Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бандитский Петербург (№8) - Мент

ModernLib.Net / Боевики / Константинов Андрей Дмитриевич, Новиков Александр / Мент - Чтение (стр. 10)
Авторы: Константинов Андрей Дмитриевич,
Новиков Александр
Жанр: Боевики
Серия: Бандитский Петербург

 

 


— Как жизнь, Магомед? — спросил Тихорецкий. — Как дела?

— Нормально, Павел, — суховато ответил Джабраилов. Он гадал: зачем вдруг понадобился партнеру в неурочный день?

— Это хорошо, дружище. Дело мы с тобой крепко поставили, теперь только раскручиваться, расти, расширяться. Так?

— Так, — односложно ответил дагестанец.

— А ты чего такой вялый сегодня? — сказал полковник. — Проблемы?

— Да нет никаких проблем… давление поднимается, Павел. Возраст.

— Брось! Возраст, понимаешь ли… Мы с тобой еще кобели хоть куда! Вон, смотри, сидят две лапочки. Тебе какую — светленькую? А?

Полковник засмеялся, налил себе еще водки из пузатого графинчика. Выпил, выдохнул и закусил селедочкой.

— Хорошая селедка… Ну ладно, я тебя вот зачем пригласил, дружище: хочу, понимаешь ли, дом купить. Продает один деятель ха-а-роший домище на берегу Финского залива, под Выборгом. Рыбалка там, лес и… все такое.

Магомед кивал, не особенно вслушиваясь в слова Тихорецкого. Он думал, что ему-то как раз придется продать свой дом. Дом, в котором он рассчитывал провести старость.

— …Но дорого, черт! — продолжал Тихорецкий. — Камин, гараж, баня… все такое, но дорого. Вот и хочу у тебя спросить в долг немного.

— В долг?

— Да мне немного и нужно, Магомед. Всего тысяч пятнадцать, ну — двадцать… Удержишь с последующих выплат. Лады?

Джабраилов смотрел в лицо Павла Сергеевича остановившимся взглядом. Просьба Тихорецкого звучала странно, но еще неделю назад Магомед сказал бы: в чем вопрос, Павел? Без проблем. Сколько надо — столько одолжу… События прошлой пятницы изменили все круто и необратимо.

— Так как, Магомед, выручишь? — спросил Тихорецкий, рассеянно глядя по сторонам.

— Понимаешь, Павел… у меня нет сейчас денег.

— У тебя нет? — удивленно спросил полковник. Каждое слово он выговорил отдельно. У тебя. Нет? И рассмеялся. — Ну, Магомед! У тебя? — Нет сраных двадцати тысяч баксов? Или жалко стало?

— Извини, Павел Сергеич, — сказал Джабраилов. — Так сложилось, что сейчас никак не могу.

— Что-то случилось, дружище? — озабоченно произнес полковник. Теперь он не вертел головой, не разглядывал молодых девиц в коротких юбочках, а внимательно смотрел на своего собеседника.

— Нет, Павел, все в порядке. Просто… просто пришлось дать в долг одному земляку.

— Ага, понимаю, — сказал полковник. — Землячок лысенький такой, да?

Джабраилов быстро вскинул глаза на Тихорецкого. Полковник смотрел с прищуром, жестко, внимательно. Над столиком висела тишина. Напряженная и плотная.

— Ну, что молчишь, Магомед? Сколько дал землячку лысому? А?

— Откуда знаешь? — спросил Джабраилов тихо.

Тихорецкий закурил, прикусил фильтр сигареты и только после этого ответил:

— Я опер, Магомед. Я старый опер. А дело твое и мое — наше дело! — берегу. Ситуацию вокруг него постоянно контролирую. А ты… что же ты творишь, дружище?

Последние слова полковник Тихорецкий произнес даже с какой-то внутренней болью, с укором. Он выдохнул дым, налил водки себе, налил вина Магомеду.

— Давай выпьем и — расскажешь все, как было.

На этот раз Джабраилов выпил до дна. Внезапно он почувствовал какое-то облегчение. Он был сильный человек, не привык плакаться. Но даже у очень сильного человека бывает предел. Для Магомеда Джабраилова он, видимо, наступил.

