Черт тебя дери, не валяйся ты так, вдыхая пыль! Убей его! Убей его, пока он не понял, что поймал лишь половину нас!

Почему-то голос Другой звучал слабее.

Половину нас? Что она этим хочет сказать?

Перестань ты гадать о двойственности природы и коли эту сволочь!

Онемевшими пальцами Соня попыталась нашарить в кармане нож. Где же он? Где?

~~

Морган сильнее сдавил образ противницы, сокрушая иллюзию мяса и костей, чтобы вызвать настоящую боль.

– Ты знаешь, что происходит с телом, когда разрушают образ, малышка? Немножко похоже на лоботомию души. Другая плюнула в лицо Моргану струёй крови.

– Подавись!

Соня увидела нож там, где уронила его при первой атаке. Контроль Моргана над ее телом ослаб, но ощущение в руках было такое, будто мозг в костях заменили свинцом. Она заставила правый кулак разжаться и медленно, мучительно подвинуться к открытому ножу.

~~

Боль цвета взорванного солнца наполнила глаза и уши Другой. Чем яростней она отбивалась, тем сильнее давили кольца, но Другая отказывалась замереть. Не в ее натуре сдаваться.

Морган втянул свои придатки, подвесив пленницу в дюйме от своего восстановленного лица. В реальном мире резаная рана от ножа навечно превратит его улыбку в шутовской оскал. Но здесь, в Месте, Которого Нет, можно не обращать внимания на такие мелочи.

– Ты красива, ты так сладко смертоносна, дорогая! Это было незабываемо, и напоминание о твоей убийственной ловкости я пронесу сквозь столетия. – Он коснулся щеки, будто в ласковом прощальном поцелуе. – Я должен закончить наш маленький роман... но только сначала ты мне скажешь, где спрятала потомство моего производителя.

– Чтоб ты лопнул!

~~

Не получалось. Соня не могла разогнуть пальцы, чтобы достать до ножа. Ей предстоит погибнуть. А победа была рядом. Так рядом!

Что-то размером с мужскую руку отделилось оттени у стены и побежало к ножу, лежащему у пальцев Сони. Когда этоприблизилось, Соня поняла, что это и есть мужская рука, хоть и с шестью пальцами.

– Забавно, не помню, когда ты выпала из моего кармана, – прошептала Соня.

Рука Славы пальцами толкнула лезвие в сторону протянутой руки Сони.

– Молодец, девочка!

~~

– Скажи мне, где ребенок, подменыш! Говори!

Кровь лилась у Другой из ноздрей, слезных протоков и ушей. Щупальца сжались еще сильнее, давя внутренние органы в кашу.

– Не знаю. – Это не было полной ложью.

– Ну-ну, моя талантливая дочка! Ты могла бы выдумать и получше.

– Зачем тебе ребенок?

– Потому что он мой. Это была моя идея – его создать, а плоды деяния должны принадлежать тому, кто его совершил. Потомство моих производителей поможет мне создать новое общество из живых вампиров.

Другая засмеялась, обрызгав Моргана кровью.

– Кретин недоделанный! Ты сам не знаешь, что создал!

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что ребенок не вампир, идиот! Он серафим!

– Лжешь!

Другая снова засмеялась, только сильнее.

– Видел бы ты свою рожу, когда ты это услышал! В чем дело, покойничек? В штаны наложил?

– Заткнись! Заткнись, будь ты проклята! Перестань смеяться!

– А ты меня заставь!

– Будь ты трижды проклята, Соня Блу! Я хотел оказать тебе милосердие, но теперь я удовлетворюсь, лишь освежевав тебя до костей!

Окровавленное лицо Другой прорезала острая белая ухмылка.

– А с чего ты решил, что я Соня?

~~

Размахивая руками, в библиотеку влетел Несносная Муха.

– Милорд! Милорд!

Лорд Морган не шевельнулся, не издал ни звука, сидя над телом дикарки. Несносная Муха протянул руку и осторожно тронул хозяина за плечо. Правый глаз Моргана выглянул из-подо лба, уставился на Несносную Муху тяжелым гневным взглядом.

– В чем дело? Ты не видишь, что я занят?

– Милорд, пиротик покинул тело! Он поджег дом!

– Что?

– Огонь повсюду! В южном крыле уже рухнули шестой и пятый этажи! Милорд, солнце встает! Надо уйти отсюда, пока не рухнуло все здание!

– А где Хауэлл?

