Энджи с недоумением смотрела на гостя, костяшки его пальцев то и дело похрустывали, но вовсе не от нервного напряжения. Господи, зачем вообще она связалась с этим человеком? Вынужденная скука без Пита, вечно занятого на работе, издёвки вздорных жёнушек членов клуба - это, конечно, и подтолкнуло её к мысли завести любовника, избавиться от ощущения набитой дуры...
      - Садись, я сейчас сделаю кофе. Но долго не задерживайся, минут через тридцать сюда придёт полицейский инспектор.
      - А Пит, как я погляжу, был немножко болен, - заметил гость, когда Энджи вернулась из кухни - он пялился в подзорную трубу, установленную на подоконнике в направлении "отеля любви". - За теми окнами милуются парочки, а Пит, значит, за ними подглядывал.
      - Это вовсе не означает, что он был больной, - возразила Энджи. - Он просто считал, что это лучше всякого телевизора.
      - Послушай, - гость повернулся к Энджи, - мне нужно знать, о чём ты будешь говорить с полицией.
      - Ну... расскажу всё, что мне известно.
      - Но о нас-то с тобой не упомянешь?
      - Конечно же нет, - согласилась Энджи. - Питу уже ничто не поможет, он мёртв... - она подняла глаза. - Не так ли? - тихо спросила она.
      - Смотри не сглупи. Полиция ведь всё по-своему поймёт. Так что мой тебе совет: на все вопросы отвечай просто "да" или "нет".
      - Пойми же... я вся не в себе, в моей жизни случилось самое ужасное. Моего мужа... убили, - всхлипывая, проговорила Энджи, - но я... не идиотка, я не...
      - И вот что ещё, - прервал гость, - в разговоре упомяни полиции, что в тот вечер я танцевальный зал не покидал.
      Энджи от неожиданного поворота смахнула слёзы и уставилась на гостя. Но... ты ведь действительно там был. Мне так показалось. Впрочем, в такой толчее можно было и ошибиться. Нет, подожди-ка, помнится... я с твоей женой разговаривала, она была без тебя. Так где же... ?
      - Значит, договорились, скажешь полицейским, что я не отлучался, повторил гость, собираясь уходить.
      - А ты, значит, на некоторое время выходил? - не спуская с него глаз, спросила Энджи.
      - Знаю, знаю, но ты должна мне доверять, Энджи.
      - Мне нужно побыть одной, - несколько помолчав, проговорила Энджи. Подумать - наедине с собой, и...
      Батч Перси, директор по развлекательным программам, поставил чашку на стол и неслышными шагами скользнул за дверь.
      ГЛАВА - 19
      - Да... ситуация, скажем прямо, не из лёгких, - заявил Тим Кавамура Дж.Б.Калхэйну III. Они снова собрались в офисе генерального менеджера - в два пополудни. - Я беседовал с миссис Питерсон у неё дома, она упорна воздерживалась от ответа: почему убили её мужа. На все вопросы отвечала только "да" или "нет", - продолжал Кавамура, - и у меня сложилось впечатление, что она чего-то боится.
      - Чего же? - встревоженно спросил Дж.Б..
      - Не знаю.
      - Может быть, она боится, что и её убьют, как вы думаете? Я это к тому, что у нас будет плохая репутация, если здесь произойдёт слишком много убийств, - проговорил Дж.Б..
      - О репутации вам уже поздно беспокоиться. А что до миссис Питерсон она боится, но за кого-то другого. Кто её друзья?
      - Ну... муж, я думаю, был ей хорошим другом, впрочем, я могу и ошибаться. Она не очень-то любит бывать на людях... да и я здесь человек свежий, и прошлым вечером видел её лишь один раз.
      - И это всё?
      - Это всё, что мне о ней известно. Ещё могу добавить - впервые я с ней познакомился на вечеринке для персонала в прошлом месяце, она разговаривала с шеф-поваром по-японски, что меня несколько удивило.
      - Но ваш повар - испанец, - поправил Кавамура. - Если он и умеет говорить, то только на тему кухни.
