Усыпанное звездами небо как бы накрывало собой огромный внутренний двор отеля. Океан был совсем рядом, и от него тянуло теплым, нежно щекотавшим кожу ветерком. Хотя Финли считал себя стопроцентным американцем, все равно он был совершенно очарован местной экзотикой.
      Он подсел к круглой стойке бара, за которой взбивали коктейли самые красивые девушки на Гавайских островах. Управляющий отелем неустанно заверял в этом всех клиентов. Финли тщательно изучил карточку вин, повторяя про себя их громкие названия на полинезийском языке, просмотрел приложенные к карточке фотографии (к одному из коктейлей полагалась даже длинная, украшенная резьбой лопатка для почесывания спины) и, наконец, махнув рукой, выбрал наугад один из таинственных напитков. Вдруг за его спиной звонкий женский голос сказал:
      – Если вам нравится белый ром в сочетании с соками из экзотических фруктов, то закажите «Май-Тай». Большинство приезжих начинают именно с него и своим нёбом и гортанью постигают волшебное очарование нашего мира.
      Финли даже не обернулся. Он уже знал, кто стоит у него за спиной. Он захлопнул меню, мельком взглянул на барменшу, машинально отметил, что ее длинные волосы заколоты красным цветком франгипани, и, когда та соблазнительно улыбнулась ему, сказал:
      – Два раза «Май-Тай». – Только тогда обернулся и небрежно бросил: – В благодарность за хороший совет позвольте угостить вас. Надеюсь, вы не откажетесь?
      Нуки-на-му чуть наклонила узкую голову и села рядом с Финли. Он искоса взглянул на ее длинную стройную ногу, перевел взгляд выше. Пышная грудь отчетливо обозначилась под платьем, привлекая взоры мужчин. Финли при всей зажатости отнюдь не был исключением.
      – Вы впервые в Вайкики? – спросила она, и ее звонкий голос напомнил ему увиденный несколько лет назад фильм, в котором главный герой называл экзотическую красотку «моя птичка».
      – И да, и нет! – сказал Финли. – Да – поскольку я уже два раза останавливался в Гонолулу. Нет – ибо это мой первый нормальный отпуск за много лет.
      – И вам нравится Вайкики?
      – Пока не знаю. Я ведь совсем недавно приехал. – Тут им подали «Май-Тай», края стаканов были обложены франгипани, и первое, что он уловил, поднося к губам стакан и выуживая из него соломинку, был их сладковатый, пьянящий запах. – И если здесь все такое же очаровательное, как эти цветы…
      – Вайкики стал центром индустрии развлечений. – Она сделала глоток и внимательно посмотрела на Финли. – Я точно не знаю, сколько сотен тысяч каждый год живет здесь в огромных отелях и валяется на довольно грязном песке. Но это не Гавайи!
      – А где же самые настоящие Гавайи?
      – На затерявшихся между скал бухтах и пляжах – там все так, как и сотни лет тому назад. Но ни туристские автобусы, ни такси, ни «джипы» не ходят туда. Это последние райские места!
      – И вы их знаете?
      – Кое-какие. Нанакули-Бич. Пляж неподалеку от Каваилоа. Скалистая бухта близ Охики-Лоло…
      – Для меня это звучит таинственной музыкой: Охики-Лоло… Каваилоа… Только у очень красивых мест могут быть такие названия…
      – А меня зовут Нуки-на-му.
      – Чудесное имя. Разве мое может с ним сравниться? Джеймс Финли.
      – Это просто два мира, Джеймс. Каждый по-своему интересен.
      – В первую очередь ваш. А как вас называть?
      – Просто Нуки.
      От ее улыбки его словно огнем обожгло. «Нуки-на-му, – подумал он. – Как ей подходит это имя! Оно как заклинание, такое же невероятно красивое, как и она сама. Нуки – это имя как песня, его можно произносить шепотом или затаив дыхание. Нуки… как сладковатый запах франгипани».
      – Какой у вас отпуск, Джеймс?
      – Неделя.
      – Не может быть!
      – Но почему?
      – Как можно посылать вас на неделю на Гавайи, когда целой жизни не хватит на то, чтобы постигнуть хоть частицу этой красоты. Неделя… да это же пытка! Вы ее даже толком почувствовать не успеете, как уже пора уезжать. И как же вы собираетесь провести это время на Оаху?
