Глава 6

Лаки очень хотелось поговорить со своей приемной дочерью до того, как начнут собираться гости, но Бриджит отказалась, сославшись на множество мелких дел, о которых «надо непременно позаботиться».

Когда же Лаки поинтересовалась, кого бы она хотела видеть среди приглашенных, Бриджит ответила:

— Пригласи Джино и детей, до остальных мне дела нет.

Она не знала, что Лин тоже в Лос-Анджелесе, а Лаки ничего ей не сказала, решив устроить Бриджит сюрприз.

— Очень хорошо, — пробормотала Лаки, прикидывая в уме, кого ей позвать. — Тогда я приглашу несколько интересных людей. Думаю, тебе будет любопытно с ними познакомиться.

В глубине души она все еще питала слабую надежду, что муж Бриджит окажется славным, порядочным человеком. Главное, уговаривала себя Лаки, чтобы Бриджит была с ним счастлива — это единственное, что на самом деле имеет значение. Однако, когда она созвонилась с нью-йоркскими адвокатами Бриджит, чтобы узнать их мнение о Карло, они уверенно заявили, что этот парень, похоже, хочет прибрать к рукам наследство Станислопулосов и что они очень этим обеспокоены.

— К счастью, — объяснил Лаки главный душеприказчик Димитрия Станислопулоса, — завещание составлено таким образом, что до тех пор, пока Бриджит не исполнится тридцать, никто — в том числе и она сама — не сможет тронуть основной капитал. Это означает, что в ближайшие пять лет ей не грозят никакие серьезные потери.

— Слава богу, — облегченно вздохнула Лаки. — Если их брак просуществует еще пять лет, значит, они действительно любят друг друга, и тогда я буду только счастлива поздравить Бриджит с удачным выбором.

Если же нет, что ж… Тем лучше для нее.

Накануне вечеринки Лаки, уже одетая, заказала бармену мартини с водкой и, получив коктейль, поднялась в кабинет к Ленни. Объявить ему о своем намерении снимать фильм вместе с Алексом Лаки собиралась давно, и сейчас ей показалось, что тянуть дальше не стоит. К тому же Лаки не хотела входить в долгие дебаты с Ленни, она просто поставит мужа в известность о своих планах. До сих пор Ленни пребывал в счастливом неведении; он хотя и видел, что Лаки читает сценарии, но не задал ей ни одного вопроса.

— Ну, как дела, дорогой? — спросила Лаки, вставая у него за спиной. — Скоро начнут собираться гости, пора тебе переодеться.

Ленни с трудом оторвался от компьютера и посмотрел на нее. Его рассеянный взгляд остановился на лице Лаки.

— Тебе известно, что ты — самая красивая женщина на свете? — спросил он. — А как мне нравится, когда ты носишь волосы вот так!

Лаки в ответ слегка качнула головой, отчего ее длинные, вьющиеся волосы, свободно распущенные по плечам, заколыхались.

— Помнишь, дорогой, я говорила, что собираюсь снять свой собственный фильм? — спросила она, начиная потихоньку массировать ему плечи.

— Гм-м… да. А что?

— Мне кажется, я нашла подходящий сценарий, — ответила Лаки. — Я обязательно дам его тебе посмотреть — по-моему, это именно то, что надо. А главное, у меня уже есть сопродюсер, режиссер и исполнительница главной роли. Думаю, на следующей неделе об этом можно будет объявить официально, но я решила, что ты должен узнать об этом первым.

— Начало неплохое, — проговорил Ленни, блаженно потягиваясь. — Слушай, а почему ты ничего не сказала мне раньше?

Лаки перестала массировать ему плечи и присела на краешек рабочего стола Ленни. Он протянул руку и с вожделением погладил ее затянутое в красную ткань бедро.

— А может, ну их к черту, гостей? Скажем, что тебе нездоровится, запремся в спальне и…

— Муха, кыш! — Лаки сбросила его руку. — Я не говорила тебе об этом потому, что ты с головой ушел в собственный сценарий и мне не хотелось тебя отвлекать.

