Артем с удовольствием погрузился в плюшевые объятия кресла, жестом попросил разрешения закурить; хозяин молча подтолкнул к нему хрустальную пепельницу.
      - А как прикажете называть вас? - спросил Артем.
      Хозяин неопределенно пожал плечами.
      - Вообще-то, по идее, надо бы - "ваше высочество", - сказал он, улыбнувшись, - но не обижусь и на Владимира Александровича.
      - Не знал, что судьба сведет меня с титулованной особой, - улыбнулся Артем. - Но этот вечер приносит мне любопытнейшие встречи. Одно знакомство с Иваном Петровичем чего стоит!
      - А вы его раньше не знали?
      - Нет, - сказал Артем. И рассказал все по порядку.
      Сицкий слушал, не перебивая. Видно было, что дело не нравилось и ему.
      - Так, - промолвил он, когда гость умолк. - Грустная история. Что вы хотите от меня, Артем?
      - Экспертизы. Нужно установить, жива ли потерпевшая. А если жива...
      - Послушайте меня, молодой человек, - хмуро сказал господин Сицкий. - К чему лукавить? Кровь на полу, свидетель, кочующий из кухни в гостиную, запертая дверь... Чтобы осуществить вынос тела без его участия, потребовался бы не какой-нибудь заурядный ниндзя, а целое подразделение спецназа.
      - Без участия кого? - уточнил Артем.
      - Трупа, естественно. Вы детектив? Тогда должны понимать: ваш клиент своими показаниями однозначно копает себе могилу.
      - Следовательно, вы априори уверены в смерти его жены?
      - Я не люблю повторяться, - покачал головой Сицкий, - но, видимо, придется: это грустная история, печальная история, а если быть абсолютно точным - настоящая трагедия. Мне даже на место ехать не нужно, чтобы...
      "Ясно, - подумал Артем. - Сейчас ихнее высочество начнет пудрить мозги лоху-сыщику, чтобы вытрясти из клиента побольше".
      - А в чем заключается сущность трагедии? - спросил сухо.
      - Да как же, молодой человек... - вздохнул Сицкий. - Впрочем...
      - Нельзя ли более определенно, Владимир Александрович? - подстегнул его Артем.
      - Видите ли, Артем, самая точная определенность вам вряд ли поможет. Я могу подсказать, где искать потерпевшую, но как вы осуществите поиск - вот вопрос.
      - Так где же она? Жива или мертва?
      - К сожаленью, жива, мой милый, - вздохнул Сицкий. - В Аду мертвых нет.
      "Так, - подумал Артем. - Он еще и сумасшедший впридачу!"
      - Да, - усмехнувшись, добавил старый оккультист. - Уж лучше б я и впрямь был слегка не в себе. Оно бы спокойнее, но - увы!
      - Это не смешно, Владимир Александрович, - сухо заметил Артем. - Я знаете ли, следователь и тоже умею просчитывать варианты. Не надо мне на психику нажимать.
      - "Сейчас ихнее высочество начнет пудрить мозги лоху-сыщику..." сказал Сицкий. - А так умеете?
      Легкий дымок "данхилла" встал Артему поперек горла. Сицкий смотрел участливо, без иронии. Выждав, пока гость справится с нежданным недомоганием, он продолжил:
      - Даже великий Шекспир понимал, что на свете существует масса непонятных явлений. Мы с вами подразумеваем разные понятия. Вы мыслите в традиционалистском стиле, а я говорю об оккультном мире.
      - Мне бы попроще, - попросил Артем.
      - Попроще? Ну что же, попытаюсь. Вы знакомы с теорией Вернадского?
      - Что-то о мысленной сфере? Более или менее.
      - А можете представить себе мир, основанный на стойком ощущении страха? Если существует мысленная сфера, почему нельзя допустить существования отражения этой сферы в материальном мире? Понимаете? Принцип перископа зиждется на двух или нескольких зеркалах. Ваше отражение появляется на втором зеркале, хотя смотритесь-то вы в одно-единственное. Вот оно первое - и есть ноосфера Вернадского. Но, в оккультном смысле, вторичное отражение в материальном мире носит условное деление на Ад и Рай. И тот, и другой, при совпадении определенных моментов, имеют способность соприкасаться с нашей собственной физической сферой. Вам приходилось слышать о встречах с чертями, странными животными и прочими нонсенсами реальности?