      – Думал поплавать вволю, поваляться на песке, хорошо поесть, выпить и поразмышлять на досуге.
      – О чем, Джеймс?
      – Господи, Нуки… – Финли с удовольствием втянул в себя через соломинку «Май-Тай». – В жизни человека столько всего случается, о чем не только можно, но и нужно задуматься…
      – Вы философ, Джеймс? – В ее птичьем голосе отчетливо зазвучали ликующие нотки.
      – Кто угодно, но только не это, Нуки! – Финли чуть заметно улыбнулся. – Но что еще остается делать одинокому человеку?
      – Вы не одиноки.
      – Нет, я совершенно одинок. – А про меня вы забыли?
      Финли глубоко вздохнул и вдруг почувствовал, как бешено заколотилось сердце, разгоняя по жилам кровь.
      – Если так подходить, Нуки… – Он расширенными глазами посмотрел на нее. – Только не говорите, что вы тоже одиноки!
      – А почему?
      – В это невозможно поверить! Скорее уж Ниагара хлынет вверх. Такая женщина не может быть одна.
      – Верно. – Она снова улыбнулась. – У меня есть спутник. Некто Джеймс Финли, философ.
      – Ошибка! Профессия – зоолог, гидробиолог, специалист по психологии животных.
      – Как! – Она просто впилась в него черными, слегка раскосыми глазами. – Вы дрессируете львов и тигров?
      – Ирония здесь неуместна. Я работаю с дельфинами.
      – А я видела! – восторженно воскликнула Нуки-на-му и захлопала в ладоши. – По телевизору и здесь в аквариуме. Так здорово! – Улыбка исчезла с ее лица, и она опять внимательно посмотрела на Финли. – Вы тренируете таких вот дельфинов, Джеймс?
      – Да, где-то так.
      – То есть?
      – Для того чтобы объяснить это, одного «Май-Тай» мало, – уклончиво ответил Финли. – Выпьем еще?
      – Здесь?
      – А вы знаете более уютное место?
      – У вас есть машина?
      – Да, взял здесь напрокат…
      – У коралловых рифов Купикипикио-Пойнт есть одно маленькое чудесное заведение…
      – Какое название? А как сам ресторан называется?
      – Купикипикио… – Ее звонкий смех словно полоснул его по сердцу. Желая избавиться от соблазна, он попытался заставить себя думать о Хелен, но это у него довольно неудачно получилось. Нуки-на-му своим присутствием заставляла забыть обо всем. – Повторите, Джеймс!
      – У меня это никогда не получится. Но, черт возьми, поехали! Прямо сейчас!
      – А почему «черт возьми»!
      – Я всю неделю хотел предаться размышлениям, Нуки. Но теперь все будет по-другому. Теперь хочу всю неделю наслаждаться красотой, пить ее божественные соки. Надеюсь, вы мне поможете?
      – Только потому, что у вас очень грустные глаза, Джеймс.
      – В Купикиникупи – вот проклятое слово! – у меня будут совсем другие глаза. – Финли спрыгнул на пол, быстро подписал счет и успел еще насладиться видом Нуки, которая легко и гибко, как змея, соскользнула с сиденья. – Пошли?
      – Пошли!
      Нуки-на-му как ни в чем не бывало взяла Финли под руку. Казалось, она не шла, а как бы парила над мраморными плитами внутреннего двора, над ступенями ведущей к стоянке наружной лестницы, и толстый швейцар в белой униформе почтительно поклонился ей.
      Как только Финли и Нуки-на-му вышли из бара, из-за скрытого за цветущими пальмами столика поднялся Леонид Федорович Тулаев. Он чуть потянулся и провел ладонями по лицу. Еще немного, и он узнает, зачем дельфинов доставили на атолл Уэйк и какие перед ними поставлены задачи. На Нуки-на-му можно было положиться: в своей постели она умудрилась заставить одного своего клиента нарисовать ей чертежи новейших боеголовок для американских ракет класса «земля—воздух».