Он выпил до дна, закурил и рассказал Павлу Сергеевичу все. Тихорецкий слушал, кивал, иногда задавал уточняющие вопросы. После того как дагестанец закончил свой мрачный рассказ, некоторое время сидели молча. Звучал только голос Пугачевой из магнитофона.

— Почему ты не связался со мной сразу, дружище? — спросил Тихорецкий.

Магомед пожал плечами, ничего не ответил.

— Понятно… Ты, значит, решил, что подлый мент втравил тебя в блудняк и бросил на хер одного, когда запахло жареным. Так решил, Магомед? А? Что молчишь-то?

— Да, — ответил Джабраилов, глядя прямо в глаза полковнику. — Да, Павел, я так думал. Извини.

— О-хо-хо… Спасибо, Магомед, здорово ты меня оценил. Высоко, — сказал Павел Сергеич и покачал головой. Лицо полковника покраснело. То ли от водки, то ли от обиды. Джабраилов отвел глаза.

— Извини, — повторил он. — Я думал…

— Если бы ты думал, то сразу позвонил бы мне… Ладно! Разберемся с этими уродами… деньги вернем. Бумага у тебя есть?

Джабраилов кивнул, взял с пола шикарный дипломат и достал лист бумаги. Из внутреннего кармана пиджака вытащил паркер.

— Пиши, — сказал полковник.

После того как заявление Магомеда Джабраилова легло на стол заместителя начальника ОРБ подполковника Ващанова, милицейская машина закрутилась. После подробной беседы заявителю предложили полистать альбом с фотографиями известных ОРБ авторитетов.

— Вот он, — уверенно ткнул Магомед в фото Лысого.

— Ага, — сказал опер с оригинальной фамилией Колбасов. — Это Лысый, он же Мальцев Виталий Сергеевич. Ну, хорошо… тогда другой альбомчик.

В другом альбомчике, собравшем в себя то, что ОРБ знало про группировку Лысого, Магомед опознал Кента. А вот обнаружить каких-либо следов Зверева в картотеке не удалось… Борцам с оргпреступностью пришлось ограничиться словесным портретом.

— Ничего, — сказал Колбасов, — завтра познакомимся. Магомед Джабраилов был тщательнейшим образом проинструктирован и отпущен. Вместе с ним поехал техник-связист, а сотрудники ОРБ сели готовить операцию. Времени до передачи второй части денег осталось мало. Пришлось отказаться от проведения литерного мероприятия N 2[15]. Но наружку и ОМОН для силовой акции обеспечили. Оставалось дождаться звонка вымогателей, навязать им свои условия и — брать.

В пятницу Магомеду Джабраилову позвонил Лысый. Поинтересовался, как наши дела?

— Маленько не успеваю, — ответил дагестанец. — Чуть-чуть не добрал… Но в субботу утром соберу в полном объеме. В субботу утром устроит?

Лысый немного подумал, потом сказал:

— Устроит. Но смотри — если что, то тогда — счетчик. Понял, Магомед?

Потом они оговорили место и время. Лысый предлагал встретиться в кафе. Нет, настаивал Джабраилов, давай на нейтральной территории, подальше от чужих глаз, поближе к лакокрасочному. Деньги у меня в служебном сейфе, мне с такой суммой по городу таскаться не резон.

Лысый усмехнулся. Он понял, что дагестанец ему не доверяет, опасается элементарного ограбления при перевозке денег. Осторожный черт! После довольно длительных переговоров место согласовали.

— Смотри, Магомед, не дури, — сказал напоследок Лысый. — Ты уже имел возможность убедиться, что мы не шутим. — Да, я уже имел такую возможность.

Потом Лысый позвонил Звереву, сказал: порядок. Завтра в четырнадцать ноль-ноль. Встречаемся за пять минут на углу Книпович и Седого. О'кей?

— О'кей, — ответил Зверев, — Понял. Лысый хотел, кажется, еще что-то добавить, но Сашка спешил: полковник Тихорецкий уезжал в очередную командировку… Сашку ждала Настя.

— До завтра, — сказал мент.

— До завтра, — ответил бандит.