      - Но ведь это, простите, бред сивой кобылы!
      - Конечно. Конечно, дорогой мой! - охотно подхватил господин Сицкий. Карпатские оборотни при помощи этого бреда перекидываются во все, что им заблагорассудится. И делается это предельно просто - сквозь ноосферу проскакивают в Ад, а потом возвращаются в физический мир.
      Артем автоматически полез за носовым платком - уж очень душно стало ему в прохладных покоях Владимира Сицкого.
      - Вы хотите сказать, что в мире идей возможно пребывание физических тел?
      - В ноосфере? Нет. Там - никогда. Но Ад и Рай, отчасти как и наш мир, представляют собой отражения ноосферы. И там возможно все, что угодно!
      - Так вы полагаете...
      - Да, - сказал Владимир Александрович Сицкий. - Я боюсь, что жена вашего клиента угодила в самый настоящий Ад.
      - Утешили, называется, - выдохнул Артем после минутного замешательства. - И что же теперь прикажете делать?
      Сицкий огорченно развел руками.
      - А что тут поделаешь? Знать и уметь - вещи несоотносимые. Конечно, если вы подвергнетесь нападению в моем присутствии, я смог бы вас защитить. Но это в н а ш е м мире. Теоретически - я мог бы даже проникнуть в Ад. Только обратный путь мне неизвестен...
      Недаром, ох недаром это дело вызвало у Артема столько опасений. Чуял, что здесь не все, как всегда. И не он один. Впрочем...
      - Вы говорили про оборотней... - напомнил он Сицкому.
      Тот посмотрел на Артема с ласковым вниманием психиатра, наблюдающего интересный случай "сдвига по фазе".
      - Держитесь от них подальше, мой милый, - посоветовал он очень доверительным тоном. - Это не те люди, которым стоило бы доверять.
      - Мой клиент мог бы хорошо заплатить...
      Усталая усмешка тронула узкие губы знатока тайных сил.
      - Деньги-то они возьмут, - сказал он, согласно кивая. - Еще как возьмут! Не знаю только, кто после этого вас с вашим клиентом разыскать сумеет. Лично я - не рискну. Видите ли, мой дорогой, я, так сказать, специалист по жреческой методике. Да и то не местного производства. А оборотни используют массу технологий славянской и русской магии. Рядом с ними я такой же профан, как и вы.
      - Но ведь должен же быть какой-нибудь выход!
      - Сто "зеленых", - ответил Сицкий.
      "Ну, наконец-то!" - вздохнул Артем и тут же поежился, вспомнив про удивительные способности визави.
      - Не дорого? - поинтересовался тот. - Могу скинуть.
      Артем только рукой махнул.
      - Тогда слушайте. Несколько лет назад группа молодых безумцев начала комплексное исследование мест соприкосновения различных сфер. В древности на этих местах, как правило, строились культовые сооружения - скиты, церкви, монастыри. Еще раньше - капища. Информацию о результатах одной из экспедиций ищите в "Комсомолке". Начните с восемьдесят седьмого и по девяносто первый.
      - Понял, - сказал Артем. - Извольте расписку.
      Домой он вернулся к десяти-тридцати. Соседи, следуя какой-то забугорной диете, чинно вкушали вечерний кефир с подсушенным хлебом. Их восьмилетний потомок, активно не приемлющий молочные продукты, задумчиво пыхтел над горячей чашкой турецкого чая. Духота стояла невыносимая, невзирая на настежь распахнутые окна.
      - Привет, - сказал Артем. - Как я вчера? Не бузил?
      Сосед Игореша, молодой лысоватый блондин в золоченых очках, полосатой майке и брезентовых шортах, отрицательно помотал головой.
      - Только ругался, да и то шепотом. Как у тебя? Все по-прежнему?
      Артем улыбнулся, хотя выглядело это не очень-то оптимистично, с кислинкой.
      - Да есть одно дельце...
