Кто впереди планеты всей?

Дважды в год в разных городах Америки и Европы устраивается всемирный форум специалистов, занимающихся высокопроизводительными вычислениями. По давней традиции к каждой такой встрече составляется рейтинг полутысячи самых быстрых суперкомпьютеров планеты. Для прошедшей в ноябре в Сиэтле конференции SC05 (sc05.supercomputing.org) этот топ-лист стал 26-м по счету. Как и все предыдущие, он сформирован на основе тестов Linpack (решение больших систем линейных уравнений).

Изменяется Top500 очень быстро. Достаточно сказать, что на место четырех из десяти самых мощных суперкомпьютеров прошлого (июньского) списка пришли новые машины, а 221 компьютер вообще выпал из рейтинга. Но сколь бы динамична ни была ротация систем, общая картина их «американской принадлежности» не меняется. 305 из полутысячи быстрейших суперкомпьютеров установлены ныне в Соединенных Штатах (полгода назад было 277). Количество машин в Европе, Китае и Японии соответственно уменьшилось. Из 35 машин в самой верхушке списка 34 сделаны фирмами или университетами США, а в целом им принадлежит 479 мест из 500.

Среди производителей суперкомпьютеров по-прежнему доминирует корпорация IBM. На ее долю приходится пять машин из первой десятки, включая три верхние строчки. Нынешний «номер один», BlueGene/L (фото 1) из Ливерморской ядерной лаборатории им. Лоуренса, демонстрирует производительность 280,6 Тфлопс (триллионов операций в секунду) и по всем прогнозам продержится в лидерах еще не одно полугодие. Остальные суперкомпьютеры пока не перешагнули порог 100 Тфлопс. В целом же на IBM приходится 43,8% машин списка Top500. Заметно улучшила свои позиции в рейтинге корпорация Hewlett-Packard, изготовившая 33,8% машин, или 169 в абсолютных цифрах (полгода назад было 131). Как видим, опасных конкурентов у двух упомянутых компаний нет.

Бросается в глаза активное вытеснение чипов Intel Itanium процессорами AMD Opteron. Количество систем на основе Opteron за полгода выросло более чем вдвое — с 25 до 55. Число суперкомпьютеров с Itanium за тот же период снизилось с 79 до 46. Общее же количество машин на основе процессоров Intel достигло 333 (то есть ровно 2/3 списка).

Еще две заметные тенденции — это устойчивый рост кластерных архитектур (ныне на кластеры серверов приходится 72% систем из списка, а всего лишь полгода назад их доля составляла 61%) и растущая популярность ОС Linux (ее используют четыре из пяти машин в рейтинге).

Впрочем, похоже, что скоро и Windows начнет помаленьку отвоевывать себе местечко под солнцем: ноябрьскую конференцию SC05 открывала программная речь Билла Гейтса (что само по себе необычно, учитывая традиционную ориентацию большинства участников форума на Unix и Linux). Глава Microsoft объявил о готовности второй бета-версии Windows Compute Cluster Server 2003 (доступна для скачивания с сайта компании); релиз ОС выйдет в первой половине следующего года. Эта система представляет собой оптимизированную для работы на кластерных архитектурах Windows Server 2003 с дополнительными софтом, облегчающим распределение ресурсов и менеджмент задач. Интересно, что Microsoft решила ограничиться поддержкой 64-разрядных процессоров Intel и AMD, сочтя 32-разрядные чипы вчерашним днем. Гейтс также напророчил (фото 2) широкое распространение кластеров десктоп-класса — недорогих компактных систем высокой производительности. Таким образом, можно предположить, что Microsoft пока не замахивается на сияющие вершины Top500, а намерена атаковать Unix/Linux «снизу», в секторе легких кластерных суперкомпьютеров с небольшим числом достаточно быстрых процессоров.

Если копнуть поглубже

Продолжает полыхать гранд-скандал, разгоревшийся в первых числах ноября вокруг музыкального лейбла SonyBMG и его более чем сомнительных инициатив в области защиты контента.