      В маленьком номере гостиницы у коралловых рифов под шум прибоя Финли пришел в полное упоение от тела Нуки, от ее певучего шепота и никак не мог поверить в то, что это произошло с ним… поверить в эту безумную страсть, в совершенно невероятный экстаз. Он очень не хотел опять окунуться в скучную, обыденную жизнь, изо всех сил сжимал руками и ногами самую красивую женщину на свете, как бы желая вобрать ее в себя, слиться с ней воедино.
      В эту ночь никто из них ни слова не сказал о дельфинах…
      Сержант Тед Фарроу, на долю которого выпало проводить большую часть своего времени в опущенном в океанскую пучину стальном шаре, подобно Финли также от души радовался отпуску, но, в отличие от него, не терял головы. Он уже второй раз проводил отпуск в Гонолулу и считал, что тот, кто дни и ночи напролет на огромной глубине слушает самые разнообразные шумы, заслуживает доброго к себе отношения.
      Стоило Теду впервые съездить в бухту Ваймеа, где бушуют самые высокие волны на Гавайях и на них можно взлетать чуть ли не под небеса, как ему сразу повезло. В Пупукеа-Бич-парк он познакомился с Юмаханой.
      Двадцатилетняя дочь бедного рыбака из Махуки продавала здесь четыре разных сорта мороженого. В белом халатике, с заколотыми на затылке иссиня-черными волосами и орхидеей за ухом она выглядела весьма привлекательно, а взгляд ее огромных, круглыхкарих глаз был еще настолько по-детски наивен, что Тед Фарроу сразу же почувствовал неукротимое желание защитить ее от своих бессердечных коллег из армии и флота.
      Стиснув зубы, Тед наблюдал, как Юмахана с трудом катила ящик со льдом по усыпанной песком и гравием земле, осторожно обходя загоравших курортников, как многие из них делали ей совершенно недвусмысленные предложения, кричали ей вслед непристойные замечания или даже нагло пытались ущипнуть ее.
      Наконец он не выдержал, выпрыгнул из шезлонга и неторопливой походкой направился к девушке. В этот момент какой-то моряк загородил ей дорогу и, размахивая у ее лица стодолларовой банкнотой, предложил:
      – Я покупаю весь твой товар! – Моряк улыбался во весь рот. – Весь! Если ты сходишь со мной в кусты…
      Тед Фарроу подошел к нему, неторопливо взял у него банкноту, смачно плюнул на нее и с размаху налепил ее моряку на глаза. Тот сразу же выбросил вперед мощный кулак и попал в пустоту, он плохо знал Фарроу. Тед владел приемами кун-фу и умел отразить любое нападение. Он мгновенно ушел в сторону, подпрыгнул, и от страшного удара пяткой в грудь моряка отбросило на несколько метров. Он рухнул на землю и стал жадно хватать ртом воздух.
      – Лежи спокойно, парень, – процедил сквозь зубы Фарроу, когда тот попытался было встать. – Вторым ударом я поверну тебя затылком к себе, а после третьего – ты сумеешь сам себя за задницу укусить.
      Его противник предпочел не экспериментировать. Он отполз в сторону, кое-как поднялся и заковылял к стоявшей неподалеку группе моряков.
      – Не стоило вам этого делать, сэр, – еле слышно пробормотала девушка. – Они могут вас изувечить. Как можно скорее уходите отсюда.
      – Во-первых, я не сэр, а Тед Фарроу, во-вторых, я не боюсь, а в-третьих, я просто счастлив оттого, что ты так беспокоишься обо мне. Как тебя зовут?
      – Юмахана… сэр… Тед!., беги! Они идут сюда!
      Фарроу повернулся. Со стороны пляжа к ним с решительным видом приближались пятеро крепких парней. В середине, сжимая в кулаке стодолларовую банкноту, тяжело переставляя ноги, шел уже знакомый им моряк. Они все шли набычившись, втянув в широкие плечи стриженные под «ноль» головы, и взгляды их не предвещали ничего хорошего.
      – Спокойно, Юмахана, – улыбаясь, сказал Фарроу. – В худшем случае приложу твое мороженое к синякам и шишкам. – Он еще раз весело улыбнулся. – Ты хоть раз видела, как пятерых человек связывают толстым морским узлом? Это довольно просто.
      Пятеро приблизились к нему, встали полукругом, а затем подошли к Фарроу чуть ли не вплотную.