      - Наверное, так оно и было, - предположил президент клуба, - пусть они говорили по-испански или ещё на каком, но я далёк от понимания миссис Питерсон...
      Кавамура посмотрел в окно на автомобильную стоянку. Там газетчики и телерепортёры стояли вперемежку с членами клуба, они, наверное, ничего не знали о продолжении расследования, судя по обилию рукопожатий и приветственных поклонов.
      - Н-да-а, раньше было много проще, - произнёс он в основном для себя, - тогда я был ещё молодым полицейским.
      - Согласен, - кивнул Дж.Б., - а я не был ещё президентом этого клуба.
      - Да, вот что ещё, - Кавамура вернулся к прежней теме, - я тут повторно беседовал с мистером Спарксом, и мне показалось, что он тоже чего-то или кого-то боится.
      - Горди-то? Да он собственной тени боится. Кстати, он не рассказывал, как маленьким чуть не съел таракана?
      - Упоминал, но я не понял связи - о чём он.
      - Вот и я тоже. Он иногда такой странный.
      - Его рассказ тоже странен, - продолжил Кавамура. - Он утверждает, что минут десять стоял у окна четвёртого этажа и просто смотрел вниз, потом вдруг заметил в бассейне жертву. Ни человека, ни движущейся тени или ещё чего-нибудь не заметил. Не представляю, как можно было не заметить... но разглядеть то, что находилось в бассейне.
      - Может, он там замечтался или сознание помутилось. Горди, знаете ли, не всегда бывает в себе.
      - Возможно, и так, однако уж очень он занервничал, буквально заболел, когда я сказал, что свидетелей нет, никто не видел, что он стоял там целых десять минут и просто смотрел.
      - Тим, Горди Спаркса люди часто не замечают, таким уж он уродился.
      - Наверное... А в вопросе найма на работу родственников, - вдруг сменил тему Кавамура, - какая у клуба политика?
      - Найма родственников? Насколько я знаю... минуточку, мне известно о сёстрах, которые работают здесь. Думаю, никто против этого ничего не имеет. А что?
      - А Такэсита-сан?
      - Бывший премьер-министр, что ли?
      - Нет, - резко произнёс Кавамура и посмотрел на Дж.Б.. - У вас же работает Такэсита-сан.
      - Такэсита-сан работает у меня? А-а, вы имеете в виду миссис Такэсита, ту, что нашла вторую голову?
      Кавамура подошёл к креслу, сел и расслабил галстук. Затем порылся в своих записях, аккуратно разложенных на столе генерального менеджера.
      - Нет, не госпожу Такэсита я имею в виду, - пояснил он. - Вы так хорошо знаете своих людей?
      - Я знаком со многими из них, а некоторых... э... знаю в лицо, пояснил Дж.Б..
      - Ну и хорошо, этот Такэсита-сан - один из ваших старейших работников, и вряд ли ему по душе, что его жена здесь числится уборщицей.
      - Он что, тоже уборщик? Подождите... этого не может быть. Чем же он занимается?
      - Он отвечает за снабжение клуба провизией, - ответил Кавамура.
      - О? - отреагировал Дж.Б..
      - И второе орудие убийства - нож, завёрнутый в окровавленную рубашку, мы нашли в его в шкафчике.
      - Бог ты мой!
      - Однако прошлым вечером, - Кавамура отвёл взгляд от записей, Такэсита-сан не было на работе.
      ГЛАВА - 20
      Встреча в Советском посольстве была запланирована на три часа дня. Полицейские участка Адзабу пригласили в качестве переводчика с русского языка японца, профессора славистики из Токийского университета; узнав, в чём дело, тот в волнении бросился объяснять капитану Кавамуре, что за двадцать лет обучения студентов русскому языку этот случай общения с носителями языка будет у него первым.
      Встреча намечалась не с послом - у него были дела куда важнее, а с его первым заместителем, Константином Григорьевичем Морозовым. Ему и было доверено ответить на все вопросы о передвижениях посла прошлым вечером на ужине с танцами, а также предоставить информацию о служащем посольства, чьё тело провело некоторое время с головой Пита Питерсона в бассейне Американского клуба.