      - Такое дохлое? - посочувствовала соседка Любаша.
      - Более чем...
      - Лишь бы заплатили, - утешила соседка.
      - Это вряд ли, - вздохнул Артем.
      В комнате творился полный бедлам. Кое-как прибравшись, Артем поменял постель и принял обжигающий душ. С утра предстояла напряженная бумажная работенка, столь же нелюбимая, сколь необходимая. Следовало выспаться. Он долго лежал, старательно вслушиваясь в автомобильный уличный гул, действующий на него примерно так же, как на иного добрая пригоршня люминала. Но сон не шел. Конечно, даже в самые дремучие застойные годы Артем смутно подозревал, что мир гораздо сложнее, чем представляли его преподаватели диалектического материализма, но чтоб настолько! С другой стороны, какими бы способностями не обладал господин Сицкий, вся эта его теория пока что ничем не подтверждалась и вполне могла оказаться всего-навсего одним из способов сравнительно законного изъятия гонорара из небрежно застегнутого кошелька. Артем никогда не интересовался вопросами религии, он с трудом улавливал разницу между католиками и православными, а о концепции переселения душ знал только то, что известный бард сообщил в своей популярной балладе. Противопоставить Сицкому он ничего не мог, и не исключено, что тот этим воспользовался. На этой успокоительной ноте Артем и заснул.
      С утра он первым делом востребовал назад свой автомобиль, съездил на заправку, позавтракал, позвонил клиенту.
      - Вы хоть что-нибудь прояснили? Ну хоть что-нибудь? - донеслось из трубки.
      - Качаю шанс, как и обещал, - сказал Артем в ответ. - Дело оказалось еще сложнее, чем представлялось. Нет, мое слово - закон, сделаю, что смогу.
      В "Белинке" ему выдали могучую кипу подшивок и том исторической энциклопедии на букву "С". С него Артем и начал. Оказалось, что Владимир Александрович Сицкий, если, конечно, был тем человеком, за которого себя выдавал, действительно мог претендовать на княжеский титул. Его род входил в клан Романовых-Кобылиных и принимал активнейшее участие в интригах Смутного Времени. Как криминалист Артем давно подозревал Романовых в развязывании всероссийской бучи XVII века. А в свете вчерашней беседы действия бояр-заговорщиков приобретали в глазах Артема довольно странный оттенок.
      Он хмыкнул и переключился на подшивки "Комсомольской правды". Шелест газетных страниц вдруг напомнил ему шорох сыплющегося песка. Казалось, само время заговорило своим тихим невнятным шепотком, исполненным смутного предостережения: "Не лезь... не лезь...". Артем не верил в предчувствие, а интуицию считал выводами подсознательного компьютера, мгновенно обрабатывающего комплекс малозаметных фактов. Тряхнув головой, он отбросил сомнения и удвоил темп работы.
      Его старания увенчались успехом. Ухватить фортуну за хвост - это уже кое-что; оставалось, правда, самое сложное - осторожно и цепко тянуть его до появления реального результата. Оседлав телефон переговорного центра, загрузив карман полной пригоршней жетонов, он плотно приступил к осаде редакции. Бесстыжий аппарат с веселым звонким смешком глотал металлические кругляши один за другим, записная книжка заполнялась строчками промежуточных координат... Есть!
      - Простите, пожалуйста, - ласково пропел Артем, - это не вы писали об экспедиции в карпатский монастырь? Да! Да! Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы дали мне координаты руководителя группы.
      - Погиб, - ответили из Москвы.
      - Его помощника...
      - Скончался.
      - Ну хоть кто-нибудь остался в живых? - сумрачно уточнил Артем. И услышал в ответ:
      - Живые, конечно, есть...
      - Как бы мне их найти? - обрадовался Артем.
      - Это предельно просто, - буркнул недовольный голос. - Звоните на Канатчикову Дачу; номера в справочной!
      ...Нужно было что-то делать, искать другой след, выцарапывать из черного клубка новую нить, но взгляд застилало туманом разочарования, и ухватиться было категорически не за что. В самую пору набрать номер Евдокимова и посоветовать ему плюнуть на залог и срочно уносить ноги. Судьба снова жестоко подшутила над отставным следователем: поманила, подразнила, а когда он клюнул на ее обольстительный призыв - метко и беспощадно, будто старая бывалая шлюха, лягнула прямо под ложечку. Спокойно! Спокойно!