Если кто-то пропустил эту новость («КТ» #614), напомним, что многие аудиодиски Sony, выпущенные в нынешнем году, как выяснилось, оборудованы специфическим средством защиты XCP, которое тайно устанавливает на компьютеры слушателей так называемый руткит (rootkit). Под этим названием известен программный инструментарий, чаще всего используемый вирусописателями и хакерами для сокрытия следов деятельности своих вредоносных и шпионских программ на пораженной машине. Руткит Sony не только снижает стабильность и производительность компьютера, помещая в память на низком системном уровне свой драйвер для перехвата и перенаправления команд, но и внедряет в машину «черный ход», позволяющий действовать и скрываться другим вирусам или троянцам.

По этой причине целый ряд известных антивирусных фирм уже объявил, что в очередные обновления их программ будут включены средства для обнаружения и удаления руткита Sony. Корпорация Microsoft заявила, что расценивает XCP как шпионскую программу и включает средства ее блокирования в свою программу Windows AntiSpyware (недавно переименована в Defender; пока существует в виде беты, релиз войдет в состав Windows Vista). Наконец, когда специалисты по компьютерной безопасности пристально изучили достаточно сложную, многошаговую процедуру деинсталляции XCP, предложенную на сайте Sony, то выяснилось, что попутно (через возможности команд ActiveX) в компьютере пользователя проделывается серьезная дыра в защите, открывающая дорогу атакам из Интернета.

Дружная и откровенно негативная реакция общества на сомнительные новации Sony в области DRM (управления правами на цифровой контент) заставила корпорацию немного сдать назад. В частности, подразделение Sony BMG Music Entertainment решило не только временно прекратить выпуск CD с защитой XCP, устанавливающей в компьютеры руткит, но и изъять из продажи все уже выпущенные диски такого рода. Кроме того, потребителям, купившим аудио-CD с «червоточинкой», будет предложено их обменять. Тем не менее компания недвусмысленно дала понять, что поиски эффективных средств противодействия нелегальному копированию будут продолжены (иными словами, в грядущих релизах Sony покупателей будут поджидать новые сюрпризы, и очень сомнительно, что они окажутся приятными).

Впрочем, один из новых сюрпризов уже обнаружен и в «старом» коде программы XCP. Дотошные независимые исследователи нашли в нем характерные следы фрагментов кода другой программы — популярнейшего музыкального кодировщика LAME, с помощью которого миллионы людей по всему миру упаковывают треки с компакт-дисков в формат MP3. Загвоздка в том, что LAME написан в открытых исходных кодах и распространяется на условиях лицензии LGPL (Lesser General Public License), обязывающей всех пользователей исходников ссылаться на источник и публиковать ту часть кода, где применяется библиотека LAME. Ни того ни другого корпорация Sony не делает. В результате получается не просто лицемерие, а лицемерие в квадрате: корпорация присваивает себе право устанавливать всем подряд шпионское ПО ради защиты своей интеллектуальной собственности и при этом в собственной программе нарушает авторские права других разработчиков.

Но и это далеко не все. Активисты правозащитной организации EFF не поленились и прочли длиннющее, на три тысячи слов лицензионное соглашение (EULA), которое Sony обязывает принять всех конечных пользователей, желающих слушать ее аудио-CD на компьютере. Обычные люди, как известно, не читают нудные портянки EULA, а потому упускают множество интереснейших вещей. Оказывается, купив диск Sony, человек вовсе не становится полноправным владельцем продукта, а берет на себя кучу нелепейших (с точки зрения здравого смысла) обязанностей. Например, если дом обокрали или диск утрачен при других обстоятельствах, то пользователь должен уничтожить все сделанные ранее копии (права на них теряются вместе с утратой оригинала). Цифровую музыку нельзя держать на работе, поскольку право дано лишь на копирование в домашний компьютер, принадлежащий пользователю. Копии должны быть уничтожены, если владелец переезжает в другую страну, поскольку EULA запрещает «экспорт». Пользователи обязаны устанавливать все выпускаемые корпорацией обновления воспроизводящего контент софта, иначе они теряют права на копии в собственном компьютере. Одновременно EULA фиксирует, что SonyBMG ни при каких обстоятельствах не будет нести перед покупателем ответственность, превышающую сумму в пять долларов. То есть что бы ни случилось при всех экспериментах с защитой, потребитель не сможет вернуть даже стоимость CD.