— Это верно, я действительно немного… увлекся, — ответил Ленни с улыбкой. — Наверное, дело в том, что мне нравится то, что у меня получается. Это будет совсем новая вещь, непохожая на мои прежние работы. Боюсь только, что я вряд ли сумею найти студию, которая дала бы деньги под такой сценарий, а ты теперь, увы, больше не директор «Пантеры»… — Он широко ухмыльнулся. — Может, замолвишь за меня словечко, а?

— Если будешь себя хорошо вести, тогда — может быть. — Лаки улыбнулась в ответ.

— Ну а теперь расскажи мне о твоем фильме, сказал Ленни, выключая компьютер. — Что за сценарий ты выбрала? Надеюсь, это будет не боевик?

Лаки кивнула:

— Ты прав. Это будет черная комедия с легким феминистским уклоном. Венера Мария уже согласилась принять участие. Главная женская роль написана просто для нее.

— Винни согласилась играть у тебя главную роль? — Ленни хмыкнул. — Вот так подобралась парочка!..

Кто тот храбрец, который согласился работать с вами двумя?

Лаки выдержала короткую паузу, прежде чем сообщить ему шокирующую новость.

— Алекс, — сказала она небрежно.

— Алекс? — повторил Ленни, и улыбка сползла с его лица.

— Вот именно — Алекс! — Лаки заговорила горячо, торопливо. — Во-первых, он тоже одобрил сценарий. Он тоже считает, что сценарий написан словно для Венеры, и я придерживаюсь того же мнения — для Винни это будет настоящий сценарий-»паровоз».

Ну и поскольку он знал, что я всегда хотела работать с Венерой, он переслал этот сценарий мне.

— Значит, Алекс Вудс будет режиссировать твой фильм, — констатировал Ленни.

— Не слышу в твоем голосе ликования, — ответила Лаки. «Да и откуда ему взяться?» — добавила она про себя. — А что тебе, собственно, не нравится? Если я снимаю фильм, он должен быть самым лучшим, а всем известно, что Алекс — один из самых талантливых режиссеров Голливуда.

— Алекс Вудс — упертый эгоист, — резко сказал Ленни. — Он всех подминает под себя. Да вы с ним вдрызг разругаетесь еще до того, как начнете снимать по-настоящему.

— Думаю, я сумею с ним поладить, — сказала Лаки Она была откровенно недовольна реакцией Пенни хотя чего-то подобного она могла ожидать.

— Именно это я и имел в виду, — многозначительно заявил Ленни. — Больше того, я уверен, что у тебя это блестяще получится.

— Хотела бы я знать, что у тебя на уме, Ленни Голден! — отчеканила Лаки. — Ты что, не доверяешь мне?

— Просто я не хочу, чтобы ты работала с Алексом, только и всего.

— Почему?

— Почему?.. — Ленни пожал плечами. — Слухами, как говорится, земля полнится, Лаки. Все говорят, что Алекс только о том и «мечтает, как бы затащить тебя в постель. Он вроде бы влюблен в тебя или что-то в этом роде.

— Послушай, Ленни, — сказала Лаки, с трудом сдерживая гнев. — Алекс очень меня поддержал, когда тебя похитили. Алекс мой друг, Ленни, и я ценю его именно как друга — заруби это себе на носу и перестань отравлять мне жизнь своей глупой ревностью.

— А если я не хочу, чтобы вы работали вместе?

Что ты тогда будешь делать? — спросил он, резко вставая.

— Я не люблю, когда мне говорят, что я могу делать, а чего не могу.

— В том-то и дело, — подытожил Ленни и вышел из кабинета.

Лаки последовала за ним.

— Ленни, ты что, разозлился на меня?

— Нет, — ответил он холодно. — Просто мне действительно пора принять душ и переодеться, чтобы быть готовым к приходу гостей.

— Все-таки скажи, ты сердишься?

Ленни перебросил через плечо купальный халат и взялся за ручку двери своей ванной.