      В киоске на углу он купил две двухлитровые пластиковые "торпеды" английского пива "Монарх", баночку маринованных огурцов, жесткой копченой колбасы и две коробки лососевой икры. Для непутевого отпрыска зверски интеллигентных соседей, в подобные минуты составлявшего ему иронично-сочувствующую компанию, в том же киоске были приобретены полуторалитровая бутылища "Фанты" и несколько пачек разноименной жвачки. Подобно ему самому, Никитка задарма не сочувствовал, за что Артем его тихонечко, незаметно презирал, в той мере, в какой настоящий "профи" презирает малоопытного "любителя".
      Когда он, нагруженный продовольствием и напитками, пыхтя от сдвоенного - душевного и физического - дискомфорта, наконец взобрался на свой родной третий этаж, его уже поджидали. Одного взгляда на человека, скромно присевшего на приятно прохладный бетон подъездной лестницы, было достаточно, чтобы признать в нем представителя множащейся и расцветающей низовой придонной прослойки. Одет он был в относительно чистые брюки и почти новую трикотажную футболку, тщательно побрит и старательно причесан, однако неуловимый, но реально ощутимый привкус босяковщины пронизывал, казалось, не только его самого, но и вполне респектабельную лестничную площадку.
      - Артему Геннадьевичу наш пламенный комсомольский привет! - бодро продекламировал бомж, отрывая от гостеприимной ступени тощую бродяжью задницу.
      - Гусь? - удивился Артем. - Вот уж - кого не ждал, то и явился! Тебе чего?
      - Дело есть, - сказал Гусь. - На два миллиена.
      - Он тут часа два трется, - подтвердил Никитка, высовывая из прихожей розовый веснушчатый нос. - Вас спрашивал, все пытался в квартиру пролезть.
      Первобытная донская злоба лишь на мгновение проскользнула в глазах Артема, но Гусь ее заметил.
      - Никуда я не лез, - сказал с обидой. - Ты-то меня хорошо знаешь, лейтенант, за мной криминала нет, и не было никогда. Конечно, я понимаю, моя рожа на детей действует однозначно, но я-то думал, что ты дома, просто никого видеть не хочешь.
      - А с чего это ты так решил? - хмуро полюбопытствовал Артем.
      - Да уж есть с чего, - уклонился Гусь. - Говорю ведь - дело у меня. Впустишь?
      - А если нет?
      - Решать, конечно, тебе, - предупредил Гусь. - Но учти - плакать будем вдвоем.
      Он нагнулся над потертой хозяйственной сумкой и гордо продемонстрировал бутылку молдавского коньяка:
      - Видал? Два дня - ни капли, чтобы не с пустыми руками! Врубаешься?
      Да, для Гуся это был подвиг неслыханной самоотверженности. В дни их последней встречи он пил все, что горит. Что не горит - тоже.
      История его падения была вполне заурядной, удручающе банальной. Жил-был рядовой советский инженер, ну, не совсем рядовой, а подающий большие надежды. Была у него любимая живая работа, красавица жена и двое чудных ребятишек. И все это ухнуло в тартарары, когда выяснилось, что все его достоинства заключены исключительно в длинных, хорошо сформированных ножках его драгоценной супруги, каковые она неоднократно и весьма охотно предоставляла в распоряжение вышестоящих и руководящих... На свою беду нынешний Гусь - а по тем временам Пал Палыч Гуселетов - в один прекрасный момент очутился в кабинете одного из этих руководящих, причем в то самое время, когда его любезная находилась, так сказать, при исполнении своего интимного долга...
      Рассказывать о том, что устроил этот крупный мужчина в кабинете "друга семьи", вряд ли особенно необходимо. Хорошо, что располагался кабинет, как и положено, в бельэтаже, так что дело закончилось набором сильных ушибов и психологическим шоком. Для потерпевшего. Гуселетов же сломал себе жизнь. Будучи по натуре человеком порядочным, жилье он оставил семье. С работы выперли тихой сапой. А где еще найти утешение убитому горем рассейскому мужику, прочно засевшему под тонким слоем культурного грима в каждом из нас, как не на дне граненого стакана? А переход со дна стаканного на дно социальное - дело верное, хотя и не на все "сто".