– Я могу только предположить, что доктор и все прочие мертвы, милорд. Никаких следов их я не обнаружил при самом широком сканировании.

– Очень хорошо. Иди и приготовь «ролле». Я сразу приду, только позабочусь о моей... дочери.

– А вот черта с два, мертвяк! – выдохнула Соня, вонзая серебро ножа в незащищенную грудь Моргана.

Морган заверещал, как старая баба, вскочил и стал раздирать свой дорогой костюм. Края раны уже чернели от контакта с серебром.

– Яд! Яд! Ах ты мерзкая девчонка!

Он вопил, сдирая гниющую плоть с груди голыми руками, пытаясь не дать заразе распространиться на все тело.

– Мерзость! Мерзость!

Соня встала, шатаясь. Кровь побежала по затекшим мышцам, а с нею – боль. Она еще раз попыталась полоснуть Моргана, но зрение застилал дым, наполняющий комнату. Несносная Муха схватил своего хозяина и бросился с ним к дверям.

Соня попыталась бежать следом, но голова болела невообразимо. Пройдя несколько шагов, она рухнула на колени, давясь дымом. Морган убегает, и она должна его остановить. Убить. Покончить с этим раз и навсегда. Если она погибнет под тоннами горящих бревен, какая разница? Кто будет оплакивать ее смерть? Кто хотя бы заметит?

Тело тряслось в припадке кашля, и вдруг Соня заметила, как тихо стало в голове. Ехидный голос Другой, ее постоянной спутницы почти двадцать лет, странно молчал.

Осторожно, будто трогая языком больной зуб во рту, Соня шевельнулась, выискивая признаки Другой. Может ли быть, что Морган как-то убил Другую, не тронув Соню?

Ты от меня не избавилась. Пока еще.

Нет, другая не погибла. Но была сильно ранена. Она сейчас казалась слабее, чем десять лет назад.

Ты у меня в долгу.

Соня снова вернулась в горящий дом. Легкие отчаянно искали кислорода в дыму комнаты. Рука Славы лежала на полу, подобрав пальцы, как ножки мертвого паука. Вдруг она дернулась и перевернулась, побежала по персидскому ковру к двери в холл.

Соня заставила себя встать и затряслась в кашле, вдохнув густой белый дым. Она выбралась в холл, почти полностью залитый клубами дыма. Уже слышен был не особо далекий рев огня и детский смех.

Дом задрожал, когда западное крыло «Западни Призраков» провалилось в подвал, и от толчка Соня упала на пол. Там она и лежала, оглушенная, гадая, сгорит она заживо или сначала задохнется в дыму. Сильнее стал слышен детский смех.

Из клубов дыма вынырнули мальчик и девочка в одежде, модной до того, как Мэри Пикфорд стала кумиром всей Америки. Девочку Соня узнала – это был призрак ребенка, которого она уже видела. Дети схватили ее за руки и подняли с пола. Соня решила, что у нее сил нет сопротивляться, к тому же дети, кажется, знали, что делают.

Дети Сьюарда провели ее через дымные комнаты в темный коридор. Соня слышала их давно умершие тонкие голоса, жужжащие в ушах, но слов не могла разобрать. Вскоре они оказались в вывернутой архитектуре внешнего дома «Западни Призраков». Дети Сьюарда вели Соню дальше, и она смутно поняла, что ее ноги больше не касаются пола.

Вдруг раздался отчаянный вой, и путь загородило чудище с двумя головами. Призраки детей ловко отдернули Соню с пути огромного окровавленного топора, которым взмахнуло двуглавое видение. Соня попыталась вырвать руки, но дети не отпускали.

Бормочущий двуглавый убийца вырвал оружие, застрявшее в половице, и собрался занести его снова. И тут засмеялась женщина – легко, весело, – и эхо пошло по пустым комнатам.

Тварь остановилась, прислушиваясь. Морда летучей мыши скривилась в гримасе.

Призрак миссис Сьюард материализовался рядом с ее убийцей. Внезапно схватив голову мужа за волосы, она потянула!Убийца заверещал, как испуганный поросенок, и попытался отмахнуться от миссис Сьюард рукой-топором. Раздался сосущий звук, будто кто-то вытаскивал сапог из болота, и из-под прокаженной шкуры убийцы появились плечи и торс покойного Крейтона Сьюарда.