— Я вовсе не сержусь, Лаки. Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Ты всегда так поступала и, мне кажется, всегда будешь. Не понимаю только, зачем каждый раз спрашивать мое мнение?

И прежде чем Лаки нашлась что ответить, он шагнул в ванную и запер дверь изнутри.

«И как я все это терплю?! — с раздражением подумала Лаки, возвращаясь в кабинет, где на столе стоял позабытый ею коктейль. — Ну почему я должна спрашивать у него разрешения каждый раз, когда мне что-нибудь нужно! Я люблю Ленни, я верна ему… Что еще ему от меня надо?»

Но в глубине души Лаки понимала, что на месте Ленни она бы тоже рассердилась не на шутку.

Стивен стоял перед зеркалом в ванной комнате и, намылив щеки, задумчиво водил по ним бритвой. Известие о том, что убийцы Мэри Лу арестованы, пробудило в его памяти все подробности того страшного вечера, и он с содроганием думал о том, что впереди — долгий судебный процесс, а это означало, что телевидение и газеты будут снова и снова ворошить прошлое бередя незажившие раны. Как забыть о том, что было и жить дальше, если подробности бессмысленного и жестокого убийства Мэри Лу каждый день будут обсасываться в прессе и смаковаться по телевидению? А в том, что все будет именно так, Стивен ни секунды не сомневался, тем более что парнишка оказался сыном Прайса Вашингтона.

Он очень хорошо понимал, что, пока идет процесс, ему необходимо будет присутствовать на каждом заседании и сидеть в первом ряду, на виду у всех. Стивен сам сказал Лаки, что все они — включая родителей Мэри Лу, которые до сих пор не могли оправиться от горя, — должны выступить единым фронтом, чтобы преступникам определили максимальное наказание. Это касалось даже маленькой Кариоки.

Хватит ли у него внутренних сил привести свою маленькую дочурку в суд, заставить ее заново пережить боль от потери? К счастью, Карри была еще слишком мала и не могла постичь всего ужаса происшедшего, но что, если она в конце концов поймет? Особенно после того, как побывает на нескольких судебных заседаниях, где все происшедшее будет подробно разбираться и много раз пережевываться? А ведь Карри была смышленой девочкой, ей редко приходилось что-то объяснять дважды.

Разумеется, ее присутствие в зале суда тоже могло подтолкнуть присяжных к вынесению более строгого приговора, но Стивену очень не хотелось, чтобы девочка узнала ужасные обстоятельства гибели матери.

Но как избежать этого — он не знал.

Но это, к сожалению, было еще не все. Со смертью Мэри Лу жизнь Стивена стала пустой, серой, и он не мог забыться, хотя и завалил себя работой до такой степени, что, возвращаясь домой, без сил падал на кровать и немедленно засыпал. Никакая усталость не в силах была победить одиночества, которое он испытывал. Никто не делил с ним постель, никто не спорил из-за того, какую телепрограмму смотреть, никто не готовил ему сандвичи с тунцом, когда субботним вечером он собирался на бейсбольный матч. Никто, никто, никто…

Хуже всего было, однако, то, что Стивен просто не хотел никого видеть рядом с собой. Во всем мире не было женщины, которая могла заменить ему Мэри Лу.

— Я так рада, папа, так рада!.. — воскликнула Кариока Джейд, заглядывая к нему в ванную. Она уже была одета в свое самое красивое платьице, и Стивен улыбнулся дочери.

— Чему ты рада, зайчик? — спросил он.

— Я рада, что мы пойдем на вечеринку вместе, — объяснила Кариока. — И я буду твоей женщиной. — Она слегка наклонила головку набок и посмотрела на него снизу вверх, ее большие карие глаза так и светились любовью. — Можно я всегда буду твоей женщиной, папа?

— Конечно, — кивнул Стивен. — Ты и есть самая главная женщина в моей жизни.

— Знаешь что, — сказала Кариока задумчиво. — Я, пожалуй, останусь ночевать у Марии, можно?

— Конечно. Ведь вы уже давно не виделись, правда?

— Ужасно давно. — Кариока вздохнула. — Целых той дня. Она замечательная, папа. Мария мне как сестра.

