Но и верить в то, что ты оказался в далеком прошлом, тоже не хотелось. ОЧЕНЬ не хотелось…

Двадцать пятый год… Кто из нормальных людей помнит, что происходило в этом году? У власти в стране большевики. Советский Союз. Революция была недавно… Дедушка Ленин, который хороший вождь… кажется, уже умер… Значит, на смену ему пришел Сталин, который устроит раскулачивание, репрессии и расстрелы. Тридцать седьмой год, точно. Еще впереди война с немцами… Ну, до нее еще шестнадцать лет. Что еще? Блин, надо было историю учить! Ну кто ж знал, что вся эта ерунда про большевиков когда-нибудь не просто пригодится – станет жизненно необходимой. Ага, еще вспомнил! Этот… который на площади стоял… Дзержинский! Кажется, основатель ЧК – что-то вроде тогдашнего («Для тебя – нынешнего», – капнул на рану внутренний голос) ФСБ. Еще из уроков смутно вспоминается товарищ с забавной фамилией Бухарин, но кто он такой и чем славен, скрывается в тумане забвения…

Телега заскрипела и наклонилась вперед – дорога спускалась в глубокий овраг. Густой кустарник, росший до сих пор в некотором отдалении, сейчас незаметно подкрался вплотную и норовил задеть ветками лицо. Сергей насторожился. Кузьмич, до сих пор вроде бы спокойно дремавший, как-то заерзал. Правая рука потянула из-под сена коричневую рукоятку топора.

– Шалят тут… – зашептал Кузьмич. – Говорят, уркаганы какие-то. Грабят проезжих. На днях…

Что там произошло на днях, Сергей не узнал.

– Стой! – раздался из кустов противный голос с ленцой.

От такого голоса сразу похолодело в животе. Уж больно он походил на голоса гопников, отбирающих мобильники…

Из зарослей выскочило непонятное существо и ухватило лошадь под уздцы. Существо было мелким, замурзанным, в каком-то тряпье и настолько лохматым, как будто последние несколько недель подрабатывало трубочистом. Пол существа не определялся.

– Стой, караси! Руки вверх! – опять раздался ленивый голос. Затрещали ветки, выползли еще два… хм, человека.

Подростки. Оба лишь чуть-чуть почище того, что вцепился, как клещ, в уздечку кобылы. По крайней мере, можно понять, что это мальчишки. Первый, повыше, щеголял надетым на голое тощее тело добротным темно-серым пиджаком, слегка испачканным на рукаве смолой. Второй отличался отчаянной рыжиной, просвечивающей сквозь слой грязи, а еще болотно-зеленой вязаной кофтой, явно женской.

Кузьмич обреченно выпустил топор (чего вообще хватался?) и мешком сполз с телеги. Сергей полез следом. В животе бродил противный холодок страха. Малолетки, как известно, могут быть очень жестокими и, как грабители, гораздо страшнее взрослых. Те просто ограбят, а пацанам может захотеться самоутвердиться…

– Чего хорошего имеем при себе? Денюшки, табачок? – хрипло поинтересовался Рыжий.

Кузьмич и Сергей молчали, находясь в ступоре жертв.

Почему очень часто человек, которого грабят вот такие волчата, не сопротивляется? Страх? Но от страха люди иногда творят такие вещи: наткнувшись в лесу на медведя, в секунду влезают на дерево, вытаскивают из пожара неподъемные сундуки и рояли, выпрыгивают из окопа в атаку на немцев… Почему же жертва ограбления не кричит от страха, не пытается убежать, наконец, вступить в драку? Просто стоит, пока шустрые малолетки выворачивают ее карманы. Почему? Все дело в ступоре, вызванном отсутствием опыта нахождения в таких обстоятельствах. Разум человека, ранее не попадавшего в экстремальные условия (то есть практически девяносто процентов населения), просто не может в первые секунды сообразить, как вести себя. Ситуация-то незнакома, опыт ничего не подсказывает. А для грабителей ситуация как раз прекрасно знакома, опыт выработан десятками подобных случаев, что делать – известно. Стоит жертва – грабь, пытается рыпаться – припугни, достает пистолет – беги. Поэтому жертва и нападающий изначально в неравных условиях.

