ГЛАВА 94

Лаки всегда до смерти боялась церемоний открытия, и сейчас ей предстояло второе в ее жизни испытание. Первое состоялось при вводе в эксплуатацию отеля «Маджириано» в 1975 году, восемь лет назад. Стоило ей закрыть глаза – и испытанное тогда чувство возвращалось снова. Предчувствие, то жар, то озноб. Безумное возбуждение. Как будто ухватила тигра за хвост и ждешь, когда он сорвется с места. О... полет в неизвестное... головокружение от высоты...

И вот теперь – отель «Сантанджело» в Атлантик-Сити завершен. Она сгорала от нетерпения.

Медленно, медленно Лаки совершила ритуал приготовлений. Долго стояла под теплым душем, потом повернула кран с холодной водой. Покалывание ледяной воды доставило ей почти сексуальное возбуждение. А потом – роскошь огромных мохнатых банных полотенец, сделанных специально для отеля «Сантанджело», – ярких цветов, специально в тон соответствующих ванных комнат. Не для Лаки скучные белые банные халаты. Для ее отеля халаты изготовили из шелка в Гонконге, и их будут бесплатно давать постояльцам в качестве памятного подарка.

После душа, надев светло-коричневую шелковую сорочку, она села перед зеркалом туалетного столика и накрасилась. Обычно почти не пользовавшаяся макияжем, в таких случаях она считала его необходимым. Темные золотистые тени, черный карандаш для век, румяна бронзового оттенка и загадочный тон.

В свои тридцать три года она выглядела великолепно. Время только подчеркнуло ее смуглую экзотическую красоту – сделало еще более интригующей и таинственной. От ее эротической и редкостной красоты захватывало дух.

Лаки выскользнула из сорочки и, оставшись абсолютно нагой, вступила в длинное платье из черного атласа, змеиной кожи и кружев. Платье сидело на ней как влитое, подчеркивая все линии ее гибкого тела и соблазнительно топорщилось на груди.

Стрижку она никогда не меняла. Непокорная грива курчавых волос до плеч, густых и блестящих.

Удовлетворенная своим видом, она приколола на платье любимую брошь в форме пантеры, одела бриллиантовые сережки-слезки и бриллиантовые браслеты из того же комплекта. На безымянном пальце правой руки сверкало кольцо с огромным бриллиантом грушевидной формы. Димитрий осыпал ее подарками. Так проявилась его благодарность.

Благодарность за что?

Три года назад Франческа Ферн погибла в авиакатастрофе. Он так и не оправился от удара. Димитрий благодарил Лаки за то, что она осталась с ним, осталась его женой и дала ему единственную связующую ниточку с жизнью – сына Роберто.

В задумчивости Лаки уставилась на свое отражение в зеркальной стене роскошной квартиры на верхнем этаже «Сантанджело». Она знала, что когда люди смотрят на нее, то видят сильную, уверенную в себе, привлекательную женщину. Чего они не могли видеть, так это разбитого сердца под внешней сдержанностью. Потому что она так и не смогла смириться с потерей Ленни. И никогда больше не позволит себе попасть в смертельные объятия любви.

Сначала Марко...

Затем Ленни... Обоих отняли у нее неумолимые обстоятельства.

«Что, – задавалась она вопросом, – что он испытывал?» Сперва он постоянно пытался связаться с ней. Телефонные звонки, даже письмо с просьбой о встрече.

Неужели он не понимал? Авиакатастрофа была предупреждением. Если Лаки еще когда-нибудь увидит его, случится нечто ужасное. Она знала это.

Глубокий вздох – и она уже готова. Лаки провела языком по губам, встряхнула головой и направилась к своему личному лифту.

– Потрясающе! – сказал Коста.

– Исключительно! – воскликнула его жена.

– Замечательно! – вторил им Джино.

Они ждали Лаки в баре. В последнее время друзья поменялись ролями. Коста женился, а Джино развелся.