При взгляде на этот театр абсурда со стороны складывается впечатление, что подобные факты непременно всплывут, если поковыряться в любой DRM-защите, активно насаждаемой гигантами индустрии контента. Sony применяла XCP по крайней мере с марта, и тайные безобразия сходили ей с рук лишь до тех пор, пока подозрительным руткитом случайно не заинтересовался американец Марк Рассинович, независимый специалист по компьютерной безопасности. После этой истории, хочется верить, более тщательному анализу будут подвергнуты и DRM-технологии других флагманов индустрии развлечений. Наверняка там обнаружится много интересного.

Жизнь насекомых

Вряд ли в далеких сороковых годах инженеры, доставшие из чрева компьютера Mark II виновницу замыкания — крохотную мошку, могли предвидеть, какая судьба уготована брошенному ими мимоходом словечку «bug». В наши дни, когда не в меру расплодившиеся компьютерные «насекомые» встречаются чуть ли не на каждом шагу, некоторые из них в буквальном смысле начинают влиять на вопросы жизни и смерти, а порой — даже на ход мировой истории. Чего стоит, к примеру, десятка крупнейших багов всех времен и народов, недавно составленная обозревателями журнала Wired.

1. Ошибка в программе расчета курса ракеты-носителя Mariner 1 (1962, первый американский аппарат, направленный к Венере), которая после схода с намеченной орбиты была уничтожена над Атлантическим океаном. Причиной инцидента послужила крошечная небрежность при переводе в машинный код формулы, наскоро набросанной на бумаге карандашом.

2. Коварный баг, затесавшийся в канадский пакет софта, управляющего контрольной системой газопровода. Возможно, обеспечил отечественный взнос в коллекцию: произошедшую якобы по его вине в 1982 году аварию участка Транссибирской газомагистрали сопровождал крупнейший из когда-либо зарегистрированных на земной поверхности неядерный взрыв. Увы, единого мнения по поводу причин катастрофы нет до сих пор: американские обозреватели записывают этот инцидент в актив бравых хакеров из ЦРУ, а кое-кто из отечественных экспертов начисто отрицает вмешательство «мировой закулисы», кивая на традиционное российское головотяпство (см.«КТ» #536).

3. Cбой в компьютерной системе настройки ускорителя Therac-25, используемого в радиационной терапии (1985—87). Оплошность при задании программных настроек привела к неверному размещению металлического защитного экрана, поглощающего электроны высоких энергий и генерирующего рентгеновское излучение (экран был подвижным, поскольку система предусматривала режим прямого облучения пациентов электронами низких энергий). В результате многие пациенты попали под высокоэнергетический электронный пучок ускорителя, получили удар электрическим током и сильные ожоги; по крайней мере пять человек умерло позже от лучевой болезни.

4. Ошибка переполнения буфера в берклиевской версии Unix при вызове функции gets(). Была использована при написании самого первого в истории компьютерного вируса — червя Морриса (1988). Просочившись в Сеть, всего за один день вирус-пионер отправил в нокаут примерно одну десятую часть тогдашнего Интернета (хотя червь Морриса и не содержал деструктивных функций, производительность пораженных им машин резко падала). С тех самых пор сквозь дыры, обнаруженные в фирменном софте, без помех шастают всевозможные черви и троянцы.

5. Дефект генератора ключей системы криптозащиты Kerberos — самый «долгоиграющий» баг, просуществовавший с 1988 по 1996 годы. Как выяснилось, грозный «Цербер» был лишен зубов: по программерскому недосмотру использованный в нем генератор случайных чисел оказался недостаточно «случайным». До сих пор неизвестно, удалось ли кому-нибудь из злоумышленников поставить этого «пса» себе на службу.

6. Девятичасовая авария, выведшая из строя системы американской компании AT&T (1990). Виной тому — обновление софта для коммутаторов, обслуживающих «дальнобойные» звонки: электронные «телефонисты» тут же принялись рассылать своим соседям сигналы перезагрузки с интервалом в несколько секунд, в результате чего телефонная сеть рухнула, как цепочка костяшек домино. Восстановить статус-кво удалось лишь после «даунгрейда» до предыдущей версии софта.