      Его дважды привлекали за бродяжничество, и оба раза судьба сводила его с Артемом. Криминала за ним действительно не наблюдалось, а кроме того, его взгляды на жизнь были весьма занимательны, так что вместе они провели времени больше, чем многие из закадычных друзей.
      - Ладно, - сказал, подумав, Артем. - Даю тебе сорок минут, - и ногой отодвинул дверь вместе с Никиткой.
      - Ты мне только сорок секунд предоставь, - пробурчал Гусь, входя, потом умолять будешь, чтоб остался.
      Никитка разочарованно смотрел им вслед, он крепко подозревал, что задушевной беседы с "шерлоком холмсом" сегодня ему не видать. Но его бурная грусть тут же испарилась, стоило Артему подбросить в воздух пачку "LM".
      - Неважно живешь, лейтенант, - говорил между тем господин Гусь, водружая коньяк на журнальный столик. - Не многого ты добился в мое отсутствие.
      Артем выставил два толстодонных чешских стакана и коньячную рюмку. Повздыхав, распечатал икру и огурцы, нарезал колбасу и хлеб...
      - Мне тоже рюмку давай, - сказал Гусь. - Хочу быть в форме.
      - Ты что? Всерьез думаешь, будто я твое пойло глотать стану? огрызнулся Артем и налил себе пива.
      Бомж медленно потянул рюмку ко рту, с вожделением вдыхая ароматы дубовой древесины, истово, словно причащаясь, выцедил коньяк до капли.
      - Потому и живешь ты паршиво, лейтенант, что зажрался, - промурлыкал он, блаженно откидываясь на спинку кресла. Артем невольно отметил про себя, что накидушку придется выбросить: кто его знает, какие бациллы свили гнездо в одежде бродяги? - Ты ведь не ловчишь, не воруешь. Тебе, как честному работяге, надо жидким чайком глотку споласкивать. А ты дармовым коньяком брезгуешь.
      Артем, следуя примеру собутыльника, медленно, маленькими глотками выдул стакан пива и принялся намазывать икрой полупрозрачный лепесток "бородинского".
      - Закусывай, - сказал он Гусю. - И выкладывай, зачем тебя сюда занесло.
      - Сначала дело, - ответил Гусь, - со жратвой успеется. Я промышляю "пушниной". Вчера рыскал в торговом центре и услыхал прелюбопытнейший разговор. На твое счастье, лейтенант, с добычей намедни было негусто, так что был я свеж и трезвехонек на загляденье.
      - Собеседников знаешь? - спросил Артем, запивая бутерброд изрядной дозой темного бархатистого пива. Пиво было относительно холодным, потому что киоск располагал вместительным холодильником.
      - Одного знаю, - сказал Гусь, бережно извлекая из красной бумажной пачки длинный, хорошо сохранившийся окурок. - Угости огоньком ценного информатора.
      Артем чиркнул зажигалкой.
      - Ты помнишь Штокмана? - сказал Гусь после долгой, глубочайшей затяжки. - Второго не знаю, но понимаю так, что это кто-нибудь из приятелей твоего нынешнего клиента: здоровый такой лосина с "пушкой" под пиджаком.
      - О чем речь вели? - насторожился Артем. При ведении дел Штокман разборчивостью не отличался. Нынче они играли в одни ворота, но кто его знает, что у него на уме?!
      - О чем? - ухмыльнулся Гусь. - Да ни о чем. Обычные иудины штучки. Сломок любопытствовал насчет того, сможешь ли ты вытащить клиента. Между прочим, отзывался о тебе весьма уважительно. Штокман тоже, но утверждал, что даже тебе ничего не светит, потому что дело с явным инфернальным оттенком.
      - С каким?
      - Ну, с дьявольским, чтоб тебе понятнее было. При этом ссылался на мнение Эдуарда.