      Сам факт, что Американский клуб и Советское посольство находятся в непосредственной близости друг от друга и делят одну общую стену, воспринимается как абсурд, возник же он из-за недостатка земли в Токио. В двадцатых годах русские скупили почти всю землю вокруг своего посольства, включая кусок, где сегодня расположен Американский клуб. Невероятно, но в те годы этот район считался далёким от городского центра, "деревушка" - так называло его посольское начальство в Токио. Когда в тридцатых годах все учреждения посольства переехали на теперешнее место, часть земли была продана Маньчжурской железнодорожной компании, обосновавшейся в Японии.
      После войны американцы, искавшие подходящую собственность для восстановления своего клуба, купили эту землю у доверенных лиц железнодорожной компании, неожиданно прекратившей своё существование. Русские же оказались не в состоянии понести финансовые расходы, о чём приходится только сожалеть.
      Территория посольства оставалась просторной, но расползавшиеся в последние годы офисные и жилые помещения вытесняли первоначальную "деревушку". Теннисный корт, баскетбольная площадка и открытая спортивная зона, где играли большей частью в волейбол, пока ещё располагались среди деревьев, однако же тут появились резкие очертания зданий начальной школы и современного центра связи: это соответствовало потребностям одного из самых крупных посольств Советского Союза во всём мире.
      Кавамуру и переводчика проводили в большой конференц-зал, располагавшийся рядом с фойе на первом этаже главного здания, обоих несколько смущало, что вела их пышная полногрудая блондинка с удивительно голубыми глазами, безупречно говорившая по-японски. Переводчик смотрел на неё с немым изумлением, приоткрыв рот.
      - Невероятно, - потрясённый, сказал он Кавамуре, когда они остались одни, - она говорит как мы.
      Чуть позже появился человек славянской внешности, он принёс им чашки с чёрным горячим кофе. К удивлению Кавамуры этот человек не покинул их, а остался, стал говорить о погоде, дорожных условиях, долларо-иеновом курсе, о поп-певцах телеэкрана, судьбе бейсбольной команды "Токийские гиганты", о передаче власти в императорской семье - и всё это на очень хорошем японском языке.
      Для Тима Кавамуры, в прошлом победителя конкурсов, двуязычие было чем-то естественным и понятным. И всего лишь потому, что его способность имела в основе своей, с его точки зрения, вполне разумный родной язык. Если у тебя есть такая основа, то говорить на других языках легко. Это всё равно что показать публике фокус: просто запоминаешь иностранные слова и выражаешь ими свои мысли. Но как, поражался Кавамура, человек, столь искусно вникший в разумную суть японского языка, мог тем не менее быть неяпонцем?! Очень трудно совладать с собой, когда смотришь в общем-то на чужое лицо и чувствуешь, как творимые им слова точно и ясно буравят твой мозг. Кавамура с облегчением вздохнул, когда снова появилась блондинка и сообщила им, что поверенный в делах ждёт их у себя в кабинете.
      Кавамура и переводчик, который ещё ни слова не произнёс по-русски, последовали за блондинкой вверх по лестнице, слева от приёмной. На втором этаже они миновали несколько офисов, в каждом из которых, увидел Кавамура, сидело человека по четыре-пять. Обстановка в целом напоминала множество других деловых мест, однако из-за отсутствия в лицах знакомых японских черт всё здесь казалось особенным. Молодые люди без пиджаков - один из них разносил кофе - похоже, выполняли здесь канцелярскую работу, а те, что постарше и в костюмах, давали указания.
      Блондинка привела их в комнату официальных приёмов, если судить по вычурной люстре, кремовым стенам и красным плюшевым стульям. Кавамура заметил вслух, что обстановка здесь напоминает ему прошлогоднюю поездку в Европу, там он на два часа останавливался в "Версале".