7. Ошибка в операции деления чисел с плавающей запятой в процессорах Pentium, ставшая настоящим проклятием для компании Intel (1993). Несмотря на то что даже в наихудших случаях точность вычислений «хромала» всего лишь на несколько тысячных долей процента, эти арифметические фокусы сильно подмочили репутацию микропроцессорного гиганта. В результате пришлось заменить миллионы дефектных чипов, а весь скандал обошелся Intel примерно в полмиллиарда «зеленых».

8. «The Ping of Death» (1995—96) — баг, связанный с неправильной обработкой некоторыми операционными системами слишком больших IP-пакетов (в частности, производимых командой Ping). Под раздачу попали Unix-системы многих производителей, а пользователям Windows пришлось созерцать на дисплее «синий экран смерти».

9. Глупейший баг в коде управляющей программы ракеты Ariane 5 (1996), вызвавший ее взрыв спустя какие-то сорок секунд после старта. Дело в том, что значительную часть софта эта модель унаследовала от своей предшественницы Ariane 4, однако один из модулей забыли переделать для новых условий. В результате ошибка переполнения регистра вызвала сбой системы ориентации в пространстве, неправильную коррекцию курса и разрушение корпуса под действием аэродинамических сил. При этом дублирующий модуль вышел из строя всего лишь на 0,05 секунды позже основного.

10. Фатальный глюк в графическом интерфейсе программы по управлению системой лучевой терапии в панамском Институте рака (2000). Экраны, защищавшие от радиации здоровые органы, отображались на мониторе в виде прямоугольных «кирпичиков». Оказалось, что программа была чувствительна к их расположению. В результате три десятка пациентов получили передозировку на изотопном источнике. По всей видимости, не меньше восьми человек умерли от лучевой болезни (за три года скончался 21 пациент, но часть смертей могла быть вызвана прогрессирующим раком).

Как можно заметить, летопись «великих жучков» прервалась на пороге нового столетия. Неужто прошедшие с тех пор полдесятилетия так и не добавили в кунсткамеру новых экспонатов? Не будем делать поспешных выводов: большое, как известно, видится на расстоянии. Тем более что новые сюрпризы не за горами: покуда в этом мире есть компьютеры и программисты, вопрос «Что баг грядущий нам готовит?» никогда не будет снят с повестки дня.

ТЕМА НОМЕРА:Зеленоград или Зеленополис?

В этой теме номера мы не станем уделять внимания ни проблемам наукоградов вообще, ни проблемам нашего «главного героя» — подмосковного Зеленограда. Из принципа. Общаясь с людьми, знающими зеленоградские трудности не понаслышке, я раз за разом убеждался в правоте господина Муцзы (который на обсуждении трудностей, похоже, собаку съел). Да и вообще, неприятно выслушивать бесконечное нытье по поводу хронически не решающихся проблем, отсутствия денег и государственной поддержки. Нытье, оно и есть нытье.

В стремлении превратить Зеленоград в технополис большинство руководителей крупных предприятий уповают на несколько десятков инвестиционных проектов, появившихся за последние пару-тройку лет. Однако многие из них — связанные именно с микроэлектроникой — весьма симптоматично «тормозят», чего нельзя сказать о проектах в области торговли и жилищного строительства. В общем, планы планам рознь. И если по одним задумкам Зеленоград может восстановить и укрепить свои былые позиции, став своего рода «российской Кремниевой Долиной», то по другим — он должен превратиться в классический город-спутник мегаполиса, обладающий собственной промышленной, образовательной, культурной и социально-бытовой инфраструктурами, дающими возможность жителям заниматься отнюдь не только микроэлектроникой (а, например, собирать грузовики; см. врезку).

И вот что характерно: наиболее успешно развиваются (не выходят из кризиса, а именно развиваются) фирмы, вообще не «засветившиеся» в числе инициаторов инвестпроектов. Они являются авторами замечательных, мирового уровня разработок, инициаторами нескольких передовых направлений высоких технологий, и только по причинам, указанным ниже, я не хочу называть их имена. Читайте тему номера и вы многое поймете.

