Если выбрать царя не по их мысли, то можно было ожидать больших смут. С избранием Рома­нова выходило так хорошо, что и зем­ские люди, и казаки могли быть доволь­ны. В неделю православия, 21 февраля, вышли на Красную площадь рязанский архиепископ Феодорит, келарь Авраамий, боярин Василий Петрович Морозов; и хотели спрашивать множество народа, нарочно собранного для этого. Но им не довелось сказать ни одного слова. Народ, как только увидел и догадался, зачем его собрали и что у него хотят спрашивать, в один голос закричал : "Михаил Федо­рович Романов будет царь-государь Мос­ковскому государству и всей Русской державе". "Се быть по смотрению Всевышняго Бога!" — сказал тогда Авраамий Палицын. После этого отслужили молебен и на ектениях помянули ново­избранного царя Михаила Федоровича.
 
            Вскоре потом отрядили послов про­сить Михаила Федоровича на царство. Главными в том посольстве были Фе­дор Петрович Шереметев, князь Влади­мир Иванович Бахтеяров-Ростовский, из окольничих Федор Васильевич Головин, а с ними служилые всяких чинов (по спискам, а именно стольники, стряпчие, дворяне московские, дьяки, жильцы, дворяне и дети боярские из городов, го­ловы стрелецкие, гости, атаманы, казаки, стрельцы). Отправив посольство к царю, совет выборных людей и вся земская ду­ма послали к Сигизмунду III гонца из­вестить его польское величество, что Московское государство никоими мера­ми не желает более видеть сына королев­ского Владислава на престоле, но соглас­но заключить с Польшею мир и жить с по­ляками по-дружески, по-соседски; пусть поляки отпустят тех послов, которые поехали просить на царство Владислава и которых они несправедливо задержали; пусть также отпустят всех пленников русских, взятых в прошлое недавнее время, а русские отпустят в Польшу тех поляков, которых взяли в Москве в плен.
      Новоизбранный царь жил тогда с ма­терью в Ипатском монастыре возле са­мого города Костромы. Туда прибыло московское посольство и явилось в мо­настырь 13 марта. Инокиня Марфа и сын ее назначили им прийти и говорить о делах на другой день.
 