Рыжий уже приближался к телеге, высокий стоял на холмике в позе Наполеона, Чумазый болтался на уздечке – лошади не нравился запах, и она мотала мордой. Еще минуту – и напавшие, очистив телегу от более-менее ценного и вывернув карманы Кузьмича и Сергея (хотя у Сергея их и не было), скрылись бы в лесной чаще. Но, видимо, Сергей показался им потенциально опасным. И грабители совершили первую ошибку.

Они достали оружие.

Из кармана Рыжего появилась черная полукилограммовая гирька на засаленном шнуре, высокий вынул из-за пояса здоровенный, тускло блестящий тесак (штык от австрийской винтовки, но Сергей этого не знал).

Этим они перевели ситуацию в совершенно понятную и стопроцентно знакомую Сергею! Противник с кинжалом, противник с кистенем. Да бой с ними не раз проводился в клубе! Сразу стало ясно, что делать. Сергей резко крутанулся, отбросил подол рубахи со свертка, меч со свистом покинул ножны и, блеснув на солнце, уставился острием на грабителей. Вот тут зависли нападающие. Ситуация стала незнакомой им, опыт не подсказывал ничего. Проявился порок рефлексов: при резкой трансформации ситуации любой человек обычно продолжает выполнять ранее начатую программу, не пытаясь приспособиться к изменениям. Поэтому гопники повели себя так, как привыкли поступать при сопротивлении жертвы: бросились на Сергея. Это была последняя ошибка.

– Арцы! – крикнул Длинный.

Рыжий привычно, но неграмотно махнул самодельным кистенем снизу вверх. Свистнул меч, Рыжий едва успел отпрянуть, перерубленный ремень щелкнул его по плечу, гирька взмыла вверх по крутой параболе и с треском упала за спиной Сергея. Полуоборот, меч лязгнул, парируя удар ножом в живот, и с размаха ударил в шею Длинного. В тренировочном бою или на турнире Длинный заработал бы серьезный синяк, если бы не успел увернуться. Он не успел. Отточенный до остроты меч рассек шею до середины и остановился на позвоночнике. Кровь плеснула широким веером. Длинный захрипел и, хватаясь за рану, рухнул в траву. Рыжий наконец осознал, что ситуация вышла из-под контроля, и замер в том самом ступоре, в какой привык вгонять жертв. Не помогло. Сергей, выплескивая адреналин, выполнил упражнение до конца. Прыгнул вперед, Рыжий шарахнулся, искривив лицо, и рухнул на спину. Сергей вонзил клинок в грудь…

– А-а!

Сзади подлетал Чумазый, отчаянно визжа и выставив вперед острия зажатых в обеих руках шил. Прыгнул на Сергея… И удивленно захрипел, наткнувшись на выставленное вперед лезвие клинка. Упал на колени, сжался в комок и затрясся. Потом затих. Из-под него потекла черная кровь.

Тяжело дыша, Сергей остановил свое смертоносное движение и оглянулся. На холмике лежал на спине Длинный с разрубленной шеей. Мертвый. Рядом распластался Рыжий. Мертвый. У ног скорчился Чумазик. Мертвый.

Сознание начало медленно абстрагироваться от реальности…

– Парень…

Подойди Кузьмич немного раньше, когда Сергей был еще в запале схватки, одним покойником стало бы больше.

– Парень, а ты кто?

– Кузьмич… давай я тебе потом объясню…

Ноги наполнились ватой, Сергей стал опускаться на землю…

– Эй, погоди-погоди, – подхватил его Кузьмич, – снацала давай-ка энтих поглыбже затащим. Потом мужицков с дяревни кликну, похороним по-целовечески, чтоб звярье не объело…

…Сергей отпустил воротник пиджака Длинного, и голова того с глухим стуком упала на землю. Рядом Кузьмич уронил Рыжего. Чумазик уже лежал здесь. Все три неудачливых налетчика были стащены в яму за кустами. Черта с два кто найдет. А потом еще и закопают…

Я убил. Трех человек. Подростков. Судя по написанному в книгах, меня должно тошнить и трясти от ужаса содеянного. А вместо этого я чувствую вялое любопытство. Мол, будут ли меня судить или все обойдется? Судя по спокойствию Кузьмича, ничего не всплывет. Черт его знает, двадцать пятый год… Как тут к человеческой жизни относились? И все-таки почему я такой спокойный? Может, все дело в том, что люди нашего времени слишком привыкли к крови и убийствам благодаря ужастикам, боевикам и компьютерным играм? Моральная очерствелость, что ли…

– Не… – неправильно понял его размышления над телами Кузьмич. – Что с них взять-то? Шпана. Ницего путного с собой нет, нябось пропивали все… Разве цто нож… Так я яго уже подобрал…

– Ага, – протянул Сергей и наклонился, привлеченный странным предметом.