Убийца заверещал еще громче, когтистые ноги застучали по голым половицам, как у капризного ребенка в истерике, но миссис Сьюард не обращала внимания на возражения мужа. Последним мощным рывком она освободила голое тело Сьюарда от его демонического близнеца. Лишенный невольного симбионта, демон рухнул выпотрошенным вороньим пугалом, и тело его превратилось в бесформенную эктоплазму.

Покойник задрожал, как новорожденный теленок, и обнял убитую жену, прижавшись лицом к ее груди. Соня тупо смотрела на обнимающуюся пару, воссоединившуюся впервые с той страшной ночи 1907 года, когда Крейтон Сьюард в момент слабости заключил неудачную сделку, покупая себе гений художника.

Миссис Сьюард, уже с неискалеченным лицом, наклонилась и провела прозрачными губами по щеке Сони.

Соню подняло в воздух, пронесло, вертя, через вереницу комнат, как пушечное ядро, а в ушах стоял треск падающих стен и проваливающихся перекрытий. Окно треснуло за секунду до того, как Соню выбросило из него в переплетение разросшихся розовых кустов.

Перед тем как потерять сознание, она успела проползти еще несколько ярдов. Успела смутно заметить, как очередная труба «Западни Призраков» кувыркнулась в громе кирпича и извести. Она знала, что ей грозит опасность, что внешняя стена может на нее упасть, но почему-то это было не важно.

Он удрал. После всех этих лет поисков по всем городам мира она его поймала, ощутила его кровь, его боль... и упустила. Она была так близко к цели...

– Соня! Слава Богу, я тебя нашел!

Она прищурилась, разглядывая склонившегося над ней человека.

– Палмер, это ты?

У него был такой вид, будто его отлупили клюшкой для гольфа, лицо вымазано сажей, он вонял дымом, и он был самым красивым, что видела Соня за все свои жизни.

– Нет, детка, Пасхальный Зайчик!

Он поцеловал ее в окровавленный лоб и помог ей встать. Отойдя от дома подальше, они повернулись посмотреть на его предсмертные судороги. «Западня Призраков» пылала, как рассветное солнце.

– Смотри, – шепнул Палмер, показывая на взлетающие к небу дым и искры.

Соня глянула. Светлые контуры семьи Сьюардов поднимались с восходящим потоком, а с ними – знакомая фигура с длинными развевающимися волосами и луноликий человек в хлопающем полами белом халате, прижимающий к груди изуродованного младенца. Секунда – и они исчезли, пропали в копоти, дыму и светлеющем небе.

– Не буду спрашивать, почему ты не на самолете в Юкатан. Я рада, что ты здесь, Палмер. – Она ткнулась лбом ему в плечо. – Вести можешь? Ключи у меня...

– Это не важно, Соня. Наша машинка под парой тонн кирпича. Похоже, нам придется топать до деревни, а там ловить автобус до Сан-Франциско.

Соня испустила тяжелый вздох и взяла его за руку:

– Что ж, тогда потопали?

Выйдя на проселочную дорогу, Палмер услышал за собой хруст гравия под шинами. Он успел повернуться и увидеть винного цвета «роллс» с густо тонированными окнами, летящий на них. За рулем сидел китаец с забинтованной головой, и бинты были вымазаны сажей. Не думая, Палмер схватил Соню за руку и нырнул в кювет. «Роллс» пролетел мимо, рассыпая гравий из-под шин.

Палмер и Соня выбрались из кювета на обочину. Хвостовые огни лимузина мигнули и растаяли в тумане раннего утра.

~~

Морган лежал на полу машины, завернутый в одеяла и свернувшись в эмбриональной позе. Грудь еще горела, но он был уверен, что успел выдрать все пораженные серебром ткани раньше, чем яд мог проникнуть в центральную нервную систему. А грудь заживет. Может, даже шрама не останется. К сожалению, о лице этого нельзя было сказать.

Потрогав щеку, Морган застонал. Раны, нанесенные серебряным оружием, никогда по-настоящему не заживают и всегда оставляют уродливые шрамы. Но не это было самым худшим. Изувеченная плоть – это мелочь по сравнению с тем, что эта сука с ним сделала.

Лорд Морган снова застонал и крепче завернулся в одеяла. Сломанные кости срастутся, поврежденные органы регенерируют, даже отрезанная конечность в свое время отрастет. Но от ран, нанесенных его духу, исцеления не будет. Будет только распространяться инфекция.

Лорд Морган, бывший слуга Инквизиции и бывший сотрудник гестапо, лежал на полу своей машины и думал о страшной болезни, которую люди называют Любовь.

Примечания