      – Сейчас мы тебя об стенку размажем, – негромко произнес тот, с кем ему уже довелось сталкиваться. – Видел когда-нибудь раздавленного дождевого червя? Через две минуты ты будешь похож на него.
      Фарроу кивнул и вдруг, оторвавшись от земли, отлетел чуть назад и со всей силой ударил ногами первого из нападавших. Падая, тот сбил стоявшего рядом с ним моряка, и, прежде чем двое остальных успели опомниться, Фарроу ударил их ребрами ладоней по головам. Моряк, которому уже один раз довелось почувствовать на себе крепость его удара, стоял, оцепенев и выпучив глаза от ужаса.
      – Бог мой, ну и глупый у тебя вид! – сказал Фарроу, испытывая в этот момент неизъяснимое наслаждение. – Сейчас у тебя будет другое лицо.
      Он со страшной силой ударил матроса по щекам и, когда тот отлетел на несколько метров, провел серию двойных ударов по лицу. Последний удар пришелся точно в подбородок. Моряк плашмя упал на землю и больше не двигался.
      – Пошли, Юмахана, – спокойно сказал Тед. – Здесь нам больше делать нечего. Местные клиенты неплатежеспособны.
      Он схватился за кожаные ремни и поволок тележку дальше по пляжу, Юмахана шла за ним, то и дело оглядываясь, но ни один из моряков не гнался за ними. Метров через сто Фарроу остановился возле группы любителей сёрфинга.
      – А теперь двойную порцию за два доллара, – весело улыбаясь, сказал он. – Лично для меня! Шоколад, фисташки, маракуйя – сегодня у меня замечательный день, девочка!
      Так Тед познакомился с Юмаханой. Вечером он сидел с ее родителями в крытой пальмовыми листьями хижине, с удовольствием ел жареную рыбу и пил холодное пиво. После ужина старики молча встали и ушли к соседям. Они сочли, что их дочь взрослый человек и сама отвечает за свои поступки.
      Впервые за много лет Тед Фарроу испытал чувство смущения. Он посмотрел в огромные, испуганные глаза девушки и покачал головой.
      – Нет, девочка моя, не надо! Не нужно со мной так расплачиваться. Проклятье, я очень хочу тебя, но только не так! Слушай, если я тебе не нравлюсь, открой дверь. И я тут же уйду.
      Юмахана молча кивнула в ответ, встала с низкой скамейки, подошла к двери и заперла ее на засов. Затем она приблизилась к Фарроу, встала на колени и прижалась головой к его животу.
      С этого часа жизнь сержанта Фарроу полностью изменилась. Он теперь совершенно точно знал свое будущее. По окончании проводимых на Уэйке экспериментов он придет к родителям Юмаханы и скажет им: «Я хочу жениться на Юме. Нет-нет, я не шучу. Я люблю ее! И не хочу, чтобы она всю жизнь продавала мороженое, а наглые, похотливые парни приставали к ней. Я знаю, вы бедны, и тут уж ничего не поделаешь, но вы дали жизнь ангелу, и за это я вам буду вечно благодарен. Я еще не знаю, куда меня направят – назад ли в Сан-Диего или на какой-нибудь другой атолл в этом проклятом богом Тихом океане. Может, меня даже ждет старушка Европа… Ну и что? Везде и всюду Юмахана будет со мной, ведь она моя жена!»
      Вот о чем мечтал Тед в объятиях Юмаханы. Ее родители приносили им свежую рыбу и крабов, варил очень вкусные рыбные супы, жарили на камнях мясо и от всей души радовались за свою красавицу дочь.
      Ее жених – сержант военно-морского флота! Какое счастье выпало им! И если он действительно женится на Юмахане, то можно будет уже не беспокоиться за нее.
      Тед Фарроу не снимал номера в одном из бесчисленных отелей Вайкики и поэтому не попал в составленный Леонидом Федоровичем Тулаевым список. Он не думал ни о чем и был необычайно счастлив, отправляясь с худым, как жердь, стариком рано утром ловить рыбу или поздно ночью омаров.