— Она и есть твоя сестра, — сказал Стивен, откладывая бритву и смывая со щек остатки пены. — Вместе вам ничего не страшно.

— А Чичи обещала отвезти нас завтра в Диснейленд, — сообщила Кариока.

— Вот как? Это, должно быть, ужасно интересно. — Стивен потянулся за свежей рубашкой.

— Пап?..

— Что?

— А где сейчас мама?

Стивен вздрогнул. Впрочем, он ответил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее:

— Ты же знаешь, Карри. Нашу маму забрал к себе боженька. Теперь она спит у него на облачной перинке и ждет нас.

— А у боженьки большая постель?

— Очень большая. И все его любимые детки спят на ней по ночам.

— А днем? Что они делают днем?

— Играют, едят мороженое или смотрят за теми, кто остался внизу. И если они видят, что кому-то стало грустно, они просят ангелов небесных, чтобы те спустились на землю и утешили их сыновей или дочек.

Нижняя губа Кариоки внезапно задрожала.

— А мама не может сама спуститься к нам? — спросила она. — Тогда бы она могла спать в твоей постельке.

— Я бы тоже этого хотел, но это вряд ли случится.

Боженька забрал нашу маму к себе, потому что она была очень хорошей и заслужила царствие небесное.

Ты же сама все знаешь, Карри, я тебе уже говорил.

Кариока глубоко вздохнула.

— Да, конечно, я знаю, — сказала она серьезно. — И все равно мне иногда бывает грустно, потому что я очень скучаю без мамы.

— И я тоже скучаю, — кивнул Стивен. — И все-все…

— Все-все… — повторила Кариока. — Все в мире, да, пап?

— Абсолютно все, — подтвердил Стивен. — А кто сегодня вечером будет самым красивым? — добавил он, решив переменить тему. — Ну-ка, скажи скорее!

— Я! Я! — Кариока заскакала на одной ножке и захихикала.

— А почему?

— Потому что сегодня я должна увидеться с Бриджит. Она тоже красивая.

— Но не такая красивая, как ты.

— Глупый папа, — сказала Кариока, сияя.

Стивен взглянул на часы и присвистнул.

— Надо пошевеливаться, — сказал он. — Нам еще нужно заехать в «Беверли-Хиллз-отель» за моим другом.

— За каким?

— За дядей Джерри, моим нью-йоркским компаньоном.

— А он привез мне подарок?

— Я буду очень удивлен, если он не привез, — серьезно ответил Стивен.

— Ладно, пап, только ты смотри не копайся, — строго сказала Кариока.

— Не буду, только дай мне сначала одеться.

— Одевайся, пожалуйста.

И Кариока выбежала из ванной.

— Я чувствую себя просто на седьмом небе! — воскликнула Лин, которая выглядела очень сексуально в узком и длинном шелковом платье от Версаче с глубоким асимметричным вырезом. Платье было цвета жженой охры, этот цвет был ей очень к лицу.

— В самом деле? — спросил Чарли Доллар, и брови его взлетели над темными очками.

— Ну да, — сказала Лин, беря его под руку и прижимаясь к нему всем телом. — Великий Чарли Доллар взял с собой на вечеринку меня, маленькую, никому не известную девчонку. Я польщена, честное слово, я просто в восторге!

— Куколка польщена, куколка в восторге, — пробормотал Чарли. — Я еле ноги переставляю, а она на седьмом небе! Хорошенькая парочка!

— Ты что, плохо себя чувствуешь? — всполошилась Лин, взволнованно вглядываясь в лицо Чарли. — Может быть, тебя тошнит?

— Только морально, — ответил Чарли, и у Лин немного отлегло от сердца.

— Хватит меня дурить, — сказала она, притворяясь обиженной.

— Я тебя вовсе не дурю, деточка. Я только пытаюсь довести до твоего сведения, что я уже старик и могу в любой момент сыграть в ящик.

— Ну, не такой уж ты и старый, — быстро сказала Лин. — Во всяком случае, и я, и еще многие девчонки считают тебя молодчиком хоть куда.