      - Но здесь-то всё русское, - подчеркнула женщина и указала на одну из стен, украшенную мозаичным рисунком. Там из кусочков цветного металла была выложена Москва в перспективе. - А эти строения, - женщина обвела рукой церкви с маковками, - наши государственные музеи.
      Сама встреча с поверенным в делах состоялась в комнате размерами меньше конференц-зала внизу, но с обстановкой побогаче. Почти всё пространство занимал стол с четырьмя стульями по боковинкам и двумя с торца. Напротив окон со шторами висела картина: крестьянская избушка и коровёнка, припорошенные снегом. Невысоко на стене - слегка подретушированный черно-белый Ленин. Старинный хорошо полированный самовар - и рядом на столике кнопочный телефонный модуль, рассчитанный на восемь линий и с дизайном космического века. На паркетном полу ковёр, афганистанский - заметил Кавамура.
      - Очень приятно, что вы решили нас навестить, - произнёс господин Морозов, бесшумно войдя в комнату. - Знакомьтесь, это господин Пушкин, добавил он, кивнув в сторону маленького, с лысиной человека, вошедшего следом, - мой помощник. А это, - он показал на миловидную даму, - мисс Торпева, она секретарь нашего посла.
      Господин Морозов не счёл нужным представить солидную даму, подсевшую к ним в шестое кресло с блокнотиком в руке. Когда формальности были позади кстати, произошла заминка: японец-переводчик забыл свои визитные карточки, но обещал вскорости прислать их по почте в посольство - господин Морозов предложил "перейти к делу", говорил он по-японски прекрасно.
      Кавамуре господин Морозов показался приятным. Широкое открытое лицо, лоб высокий, глаза излучали доброту и весёлый нрав. Он включил каждого члена своей свиты в процесс подготовки ответа на заданный ему вопрос, у каждого спросив согласия вежливым маленьким кивком или поклоном. А ведь нечасто иностранцы стремятся к консенсусу в группе, мысленно отметил Кавамура.
      Нет, посол не упоминал, что заметил вчера на вечере что-то необычное, да и вообще, в Американском клубе посол довольно редкий гость.
      Да, узнав о неприятностях, посол поспешил покинуть клуб, но ведь это вполне естественно, при его-то положении.
      Нет, с охранником, ёсио Эндо, посол лично знаком не был (в этом месте кашлянула секретарша посла, в очках она сейчас казалась ещё милее). Но видел его раза два на вечеринках в посольстве.
      Да, Эндо в посольстве проработал десять лет и в отставку подал - Богу, видимо, было так угодно - за сутки до вечера в клубе. К моменту своей ужасной кончины он уже не числился работником посольства.
      Нет, в просьбе об отставке посол ничего необычного не усмотрел.
      Да, никто и понятия не имеет, почему Эндо присутствовал прошлым вечером на ужине в Американском клубе.
      Нет, Эндо допуска не имел (помощник чуть переменил позу в кресле). Если быть точным, Эндо просто охранял внешний вход в посольство, чередуясь с другими охранниками.
      Да, конечно, посол всегда будет рад оказать помощь в ходе дальнейшего расследования.
      В завершение встречи Кавамура поблагодарил всех за сотрудничество и был искренне удивлён, когда вдруг к нему подошла та неизвестная дама с бесстрастным лицом и попросила "одобрить" её записи в блокноте. Пока поверенный в делах вежливо общался с переводчиком, делившимся своим опытом обучения студентов русскому языку в Токийском университете, Кавамура с изумлением просматривал записи: весь текст пестрил японскими иероглифами, так даже его мать не умела писать. Не задумываясь о последствиях того, что полицейский детектив берёт на веру заметки представителя потенциального свидетеля преступления, Кавамура расписался у женщины в блокноте, очень при этом надеясь, что шеф Араи никогда о его поступке не узнает.
      - Ну, каково ваше впечатление? - вполголоса поинтересовался Кавамура у переводчика, за всю встречу так и не произнесшего ни слова по-русски. Сейчас они по полукольцу подъездной дорожки направлялись к парадным воротам посольства, их сопровождали все лица, присутствовавшие на встрече, за исключением той бесстрастной дамы.