…Странное слово — завтра, гораздо более странное чем сегодня. И еще более странное, чем вчера. Завтра — это тот день, на который ты еще можешь влиять. (По крайней мере ты так думаешь.) Это тот самый день, в который ты не будешь совершать вчерашних ошибок… Это замечательный, яркий, солнечный день, не похожий на серое сегодня. И уж тем более не похожий на вчера.

О, завтра! Завтра — особенный день. Завтра — это тот день, который…

…О нем ты и узнаешь завтра, которое превратится в сегодня.

В нем тебя уже ждут твои Вчерашние Ошибки: ну, здравствуй, придурок, мы снова вместе… Разве ты не рад? — Удачи, опер, — сказала Настя и чмокнула Сашку в щеку. — Я куплю шампанского и буду тебя ждать.

— Я скоро вернусь, — ответил он, прижимая ее к себе, вдыхая запах волос.

— Я буду ждать, — повторила она.

Щелкнул замок. Зверев быстро сбежал по лестнице вниз и вышел в хмурый ноябрьский день. Было холодно, ветрено, на лужах лежал тонкий ледок. Сверху давило серенькое небо… Удачи, опер… Я буду ждать…

Через десять минут Зверев сидел в полупустом трамвае. Он отогнул рукав куртки и посмотрел на часы — времени оставалось достаточно. За окном медленно двигался серенький город.

Магомед Джабраилов открыл сейф и вытащил стопку папок. За папками лежал черный полиэтиленовый мешок. Магомед взял мешок, подошел к столу и высыпал содержимое. Рассыпались охваченные банковскими бандеролями или аптечными резинками пачки денег. В основном — доллары, но были и финские марки. Несколько мелких купюр, порхая в воздухе как бабочки, упали на блестящий паркет. Он не стал их поднимать. Спустя шестнадцать минут деньги были пересчитаны и уложены в дорогой, натуральной кожи дипломат с цифровыми замками.

Джабраилов закурил сигарету и подошел к окну кабинета. По пустой площади перед административным корпусом ехал электрокар. Джабраилов посмотрел на циферблат ситизен — до стрелки осталось восемь минут. Он вздохнул, надел пальто и взял в руки дипломат.

Слон резко нажал на тормоза. Шестерку слегка занесло, правым задним колесом она чиркнула по поребрику.

— Ты что? — спросил Лысый недовольно.

— Кошка, блядь такая, — бросил Слон. Тощая серая кошка неторопливо шла через дорогу. — Придется ждать, пока кто-нибудь проедет.

— Некогда, — сказал Лысый и постучал по циферблату.

— Примета плохая, Виталий, — сказал Слон. Кент кивнул. — Лучше подождать, пока кто-нибудь проедет.

— Здесь промышленный район. В субботу тут пусто, можно стоять до посинения. Поехали, Зверев ждет… и бабки ждут.

Слон выжал сцепление, включил сразу вторую передачу. Кошка не спеша шла вдоль забора.


Сотрудник семерки поднес микрофон к губам:

— Вижу их… Та самая шестерка, госномер А 46-24 ЛЕ. Трое… Поворачивают на Книпович… Останавливаются… та-ак… От троллейбусной остановки к ним идет человек… сел в машину. Понял меня, диспетчер? Появился четвертый.

— Понял тебя хорошо: появился четвертый. Оставайся на месте.

— Понял, — сказал разведчик.

Шестерка уезжала по пустынной улице. В пятистах метрах, в фургоне с надписью «Аварийная», переговоры сотрудников наружки слушали офицеры ОРБ и бойцы ОМОНа. В темном фургоне было тесно и холодно. От дыхания шел пар. Группа захвата находилась здесь уже более двух часов, все замерзли.

— Ничего, мужики, сейчас согреемся, — сказал командир взвода, капитан Малышко, и улыбнулся. — Напоминаю еще раз: возможно, они вооружены. Вероятно, один из них — сотрудник милиции. Вопросы есть?

Вопросов не было.


Зверев подсел в бандитскую шестерку на перекрестке, метров за пятьсот до места встречи с Джабраиловым. Сдержанно поздоровался со всеми.

— Ну, поехали?

— Поехали, — ответил Лысый. Машина тронулась.

— Вы место предварительно смотрели? — спросил Зверев.