Жена Косты, сорокалетняя ушедшая на покой девушка по вызову по имени Риа, увлекалась садоводством и бриджем. Год назад они встретились с Костой в бридж-клубе в Майами и сразу же, несмотря на разницу в тридцать пять лет, понравились друг другу. Вскоре они стали жить вместе. Риа не стала делать тайны из своего прошлого, а Коста проявил понимание. Некоторое время спустя она совершенно неожиданно забеременела. Естественно, Коста, как порядочный человек, женился на ней, хотя и не был абсолютно уверен в своем отцовстве. Риа призналась, что пару раз встречалась со своим прежним любовником. Коста провел тридцать лет в счастливом, но, увы, бездетном браке с первой женой. Его не волновало, кто на самом деле являлся отцом ребенка. В семьдесят пять лет он мог впервые в жизни стать папой, и на свете не было человека счастливее его.

Сначала Джино более чем скептически отнесся к известию о женитьбе Косты. Лаки тоже. Но когда они познакомились с Риа и узнали ее поближе, то переменили свое мнение. Она, похоже, обожала Косту – и, кроме того, твердо пообещала ему, что никогда больше не изменит ему.

Джино взглянул на часы.

– Ну что же Лаки? – спросил он. – Я не затем прилетел из Вегаса, чтобы сидеть и ждать ее.

– Терпение, – успокоил его Коста. – Сегодня ее день.

Он ностальгически вздохнул.

– О... как сейчас помню вечер открытия «Маджириано»! Что за прекрасный был праздник!

– Да. А я торчал в Израиле, – пожаловался Джино. – Придурок!

Итак, он развелся.

Сьюзан потребовала его скальп.

И всего, до чего только могла дотянуться.

Закон штата Калифорния.

Чтоб он провалился, закон штата Калифорния!

Он застукал ее – и она же предъявляет требования на миллионы.

Холеная сука.

Лесбиянка.

Никогда он не забудет выражения на их лицах, когда он поймал их на месте преступления.

Сьюзан и Пейж.

Его жена и его любовница.

Две мерзавки.

Он ни за что не признался бы, но в глубине души скучал по Пейж. Вот кто принес ему истинное разочарование. Естественно, он никогда больше не сказал ей ни слова.

– А вот и она, – с восхищением объявил Коста. – Смотри, какая красавица!

– Исключительно, – вздохнула Риа.

Да. Джино не мог не согласиться. Его дочь восхитительна.

Бриджит Станислопулос снимала термобигуди со своих длинных белокурых волос. В свои четырнадцать лет она вполне могла сойти за восемнадцати– или даже девятнадцатилетнюю. Ей часто это говорили. Те, кто ее не знал, начинали вовсю ухлестывать за ней, а ей это нравилось.

Бриджит училась в школе в Швейцарии «Л'Эвьер», частная школа для девочек, отличавшаяся строгими правилами. В свое время оттуда исключили ее мать, скучную и жирную Олимпию, и жену деда – Лаки, которую Бриджит полюбила. Иногда Бриджит задумывалась, зачем мать послала ее именно туда. А потом поняла: потому что так проще и дальше.

Она также выяснила, как и ее мать когда-то, как удирать из школы после отбоя. Легче легкого. Сотни маленьких богатых школьниц уже протоптали дорожку к свободе и ближайшей деревне. Игра называлась «Не попадаться».

Бриджит освоила игру в совершенстве. И ей не требовались помощники. Она не испытывала желания дружить с другими девочками; они все казались ей глупыми маленькими детьми, в то время как Бриджит привыкла считать себя женщиной мудрой и опытной. В конце концов, она кое-что повидала. Ее дед – один из самых богатых людей мира. Ее мать – знаменитая, хотя, к сожалению, жирная, наследница. А ее отчим – кинозвезда. Ей нравился Ленни, хотя она и редко его видела. В основном Бриджит проводила каникулы на острове дела.