      Однажды Тед Фарроу, решив развлечь свою невесту, отправился с ней на танцы в отель «Шератон Вайкики» и случайно встретил там Финли. От красоты его спутницы просто дух захватывало! Наполовину азиатка с безупречной фигурой. Здесь придраться было не к чему. Но зато Фарроу не понравилось поведение Финли.
      Обычно сдержанный, задумчивый и зажатый, ученый вдруг заказал самое дорогое французское шампанское, неуклюже пытался подражать Фреду Астеру и вообще производил впечатление влюбленного безумца.
      Фарроу, видя все это, невольно задумался, чем несколько встревожил Юмахану.
      – Что с тобой? – озабоченно спросила она.
      – Я просто поражен, – пробурчал Тед.
      – Мной?
      – Нет. Видишь высокого типа с красавицей в длинном платье с разрезами по бокам.
      – Да, Тед.
      – Я знаю его. Обычно он думает только о частотах колебаний воздуха и богатстве звуков дельфиньего языка.
      – А чем он занимается?
      – Тебе, милая, не понять этого. – Фарроу сделал пренебрежительный жест. – Во всяком случае, сейчас он прыгает как лягушка, которой сделали укол. Нет, ты только посмотри!
      – Он влюблен. А эта женщина безумно красива. – Юмахана на мгновение прижалась к Теду. – Гораздо красивее меня.
      – Чушь! Ты самая красивая на свете! И когда я заглядываю тебе в глаза, то сразу угадываю твои мысли. Я могу тебе в душу заглянуть. А вот с ней это не получится. Дьявольщина, она может быть очень опасна…
      – А кто такой Финли?
      – Вон тот человек. Он гений, Юма. Но, встретив женщину, делается мягким и податливым, как воск. – Фарроу почесал бритый затылок и пригубил вино. – И если эта кошка прилепится к нему – такое может произойти…
      – Они всего два дня вместе. Как и мы с тобой, Тед.
      – Я вернусь. Ты мне веришь?
      – Да, Тед.
      – И ты же всегда здесь. Но в следующий раз ее уже может не быть здесь, или она его с ума сведет, и он уже будет ни на что не пригоден.
      – Тебя это очень волнует?
      Фарроу смущенно посмотрел на Юмахану и был вынужден признать ее правоту.
      – В общем-то нет. Меня это не касается.
      – Тогда пусть он делает что хочет, ведь он же счастлив…
      К утру они вернулись в рыбацкую хижину и напрочь забыли о Финли и его красивой спутнице.
      Через три дня пришло время возвращаться на Уэйк. Отпускники встретились у взлетно-посадочной полосы аэродрома на острове Фору в просторной бухте Пёрл-Харбор. У многих были бледные как мел лица, они с трудом сдерживали зевоту, и чувствовалось, что они нуждаются в отдыхе гораздо больше, чем раньше. Неделя, проведенная в Гонолулу, совершенно вымотала их.
      Фарроу издалека наблюдал за Финли. Вид у него был не такой измученный, как у остальных, однако рассеянный, устремленный вдаль взгляд, словно чуть ли не в каждом облаке ему чудилась прекрасная азиатка, говорил о том, что и он стал жертвой ночей в Вайкики.
      – Ну как дела, Тед? – спросил Финли, усаживаясь рядом с Фарроу в самолете. Сержант специально сделал так, что рядом с ним осталось свободное место.
      – Как всегда, отлично, сэр. – Тед ухмыльнулся. – В следующий свой отпуск я женюсь.
      – Поздравляю, Тед!
      – А как у вас, сэр?
      – Да все по-старому. – Финли смущенно улыбнулся. – Я хорошо отдохнул и в основном занимался нашими проблемами. Когда у вас опять отпуск, Тед?
      – Через восемь недель, сэр. Для тех, кто столько времени проводит под водой, действуют особые правила.
      – Надеюсь, мы опять полетим вместе. Буду рад познакомиться с вашей невестой.
      – Разумеется, сэр.
      «Ну и хитер же ты, – с удовлетворением констатировал Фарроу. – Нужна тебе Юмахана! Тебя только твоя кошечка интересует. Уже сейчас не можешь пережить расставания с ней. Небось показала тебе, что есть страсть. А ты и представить себе такого не можешь, верно? Ох уж эти узкоглазые девицы со смешанной кровью! Сразу чувствуется, что их взрастила вулканистая почва, и удовлетворить их невозможно, хоть каждый день шесть яиц с глюкозой глотай».