      - Ясно, - сказал Артем, а про себя тихонько удивился интуиции хронического капитана. - И что?
      Гуселетов довольно прижмурился, наслаждаясь ядовитой крепостью "Примы".
      - А ты меня впускать не хотел, - попенял он в ответ. - С лестницы спустить собирался.
      - Замнем, - предложил Артем.
      - Сперва извинись.
      - Пока не за что. Изыскания Штокмана меня занимают в очень незначительной степени.
      - Ладно, - сказал Гуселетов. - Возможно, тебе будет интересно узнать, что он затевает у тебя за спиной, но это не главное.
      Артем смотрел тяжело, исподлобья, хруст маринованного огурчика показался посетителю хрустом зубов. Не исключено, что и его собственных, в перспективе. Гусь быстро наполнил коньяком рюмку и опрокинул ее в горящие глубины алкогольного естества. Галлюцинация исчезла, теперь собеседник выглядел хмуро, но не столь угрожающе.
      - Ну, - поторопил он Гуселетова, взявшегося за колбасу.
      - Насколько я понял, Штокман подбивает свидетелей на сговор.
      - Ссылаясь на "отключку" клиента?
      - Да. Была драка, и потерпевшая убежала.
      - Ловко, - одобрил Артем.
      Гуселетов посмотрел ему прямо в глаза и усмехнулся.
      - Он забыл, с кем играет в команде, я полагаю? - спросил с откровенной подначкой.
      - Правильно полагаешь, - подтвердил Артем. - Клиент клиентом, но девушку надо найти. Вопрос престижа.
      Гуселетов налил полстакана и сделал хороший глоток.
      - На это я и рассчитывал, - сказал он. - К делу. Ты мне двести баксов, я тебе - спеца по инфернальным вопросам.
      - Спец у меня уже есть, - Артем стряхнул пепел в пасть бронзового льва, стоящего на задних лапах между собеседниками. Не хотелось думать о том, что двухсот рублей, выброшенных на эту безделушку, сегодня хватило бы дней на пять. - Ты мне докажи, что твой моего круче.
      Бомж зачем-то оглянулся на дверь, придвинулся ближе.
      - Субъект, о котором я тебе говорю, ходит в Ад. А твой?
      Артем прикрыл глаза, сдерживая радостный вопль плотно стиснутыми зубами. Слух напряженно ловил тяжелое дыханье Гуся.
      - Для тебя и полдня без опохмелки - Чистилище, - хмыкнул Артем, беря стакан.
      - Быстро ты навострился цены сбивать. - В зрачках Гуся затаилась неизъяснимая бездна иронии. - Вот только захлебываться нужно поменьше, да волосы подлиннее отпустить.
      - А это еще зачем? - удивился Артем.
      - Чтобы уши прятать, если торчком встают! - Гуселетов не спеша вынул сигарету из артемовской пачки, закурил и, откинувшись на спинку кресла, с безнаказанностью единственного свидетеля бросил на стол зажигалку. Артем смолчал, ожидая продолжения, но Гусь молчал тоже - он прочно владел создавшимся положением и явно подчеркивал это.
      - Что ты со мной в игрушки играешь? - сдался сыщик. - Колись!
      - Денег не вижу, - ответил Гусь.
      - Да зачем тебе столько? Отберут ведь. А не отберут - горячку схлопочешь.
      Гуселетов, не торопясь, отхлебнул из стакана и, зажав сигарету в зубах, принялся за изготовление чудовищного сэндвича: намазал два куска хлеба толстым слоем икры, накрыл пластиками колбасы, а сверху пришлепнул кружки огурцов, затем соединил куски вместе.
      - Я собираюсь завязать, - сообщил он Артему, наполняя стакан. - Пью последнюю и, заметь, в приличной компании. Вздрогнули!
      Загипнотизированный сыщик чокнулся со своим бывшим подследственным.
      - Встретил я недавно хорошую женщину, - с чувством сказал Гусь. Красивая, молодая... по крайней мере для меня. У нее в Истоке нечто вроде частного детского сада. Ну, то да се... пообщались, поговорили... Детсад дело хлопотное, без мужика - почти невыгодное. А какой из меня работник, когда с утра до вечера руки - будто отбойный молоток?! Хватит! Надоело! Завязываю!