Весной, накануне Дня Победы, я беседовал с фронтовиками. Не по долгу службы, а просто так. Попытаюсь своими словами передать то, что мне рассказал один из них.

«На войне хуже всего — попасть в окружение. Там, в котле, всех словно наизнанку выворачивает. Кто и что собой представляет — сразу видно. И первая мысль приходит такая: „ребята — врассыпную! Выходим из окружения поодиночке! Тишком-нишком проползем, фриц не заметит“. Как же — не заметит! Если не дурак „кольцом“ командует, то заметит! Он же везде засады, патрули понаставил… В общем, тебя заметят и шлепнут. Так что мысль насчет „врассыпную“ нужно гнать от себя! Как смертельно опасную. Из окружения выходят все вместе, пробиваются единым кулаком».

Другой фронтовик поведал мне грустную историю, как бежали к врагу, спасая свою жизнь, молодые бойцы. И даже особист, нарушив приказ начальства, не стал стрелять по перебежчикам…

А третий спросил: "Ну что вам, молодым, не понятно? Мы на войне за страну воевали, а вы сейчас воюйте.

За нашу победу!"

Не будет преувеличением сказать, что в середине 90-х большинство российских наукоградов (если не все!), образно выражаясь, «попали в окружение» — в окружение экономических обстоятельств, в окружение социальных проблем. И началось то, о чем мне рассказывали ветераны, включая пресловутую «первую мысль». И «бегство молодых», и «блокадные нормы» денежного и материального довольствия, и «трусость начальников», и «измена подчиненных». Все было, как на войне…

Поэтому так чертовски трудно писать о сегодняшнем «послевоенном» Зеленограде. Приходится тщательно выбирать слова и «пути» повествования — кругом «заминировано», да и не все «бои» завершились.

Вдумчивый читатель, надеюсь, поймет, что я имею в виду. Особенно если читатель — житель Зеленограда или какого-нибудь другого из многочисленных наших наукоградов: «академических» Дубны, Троицка, Пущино, Оболенска или новосибирского Академгородка, «атомных» Сарова (он же Арзамас-16), Северска, Снежинска (он же Челябинск-70) или Железногорска, «авиационно-ракетных» Жуковского или Королева, «химических» Красноармейска или Менделеева, «биотехнологического» Кольцово…

Сегодняшний Зеленоград — это двести с лишним тысяч жителей, и, конечно же, не все из них грезят лишь микроэлектроникой и нанотехнологиями. Когда беседуешь с молодыми зеленоградцами, отчетливо понимаешь, что времена технологической «монокультуры» на этой земле миновали. «Престиж ремесла не тот», как говаривал один из персонажей Стругацких… Впрочем, сегодня идет своеобразный процесс «кристаллизации», объединения самых сильных и заинтересованных в профессии специалистов вокруг нескольких наиболее успешных и динамичных зеленоградских хайтек-предприятий, которые, в конце концов, и станут наследниками славной истории города.

20 марта 2003 года в Зеленограде торжественно открылось совместное предприятие российской АФК «Система» и шведского автопроизводителя Volvo Truck Corporation (VTC), которые владеют 34% и 66% акций соответственно. На новом заводе собираются грузовики Volvo. В первое время планируется выпускать 200—300 автомобилей в год только из импортных комплектующих, затем они будут постепенно замещаться деталями и агрегатами российского производства. «С пуском совместного предприятия, которое будет называться „ВТС Зеленоград“, — отметил глава представительства Volvo Truck Corporation в России Ларс Корнелиуссон, — мы открываем новую страницу в истории развития Volvo на российском рынке…»

Можно смело утверждать — и в истории Зеленограда.

Само по себе это событие отчетливо определило позиции одного из мощнейших «игроков на зеленоградском поле» — Акционерной промышленно-финансовой корпорации (АФК) «Система» — относительно завтрашних перспектив развития города. Электроника и прочие высокие технологии больше не будут единственным и основным занятием его жителей.

АФК «Система» была основана в 1993 году и сегодня является одним из крупнейших в России холдингов. Более 70% ее активов находится в бизнесе, связанном с электроникой, телекоммуникациями и другими «представителями» высоких технологий. В состав холдинга в настоящее время входит больше двухсот предприятий различных отраслей — в частности, зеленоградский концерн «Научный центр», старейший и крупнейший в России научно-производственный комплекс электронной промышленности.