           14 марта, после обедни, послы при­гласили с собой костромское духовен­ство и подняли чудотворную икону Пресвятой Богородицы, называемую Федоровской, оттого, что эта икона, как гласило предание, была чудотворно при­несена из Городца в Кострому святым Феодором Стратилатом. Мать и сын встретили шествие за воротами монас­тыря и, не желая соглашаться принимать чести, которую предлагали им приехав­шие послы, отказывались было идти за иконами и хоругвями в церковь — на­силу их упросили, и они пошли. В собор­ной церкви послы объявили, что все Московское государство просит Михаила Федоровича принять скипетр царствия, а мать благословить сына на царство .Но и Михаил Федорович, и мать его не хоте­ли поступить по желанию посольства. При этом инокиня Марфа Ивановна говорила так: "Сын мой еще не в совершенных летах, да при том Московскаго государства люди измалодушествовались - давали свои души прежним московским государям и не прямо служили им . Как грех ради всего Московскаго государства пресекся корень прирожденных государей и не стало блаженной памяти госу­даря Федора Ивановича, московские лю­ди избрали на престол Бориса Федорови­ча Годунова, и целовали крест служить и прямить ему и его детям, а потом, когда Бориса царя не стало, изменили сыну его царю Федору Борисовичу, отъехали к во­ру, который по злоумышлению польскаго короля назвался Димитрием Ивановичем, а потом царя Федора Борисовича с ма­терью вор предал горькой смерти. По­том московские люди вора, котораго сами назвали царем Димитрием, убили и сожгли, выбрали на престол князя Ва­силия Ивановича Шуйскаго, целовали ему крест, и изменили : многие уехали к другому вору в Тушино, а те, которые туда не отъехали, скинули с престола царя Василия, постригли, да в Литву от­дали с братьями . Как же можно быть на Московском государстве государю, видя такое непостоянство и крестопреступления, и убийства, и поругания над прежними государями? Да притом Мос­ковское государство от польских и литовских людей и от непостоянства рус­ских людей разорено до конца, прежняя царския сокровища давних лет литов­ские люди вывезли; дворцовыя села, черныя волости, пригородки и посады розданы в поместья дворянам и детям боярским, изопустошены; все служи­лые люди бедны; и кому повелит Бог быть государем, тому чем жаловать служилых людей и полнить свои госу­даревы обиходы и стоять против своих недругов   польскаго короля и других пограничных государей . Мне благосло­вить сына своего на царство разве на одно погубление, отец его, митропо­лит Филарет, ныне в плену у короля в Литве в великом утеснении, сведает  король, что по прошению и по челобии  всего Московскаго государства, учинится государем его и мой сын,- король тотчас велит над отцом его, митрополитом Филаретом, какое-нибудь зло сделать, да ему, сыну моему, нельзя быть на Московском государстве без благословения отца своего". На это послы возражали так:
      "Государь Михаил Федорович! Не презри моления и челобитья всяких чи­нов людей Московскаго государства; а ты, великая старица инока, Марфа Ивановна, благослови сына своего государя на го­сударство. Московскаго государства вся­ких чинов люди будут государю служить и прямить во всем.  Его, государя, обрали на Московское государство российскаго царствия по изволению Всемилостиваго в Троице славимаго Бога и Пречистыя его Богородицы и всех свя­тых, а не по его государскому хотенью: Бог положил так единомышленно в серд­цах всех православных христиан от мала до велика в Москве и во всех городах всего Российскаго государства, а преж­ние государи не так воцарились. Царь Борис сел на государство своим хоте­ньем, изведши государский корень, ца­ревича Дмитрия, и начал делать многая неправды; и Бог ему мстил за убиение и за кровь праведнаго безпорочнаго государя царевича Димитрия Ивановича богоотступником Гришкою Отрепьевым; а вор Гришка Отрепьев-разстрига приял от Бога месть по делам своим и злою смертию умер; а царя Василия избрали на государство не многие люди, и тогда, по вражью действу, многие города не захотели ему служить, а отложились от Московскаго государства; все это дела­лось волею Божиею и грехом всех право­славных христиан во всех людях Московскаго государства была рознь и межусобство; да в то же время, по зло­умышлению польскаго короля, пришел калужский вор под Москву с русскими и с литовскими людьми, а гетман Жолкевский шел к Москве с польскими, и литовскими, и немецкими людьми, и с русскими изменниками, и умысля, чем бы разорить Московское государсво и прельстить людей, начал ссылаться с боярами, будто король Сигизмунд при­слал его для христианскаго покоя и дает на престол московский сына своего, королевича Владислава, и тогда московские люди, видя себе отовсюду тесноту, били челом царю Василию, чтобы он государство оставил и хрис­тианская кровь перестала бы литься, и царь Василий царство оставил. Что учинилось над царевичем Федором Борисовичем и над царем Васильем, то учинилось Праведнаго Владыки судь­бами и казнью  всех людей- а ныне люди Московскаго государства покаялися все и пришли в соединение во всех городах. А чтоб король в Литве отцу государе­ву, митрополиту Филарету, какого зла не сделал, так бояре и всяких чинов люди посылают из Москвы к королю посланников и дают за отца государе­ва, митрополита Филарета, в обмен многих польских и литовских людей".
 