      - А как же свобода? - подначил Артем. - Помнишь, как ты мне насчет нее соловьем заливался?
      - Дурак был, вот и заливался, - помрачнев, ответил Гуселетов. - Не отрекусь - грешен. Но человек - не ангел. Не божественным разумом жив, сердцем трепещущим. Что на сердце, то и в голове. А в сердце у меня тогда пусто было. Поверь старому бродяге, лейтенант: для человека свободы нет. Я не шучу, на своей шкуре испробовал, своими мозгами дошурупил: человек без обязанностей хуже змея. Единственно возможный вариант свободы - это выбор души, кем ей быть: Сатаной или Человеком. В высшем понимании принцип воли означает только одно - способность осознанного причинения Зла.
      - Ого, куда тебя занесло! - ухмыльнулся Артем. - Уж не адопроходец ли тебя на эту мысль натолкнул?
      - Он тоже, - угрюмо ответил Гусь. - Весной я обитал в дачных поселках: сегодня там, завтра здесь. И в конце апреля набрел на один особняк. Дворец, понимаешь ли, а оградка плевая, можно сказать - никакой. Откуда мне было знать, что у него собаки ученые и по пустякам не визжат?! Перемахнул изгородь, тут они меня и взяли в клещи, сбили с ног, прижали рожей к земле... Все, думаю, пришел мой смертный час - загрызут. - Он хватанул добрую дозу успокоительного и продолжал, заметно повеселев. - На мое счастье, хозяин дворца был дома, и охрана не дремала - откуда ни возьмись нарисовались два добрых молодца и освободили меня из собачьих клыков. Ну, скажу тебе, лейтенант, и хоромы же у него! А пойло! А закусь! Был он изрядно во хмелю. и по этому случаю обрадовался захожему человеку, даже такому, как я. Говорил он мало и путано, больше пил, но и того, что я услышал, оказалось довольно, чтобы волосы дыбом поднялись. Согласись, лейтенант, что не каждый день встречаются люди, посещающие Ад так же просто, как мы сортир!
      - Это в Аду, что ли, капитал себе сколотил? - перебил Артем.
      - Посредством своих путешествий, - кивнул Гусь. - Я плохо понял, поскольку был уже изрядно "под шафе", но за экспедиции платят ему сумасшедшие бабки.
      - Кто?
      - Да все, у кого они есть! - огрызнулся Гусь при виде скептической физиономии собеседника. - Просидели мы с ним, сколько, даже не знаю, залили изрядно и слопали груду всевозможных деликатесов, а потом отправили меня восвояси с бутылкой виски, батоном колбасы и предостережением насчет вторичного появления. В другой раз нарисуешься, говорят, собакам скормим. И помалкивай.
      Он аккуратно, почти нехотя, допил стакан и запустил зубы в свое кулинарное сооружение.
      - Виски я обменял на ведро браги, - продолжил, насытившись, - и помалкивал, пока не услышал про твои затруднения. Вот тогда все и сошлось. Есть под Кунгуром старушенция, которая, по слухам, освобождает организм от алкогольной зависимости. Соображаешь, лейтенант? Хочешь - пьешь, не хочешь - плюешь. Красотища! Но и берет два "лимона" по-старому. Да еще дорога в оба конца, да прожитье... Короче, как ни крути, двести "зеленых" надо иметь. И дашь их мне ты, лейтенант! За консультацию. Или за информацию это, как хочешь, так и решай.
      Артем вылил в стакан остатки пива. За разговором и не заметил, как опорожнил первую "торпеду". История, рассказанная Гуселетовым, очень походила на правду, да и не осмелился бы Гусь, зная характер Артема, врать для обычной корысти. Уж очень плохо могло это для него кончиться. А с другой стороны, чужих денег не жалко - пускай берет. Лишь бы впрок пошли.
      - Короче, сделаем так, - сказал строго. - Под мое честное слово даешь координаты. Завтра на вокзале перед отбытием получаешь билет и деньги, вручаешь расписку. Но учти, Гусеныш, если от тебя хотя бы отдаленно попахивать будет... ты у меня вместо "бабок" получишь!..