      - Потрясающее, - затряс головой переводчик и кивнул у ворот японцу-охраннику. - Я и представить не мог себе такое.
      - Да, знаю, - ответил Кавамура, - невероятно, они все говорят так, будто родились в Токио.
      ГЛАВА - 21
      - Убийцей надо сделать Такэсита-сан, - эти слова произнёс сержант, тот самый, что нашёл вентиль и выпустил из бассейна воду вниз по склону, тем самым устроив наводнение. Он сейчас находился в офисе Араи, здесь же были капитан Кавамура и сам шеф. Прежде всего ему хотелось увести беседу от собственной героики в этом деле - а обсуждали его минут десять и очень оживлённо - и сконцентрировать её на следствии как таковом.
      - Мы заставим его признаться, - добавил сержант, - и тогда все проблемы с иностранцами отпадут сами по себе.
      - Подождите-ка, - заявил Кавамура, - а факты...
      - Никаких фактов, - прорычал шеф Араи. - Если мы не заставим его признаться, проблем у нас будет хоть отбавляй. - На висках шефа пробились жилки вен. - Думай, сержант, думай, а не то вернёшься патрулировать свои дороги.
      День сегодня у шефа был трудным. Плохо уже то, что на его участке произошло убийство, пусть иностранца. Но гибель японца, ещё недавно работавшего в Советском посольстве, обязательно привлечёт всеобщее внимание. С выходом утренних газет шеф Араи почувствовал себя под пристальным вниманием публики.
      Особенно всех интересовало местонахождение второго тела. Подчинённые Кавамуры, если процитировать его докладную, "обыскали все мыслимые уголки", однако тело Пита Питерсона так и не было найдено. Потому следовало ожидать, что в его маленькое владение в Токио скоро придут чины из городского полицейского управления и начнут устанавливать "административную связь и техническую поддержку". Это случится не позднее уикэнда, от расследования его, естественно, отстранят, и карьера повиснет... Араи вдруг повернулся к Кавамуре.
      - Ну а что вам всё-таки удалось найти... ведь у вас две головы.
      - Да, у нас две головы, - кивнул Кавамура, - и ещё досадное совпадение: голова охранника в ведре госпожи Такэсита и окровавленный нож в шкафчике её мужа. Но меня настораживают две вещи. Во-первых, шкафчики никогда и ничем не запирались: у них это просто не принято; получается, что нож в шкафчик мог подкинуть кто угодно.
      - А где находятся эти шкафы?
      - На том же этаже, что и кухня, - объяснил Кавамура, - напротив комнаты в лифтовом холле, где была найдена голова.
      - Та комната, что с кровью на стене?
      - Да, но...
      - Тогда чего здесь думать? Твой сержант прав, - Араи вдруг вскочил и упёрся кулаками в стол, несколько подавшись вперёд. - Тот факт, что в шкаф нож мог положить любой - не доказательство, что этого не мог сделать Такэсита.
      - Вот потому-то я и говорю, что Такэситу-сан нужно заставить признаться, - вставил сержант.
      - Однако, - продолжал Кавамура, игнорируя своего сержанта, - вторая вещь очень даже связана с первой.
      - А именно? - вскинулся шеф Араи, вены на его висках запульсировали.
      - По данным экспертизы, охранник, чья голова оказалась в ведре, не был убит обыкновенным ножом, у него отняли жизнь ножом мясницким.
      - Чем-чем?
      - Огромным мясницким ножом, - пояснил Кавамура и сделал рубящее движение рукой. - Мясницкий нож был найден этажом ниже в морозильной камере. Более того, Такэсита-сан в тот вечер не работал.
      Шеф Араи устремил немигающий взгляд на капитана, его глаза, казалось, вот-вот лопнут.
      - А вот мистера Питерсона, - продолжал Кавамура, - его-то убили простым ножом, и мы не знаем до сих пор, где это произошло.
      Араи медленно осел, не выпуская из виду Кавамуру.
      - Капитан, - заговорил он после паузы.