             Но Михаиле Федорович и мать его не поддались на эти речи и по-прежнему отказывались. Их просили долго. Держа­ли перед новоизбранным царем цар­ский посох, а он не брал его . Наконец, послы сказали: "Только ты, государь Михаиле Федорович, не пожалуешь вся­ких чинов  Московскаго государства людей, и презришь их и наше слезное челобитье не захочешь быть на Мос­ковском государстве, а ты, великая старица инока, Марфа Ивановна, не изволишь благословить сына своего на царство, то все люди будут в сетовании и печали, а Московское государство придет в конечное запустение от не­приятелей, и святыя Божия и апостольския церкви и многоцелебныя мощи и чудныя иконы будут опоруганы, и станется истинной православной христианской вере и православным христианам разорение и расхищение, и все это за души православных христиан взыщет Бог на тебе, государь Михаил Федо­рович, и на тебе, на великой старице иноке Марфе Ивановне".
       Это подействовало на молодого царя и на его мать. Они согласились, как бы страшась наказания Божия за неисполнение всенародной просьбы. Царь взял в руки царский посох, а мать всенародно благословила его. Тогда все по чинам подходили к царской руке.
      Через несколько дней новоизбранный царь выехал из Костромы и прибыл в Ярославль 21 марта, где и поместился в Спасском монастыре. Здесь он пробыл несколько недель и, выступивши из Ярославля, ехал в Москву медленно. Надобно было для него отстроить, приготовить и убрать царские палаты, потому что все в Кремле было поляками разорено. Молодой царь увидал, в какое тяжкое  время суждено ему было принять царство. Земская дума, состоявшая из выборных людей, извещала царя из Москвы, что в казне нет ни копейки, а служилые люди обступали царя и просили жалованья. Бедность была так велика, что провожавшие царя служилые люди шли пешком, оттого что не на что было купить и содержать лошадей. Но больше всего опечалило царя то, что  по Русской Земле и даже около самой Москвы бродили разбойники, по большей части казаки, и мучили людей. К самому царю явились на дороге обожженные искалеченные люди. Увидавши их, царь так встревожился, что не хотел было ехать в Москву, и жаловался, что послы, которые приезжали просить его на царство, обманули его, уверяли, что Московское государство утешилось и находится в соединении, а выходит на деле совсем не то. Его, однако, упросило духовенство, и он 2 мая приехал в Москву, которая чуть начинала отстраиваться после разорения .10 июля он венчался  царство.
 
             Польский король как услышал, что русские выбрали себе иного государя, сына его не хотят, хоть и хотел было идти с войском под Москву, да средств у него не было. Те польские войска, ко­торые успели уйти из Московской Земли и не достались в плен русским, требовали себе уплаты жалованья не только за служ­бу королю, но даже за те годы, когда они служили вору, называвшему себя Димит­рием и стоявшему под Москвою в Туши­не; а когда им жалованья не уплатили, как им хотелось, так они начали бесчин­ствовать в своей земле, как будто в не­приятельской, и делать разные насильства людям. Тут королю и его сенату было уже не до Москвы. Король согласился, чтобы с обеих сторон - и с польской, и с литовской — съехались паны и бояре на переговоры. Тогда пан Ходкевич, гет­ман литовский, тот самый, что подхо­дил под Москву и ушел, потерявши за­пасы, говорил: "Ну, мы раздражили Мос­кву; как бы она, поправившись, не зап­латила нам и не взяла своего с лихвою!"
 
             Хоть не скоро, а так сталось. Царь Михаиле Федорович должен был еще потерпеть от поляков. Через пять лет королевич Владислав подходил к Москве отыскивать свои права, да ничего не сде­лал. Московское государство, однако, было так слабо и не могло скоро оправиться от разорения, что должно было уступить Польше Смоленщину и часть Северщины. Но при сыне царя Михаила, Алексее Михайловиче, дела московские исправились. Не только воротили Смолен­щину и Северщину, но еще Малороссия сама добровольно присоединилась к Мос­ковскому государству, а лет через сто с лишком при императрице Екатерине Россия приобрела в 1772 году часть литовских земель; через двадцать один год после того, в 1793 году, овладела русскими землями, находившимися много лет в соединении с Польшею, а в следу­ющем 1794 году Суворов с русскими войсками взял Варшаву. Польское го­сударство погибло, и Россия расплати­лась с Польшею за разорение Москвы и Московского государства в оное время и взяла, как предрекал гетман Ходке­вич, свое с лихвою.
 

Note1