Рассказывая о перспективах сотрудничества с VTC, президент «Системы» Е. Новицкий подчеркнул, что зеленоградское предприятие — лишь первый шаг в реализации политической концепции АФК, заключающейся в привлечении крупнейших мировых компаний в качестве стратегических партнеров. Такая позиция весьма неоднозначно воспринимается «участниками процесса» из-за опасения, что под словами о «стратегическом партнерстве» скрывается передача входящих в холдинг электронных заводов под опосредованный организационно-финансовый контроль иностранных инвесторов. Впрочем, поживем — увидим…

«Микрон» Ставка на силу

Николай Александрович Щербаков — генеральный директор ОАО «НИИ молекулярной электроники и завод „Микрон“». Уроженец Алма-Аты. В 1978 году окончил Московский институт электронной техники (МИЭТ, г. Зеленоград). С этого времени работал на «Микроне», пройдя путь от инженера до генерального директора и председателя совета директоров ОАО «ВЗПП-Микрон», второй микроэлектронной компании, входящей в холдинг «Концерн „Научный Центр“». Сегодня он отвечает на вопросы «Компьютерры».

Какова вкратце история «Микрона»? Кого можно считать основателем или основателями предприятия?

— Основателем предприятия можно назвать Камиля Валиева[Сегодня Камиль Ахметович Валиев — академик РАН, заместитель академика-секретаря отделения информационных технологий и вычислительных систем РАН, главный редактор журнала «Микроэлектроника», председатель нескольких научных советов]. Он пришел в недавно образованный НИИ молекулярной электроники наряду с другими физиками-теоретиками. До этого Валиев никогда не занимался микроэлектроникой. Став директором НИИМЭ и «Микрона», он добился столь заметных успехов, что его заслуженно называют одним из отцов отрасли.

Какие события в истории «Микрона» вы считаете важнейшими?

— В 1966 году на «Микроне» изготовили первую в стране микросхему, вслед за Texas Instruments, выпустившей первый в мире чип.

В 1986 году была выведена на орбиту космическая станция «Мир». Она прослужила вдвое дольше запланированного срока. В том числе благодаря надежности микросхем «Микрона». В аппаратуре станции «Мир» наших чипов было больше 80%.

В 1988 году совершил успешный полет «Буран». Основным поставщиком микросхем для его бортовых систем был «Микрон».

Насколько правдива информация о повальном копировании зарубежных микросхем в первые десятилетия советской микроэлектроники?

— Эта информация не совсем точна. Действительно, советская микроэлектроника догоняла американскую. Но здесь мы оказались заложниками наших заказчиков — отечественных производителей электронной аппаратуры, по большей части военных. Нас просили: «Сделайте микросхему точно такую же, как у Analog Devices». В СССР рынка не было, и приходилось следовать пожеланиям заказчиков, то есть изготавливать аналоги ранее созданных за рубежом микросхем.

В Зеленограде есть еще предприятия, занимающиеся выпуском микросхем. «Ангстрем», например. Кроме того, есть «Ангстрем-М» со своей сильной командой разработчиков топологии, есть «Элвис» и т. д.

Как «Микрон» себя позиционирует в ряду профильных зеленоградских предприятий? В чем ваша индивидуальность? В чем вы сильнее?

— НИИМЭ и наш завод были основаны как центр российской микроэлектроники. Все предприятия, которые вы перечислили, создавались в 60-е годы или позднее. Тогда вложения в них определялись огромным военным бюджетом. В этом была специфика плановой экономики. Могли быть построены два или больше заводов одной направленности, и все были загружены на 100% для удовлетворения потребностей страны. Сегодня российский рынок не поглощает всей продукции российских микроэлектронных фабрик.

Вероятно, в ближайшем будущем в Зеленограде останется лишь одна крупная компания-производитель. Остальные пойдут по пути фаблесс[От английского слова fabless — так называют производителей полупроводниковых приборов, не имеющих собственных кремниевых фабрик]. Такова специфика современного микроэлектронного бизнеса. Применяемое в нем оборудование требует колоссальных инвестиций. Зато все российские фаблесс-компании смогут размещать свои заказы на этой фабрике.