Словом, с генеалогическим древом у нее полный порядок, чем она при случае не прочь была похвастаться. Еще она обладала бурным темпераментом – из-за чего окружающие не слишком уж стремились завязывать с ней дружеские отношения.

Сказанное не относилось к деревенским мальчишкам. Тех не волновал ее характер, лишь бы она позволяла им те вольности, в которых отказывали другие девочки.

Бриджит Станислопулос еще не прошла весь путь до конца.

Но собиралась. Скоро. Как только найдет подходящего мальчика.

Бриджит улыбнулась сама себе. Она на редкость хорошенькая. В ней повторились все плюсы внешности ее матери и ни одного минуса. У нее отличные груди. Большие. Мальчишкам нравятся большие груди, а значит, и ей. «Тискаться», как она это называла, нравилось ей в сексе больше всего. Сосать «штуку» мальчиков – меньше всего. Хотя она и это делала. Куда деваться? Им это та-ак нравилось. А когда она держала мальчика у себя во рту, он оказывался весь в ее власти. Такие вещи надо знать.

Бриджит одернула лиф белого платья, купленного ей Лаки специально для вечера открытия «Сантанджело». Хорошее платье – неброское, но благородное и в то же время молодежное. Сама она предпочла бы что-нибудь черное и загадочное. Черный цвет – такая прелесть. Особенно с белокурыми волосами.

Мальчикам нравились ее длинные светлые волосы. Они любили пропускать их сквозь пальцы, а также погружать в них свою «штуку». Им нравилось кончать в ее волосы. Фу! Иногда мальчишки ведут себя как самые настоящие животные.

Бриджит часто задавалась вопросом, что делал Ленни с Олимпией в постели.

И что делал Димитрий с Лаки.

Возможно, вообще ничего. Он слишком стар. Его «штука» уже, наверное, высохла и отвалилась.

Интересно, что с ней в самом деле происходит в старости? Надо спросить кого-нибудь. Хотя кто сможет ответить? О таких вещах вряд ли напишут в справочниках. Где искать, по оглавлению «Член. Старение его»?

Бриджит вслух хихикнула и подумала: хорошо бы Лаки не сделала ей замечания по поводу макияжа. Она действительно сильно накрасилась, но ей так нравилось разрисовывать себя.

Лаки величественной походкой шла навстречу отцу. Ее движения напоминали леопарда – грациозные, уверенные и опасные.

– Привет, детка, – Джино привстал, чтобы поприветствовать ее.

– Привет, дедка, – ухмыльнулась она.

– Поговори у меня.

Они обнялись и поцеловались.

– Я горжусь тобой, дочь, – прошептал он ей на ухо.

– Все было очень непросто, – ответила она.

– Хорошее никогда не достается легко.

Банальная истина. Но – истина.

Ее мысли перескочили на Ленни. Она смотрела «Частного сыщика» четыре раза, а вышедший следом фильм «Вот это класс!» – три.

Настоящая пытка. Даже при одном взгляде на его изображение на экране, все ее тело изнывало по его прикосновению. К счастью, ей ни разу не довелось с ним встретиться. Наверное, у них в конце концов наладились отношения.

«Да, а ты так и не развелась с Димитрием – напомнил ей внутренний голос. – А ваши отношения наладились?»

«Нет!» – могла бы воскликнуть она. Она стала женой отшельника. Димитрий почти ничем не напоминал себя прежнего. Он до сих пор оплакивал Франческу и не собирался покидать свой остров.

Одно время Лаки пыталась утешить его. А что? Он стар и одинок, и ему постоянно требовалось видеть рядом Роберто. Но настал день, когда ей пришла пора уезжать. Проект отеля был закончен, и ей не терпелось начать претворять его в жизнь.

– Можешь ехать, – заявил Димитрий. – Но я никогда не позволю тебе забрать Роберто. Никогда.

– Я могу забрать его когда захочу, – сердито ответила она.

