– Нет, мы ничего не будем, – сказал Марино в ответ на предложение миссис Клэри что-нибудь поесть и выпить. – Сядьте и постарайтесь успокоиться. Я знаю, что у вас был трудный день.

– Говорят, она в своей машине дышала этими газами. О Боже мой! – воскликнула она. – Я видела, что все окно в дыму, словно в гараже начался пожар. Я уже тогда поняла, что произошло самое страшное.

– Кто «говорят»? – спросил Марино.

– Полиция. Позвонив, я стала их ждать. Когда они подъехали, я тут же пошла посмотреть, все ли у Дженни в порядке.

Миссис Клэри не могла спокойно усидеть в кресле напротив дивана, на котором расположились мы с Марино. Ее седые волосы выбились из пучка, собранного на макушке, сморщенное лицо напоминало печеное яблоко, в глазах светились жадное любопытство и страх.

– Я знаю, что вы уже разговаривали с полицейскими, – сказал Марино, подвигая пепельницу поближе. – Но я хочу, чтобы вы все по порядку рассказали нам, начиная с того момента, когда вы в последний раз видели Дженнифер Дейтон.

– На днях...

– В какой день? – прервал ее Марино.

– В пятницу. Помню, как зазвонил телефон, я пошла на кухню взять трубку и увидела ее из окна. Она въезжала к себе во двор.

– Она всегда ставила свою машину в гараж? – спросила я.

– Всегда.

– А вчера? – уточнил Марино. – Вчера вы видели ее саму или ее машину?

– Нет. Но я вот выходила за почтой. Ее все не было – так бывает в это время года. Три, четыре часа – и все нет. Наверное, в половине шестого, а может, и позже я опять вспомнила про почту. Уже темнело, и я заметила, что из трубы дома Дженни шел дым.

– Вы уверены? – уточнил Марино. Она кивнула.

– Да-да. Я помню, как при этом подумала, что в такую ночь хорошо сидеть возле огня у камина. Но этим всегда занимался Джимми. Он так и не научил меня, как это делается. Если он что-то делал хорошо, то помощники ему были не нужны. Так что я оставила эту затею с огнем и купила электрокамин.

Джимми Клэри смотрел на нее. Я не могла понять, знает ли он, о чем она говорит.

– Я люблю готовить, – продолжала она. – В это время года я часто пеку. Я делаю сладкие пирожки и угощаю соседей. Вчера я хотела отнести один Дженни, но сначала я обычно звоню. Трудно сказать, дома ли хозяева, особенно если у них машина в гараже. Оставишь пирожок на коврике возле двери, а какая-нибудь собака его утащит. Вот я и попыталась ей позвонить, но там этот аппарат. Весь день я звонила, но она не подходила к телефону, и, сказать по правде, я начала немного беспокоиться.

– Почему? – спросила я. – У нее были какие-нибудь проблемы со здоровьем, какие-нибудь, о которых вы знали?

– Холестерин. Больше двухсот – так она как-то мне сказала. И высокое давление, но это у них семейное.

Я не видела у Дженнифер Дейтон никаких приготовленных по рецептам лекарств.

– Вы не знаете, кто был ее лечащим врачом? – поинтересовалась я.

– Не помню. Но Дженни верила в естественные способы лечения. Она говорила мне, что, когда она себя плохо чувствует, она медитирует.

– Судя по вашим словам, вы были чуть ли не подругами, – заметил Марино.

Беспрестанно теребившие юбку пальчики миссис Клэри напоминали непоседливых детишек-шалунишек.

– Я все время здесь, только если в магазин выйду. – Она взглянула на своего мужа, который опять уставился в телевизор. – Время от времени я заходила к ней, знаете, по-соседски. Бывало угощу чем-нибудь из своей стряпни.

– А она была общительной? – спросил Марино. – К ней часто кто-нибудь приходил?

– Знаете, она работала дома, но, кажется, в основном по телефону. Хотя время от времени к ней кто-то приходил.

– Вы кого-нибудь знали?

– Не помню.