— Да, ребята вчера прокатились: заводы, автобазы, заборы… промышленный район. Пустынно и глухо. Напротив проходной какой-то конторы.

— Это вчера, — сказал Сашка. — А сегодня, сейчас? Смотрели?

— Брось, Саша, не усложняй. Приедем — возьмем бабки, всех и делов-то…

Лысый обернулся, подмигнул. Зверев досадливо ругнулся про себя. Зря доверил дело дилетантам. После того как люди Лысого толково и грамотно провели слежку за Джабраиловым, он явно их переоценил. Соваться на стрелку без разведки… На кону сто пятьдесят тысяч баксов! Сашка был убежден, что Магомед не обратится в милицию. Но исключить, что кавказец подготовит сюрприз в виде пары автоматчиков, он не мог. Не для того ли и место выбрано пустынное?… Вероятность, разумеется, невелика. Но все-таки она есть!…

Место действительно глухое. Сашка еще раз обругал себя за то, что не поговорил вчера с Лысым обстоятельно… Он торопился к любимой женщине.

До начала стрелки оставалось три минуты. Машина медленно катилась по неровному, в выбоинах, асфальту. С обеих сторон тянулись заборы, проходные каких-то заводов. Вздымались вверх закопченные трубы. Пейзаж навевал скуку.

— Вон его «Волга», — сказал Кент, вытягивая руку. Черная «Волга» с длинным хлыстом антенны остановилась на пустой стоянке у ворот какого-то предприятия. Метрах в сорока от нее стоял фургон с надписью «Аварийная».

— Не останавливайся, — быстро сказал Зверев, — проезжай.

— Чего это? — бросил Слон.

— Делай как сказано, — процедил Лысый. Слон пожал плечами и покатил мимо. Зверев внимательно разглядывал «Волгу» Джабраилова, проходную, фургон аварийки… Джабраилов сидел в машине один — без водителя, без охранника. В кабине фургона вообще никого не было… Он выглядел брошенным, забытым.

…Проехали. Метров через триста Сашка сказал:

— Останови.

Слон затормозил. Лысый обернулся к Звереву:

— Чего ты нервничаешь, Саша? Все чисто. Ему самому подлянку затевать невыгодно. Он же даже не нас боится — своих ростовских партнеров. Понимаешь?

— Отлично все понимаю, — ответил Сашка и позвал: — Кент.

— А?

— Вчера этот фургон стоял?

— Да, — сказал Кент, — он, наверно, сто лет тут стоит, мхом уже оброс.

Зверев промолчал. Лысый вытащил сигарету и сказал:

— Поехали, нечего Муму сношать. Если боишься — никто тебя не неволит.

— Поехали, — ответил Зверев.

Шестерка резко взяла с места, развернулась на пустой улице и, быстро набирая скорость, помчалась обратно.

— Они возвращаются, — сказал омоновец, прильнувший глазом к щели между створок фургона. Колбасов облегченно выдохнул, подмигнул Малышко и уверенно произнес:

— А куда они денутся?

На самом деле никакой уверенности у него не было. В таких делах ее никогда не бывает…

— А куда они денутся? — сказал Колбасов. — Внимание, орлы, приготовились.

Шестерка с бандитами и офицером милиции Зверевым остановилась возле «Волги» подпольного бизнесмена Магомеда Джабраилова. Они шли в капкан.

— Двигатель не выключай, — бросил Сашка Слону, вылезая из салона. Тот молча кивнул. Джабраилов сидел, положив руки на баранку, и смотрел прямо вперед. Когда шестерка остановилась рядом, он даже не повернул головы. Одновременно хлопнули три дверцы: Лысый, Зверев и Кент выбрались из «Жигулей», сели в «Волгу». Зверев — вперед, Лысый с Кентом — назад. Шикарный дипломат лежал на заднем сиденье.

— Деньги?

— В дипломате. Набери шифр 22-14… Часть в финских марках.

— О-о! Юкси-какси-терве-каунис[16], — дурашливо сказал Кент. Лысый взял в руки дипломат, начал крутить колесики замков. Механизмы негромко пощелкивали. Джабраилов сидел молча, смотрел в чисто вымытое лобовое стекло. Ветер раскачивал длинный хлыст антенны, гнал по улице мусор. Зверев внимательно смотрел по сторонам. Щелкнули замки дипломата, Лысый поднял крышку. Довольно хохотнул и что-то сказал Кенту. Начался пересчет… Ну, за успехи по вымогалову, — сказал опер Серега Осипов.