— Тебе этого не понять, — тяжело вздохнул Чарли. — Старость — она не снаружи, а внутри. Вот я начал все чаще задумываться о том, чтобы жениться на Далии… Разве это пришло бы мне в голову, будь я действительно молод? Да и Далия, похоже, считает, что нам обоим пора начать жить спокойной и скучной семейной жизнью…

— О-о-о! — протянула Лин, даже не пытаясь скрыть своего разочарования. — Значит ли это, что сегодня вечером у меня нет никакой надежды соблазнить тебя?

— Я только думаю о том, чтобы жениться на Далии, — хладнокровно возразил Чарли. — Но я пока этого не сделал.

— Значит, мы еще сможем покувыркаться с тобой напоследок?

Чарли довольно ухмыльнулся:

— А я думал, ты спала со мной только для того, чтобы получить роль.

— Вначале так и было, — призналась Лин. — Но ты оказался настолько хорош в постели, что я решила побыть с тобой еще немножко.

— Умная и дерзкая, — сказал Чарли, сдвигая очки на кончик носа и глядя на нее в упор. — Эти качества нравятся мне в женщинах больше всего.

— Знаешь, у меня тоже есть самолюбие, — с негодованием заявила Лии. — С тех пор как мы начали снимать кино, ты ни разу не поглядел в мою сторону.

Будто мы с тобой — «просто друзья».

— Быть мне «просто другом» гораздо безопаснее, — заметил Чарли.

— Вот это поворотик! — воскликнула Лин. — Обычно это мне приходится отгонять мужиков палкой. И впервые кто-то отгоняет меня.

Чарли с интересом посмотрел на нее:

— Ты, часом, не влюбилась ли в меня, крошка?

— Ни в коем случае, — ответила Лин, лучезарно улыбаясь. — Просто я не вижу причин, почему я не могу урвать для себя еще кусочек пирога. Ведь пирог-то… с перчиком!

— Ох уж мне эти английские девушки! Какие сравнения, какая образность речи! А почему именно с перчиком?

— Если хочешь — с перцем. Или даже перчищем!

Я могла бы использовать еще более яркие сравнения, но, боюсь, тогда ты действительно решишь, что я слишком далеко отошла от предмета нашего разговора — А я хочу предложить твоему вниманию другую тему. Как насчет хорошего, толстенького «косячка»?

Следуй за мной, — сказал он, сворачивая в глубину сада к пруду, в центре которого на искусственном островке свила себе гнездо пара лебедей.

— Отличная мысль, — кивнула Лин, следуя за Чарли по тропинке — У тебя есть кока?

— Я не употребляю кокаин, — ответил Чарли совершенно спокойно, словно это был обычный вопрос.

Впрочем, в мире кино и модельном бизнесе он действительно был обычным. — «Косячок» с «травкой» помогает мне снять излишнее напряжение, делает меня милым и добрым.

— Ничего не имею против «травки», — сказала Лин.

— Кроме того, — добавил Чарли, — ты, наверное, не захотела бы предстать передо мной в неприглядном виде. Когда при мне красивая женщина втягивает в свой прелестный маленький носик какой-то дурацкий белый порошок, я начинаю чувствовать, что мое эстетическое чувство оскорблено. Настоящие леди так не поступают.

— Ха! — сказала Лин. — Никогда не считала себя леди.

— У меня правило: никогда не спорить с женщинами, — заметил Чарли, доставая из кармана самокрутку и закуривая.

— Отличная штука! — восхитилась Лин, когда он дал ей затянуться.

Когда с сигаретой было покончено, Чарли бросил окурок в пруд и, потянувшись, энергично хрустнул суставами.

— Вот теперь я готов веселиться хоть до утра, — объявил он.

— Я тоже, — сказала Лин и задорно подмигнула.

Глава 7

-Ты выглядишь чудовищно, — заявил Карло, насмешливо рассматривая Бриджит со всех сторон. — Ты что, не могла надеть ничего другого?!