– Вы не заметили, приходил ли к ней кто-нибудь прошлым вечером? – спросил Марино.

– Не заметила.

– Когда вы вышли за почтой и увидели дым из трубы, у вас не создалось впечатление, что у нее гости?

– Никакая машина не стояла. Ничто не натолкну меня на мысль о том, что у нее гости.

Джимми Клэри мирно задремал. Во сне он что-то бормотал.

– Вы сказали, она работала дома, – обратило к ней я. – Вы не знаете, чем она занималась?

Миссис Клэри посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Подавшись вперед, она понизила голос.

– Я знаю, что люди говорят.

– И что же? – поинтересовалась я.

Она поджала губы и покачала головой.

– Миссис Клэри, – вступил Марино, – что бы вы ни рассказали, может нам помочь. Я знаю, вы хотите помочь.

– В двух кварталах отсюда есть методистская церковь. Ее видно. Колокольня ночью горит. Она горит с тех пор, как ее построили три-четыре года назад.

– Я видел эту церковь, когда ехал сюда, – ответил Марино. – Какое она имеет отношение...

– Ну вот, – оборвала она, – Дженни приехала сюда, кажется, в начале сентября. Я так и не могла этого понять. Свет колокольни. Посмотрите, когда поедете домой. Конечно... – Она помолчала с некоторым разочарованием на лице. – Может, уже больше и не будет.

– Что не будет? – спросил Марино.

– Гаснуть, а потом опять зажигаться. Я такого никогда не видела. Минуту горит, а потом смотришь из окна, а там – темнота, словно церкви и нет вовсе. Потом опять посмотришь – опять горит, как будто всегда горела. Я следила по времени. Минуту горит, две не горит, потом три горит. Иногда по целому часу горит. Совсем беспорядочно.

– Какое это имеет отношение к Дженнифер Дейтон? – спросила теперь уже я.

– Я помню, это было вскоре после ее приезда, за несколько недель до того, как у Джимми случился удар. Был холодный вечер, и он разводил огонь. Я на кухне мыла посуду, и мне было видно из окна, что колокольня горела, как всегда. Он пришел на кухню налить себе что-нибудь выпить, а я говорю: «Ты же знаешь, в Библии написано о том, что человек должен быть напоен духом святым, а не вином». Он в ответ: «Я пью не вино, а бурбон». И тут прямо сразу после его слов колокольня потухла. Словно церковь вдруг исчезла. И я сказала: «Вот тебе и слово Божье. Вот он тебе и ответил насчет тебя и твоего бурбона».

Он расхохотался так, словно я рехнулась, но больше не выпил ни капли. Каждый вечер он подходил к окну над раковиной в кухне и стоял смотрел. Одну минуту колокольня горела, потом гасла. Я не разубеждала Джимми в том, что это дело рук Господа – пусть думает все, что угодно, лишь бы не пил. С церковью никогда такого не было до приезда мисс Дейтон.

– А в последнее время свет все так же зажигался и гас? – поинтересовалась я.

– Прошлой ночью все было по-прежнему. Сейчас – не знаю. Говоря по правде, я не смотрела.

– Так вы думаете, что она как-то влияла на освещение церковной колокольни, – мягко уточнил Марино.

– Я говорю о том, что не один человек уже давно пришел к такому мнению о ней.

– К какому мнению?

– К такому, что она – ведьма, – заявила миссис Клэри.

Муж захрапел, но жена, казалось, не слышала этих жутких сдавленных звуков.

– Значит, насколько я понял, ваш муж занемог примерно с того времени, как мисс Дейтон переселилась сюда, и с освещением тоже стали твориться непонятные вещи, – заметил Марино.

Она показалась несколько удивленной.

– Да, именно так. С ним случился удар в конце сентября.

– Вы не думали, что это могло быть как-то связано? Что, скажем, Дженнифер Дейтон имеет к этому какое-то отношение, как, например, по-вашему, она имеет отношение к освещению церкви?

– Джимми к ней не очень-то. – Миссис Клэри готова была разговориться.

– Вы имеете в виду, что они недолюбливали друг друга? – уточнил Марино.