— Чухонские бабки по какому курсу считаем, Виталий? — спросил Кент.

— По грабительскому, — сказал Джабраилов с издевкой.

— А? — Лысый посмотрел на Кента. — Считай один к пяти.

Зверев озирался. Ветер гнал мусор, остатки опавших листьев, бежала, низко опустив голову, бездомная собака. Над проходной поскрипывал щит с выгоревшим текстом про Интенсификацию-90…

— …делим на пять… так-так… на пять… это будет… — бормотал Кент.

Собака на противоположной стороне улицы остановилась и посмотрела на Зверева.

— Это будет три тысячи двести, — сказал Магомед Джабраилов.

Считали долго. Когда наконец пересчет был закончен, Лысый аккуратно закрыл щегольской дипломат, побарабанил пальцами по крышке.

— Все сходится, Магомед…

— Ну, — сказал Джабраилов сухо, — теперь мы в расчете?

— Да.

— Никаких дополнительных претензий не будет? Ни моей семье, ни мне ничего не угрожает? — переспросил Джабраилов напряженно. — Так?

Зверев тоже мгновенно напрягся. Пока он еще не мог сказать — почему? Но что-то настораживало.

— Ты, Магомед, сам себя поставил в такое положение, — ответил Лысый.

— Сам или не сам… Я выполнил ваши требования. Теперь я хочу получить гарантии, что впредь вы не потребуете новых выплат.

Все! Звереву все стало ясно. И стало Звереву тошно.

— Пошли! — сказал он тихо. — Быстро уходим… портфель не трогать.

Он уже понял, что происходит… Где-нибудь под сиденьем «Волги», или в бардаке, или в багажнике крутятся кассеты магнитофона. И где-то совсем рядом — где? В фургоне? В проходной? — притаились бойцы группы захвата.

— Что? — спросил Лысый непонимающе. Умолк Джабраилов. Сашка взялся за ручку двери… Резко, с визгом, со скрежетом, распахнулись створки фургона.

— Уходим! — это слово он выкрикнул уже в движении, в рывке из салона «Волги». А из «Аварийной» выпрыгивали мужики в серых бронежилетах, с автоматами. И из проходной тоже быстро бежали люди с оружием в руках.

— Стоять! — кричали одновременно несколько голосов. — Стоять! Милиция!

Они кричали точно так же, как и самому Звереву доводилось кричать многократно. Даже с теми же интонациями… Все было знакомо! О, все было очень знакомо!… И азарт охотника, и растерянность дичи.

…Вот только дичью на этот раз был он, капитан УР Александр Зверев. Это было нелепо, дико, невозможно.

Зверев увидел, как наперерез ему метнулся быстрый, уверенный в себе человек в сером. Их разделяло метров десять… Сашка видел слегка прищуренные глаза, легкую полуулыбку. Казалось, он видел самого себя. Свое отражение. Двойника… Незнакомый, но знакомый, как старый, с детства, друг, мужчина двигался легко, быстро, решительно. Он собирался взять преступника. Преступником, предателем, был капитан Зверев.

Их разделяло уже меньше пяти метров. Возможно, подумал Сашка, он даже знает, кто я. Но сейчас все это не имеет никакого значения. Он просто проводит задержание преступника… Впрочем, ничего этого Зверев не думал. Просто — мелькнуло какой-то вспышкой в мозгу… Мелькнуло и пропало.

А мощная серая фигура все ближе, прищуренные глаза смотрят в упор. Сзади кто-то кричит от боли. Ревет автомобильный двигатель, заходится лаем бездомная собачонка… В полутора метрах от бойца Сашка нырнул вниз — на землю, под ноги.

Он сгруппировался, перекатился, ощутив столкновение с ногами бойца… Через секунду он снова был на ногах. Сзади слышался мат… Стой! Стой, сука!… Грохнул выстрел. Он бежал, не оглядываясь не останавливаясь… Ну, за успех по вымогалову!… Стой!… И топот ног. Быстрый топот ног бойца, который моложе его лет на восемь… не курит… Держит форму… И обязательно догонит.