В ответ Бриджит только вздохнула. В последнее время она почти не слышала от Карло ласковых слов.

Давным-давно, особенно после занятий любовью, он часто говорил ей, как она прекрасна, но теперь если он и открывал рот, то только для того, чтобы обругать ее.

— Но ведь я беременна, и с этим ничего не поделаешь, — осмелилась все же возразить она. — И мои прежние вещи мне теперь малы.

— Мне стыдно показаться с тобой на людях! — раздраженно бросил Карло. — Будь добра,

сделай с собой что-нибудь, это в твоих же интересах!

— Хорошо, я постараюсь, — покорно ответила Бриджит, изо всех сил сдерживая слезы. Ей самой было абсолютно безразлично, как она выглядит.

— Уж постарайся, — сказал Карло зло. — Делай, что тебе говорят, или получишь трепку.

Но Бриджит пропустила угрозу мимо ушей.

— Послушай, Карло… — неуверенно начала она. — Прежде чем мы поедем на вечеринку, мне нужно… уколоться. Ты обещал!

— Опять ты за свое! — воскликнул он с досадой. — Разве я не сказал, что тебе пора отвыкать от этой дряни?

— Ты сам посадил меня на иглу, и мне это понравилось, — дерзко сказала она. — Я не хочу отвыкать.

А если ты не дашь мне дозу, ты пожалеешь, понял?

Ее неожиданное превращение из забитого, робкого существа в тигрицу застало Карло врасплох. Он отступил на шаг назад и сжал кулаки.

— Ты что же, угрожаешь мне?

— Да, — храбро ответила Бриджит. — Ты правильно понял — я тебе угрожаю. И попробуй только не дать мне шприц.

— Ах ты, дрянь! — выкрикнул Карло и с силой ударил Бриджит по лицу.

В последнее время Карло частенько ее поколачивал, и Бриджит научилась уклоняться от ударов. Сегодня ей это почти удалось. Но все же Карло задел ее, а рука у него была тяжелой. Попятившись, Бриджит наткнулась на кровать и упала на нее. Плечи ее тряслись от рыданий, которые она уже не могла сдержать.

Ей было ужасно жалко себя, и в то же время она готова была унижаться перед ним, лишь бы добиться своего.

— Неужели ты не видишь, как мне плохо? — всхлипывала Бриджит. — Достань мне героина, Карло, иначе сегодня вечером я никуда с тобой не пойду.

— Хватит скулить, — насмешливо бросил Карло. — Подумать только, что я, граф Витторио Витти, мог жениться на такой жалкой твари, как ты!

— Когда-то ты умолял меня выйти за тебя замуж! — крикнула она сквозь слезы.

— Вот и не заставляй меня жалеть об этом, — парировал он. — Теперь ты — графиня, и будь добра соответствовать тому благородному имени, которое я тебе дал, хотя ты этого и не заслуживаешь.

— Ну достань же мне хоть что-нибудь! — простонала Бриджит.

Вместо ответа Карло вышел из комнаты, а Бриджит свернулась клубочком на кровати, подтянув колени к самому подбородку.

«У меня будет ребенок, — думала она. — Он уже есть, тут, внутри меня, а что я делаю? Я принимаю героин, кое-как питаюсь, позволяю этому человеку бить меня! И все же… все же мне все равно, потому что теперь меня интересуют только наркотики. Только наркотики — и ничего больше!»

Она понимала, что летит в пропасть, но остановиться не могла. Для этого у нее не было ни сил, ни, главное, желания.

Джино приехал из Палм-Спрингс вместе со своей женой Пейдж, и Лаки, встречавшая гостей в дверях зала, радушно кивнула мачехе.

— Не знаю, что ты с ним делаешь, — сказала она, отведя Пейдж в сторонку, — но это работает. Джино выглядит просто замечательно.

— Джино — просто железный человек? Теперь таких не делают, — пошутила Пейдж, с любовью глядя на мужа, который был чуть ли не вдвое старше ее. — На будущий год он собирался повезти меня в Европу, но я сказала, что мне за ним не угнаться — годы не те.