Он улыбнулся улыбкой мертвеца.

– Попробуй, но у тебя ничего не получится. Отеля ты не увидишь как своих ушей, и поверь мне, Лаки, так или иначе, но ты никогда больше не увидишь Роберто. – Он помолчал. – Ты можешь приезжать и уезжать когда угодно. Можешь строить отель, путешествовать и вообще делать что хочешь. Но ты должна оставить Роберто здесь, со мной. Он останется моим сыном до самой моей смерти. Потом он станет твоим сыном. Роберто унаследует все.

Димитрий не относился к тем людям, которые способны лишь на пустые угрозы. Лаки обдумала его слова и поняла, что, если она все же решит забрать мальчика, ее ждет беспощадная битва. И ради чего? Если она может приезжать и уезжать в любой момент – почему бы действительно не оставить Роберто у Димитрия? На острове с отцом он в безопасности – ибо угроза похищения существовала всегда. И он был там счастлив. Чичи всегда присмотрит за ним, а любит она его почти как Лаки.

После долгих размышлений она решила принять предложение Димитрия. Она поделит свою жизнь. Часть времени будет проводить на острове, а другую часть – в Атлантик-Сити на строительстве отеля. У нее нет причин для отказа. Ленни с Олимпией. А если Ленни для нее недосягаем, больше ей никто не нужен. Никаких больше связей. Нежность, привязанность, любовь – все это исключалось.

Возможно, если ей захочется, она найдет себе партнера на одну ночь. Но никаких увлечений. Никаких чувств. Просто секс.

– Ты проделала замечательную работу, дорогая, – заметил Коста, также вставая, чтобы поприветствовать ее.

– Да, здесь просто исключительно, – подхватила Риа. Похоже, «исключительно» – ее любимое слово.

Лаки представила Риа до ее ухода на отдых. Весьма возможно, что она и клиентам говорила что-то вроде: «Какой у вас исключительный член».

Подумать только – дядя Коста женился на бывшей потаскушке.

Лаки сдержала смех и сказала:

– Я рада, что вам нравится.

Она старалась не допускать грязных мыслей о Риа, так как дядя Коста явно счастлив с ней. После развода со Сьюзан Джино вернулся в Лас-Вегас к привычному образу жизни. Не то чтобы они часто виделись с Лаки. Несколько раз она навещала отца в Вегасе, и трижды он приезжал на остров проведать внука. Два раза один, а в третий привез с собой двадцатипятилетнюю старлетку, которая постоянно трещала о своей карьере и о моменте истинной славы, когда какой-то глупый журнал для мужчин поместил ее фото на развороте.

– Пожалуйста, – попросила его тогда Лаки. – Найди себе еще одну Сьюзан. Но не заставляй меня больше терпеть подобных девиц.

Джино ухмыльнулся. Ну и усмешка!

– Слушай, детка, мне казалось, что ты ненавидела Сьюзан.

– Верно, – признала она. – Мне нравилась Пейж. Что с ней стало?

– Она оказалась дешевкой, – помрачнел Джино и не стал пускаться в дальнейшие объяснения.

Лаки чувствовала, что, построив отель «Сантанджело» самостоятельно, ни разу не прибегнув за помощью к Джино, она наконец-то нашла золотую середину в отношениях с отцом. Она очень его любила. Но больше не считала, что на свете нет ничего важнее его одобрения.

Он жил в Лас-Вегасе.

Она жила между Атлантик-Сити и островом Димитрия.

Как просто было прибежать к нему, когда его семейная жизнь рухнула или когда на нее навалились проблемы с отелем. Причем серьезные проблемы. Она не имела доказательств, но кто-то очень мешал ей. Все строительство напоминало одну долгую изнурительную войну – конфликты с профсоюзами, забастовки, пикеты, драки, постоянные неприятности.

Когда Лаки принялась расследовать, в чем дело, всплыло имя Сантино Боннатти.