Бег… острая боль в боку. Надсадный сигнал клаксона. Стой, сука! Застрелю! — кричит голос уже издалека… А шаги преследователя все ближе.


— Ну как же так, Игорь Василич? — спросил подполковник Ващанов капитана Малышко. — Как же вы его упустили-то?

— Нелепая случайность, товарищ подполковник, — отвечал командир взвода ОМОН. — Что-то он почуял… стреляный волчара, опытный.

— Вот именно! — подполковник поморщился. — Он опер, у него около трехсот задержаний. На такого орла особое внимание нужно. Удвоенное, утроенное! Что же вы?… Где он теперь?

Подполковник понимал, что его упреки в целом необоснованны. На момент проведения операции никто еще не знал, что один из преступников — опытный волкодав из уголовного розыска. Были только предположения, что в группе Лысого есть сотрудник милиции. Не более того…

— Операция была спланирована грамотно, — ответил Малышко. — Место выбрано подходящее, с учетом того обстоятельства, что преступники могут быть вооружены и не исключена попытка применения ими оружия. Улица перекрыта с обеих сторон… Плюс — наружка.

— Но он же ушел!

— Троллейбус, товарищ подполковник. Если бы не этот чертов троллейбус… он бы никуда не делся.

— Конечно, теперь троллейбус виноват… Идите, пишите рапорт. Готовьтесь получать взыскание. Качество подготовки операции, капитан, определяется результатами… Даже если вы все спланировали по вашим учебникам, даже если… А! — подполковник махнул рукой. — Упустили, и этим все сказано. Идите. Троллейбус, понимаешь…

Малышко повернулся и вышел из кабинета. За дверью тихонько выругался. Он понимал правоту подполковника: взяли преступников — все! Никаких вопросов нет. А упустили?… Ну, тут начинается совсем другой коленкор. Сразу тьма-тьмущая вопросов: как такое получилось? Кто конкретно допустил ошибку? Почему двое сотрудников травмированы при проведении операции?

Капитан предполагал, что со стороны инспекции по личному составу возникнет и дополнительный вопрос: а случайно ли дали уйти менту? Свой, как-никак…

Малышко еще раз матюгнулся и пошел писать рапорт. На душе было паскудно.


Хотелось пить, очень хотелось курить… Сигареты он выронил при бегстве. Черт его знает, в какой именно момент. Когда метнулся под ноги омоновцу? Или когда прыгнул на лестницу проходящего троллейбуса?… Неважно. Совершенно неважно… А что важно? Соберись, ты, оперативник. Бывший! — мелькнуло в голове. — Бывший.

Ладно! Хрен с ним, пусть бывший. Но все-таки мыслить категориями сыскаря ты обязан. В отличие от рядового гражданина, ты обладаешь очень специфическими знаниями. Вот и используй их. Сформулируй вопросы, найди ответы. Оцени свое положение на данный момент.

…Александр Зверев сидел в пустом и темном кирпичном сарае на территории какого-то заводишка. Скрыться (прав капитан Малышко) он сумел, в общем-то, случайно. Он убегал от преследовавшего его бойца и, несомненно, проигрывал этот кросс… Преследователь был моложе и лучше подготовлен. Зверев бежал, но уже понимал — не уйти. Еще он понимал, что улица наверняка блокирована, и у него нет даже того самого пресловутого одного шанса из тысячи… А стремительный бег преследователя за спиной все ближе, ближе. И боль в боку, и легкие, которым не хватает воздуха. Когда он уже понял, что все, что не уйти… тогда-то и засигналил этот троллейбус. Обогнал, притормаживая, опасаясь, что кто-то из двух бегущих по проезжей части мужиков шарахнется вдруг в сторону, под колеса.