Глядя на Пейдж — огненно-рыжую, ладную, подтянутую, — Лаки улыбнулась. Она-то знала, что жена ее отца способна на многое, иначе бы Джино на ней просто не женился.

— В Европу? А мой старик-то, оказывается, еще ничего! — скачала Лаки с гордостью.

— Совершенно верно, — подтвердила Пейдж. — Я, во всяком случае, не променяла бы его ни на кого — даже на красавчика Мела Гибсона.

Лаки снова улыбнулась. Пейдж и Джино объединяла не только любовь, искренняя и горячая, но и общее прошлое, о котором, правда, оба предпочитали не распространяться. О том, насколько сложными были в ту пору их личные отношения, можно было судить по едва ли не единственному известному Лаки эпизоду, когда Джино застал Пейдж с другой женщиной, в которой он не без удивления узнал Сюзан Мартино — свою тогдашнюю жену. Будь отец Лаки другим человеком, на этом бы, наверное, все и кончилось, но они с Пейдж сумели как-то преодолеть это и теперь были вполне счастливы в своем огромном доме в Палм-Спрингс, где они играли в гольф или в покер и принимали старых и новых друзей.

— А где Ленни? — спросила Пейдж. — Почему его не видно?

— Понятия не имею, — пожала плечами Лаки. — Наверное, на меня дуется.

— Вот как? — Пейдж удивленно подняла брови. — Что-нибудь серьезное?

— Обычная мужская блажь, — небрежно сказала Лаки. — Ленни опять пытался указывать мне, что делать, а ведь он знает, что я этого терпеть не могу.

Пейдж с пониманием кивнула:

— Ты так похожа на своего отца, Лаки! Ты и внешне похожа на него, и думаешь как он, и поступаешь как он. В общем, еще один Джино Сантанджело, только в юбке.

— Будем считать, что это комплимент, — усмехнулась Лаки.

Пейдж огляделась по сторонам и доверительно наклонилась к Лаки:

— Скажи мне, из-за чего все-таки Ленни так расстроился?

— Да вообразил себе черт знает что! — уклончиво ответила Лаки, зная за Пейдж страсть к сплетням и не желая, чтобы она распространялась на эту тему. Впрочем, говоря по правде, ей и самой начинало казаться, что Ленни обиделся на нее совершенно зря. — Понимаешь, — добавила она, — я собираюсь снять фильм.

Сама Но мне нужен помощник, и я решила пригласить Алекса Вудса, а Ленни решил, что Алекс постарается воспользоваться этим, чтобы переспать со мной.

Но ведь это же глупо!

— А разве он. не постарается? — спросила Пейдж, испытующе глядя на Лаки.

— О господи, Пейдж, хоть ты-то не начинай, ладно? — Лаки страдальчески закатила глаза. — Алекс — мой друг, и только! Это же всем известно.

— Действительно, ты так часто об этом говоришь, — ядовито заметила Пейдж.

— Что-что? — Лаки прищурилась. — Что ты имеешь в виду?

— Н-нет, ничего. — Пейдж бросила взгляд в сторону бара и сразу забыла и об Алексе, и о Ленни. — Извини, мне надо бежать выручать твоего отца. Взгляни только на эту силиконовую блондинку — она готова отдаться ему прямо здесь, за креслами. — Пейдж вздохнула. — Что поделать, Джино все еще привлекает женщин, и некоторые из них готовы на все, лишь бы его заполучить.

— Что ты говоришь, Пейдж, ведь ему уже восемьдесят семь! — со смехом воскликнула Лаки. — Не можешь же ты действительно ревновать его!

— Еще как могу! — свирепо отозвалась Пейдж, поправляя свое платье из тонкой светло-бежевой кожи. — И если у тебя есть голова на плечах, ты со мной согласишься. Чужого нам не надо, но и своего мы не отдадим.

— Твоя правда, — рассмеялась Лаки, хотя в душе она начинала злиться. Ленни так и не соизволил спуститься, а она терпеть не могла встречать гостей одна.