– После переезда она пару раз приходила попросить его помочь кое-что сделать в доме, мужскую работу. Я помню, как-то раз у нее было что-то с дверным звонком, и она пришла в страхе, что у нее может начаться пожар от замыкания. Джимми пошел к ней. Потом, кажется, у нее еще потекла посудомойка. Джимми всегда был таким мастеровым.

Она взглянула на своего спящего мужа.

– Но пока вы так толком и не сказали, почему он ее недолюбливал, – заметил Марино.

– Он говорил, что не любит туда ходить, – сказала она. – Ему не нравилось в доме – повсюду эти стекляшки. И телефон постоянно звонит. Но напугало его то, что она сказала ему, что может узнавать будущее людей и ему предскажет все бесплатно, если он будет помогать ей с какими-нибудь мелочами по дому. И ответ его я помню так, словно это было вчера: «Нет, благодарю вас, мисс Дейтон. Мое будущее в руках Миры, и она распланировала его по минутам».

– Я бы хотел знать, не считаете ли вы, что у кого-то могла возникнуть ссора с Дженнифер Дейтон, и этот кто-то мог захотеть сделать ей что-то плохое? – спросил Марино.

– Вы думаете, ее кто-то убил?

– Сейчас мы многого не знаем. Мы должны рассмотреть все варианты.

Она обхватила себя, скрестив руки под чахлой грудью.

– А что вы можете сказать по поводу ее душевного состояния? – спросила я. – Она когда-нибудь казалась вам подавленной? Были ли у нее какие-нибудь проблемы, которые она, казалось, не могла никак решить, особенно в последнее время?

– Я не была с ней настолько близко знакома. – Миссис Клэри избегала моего взгляда.

– Может быть, вы знали, что она ходила к каким-нибудь врачам?

– Я не знаю.

– А родственники? У нее была семья?

– Понятия не имею.

– А телефон? – затем спросила я. – Она сама подходила, когда была дома, или у нее всегда работал автоответчик?

– Мне казалось, что, когда она была дома, она сама подходила к телефону.

– Поэтому-то вы и забеспокоились сегодня днем, когда она не брала трубку в ответ на ваши звонки, – подсказал Марино.

– Именно поэтому.

Мира Клэри слишком поздно сообразила, что она только что сказала.

– Интересная вещь, – заметил Марино.

По ее шее вверх пополз румянец, и руки застыли.

– А откуда вы узнали, что она была сегодня дома? – спросил Марино.

Она не отвечала. У ее мужа в груди что-то заклокотало, он закашлял и открыл глаза.

– Я, видимо, просто так подумала. Потому что я не видела, как она выезжала на машине... – голос миссис Клэри затих.

– Может, вы туда сегодня днем ходили? – подсказал Марино, словно стремясь ей помочь. – Угостить ее пирожком или просто поприветствовать, и подумали, что ее машина в гараже?

Она промокнула слезы возле глаз.

– Я все утро была на кухне, пекла и не видела, чтобы она выходила за газетой или уезжала куда-нибудь на машине. И вот попозже я вышла из дома, решила зайти к ней и позвонила в дверь. Никто не открыл. Я заглянула в гараж.

– Вы говорите, что видели все окна в дыму, и не подумали, что могло что-то случиться? – спросил Марино.

– Я не знала, что это значит, не знала, что делать. – Ее голос зазвучал на несколько октав выше. – О Господи! О Боже мой! И почему я никого не позвала тогда. Может, она была еще...

– Не знаю, была ли она тогда еще жива, – оборвал Марино, – не знаю, осталась ли бы она жива. Он выразительно посмотрел на меня.

– Когда вы заглянули в гараж, вы слышали, как работал мотор машины? – поинтересовалась я у миссис Клэри.

Она потрясла головой и высморкалась. Марино поднялся и сунул свой блокнот в карман пальто. Он выглядел расстроенным, словно мягкотелость и ненадежность миссис Клэри глубоко разочаровали его. К этому времени мне были хорошо известны все до единой его роли.