Из одежды Длинного торчал уголок светлой кожи, Сергею показалось, книга. Но нет, здоровенный кошелек из новенькой желто-песочной кожи. Щелкнул кнопочкой. Ого!

Внутри были деньги. Много денег. «Удивительно! – съязвил внутренний голос. – В кошельке – и деньги! Кто бы мог подумать!»

Похоже, совсем недавно ребята сорвали солидный куш. Или Длинный, явно вожак, не доверял сотоварищам и всю казну таскал с собой.

Толстая пачка странных бумажек: судя по гербу – совдеповских, вот только герб не очень похож на советский (земного шара нет, и колосья редковаты) и вместо рублей на купюрах ясно напечатано: один червонец, пять червонцев… Странно… Больше всего купюры походили на деньги из магазина приколов – штука бабок… Разберемся потом. В карманчике звенела мелочь: серебряная и медная. А в потайном отсеке… Да, повезло… Там, аккуратно обернутые в полупрозрачную бумагу, лежали золотые монеты. Семь штук.

Можно жить. Вот только как?

Поставьте себя на место Сергея. Вы провалились в прошлое. Знаний о нем у вас так мало, что практически, можно сказать, их нет. Вам нужно общаться с людьми. Кем вы представитесь? Задумались? То-то.

Героям книг легко: либо их засылают в прошлое с надежным комплектом документов и легендой, либо им почему-то верят на слово, когда они представляются графами и прочими дворянами. Самые везучие оказываются в теле жителя того времени, что снимает все проблемы с натурализацией. А что делать тому, у кого надежных (да хоть бы и липовых) документов нет, легенды нет… Врать? На слово-то, может, и поверят… А потом? Легенду ведь придется подтверждать. А кем можно назваться, если ни на одного из местных жителей ты элементарно не похож и знаний о здешней жизни не имеешь?

Кто я? Крестьянин? Достаточно на руки посмотреть и понятно, что трудился ты только на компьютере, от которого мозоли не появляются. Рабочий? То же самое. Военный? Где воевал и с кем? А из всех полководцев Гражданской в голове, как назло, только Колчак. А нет, вспоминаются Котовский и Чапаев. Спасибо кинематографу. Вот только трудно назваться военным, если не знаешь, с какой стороны садиться на коня, как правильно перезаряжать винтовку (и какие винтовки тут вообще есть) и тем более где воевали товарищи Котовский с Чапаевым. Да, и Буденный. О, не так уж и мало я помню. Но все равно, военным не прикинешься. Чиновник? Чиновник чего? Ни одного названия местных ведомств я не знаю, гусиными перьями писать не умею. Попы, дворяне не рассматриваются: тогда («Сейчас», – въедливо уточнил внутренний голос) у власти были большевики, а они ни тех ни других не любили. Представлять, как ты попал в прошлое и поимел кучу приключений, – легко. А вот попади сам… И придумывать надо быстрее. Деревня уже близко…

Сергей трясся в телеге, ведомой рыжей (вернее, все-таки гнедой, как выяснилось по кличке Гнедко) кобылой (то есть мерином – все же некоторые элементарные вещи были неизвестны нашему герою). Кузьмич сидел на прежнем месте, неудобно повернувшись боком. Как сначала показалось Сергею – чтобы следить за кустами. Когда же в ответ на резкое движение Сергея Кузьмич дернулся, как ужаленный, и ухватился за топор, стало ясно, что он просто боится повернуться к непонятному попутчику спиной. Срочно нужно придумывать легенду, пока в деревне осмелевший Кузьмич вместе с соседями не скрутил и не сдал властям. Или не закопал в лесу…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.