О... Сантино... Когда-то давно их связывала дружба. А затем ей пришлось застрелить Энцо, его отца, и она знала, что с тех пор Сантино, подобно ядовитой змее, выжидал момента ужалить ее и совершить акт возмездия.

Выяснив, что на ее пути встал Сантино, Лаки начала действовать.

Один телефонный звонок. И Джино не стоял за ее спиной.

Одна встреча с очень старым человеком в Нью-Йорке.

Простое пожелание.

И неприятности вдруг сразу кончились.

Она была готова при необходимости действовать и дальше. Но Сантино был трус в душе – она давно его знала. Когда ему поступило указание отступить, он так и сделал, причем быстро.

Джино окинул все взглядом, полным восхищения и гордости.

– Ты справилась, дочка, – ласково сказал он. – Очень здорово. «Маджириано» по сравнению с ним – просто сортир.

Лаки счастливо засмеялась.

– Ну не совсем. – Она взяла его под руку. – Эй, давайте гулять. Я хочу повеселиться вместе с моим стариком.

– Каким еще стариком?

– Прошу прощения.

ГЛАВА 95

Солнце жгло через огромные окна дома на Блю Джей Уэй, но Иден Антонио не торопилась вставать с огромной кровати. Она лежала под пестрой простыней и мысленно проклинала Сантино Боннатти. Он загубил ее жизнь.

О Боже! Ей вообще не следовало связываться с ним. Один вид этого волосатого лысого извращенца должен был насторожить ее. Он ничтожество, последнее ничтожество. И год за годом, постепенно, он низводил ее до своего уровня. Ну почему она сразу не поняла, что он за негодяй? Она же не дура, кое-что повидала в жизни. И все же Сантино Боннатти опутал ее по рукам и ногам. Заставил поверить, что она может им управлять и, что в конце концов он сделает все, что она захочет.

На самом же деле хозяином положения был Сантино. Всегда.

Иден твердо знала, что ей давно уже следовало уйти от него, ибо чем дальше, тем хуже он становился. Когда Сантино нарушил слово дать ей главную роль в финансируемом им фильме с Витосом Феличидаде, ей надо было порвать с ним.

Но нет. Она как дура продолжала сидеть в доме на Блю Джей Уэй под присмотром обезьяны Зеко и выполняла все желания Сантино. Когда же она наконец набралась мужества и собралась уходить, он не отпустил ее.

– Ты уйдешь, когда я того захочу, – заявил он злобно. – И не волнуйся, я сам тебе скажу, когда настанет пора. Только не рассчитывай, что это случится скоро.

С тех пор прошло много времени, но момент освобождения все не приходил. Она слаба, и сама знала это. Чем дольше она откладывала побег, тем труднее становилось решиться. А она ведь не молодеет...

Иден перевернулась под простыней и улеглась на живот. Рассказать, что с ней происходит, – так ведь никто не поверит. Никто не поверит, что в Лос-Анджелесе, в 1983 году, человек вроде Сантино Боннатти держит в заточении женщину и использует ее как сексуальную игрушку.

Конечно, она могла пойти в полицию, если бы ей предоставилась такая возможность. Однако возможность не предоставилась – Зеко не оставлял ее ни на миг. Но даже если она обратится к копам – что тогда? Она не имела никаких доказательств того, что Сантино постоянно угрожал ей, заставлял ее делать мерзкие и унизительные вещи и клялся, что изуродует ей лицо, если она посмеет убежать от него.

– А как же моя артистическая карьера? – спрашивала Иден при каждом удобном случае. – Ты же обещал, что я буду сниматься. Ты сам знаешь, что обещал.

Он водил приманкой перед ее носом, никогда не лишая последней надежды.

– Ты сыграешь в классном фильме, – обещал он. – Как только подвернется подходящая роль – считай, что она твоя, лапуля.