– Я должна была позвонить раньше, – дрожащим голосом произнесла Мира Клэри, обращаясь ко мне.

Я не ответила. Марино уставился на ковер.

– Мне нехорошо. Я должна пойти лечь.

Вытащив из бумажника свою визитную карточку, Марино протянул ее ей.

– Если вам в голову придет что-нибудь, на ваш взгляд, полезное для меня, позвоните.

– Да, сэр, – ответила она слабым голосом. – Я обещаю.

– Вы приступите прямо сегодня? – спросил у меня Марино, когда мы вышли на улицу.

Снега навалило уже по щиколотку, и он все продолжал идти.

– Утром, – ответила я, доставая из кармана ключи.

– Ну, и что вы думаете по поводу всего этого?

– Я думаю, что из-за своего необычного рода занятий она подвергалась большому риску стать жертвой какого-нибудь негодяя. Еще я думаю, что ее определенно одинокое существование, судя по тому, что говорила миссис Клэри, и тот факт, что она раньше времени открыла свои рождественские подарки, подкрепляют легкую версию о самоубийстве. Однако главная загвоздка в ее чистых носках.

– Вы все абсолютно правильно поняли, – подтвердил Марино.

Дом Дженнифер Дейтон был освещен, и к нему по дорожке задним ходом подъезжал грузовик с цепями на покрышках. Голоса рабочих едва доносились из-за снега, и все машины на улице полностью побелели и приняли округлые очертания.

Я обратила внимание, что Марино смотрел куда-то поверх крыши дома мисс Дейтон. В нескольких кварталах на фоне перламутрово-серого неба четко вырисовывалась та самая церковь, ее зловещие очертания напоминали ведьминскую шляпу. Сводчатые ниши смотрели на нас пустыми траурными глазницами, и вдруг неожиданно зажегся свет. Он заполнил ниши и рельефные поверхности бледной охрой, и их очертания, строгие, но уже смягченные, словно парили в ночи.

Оглянувшись на дом Клэри, я заметила, как шевельнулись шторки на кухонном окне.

– О Господи, меня здесь нет. – Марино направился через улицу.

– Вы хотите, чтобы я озадачила Нилза по поводу ее машины? – крикнула я ему вслед.

– Да, – отозвался он. – Было бы неплохо.

Когда я вернулась домой, у меня горел свет, и из кухни доносились соблазнительные ароматы. В камине горел огонь, и стоявший возле него столик был накрыт на двоих. Бросив на диван свой медицинский чемоданчик, я огляделась и прислушалась. Из моего кабинета, находившегося через холл, слышался слабый стук клавиш.

– Люси? – позвала я, снимая перчатки и расстегивая куртку.

– Я здесь.

Стук клавиш продолжался.

– Ты что-то готовишь?

– Ужин.

Я направилась к себе в кабинет и увидела там свою племянницу, сидящую за моим письменным столом и внимательно глядящую на монитор компьютера. Я поразилась – она была в ЮНИКС, ей как-то удалось войти в центральный компьютер.

– Как это у тебя получилось? – спросила я. – Я же не называла тебе ни команды, ни имени пользователя, ни пароля – ничего.

– А мне и не надо. Я нашла файл, из которого узнала команду. Плюс тут у тебя есть программы с именем пользователя и паролем, так что не надо никаких подсказок. Только небольшой риск. Имя пользователя – Марли, а пароль – «мозг».

– Ты опасный человек. Я подвинула стул поближе.

– Кто такой Марли? – Она продолжала набирать.

– Мы вместе учились в медицинском институте. Марли Скейтс два года сидел рядом со мной на лабораторных. Он сейчас где-то работает нейрохирургом.

– Ты была в него влюблена?

– Мы никогда с ним не встречались.

– А он был в тебя влюблен?

– Ты задаешь слишком много вопросов, Люси. Нельзя спрашивать у людей все, что тебе вздумается.

– Нет можно. У людей есть право не отвечать.

– Так легко обидеть.

– Кажется, я догадалась, как кто-то влез в каталог, тетя Кей. Помнишь, я упоминала программные средства?