      - Да, шеф.
      - Скажите вашему идиоту сержанту, чтобы убирался отсюда. - И, повысил он голос, когда сержант собрался уходить, - передайте ему, что с понедельника он патрульный на улице перед "отелем любви".
      - Слушаюсь, шеф. Эй, сержант... вы... э... ну, вы уже знаете... Кавамура чуть улыбнулся.
      - Вас понял. С превеликим удовольствием, да, - ответил сержант и закрыл за собой дверь.
      - Кавамура-сан, послушайте, - обратился к нему Араи, помолчав; после ухода сержанта он то и дело постукивал себя сзади по шее латунной ручкой церемониального кинжала, подаренного ему по случаю тридцатой годовщины службы в полиции. - Мы ведь с вами уже долгое время друзья.
      - Да, шеф.
      - Не могли бы вы спокойно объяснить, что сами думаете об этом деле?
      - Ну... первое, что логически напрашивается, по крайней мере на нынешнем этапе: охранника убили в маленькой комнатке, там, где обнаружили его голову. Оружие убийства легче унести и спрятать, чем голову.
      - В этом сумасшедшем доме, мне кажется, все события не имеют никакой логики, - заметил Араи, - впрочем, продолжайте.
      - Что касается тела охранника, я думаю, его положили на тележку из прачечной и перевезли на первый этаж в лифте.
      - Подождите-ка, - встрепенулся Араи и несколько раз стукнул себя по шее. - При чём тут тележка из прачечной и особенно непонятно - почему тело без головы.
      - Ну, тележка - это удобно, они везде есть, почти на всех этажах. И в коридоре, ведущем к лифту, стояли две или три.
      - А голова?
      - Не знаю, - просто ответил Кавамура. - Возможно, убийца... нет, он бы не забыл, может, он... я не знаю.
      - Ну и вот... в какой-то момент убийца, которому не хватало головы от убитого им тела, подобрал голову генерального менеджера - которая лежала без дела - и положил её в тележку (у шефа Араи опять набухли вены), потом он поднялся в лифте на первый этаж и бросил всё в бассейн.
      - Предположим, что так, однако...
      - И ещё, - шеф Араи встал и, обойдя свой стол, навис над Кавамурой, по-моему, очень важно знать, чем занимался охранник в клубе.
      - Здесь как-то странно получается. Охранник ушёл из посольства за сутки до вечера в клубе, но вот жена утверждает, что он не показывался дома больше двадцати четырёх часов до того, когда его тело нашли в бассейне.
      На мгновение Кавамуре показалось, что шеф вот-вот взорвётся. Но Араи сдерживал себя, он глубоко втягивал воздух, потом вдруг потянулся за кинжалом на столе и несколько раз ударил себя ручкой по шее. После бесшумно опустился на стул и стал внимательно разглядывать свою ладонь.
      - У меня есть несколько версий, - продолжил Кавамура, - прав ли я, выяснится завтра... - он замолчал, увидев, что шеф Араи порезал себе ладонь лезвием ножа.
      - С вами всё в порядке, шеф?
      - Минутку, - остановил его Араи, не обращая внимания на вопрос, он по-прежнему рассматривал ладонь. - А что, по типу крови установить, кого где убили, нельзя?
      - Не получается, шеф, - вздохнул Кавамура.
      - Почему?
      - У обеих жертв группа 0-позитивная.
      - Ч-чёрт, - взорвался Араи и бросил кинжал в корзину для бумаги.
      ГЛАВА - 22
      Госпожа Такэсита и её муж общались между собой очень редко. Во-первых, её рабочий день начинался в семь утра и заканчивался в три дня. Утром общение исключалось, так как муж вставал много позже её. Со своей стороны, госпожа Такэсита чаще всего к приходу мужа уже лежала в постели. Он ведь делал закупки для клуба и его до утра угощали всевозможные поставщики. Это была, конечно, большая нагрузка, но Такэсита прекрасно справлялся.