…Я верю в тебя, опер, — шепнула Настя. И он рванулся. Он вцепился в лестницу на заднице этого троллейбуса. От боли в правом боку потемнело в глазах, вспыхнули желто-фиолетовые пятна. Но он уже ехал, он уходил от преследования… В это еще не верилось. Глупо как-то, по киношному. А троллейбус ехал. Пустой троллейбус шел в парк на углу Книпович и Седого. Казалось, водитель даже наддал. Возможно, это только показалось… так или иначе, он прорвался, выскочил из блокады и скрылся. Он то шел, то бежал мимо бетонных, кирпичных, деревянных заборов, заводских корпусов, железнодорожных путей. Он отрывался, уходил, понимая, что таким образом он обеспечит себе несколько часов форы.

В конечном итоге Зверев перемахнул через какой-то забор и нашел этот сарай. Здесь было грязно, пусто, валялись в углу пустые бутылки, стояли несколько перевернутых ящиков.

На какое-то время он оказался в относительной безопасности. Сейчас ему требовалось отдышаться, немного прийти в себя и предварительно проанализировать ситуацию… На грязном полу Сашка увидел окурок папиросы. Он оторвал засохший, изжеванный кусок мундштука, с наслаждением закурил.

…Итак, что же произошло? Почему это произошло? Что делать дальше? Горький дым беломорины тек по гортани. Холодила тело влажная от пота футболка. Сильно болел бок — результат столкновения с коленом набегающего бойца ОМОН… Как он там, интересно? Не сильно ли разбился? Оставалось только надеяться, что не сильно… Зверев посмотрел на часы. С момента неудачной стрелки прошло всего пятьдесят минут. Неповоротливая милицейская машина розыска еще не работает.

Итак, что же произошло? Не нужно быть оперативником, чтобы понять: уж никак не случайность. Они пришли в засаду, организованную ОРБ. И в этом Звереву следовало винить только себя: если бы он не передоверил все дело Лысому, осложнений можно было бы избежать. Но он расслабился, утратил бдительность, задремал в теплых струях течения… Да, винить следовало только себя. Хотя и трудно было предположить, что Магомед решится пойти в ОРБ. Практически невозможно в это поверить. Но, тем не менее, других объяснений нет… Почему? Почему дагестанец так поступил? Ведь он был убежден, что Лысый с командой представляют интересы его ростовских партнеров. И отлично понимал все последствия своего предательства. А вот на этот вопрос ответа у Зверева не было. Единственное, что можно предположить: на чем-то они прокололись, и Джабраилов догадался — его разводят. Но вот на чем?

Сашка поискал глазами еще окурок. Ничего подходящего не нашел. И хрен с ним, курить вредно. Минздрав предупреждает.

Ну, опер, что дальше?… А вот на этот вопрос ответить еще сложнее. Тут уж все зависит от того, чем располагает ОРБ. От того, как давно они включились в дело… Идеальный вариант: в дело коллеги включились недавно. Располагают только заявлением Магомеда, да самим фактом передачи денег. Ну, довольно-таки невнятной записью разговора в салоне «Волги». В принципе, не так уж и много…

А самый хреновый вариант? Самый хреновый выглядит так: Магомед пошел в ОРБ в тот же или на следующий день. Это значит, что у борцов с организованной преступностью было время для серьезной разработки дела. Почти наверняка работала наружка, почти наверняка было прослушивание телефонов. Как много информации сняли ребята из ОРБ в результате этих мероприятий? Трудно сказать…

На данный момент против Зверева был только один железный факт: сопротивление сотруднику милиции и бегство с места происшествия. Более чем достаточно для проведения служебного расследования. И для возбуждения уголовного дела.

А уж когда возбудят — труба… Когда-то ОРБ именовался шестым отделом УР, занимался серьезными грабежами и разбоями. И работали в нем такие же опера, как и сам Зверев. Структурные изменения в реформируемом МВД породили нечто под названием ОРБ. И как-то незаметно это нечто стало отделяться от розыска. И даже противопоставлять себя ментам: вы-то, дескать, кто? Менты! Наполовину уже снюхались с бандитами. И уровень ваш — квартирные кражонки… А мы — о-го-го! Мы — российское ФБР! Спуску от нас не жди.

Это точно, думал Зверев, спуску ждать не приходится. ОРБ — это вам не Ольга Ивановна…[17] Для них закрыть мента, уличенного в сотрудничестве с бандитами, — высший показатель в работе.