«Микрон» позиционирует себя как компанию полного цикла, занимающуюся и проектированием микросхем, и производством, и выводом на рынок. Мы ставим перед собой задачу сохранить звание центра российской микроэлектроники. Сегодня мы уже делаем микросхемы по заказам нескольких российских схемотехнических дизайн-центров. В свою очередь, мы привлекаем их для аутсорсинговых проектов, то есть концентрируем человеческие, интеллектуальные ресурсы отрасли. То же можно сказать и про финансовые ресурсы. По нашим данным, сегодня оборот «Микрона» превышает суммарный оборот всех остальных предприятий отрасли.

Расскажите подробнее о создаваемом на «Микроне» центре разработки микросхем.

— Сейчас б

Внимание, которое мы уделяем этому проекту, не означает отказа от собственного производства. Модернизации оборудования должна предшествовать реорганизация труда разработчиков. Вообще, до того как изготавливать микросхему, ее нужно спроектировать.

Силовую электронику мы будем делать у себя. А изготовление чипов для телевизоров и мобильных телефонов сначала освоим на одной из заграничных фабрик, а потом переведем на свое новое оборудование.

«Микрон» входит в состав концерна «Научный центр» (КНЦ) — крупного высокотехнологического холдинга в России. Как это влияет на развитие компании?

— Концерн — вдохновитель преобразований, происходящих сейчас на «Микроне». КНЦ придерживается высоких стандартов в области корпоративного управления, работы с персоналом, качества продуктов и услуг. Такие же требования он предъявляет своим дочерним компаниям. «Микрону» не все дается легко, но мы уже достигли существенных результатов и в менеджменте, и в повышении квалификации сотрудников.

Как вы решаете проблему устаревания технологического оборудования, не способного изготавливать продукцию по современным проектным нормам?

— Мы производим продукцию, востребованную российским и мировым рынком. Конечно, на своем оборудовании мы не можем выпускать процессоры класса Pentium, зато производим широкую гамму силовой и высоковольтной электроники.

У нас есть установки, изготовленные еще в советские годы, но есть и купленные совсем недавно. Их обслуживанием занимается сервисный центр при НИИ точного машиностроения, также входящем в состав подразделения «Микроэлектронные компоненты» концерна «Научный центр».

А объективную оценку уровня технологий дает процент выхода годных. Мировой уровень — это 95%. «Микрон» очень близок к этому показателю.

Где вы ищете кадры? Как оцениваете образовательный уровень современных молодых специалистов? Не скрою, многие, с кем мне приходилось общаться, мягко говоря, от него не в восторге.

— Конечно, кадровый голод ощущается, но это временные трудности. Сейчас хороших специалистов можно привлечь тем, что компания развивается. Значит, у них есть перспектива роста вместе с предприятием. Примечательно, что к нам возвращаются специалисты, ушедшие в свое время в иностранные компании. Да, там им хорошо платили, но возможности развития личности там весьма ограничены. Поэтому они предпочли что-то потерять в деньгах, но иметь возможность двигаться вперед в профессиональном плане.

Раньше все определялось не сложностью решаемых задач, а квалификацией работников, которые имелись в наличии. Теперь мы «перевернем пирамиду», в том числе за счет привлечения новых специалистов на новых материальных условиях.

Что касается выпускников вузов, то они никогда не приходили на предприятие готовыми профессионалами. Им нужно многое показать, дать привыкнуть. С этим всегда были проблемы. И всегда будут. Производство-то не из простых.

А вообще, у нас существуют собственные программы повышения квалификации. Мы отправляем молодежь на стажировку за границу, обучаем студентов на своей кафедре в Московском институте электронной техники, оплачиваем учебу в колледже и впоследствии берем на работу.

Зеленоград в последние годы сильно «сдал» как центр микроэлектроники. Как вы считаете, восстановит ли город свой статус или превратится в обычный спутник мегаполиса? Кроме того, существует мнение, что возврата к «чистым» наукоградам или технополисам уже не будет — времена изменились.