      У госпожи Такэсита была ещё одна, более веская, причина не разговаривать с мужем. На протяжении многих лет она поддерживала семью тем, что зарабатывала в Американском клубе. Руководить бригадой уборщиков, а порою и самой махать наравне с ними шваброй, означало, вне сомнений, нести груз ответственности. Ведь успех любой корпорации зависит от чёткого планирования, подготовки и исполнения того или иного мероприятия.
      Не один год её муж мирился с тем, что семью в основном содержит она, пока он вникает в хитрые тонкости рекламного бизнеса и тратит на это большую часть своих доходов. В конечном счёте идеи его одна за другой проваливались - раньше и печальнее, нежели ожидалось. Так продолжалось до тех пор, пока он не получил работу в Американском клубе - жена похлопотала - и вскоре их вклады в банки стали более или менее регулярными и ощутимыми. Было всё это девять лет назад. Затем, благодаря отставкам некоторых служащих и одной внезапной смерти, Такэсита резко пошёл в гору, от простого клерка поднялся до менеджера по закупкам. Вот тут ему вдруг захотелось, чтобы жена оставила свою работу.
      - Это унижает моё достоинство, - твердил он жене, уборщице клуба.
      - А где было твоё достоинство все эти годы? - отвечала госпожа Такэсита мужу, менеджеру по закупкам. - К тому же, - добавляла она, - моя работа ещё понадобится - на случай, если тебя посадят.
      Вероятность того, что могут "посадить", была больным вопросом в их отношениях. Госпожу Такэсита очень беспокоило - больше практически, нежели морально - чем кончатся бесконечные приёмы подарков и всяческих подношений от поставщиков. И она каждый раз решала перестать с ним разговаривать, а с течением времени такое решение выполнять становилось всё легче. Они продолжали спать под одной крышей, хотя немного в разное время, и это было единственным, что их всё ещё связывало. Госпожа Такэсита по-прежнему добиралась до клуба на метро, а муж ездил на новой "Тойёте" и платил за парковку у Токийской башни три тысячи шестьсот иен в день. Случалось, они сталкивались в клубе, но тут же проходили мимо, не замечая друг друга.
      - В шкафу твоём найден нож, - сообщила она ночью после вечера в клубе.
      - Интересно, кому понадобилось туда его сунуть? - кисло отреагировал муж.
      * * *
      Дж.Б. и его жена Бампи Калхэйн общались, наоборот, часто.
      - Бампс, мне сегодня после работы нужно быть на приёме в отеле "Окура". Я пришлю водителя, он отвезёт тебя на вечер в посольство, там и встретимся.
      - Как это мило с твоей стороны, Джек. Но, пожалуйста, не очень задерживайся. После у нас будет выпивка с президентом "Женской группы" и её тридцатью близкими подругами.
      - Чудесно! А как же дети?
      - Что?
      - С кем мы оставим наших детей?
      - Да служанка приготовит им ужин и поможет с домашними заданиями.
      - Хорошо, - согласился Дж.Б..
      Субботним вечером после танцев в Американском клубе Дж.Б. и его жена вдруг обнаружили, что им предстоит вместе тихий спокойный вечер, а случалось это у них редко. То, что планировалось на квартире генерального менеджера, ясное дело, состояться уже не могло.
      - Это ужасное убийство в клубе расстроило всё общество. Люди только об этом и говорят. - Бампи наблюдала, как парочка неподалёку устроилась выпить коктейль перед ужином. - Ходят слухи, что Пита убил этот японец-охранник из Советского посольства.
      - Тогда кто же тот самоубийца, который отрезал себе голову?
      - Ну, так получиться не могло, конечно, - сам?! Это мог сделать кто-нибудь посторонний. Все надеются, что так оно и было.
      - Боюсь, всё сложнее, - не согласился Дж.Б.. - Капитан Кавамура - мне он показался порядочным человеком - считает, что оба убийства совершены лицом, хорошо знающим порядки клуба: в какое время наверх поднимают пищу, когда коридор пустует, как подобраться к орудиям убийства - посторонний всего этого знать не может.
      - Значит, замешан один из служащих?