От этих мыслей Звереву стало не по себе. Он, в силу характера, паниковать не привык, смотрел на вещи трезво, рационально. Но именно потому ему и стало не по себе. Иллюзий относительно дальнейшего хода событий у Зверева не было.

На Литейном, 4, в кабинетах ОРБ уже третий час шел допрос Лысого, Кента и Слона. На Слона давили круче всех: когда собровцы, как горох, посыпались из фургона, Слон совершил ошибку… он психанул, рванул шестерку и сбил задним бампером одного из бойцов. В результате у того оказалась сломана нога.

После часового допроса Слон (Квасцов Игорь Генрихович, 1968 года рождения, русский, несудимый, сторож кооператива «Илона») был изрядно запуган и несколько помят. Он дал первые признательные показания: да, Магомед Джабраилов задолжал некую сумму. Какую — он, Квасцов, не знает. Да, долг из Джабраилова вымогали. Да, четвертый, скрывшийся участник преступления — сотрудник милиции. Зовут — Александр. Фамилия? Кажется, Зверев. Звание и место службы ему не известны… Зато они были известны сотрудникам ОРБ. Спустя еще сорок минут Слон уверенно опознал капитана Зверева по фотографии из личного дела.

Слона умело запугивали (Ты же, пидор, нашего офицера сбил и переехал! Ты знаешь, гнида, что он в реанимации сейчас?! Если он умрет — все, вышка! Ты понял, урод?) и подбадривали (Колись, Игорь. Расскажешь все — сам себе поможешь. Ты ж не судимый… ты нормальный парень. Оформим добровольную помощь следствию. Оформим случайный наезд. Поможем, Игорь, что мы, звери что ли?). Здоровенный детина с мордой громилы обмяк, заговорил. Он шмыгал носом, как ребенок, вытирал сопли рукой, вываливал все, что знал.

Кент и Лысый все отрицали. При задержании их тоже помяли. У Кента обнаружился самодельный малокалиберный револьвер. У Лысого газовик. Фамилию Зверева оба слышали в первый раз, держались довольно уверенно. Они ничего не знали о том, что Слон раскололся и взахлеб дает показания.

Из своего убежища Зверев выбрался только через два часа, когда на улице было почти темно. В ноябре сумерки опускаются на Питер рано. Они накрывают город черной фатой, редкие фонари делают его еще более мрачным.

Первого ноября девяносто первого года, в густых фиолетово-синих сумерках по Питеру шел скрывающийся от милиции человек. Ксива еще лежала в кармане, но для Зверева уже было очевидно, что это ненадолго… Он шел по пустому промышленному району. Редко горели здесь фонари, редко проезжали автомобили. Случайный прохожий в этих местах чувствовал себя неуютно. Вот убивать будут — хрен милиции докричишься. Милиционер Зверев больше всего не хотел встречи с милицией. Он не был уверен, что его фамилия известна розыскникам. Но вот приметы… — приметы уже точно есть в каждой ПМГ.

Зверев шел в сторону метро «Елизаровская», избегал освещенных улиц, но старался вести себя как можно естественней. Человек, который не прячется, не вызывает подозрений.

Недалеко от проспекта Елизарова он нашел то, что искал — магазин и телефон-автомат. Телефон работал, и это само по себе было удачей. Перед тем как позвонить, он купил пачку «Родопи», потом выкурил сигарету. Зверев стоял на освещенном крылечке магазина и курил. Мимо проехала милицейская машина Он стоял и курил… желто-синий автомобиль ехал мимо… мимо, мимо, мимо. Это было похоже на сон. Кружились в желтом свете фонаря снежинки, мигала синяя неоновая вывеска над магазином. ПМГ проехала мимо.

Зверев докурил сигарету, вошел в автомат. Захрустело под ногами разбитое стекло. Он опустил монетку в прорезь, набрал номер… Наверно, Настя сидит около телефона. Ждет, тревожится… Пробился первый длинный гудок. Сейчас она снимает трубку… Второй. Сейчас!… Третий. Четвертый, пятый, шестой… Сашка грохнул ладонью по рычагу, снова набрал номер. На этот раз трубку сняли быстро.

— Алло, — произнес Настин голос. Он звучал как будто издалека, хотя расстояние по прямой не превышало пяти-шести километров.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23