– Да.

– Так вот, кто-то располагает корневыми привилегиями без пароля. Я думаю, что этим воспользовались, и покажу тебе, что могло произойти. – Ее пальцы во время разговора, не останавливаясь, скользили по клавиатуре. – Сейчас я войду в меню системы, проверю учет входа и постараюсь поискать определенного пользователя. Нажимаю g, и вот, пожалуйста. – Она провела пальцем по строчке на экране.

– Шестнадцатого декабря в семнадцать ноль шесть кто-то вошел с аппарата t-t-y-четырнадцать. У этого человека были корневые привилегии, и, предположительно, это тот, кто влез в твой каталог. Не знаю, что он там смотрел. Но двадцать минут спустя, в семнадцать двадцать шесть, он попытался послать сообщение «Я не могу это найти» какому-то t-t-y-0-семь и случайно получил файл. Он вышел из системы в семнадцать тридцать две, то есть сеанс продлился в общей сложности двадцать шесть минут. И, похоже, ничего напечатано не было. Я взглянула на зарегистрированные принтером распечатанные файлы и не увидела там ничего заслуживающего внимания.

– Дай-ка мне убедиться в том, что я все правильно поняла. Кто-то пытался послать сообщение с некоего t-t-y-четырнадцать некоему t-t-y-0-семь, – сказала.

– Да. И я проверила. И то и другое являются терминалами.

– Как мы можем определить, в каком офисе находятся эти терминалы? – спросила я.

– К моему удивлению, здесь нигде нет списка. Или я его еще не нашла. Если у меня ничего не получится, ты сможешь проверить шнуры, идущие к терминалам. Обычно они все обозначены. А если тебя интересует мое личное мнение, то я не думаю, что твой программист-аналитик является шпионом. Во-первых, ей известно твое имя пользователя и пароль. И еще, поскольку я предполагаю, что мини у нее в офисе, я также предполагаю и то, что она пользуется терминалом этой системы.

– Да.

– Название терминала твоей системы t-t-y-b.

– Так.

– Еще один способ узнать, кто это сделал, – просочиться к кому-нибудь в офис, когда там никого нет, но все подключено. Все, что тебе нужно сделать, это лишь войти в ЮНИКС и набрать: «кто я» – и система тебе ответит.

Отодвинув стул, она встала.

– Ты, наверное, голодна. У нас сегодня куриные грудки и холодный рисовый салат с кешью, перцем и кунжутным маслом. И хлеб. Гриль у тебя не сломан?

– Уже начало двенадцатого, и на улице валит снег.

– А я и не предлагала тебе есть на улице. Я просто хотела бы приготовить курицу на гриле.

– Где ты научилась готовить? Мы направлялись на кухню.

– Не у мамы. Как ты думаешь, почему я была такой толстушкой? Потому что ела всякую дрянь, которую она покупала. Всякие пирожки, «соду», пиццу, на вкус как картон. У меня расположенность к полноте благодаря мамочке. И я ей этого никогда не прощу.

– Нам нужно поговорить о том, что произошло сегодня днем, Люси. Если бы ты тогда не пришла домой, тебя бы уже искала полиция.

– Я позанималась часа полтора, потом приняла душ.

– Тебя не было четыре с половиной часа.

– Мне нужно было купить кое-что из продуктов.

– Почему ты не отвечала на телефонные звонки в машине?

– Я думала, что кто-то пытался дозвониться до тебя. И потом я не привыкла пользоваться телефоном в машине. Мне не двенадцать лет, тетя Кей.

– Я знаю, что тебе не двенадцать лет. Но ты живешь не здесь, и никогда здесь раньше не ездила. Я очень беспокоилась.

– Прости, – сказала она.

Мы ели при свете огня в камине, сидя на полу возле столика. Я выключила свет. Языки пламени колыхались, и вокруг плясали тени, словно празднуя какой-то волшебный миг в жизни моей племянницы и моей.

– Какой бы ты хотела рождественский подарок? – спросила я, протянув руку к своему бокалу с вином.

– Уроки стрельбы, – ответила она.