      Всю дорогу отпускники очень образно описывали свои впечатления и по ходу рассказа то и дело смыкали веки и смачно зевали. Финли с нетерпением ждал конца полета и был страшно рад, когда наконец самолет приземлился и он смог в полном одиночестве распаковывать в своем бунгало багаж.
      Хелен на месте не оказалось, вместе с тремя ротами дельфинов она отправилась к границе запретной зоны.
      Финли лег на кровать и долго смотрел в разукрашенный пестрыми пятнами потолок. В кожаном бумажнике лежала прощальная записка Нуки-на-му: «Возвращайся! Я всегда буду ждать тебя. Я люблю тебя».
      Ему казалось, что буквы прожигают кожу, и их палящий огонь проникает прямо в его сердце.
      Сведения о том, что происходит на Уэйке, поступали к капитану третьего ранга Яковлеву с крейсирующего в океане советского корабля радиоэлектронной разведки. Его три подводные лодки затаились на двухсотметровой глубине. Больше двух недель он ничего не предпринимал, выжидая дальнейшего развития событий.
      Как он и думал, где-то через неделю американцы успокоились и перестали искать в запретной зоне и за ее пределами советские подводные лодки. Лишь иногда их вертолеты и истребители-бомбардировщики на всякий случай кружили над «Приморьем».
      Яковлев также узнал, что агентам КГБ удалось найти подход к одному из мнимых дельфинологов и уже в ближайшие недели следует ожидать получения информации, позволяющей разработать новый оперативный план.
      Дал о себе знать и адмирал Прасолов. Полученная от него радиограмма содержала лишь издевательский вопрос о самочувствии Ивана Викторовича. Яковлев счел ниже своего достоинства отвечать на него. Он ограничился лишь кратким ответом: «Настроение на борту хорошее! Передайте привет родине!»
      Тем временем в отеле «Гавайский регент» Тулаев встретился с Нуки-на-му. Они сидели за столиком в кафетерии и пили кофе с коньяком и взбитыми сливками. Тулаев, будучи гурманом, позволил себе еще кусок необычайно вкусного шоколадного торта.
      – Не велико искусство затащить в постель такого человека, как Финли. – Леонид Федорович небрежно провел рукой по кофейнику. – Что случилось, Нуки? Ты же всегда умела выведать у людей все, что нужно.
      – Теперь тоже, – ответила она, сузив свои и без того раскосые глаза. – Он тренирует дельфинов.
      – Это я и без тебя знаю…
      – Он также изучает их язык.
      – На Уэйке? В запретной зоне! Куда их с такой предосторожностью доставили и такие меры по обеспечению безопасности приняли? И все лишь ради того, чтобы группа ученых могла порадоваться следующему результату. Пик-пик-крр означает «хочу селедки». Да на такое даже у ваших народных сказителей фантазии не хватит!
      – Это действительно всего лишь дельфины, Леонид…
      – А бетонные блоки, которые громоздятся там, в лагуне? Почему они прорыли через нее проход? Зачем создали вокруг Уэйка запретную зону? И что там вообще творится?
      – Я тебе уже об всем сообщила.
      – Ничего ты мне не сообщила!
      Тулаев откусил кусочек торта и зло посмотрел на Нуки-на-му.
      – Финли к этому отношения не имеет. – Конечно, нет. Но он должен знать, какие эксперименты там проводятся.
      – Он говорит, что не знает.
      – Он лжет. – Тулаев с наслаждением облизнул вилку. – Финли оказался более крепким парнем, чем я предполагал. Целую неделю развлекался с тобой, но язык за зубами держал. Плохо, что ты так и не разговорила его. Когда он снова приедет?
      – Может быть, через восемь недель.
      – Мы не можем так долго ждать. – Тулаев окинул взглядом усаженный множеством деревьев и кустов внутренний двор, взглянул на бар, похожий на островок, возвышающийся посреди искусственного бассейна, на стоящие среди цветов уютные столики. – В воскресенье приезжает новая партия отпускников. Среди них должен быть некто доктор Дэвид Кларк. Он из этой чертовой компании дельфинологов. Думаю, он будет поразговорчивее.