      - Или кто-то из членов клуба, - пробормотал Дж.Б., наливая себе ещё выпить.
      * * *
      Ты выглядишь таким усталым, - запричитала жена Тима Кавамуры, когда тот тяжело опустился к низкому столику в центре комнаты, служившей им гостиной, столовой и спальней. Дети, их было двое, жили в отдельных комнатках, чтобы ничто им не мешало при подготовке к школьным экзаменам и вступительным в колледж. Сейчас оттуда доносилось громыхание рок-музыки. Тим и его жена были вынуждены общаться, и это их только сближало.
      - Признаюсь, трудное это дело - думать и говорить сразу на двух языках, долго уж слишком всё тянулось...
      - А какой он, этот Американский клуб? - поинтересовалась жена.
      - Да большой такой, много важных персон, все, похоже, стремятся помочь. Мистер Калхэйн, президент клуба, обещал пригласить нас на ужин, когда утрясётся это дело с убийством.
      - А ты уверен, что справишься?
      - Ну, всё возможное сделаю, - уклонился Кавамура, - нужны доказательства, а мы пока второе тело не нашли.
      - Может, тебе лечь отдохнуть?
      - Не мешало бы. Завтра к 7:30 нужно быть на месте, а у меня ещё дел по горло.
      - Я постелю футоны?
      - Хорошо, - пробормотал изнурённый Кавамура.
      * * *
      В западном пригороде Токио разговор между шеф-поваром Американского клуба и его женой был необычайно краток.
      - Где обещанные колбаски? - иронично спросила Ясуко у мужа.
      - Колбаски?.. Да меня арестовали сегодня, вопросы задавали, потом потащили в полицейский участок, допрашивали, потом вдруг освободили, привезли в клуб, снова вопросы задавали, велели штат набрать для завтрашнего воскресного завтрака, а ты спрашиваешь - где колбаски...
      - Да, где они?
      - Завтра принесу... если, конечно, в самом деле не отрублю кому-нибудь голову, - добавил шеф-повар клуба.
      * * *
      В квартире, снятой клубом для директора культурных программ - это в десяти минутах ходьбы вниз по склону мимо Советского посольства - Батч Перси и его жена приступили наконец к самому главному. Они оба старались не говорить об этом уже больше года.
      - Ты мог бы всем рассказать, Пит, - упрекнула его жена.
      - Да перестань ты, чёрт возьми, называть меня этим дурацким именем, рассердился Батч. - Ненавижу, уже тысячный раз прошу. А рассказывать всем смысла нет, особенно сейчас.
      - А как же с твоей работой? - поинтересовалась миссис Перси. - Можешь ты, можем мы... ещё сколько-то пожить здесь?
      - Конечно можем. Они во мне нуждаются как никогда раньше. Ведь лучше меня клуб никто не знает, даже президент.
      - Скажи, а ты не сожалеешь, что там произошло... всё это... ? Ничуть, - ответил директор увеселительных программ и подлил себе ещё пива "Супер Драй".
      ГЛАВА - 23
      На столике рядом с кроватью Горди Спаркса мягко зазвонил телефон. Это происходило не меньше двух раз в неделю и неизбежно сопровождалось легкомысленным замечанием с другого конца линии; оттуда спрашивали, сколько времени в Токио и поднялся ли уже Спаркс ("Я всегда встаю в три часа ночи", вот и всё, что ему удавалось ответить. Этот ловкий ответ никогда не воспринимался теми, кто звонил ему из главной конторы в Монтане, где сияло утреннее солнце).
      По обоюдному согласию в семье Спарксов было заведено, что миссис Спаркс игнорирует ночные звонки, а Горди - прыгает с кровати и, спотыкаясь, мчится со своим аппаратом на кухню, к ручке и блокноту, всегда лежавшим у раковины: мало ли что придётся записать. Однажды Горди в тумане сна согласился на партию говядины в семь тысяч тонн, при холодном свете дня заметил ошибку и спохватился; к счастью, ему удалось договориться и переделать на фунты.