      Ответ был вполне в гуселетовском духе: полупустая бутылка "Белого аиста" со свистом выпорхнула в раскрытое окно. Проделав сию незамысловатую операцию, Гусь открутил голову пластиковой "торпеде" и налил в стакан "Фанты".
      - Договорились, - сказал он, вынимая из кармана грязноватый листок бумаги, аккуратно сложенный вчетверо. - А зовут его, на предварительной стадии, просто - Большой.
      6
      Утро было свежим и солнечным. А свежим, наверное, потому, что Артему давно не приходилось подниматься в такую рань. Приняв душ и позавтракав остатками вчерашнего пиршества, он уселся за руль своего "лимузина" и позвонил Андрею.
      - Слушаю, - раздался усталый, опустошенный голос несчастного миллионера.
      - Есть важная информация, парень, - сказал Артем. - Еду проверять. Гарантировать ничего не могу, но если выгорит, готовь двести баксов к четырнадцати ноль-ноль. Расписку получишь вечером после восьми. И передай Штокману, чтоб у меня за спиной не егозил, не дергался. Так и скажи - ноги вырву!
      - Не понимаю...
      - Зато он поймет! А ты на его хитрые варианты не клюй, ему главное процесс выиграть, репутацию лишний раз подкрепить. А то, что нынешние свидетели при первой же возможности тебя догола разденут - ему плевать! Если сам знаешь, что невиновен, жди меня до двух пополудни. Там решим, как быть. Врубился?
      - Жду до двух, - ответил Андрей и повесил трубку.
      Артем сунул сигарету в зубы и включил зажигание.
      "Московский тракт проложен до Берлина, Сибирский тракт ведет во Владивосток..."
      Любопытная дорога: оба названия присвоены ей от промежуточных пунктов. Читателю, скорее всего, абсолютно безразлично, на каком отрезке какого именно направления наш герой свернул на малозаметную лесную дорогу... Вглубь вела одна-единственная колея, но через полкилометра ухабистые вмятины от колес, то там, то здесь перечеркнутые змейками одеревеневших корней, вдруг преобразились в трехметровую полосу из каменных плит, аккуратнейшим образом забетонированную в стыках. Если бы не опасение нарваться на встречный транспорт, по ней можно гнать не хуже, чем по скоростной автостраде, а может, и лучше. По сторонам неспешной рысью пробегали стройные смолистые сосны, бросавшие на дорогу узорчатое кружево тени. В открытое окно автомобиля вливались темные струи озона, жужжание ос и шмелей и базарная птичья трескотня.
      Все вокруг располагало к покою, умиротворенью и праздности. Что ж, адский "челнок" выбрал себе подходящее место для восстановления сил. Артем ему даже немного завидовал, хотя лично ему - истинному горожанину - куда больше импонировала сугубо урбанистическая обстановка. Он любил уличную толчею и не считал город за город, если до окраин его можно было доехать за полчаса. И все-таки какая-то маленькая, почти не ощутимая частичка души в самой глубине его дремучей сущности неизменно тянула на дикий, вольный простор.
      Дорога совершила плавный вираж и неожиданно уткнулась прямиком в массивные лиственничные ворота, окованные узорчатой бронзой. Артем огляделся и невольно присвистнул. Если его не впустят, обратный путь придется проделывать задним ходом.
      По обе стороны от ворот, насколько хватало глаз, тянулась невысокая по грудь - каменная стена, исчезавшая за частоколом сосновых стволов и подлеска. Артем выбрался из машины и, предупрежденный горьким опытом Гуселетова, заглянул поверх ограды. За воротами дорога вливалась в квадратную каменную же площадку, окруженную крепко прореженным сосняком, обширной лужайкой с тщательно подстриженной травой и окаймленную широкой полосой махровых георгинов лилового цвета, плавно переходящих к бледно-розовому слева направо. Кроме сосен, на пространстве лужайки в живописном беспорядке там и здесь были разбросаны группы кустарников, приобретших округло-волнистые очертания отнюдь не по причине природной склонности к благородству.