Подходящей роли не оказалось в окончательном варианте сценария фильма с Феличидаде. Любовную партию исполнила известная актриса. Затем Сантино вложил деньги в «Частного сыщика», первую картину Ленни Голдена. Иден читала сценарий и не сомневалась, что главная женская роль подходит к ней идеально.

– Я хочу получить ее, – затаив дыхание, умоляла она Сантино.

Боже! Только бы ей добраться до Ленни и рассказать ему, что с ней случилось. Он поможет, она не сомневалась в нем.

– Я не диктую условия в этом фильме, – бросил в ответ Сантино. – Я только вкладываю зеленые, поскольку считаю, что он может принести прибыль.

Он оказался прав. «Частный сыщик» побил все рекорды. Ленни Голден стал звездой. А Иден даже не попала на премьеру. Сантино пошел со своей толстухой-женой, в то время как она сидела дома и невидящим взглядом смотрела в экран телевизора, а в углу ковырял в носу Зеко.

В какую ужасную ловушка она попала. Она жила в прекрасном доме. Носила замечательную одежду, потому что, когда Сантино выводил ее на люди, он хотел, чтобы у его друзей повыскакивали от зависти глаза. А что дальше?

Ничего.

В ее жизни нет ничего.

И сама она – ничто.

В отчаянии она отбросила простыню. Мексиканец-садовник, работавший во дворе, чуть не выронил из рук шланг.

Иден потянулась к телефону. Она знала, что Сантино записывал все ее переговоры, но ей все же позволялось иметь пару подружек, с которыми она время от времени могла договориться о ленче. Ула и Пейж Вилер – не сказать, что подружка, но все-таки сочувствующий человек. Порой ее тянуло рассказать Пейж обо всем в надежде, что та сможет помочь.

Ну конечно. Очень она поможет, когда Иден окажется в больнице с изуродованным лицом и навсегда потеряет свою красоту.

– Быстрей, – скомандовал Сантино шоферу. Они неслись по шоссе в сторону Лос-Анджелеса после окончания деловой встречи.

– Что-нибудь не так, босс? – спросил Блэки с сиденья рядом с водителем.

– Знаешь, что я напишу на твоем могильном памятнике? – огрызнулся Сантино. – «Что-нибудь не так, босс?» Чего ты заладил одно и то же, как испорченная пластинка?

– Простите, босс.

– Ладно, проехали.

Сантино стащил пиджак и аккуратно сложил его. Легкий запах собственного пота защекотал в носу. Он чертыхнулся. Поганые дезодоранты. От них никакого проку. Ему следует заняться их изготовлением – он весь мир завоюет. Сантино пребывал в дурном расположении духа. Какая неудачная была неделя. Лаки Сантанджело все-таки ввела в строй свой чертов отель в Атлантик-Сити, и он чуть не взбесился от злобы. Он сделал все, что в его силах, чтобы помешать ей, и вдруг – нате пожалуйста – ему звонит из Нью-Йорка его слюнтяй-братец Карло.

– Принято решение, что тебе следует перестать беспокоить леди.

Леди! Какая к черту леди? Лаки Сантанджело – сука, а не леди, и недалек тот день, когда он прищучит ее по-настоящему.

– Какое еще решение? – воскликнул Сантино. – Кто его принял?

– Вчера состоялась встреча. Прошло голосование. Ты должен перестать преследовать ее.

Сантино подчинился. Он знал, кого следует слушаться. Но он не смирился. Он еще доберется до этой стервы. Настанет день...

ГЛАВА 96

Как и все добропорядочные калифорнийцы, Ленни научился играть в теннис. В свободные от съемок дни он просыпался в семь утра. Олимпии он не мешал – они спали в разных комнатах. Затем, побрившись и приняв душ, он иногда заезжал к Райдеру Вилеру, где его ждали три утомительных сета. Иногда Ленни там видел и Пейж. Ему нравилась жена Райдера. С ней было весело, и ему нравилось, как она выкладывает последний «мусор» – так она называла сплетни.