Как-то раз мама решила поменять обычный ход вещей и вместо серванта поставить на кухне круглый стол. Высота стола не позволяла занести его на кухню даже со снятой столешницей и снятой с петель кухонной дверью. Ей очень хотелось поставить стол на кухне, поэтому я получил приказ, – отпилить ножки у стола на 15 сантиметров. После обработки ножек в сторону уменьшения стол влез в кухню. Но всем членам семьи сесть вокруг стола опять не получалось. Не было места. Изуродованный круглый стол с укороченными ножками первоначально пришлось вынести на балкон, а в дальнейшем отвезти на дачу, где он до сих пор и пребывает, а сервант вернуть на место. В воскресные и праздничные дни для совместного обеда стол накрывали в большой комнате. Но таскать все из кухни в комнату и обратно тоже не очень хорошо.

В полученной квартире были паркетные полы. По тем временам это роскошь. Березовый или буковый белый паркет, его бы лачком – и красота. Однако мама приняла единоличное решение и сама покрасила паркет желтой краской во всей квартире. Она это где-то видела, – как потом она объясняла. Наверное, в не очень хорошем сне. Полы загублены. Навсегда! Объяснить ее поступок мне очень трудно, но это уже была не первая ее странность.

Для дальнейших занятий музыкой для меня решили приобрести пианино. Пианино выбрали самое дорогое, торговое марка – «Красный Октябрь». Уши ни у кого не режет от этого названия? У этого пианино была чугунная станина (это там, где натягиваются струны), и весило оно килограммов 600. Поднять его на третий этаж по узким лестницам хрущобы было подвигом. Когда к концу третьего часа пятеро мужиков, промокшие насквозь от пота, затащили это пианино в квартиру, смотреть на них было страшно, и матерились они как-то нехорошо.

Народ в нашем доме жил разный. Большая часть новых жильцов переезжала из бараков и общежитий. И когда они привезли в дом свои сундуки и старинные диваны, из них по всему дому поперли клопы. Утром просыпаешься, а простыня в красных пятнышках от крови после укусов клопов. Только через семь лет неустанной борьбы, с колониями мигрирующих по дому клопов, насекомые отступили и ушли.

С переездом в новую квартиру я пошел в другую школу, № 712. Школа новая, светлая, пятиэтажная, со своим двором и со своим спортивным залом. С классами, где были «А» и «Б». С пятого и по десятый класс у нас классным руководителем была преподавательница русского языка и литературы Валентина Алексеевна Казьмина. Милейшая женщина, великолепный преподаватель, и еще она очень красивая, ей в то время было лет тридцать. Учиться в этой школе было гораздо веселее, чем в 804-й. Дом и школа находились рядом – это минуты три не спеша пешком, а бегом за минуту. Как удобно!

На втором этаже жил Сашка Чекалин, он учился в параллельном классе, в «А», а я, естественно, в «Б». У них была однокомнатная квартира, в ней проживало пять человек: Сашка, его сестра с мужем, мама и бабушка. Но мы как-то умудрялись у него еще и играть. С ним мы занимались спортом, даже записались в нашем спортивном клубе «Кунцево» в секцию самбо. В те годы это было совсем бесплатно. Сашка как-то быстро бросил ходить в секцию, а я еще несколько лет занимался борьбой.

С Сашкой мы пару раз ездили в пионерские лагеря. Один раз его мама взяла нам путевки, они стоили рублей одиннадцать, за такие деньги ребенка можно было не видеть почти месяц. В пионерских лагерях было совсем не плохо. Кормили, поили, развлекали, привлекали на занятия в разные кружки, типа «Умелые руки», можно заниматься спортом. При всем этом всегда нужно быть в готовности дать отпор драчунам и приставалам, это всегда омрачало отдых в пионерских лагерях. По выходным нас приезжали навещать родители. У Сашки была сестра, у неё муж – Федя Козодой, у него машина – 408-й «Москвич» салатового цвета. Вот на этой машине нас и приезжали навещать в родительский день. Привозили всяких сладостей и что-нибудь вкусненькое, например, клубнику с сахаром в стеклянной банке.

Другим летом от баскетбольной секции мы попали в спортивный лагерь под Рузой. Лето выдалось настолько дождливым, что после двух недель проживания в палаточном городке пришлось съезжать домой.

И еще раз или два меня отправляли в пионерский лагерь, но уже без своего друга. В одну такую поездку с новым товарищем по лагерю, не помню, как его звали, мы в свободное время путешествовали вокруг лагеря, то есть были в поисках приключений на свою задницу. Путешествуя, таким образом, мы вышли к небольшому прудику. На дереве, стоящем возле пруда, висела тарзанка – как можно упустить такой случай и не попрыгать с нее в воду! Мы быстро разделись – и на тарзанку. Раскачавшись изо всех сил и придав самую большую амплитуду в раскачивании, я оторвался от веревки и прыгнул головой вниз. Но сообразил, что я не знаю, какое там дно и какая там глубина, решил глубоко не нырять, а вынырнуть быстрее. Для этого резко вытянул руки в сторону поверхности, и тут меня сложило пополам, я почувствовал головой удар собственных пяток. Хорошо, что лет мне было мало, и позвоночник гнулся во все стороны. Последующие два-три месяца мне было довольно больно дотрагиваться до спины, да и сейчас внезапная боль в спине иногда напоминает о том случае.

Новогодние праздники у нас с Сашей Чекалиным всегда были очень напряженными. Его мама и моя бабушка где-то умудрялись доставать приглашения на новогодние концерты и балы для детей, с получением новогодних подарков. За каникулы мы с ним ездили на три-четыре елки, начиная с Кремлевской. Подарки там считались самыми лучшими, и каждый год в разной упаковке. Когда мы повзрослели, и смотреть представления уже не хотелось, за подарками все-таки ездили.

Самбо я занимался несколько лет. За это время успел выступить на многих соревнованиях и даже занял второе или третье место в своей категории на первенстве Москвы. В память о самбо у меня остались помятое ухо и немного сдвинутый вправо нос. А случилось это так. Как-то раз на тренировке мне пришлось встать в пару с кандидатом в мастера спорта. Парнишка я был высокий и вязкий, и этого кандидата я пару раз поймал на прием. Он с позиции своего мастерства не думал, что и другие что-то могут, и в отместку за это он поймал меня на прием, со всей дури бросил меня на ковер и еще сам сверху прыгнул на меня. Основной удар пришелся в область головы, конкретно – в нос, ну и еще я ухом прошелся по ковру. Вот такие метки остались у меня от самбо. Не дай Бог попасть в пару с таким тупым “кандидатом”. Могут сломать не только тело, но и жизнь.

Эти занятия для меня даром не прошли, я всегда добрым словом вспоминаю своих тренеров и их труд. Занятие борьбой дало мне очень много. И в разных ситуациях чувствовал себя более уверенным и мог всегда дать сдачи.

В школе подобрались очень хорошие преподаватели физкультуры. Одним из них был фронтовик с вырезанным на две трети желудком после ранения – Павел Тимофеевич, или просто Тимофеич. У него была лысина, которой он стеснялся. Для маскировки он отращивал волосы с одной стороны головы и укладывал эти длинные волосы на другую сторону головы. 1-го сентября на торжественной линейке, посвященной началу нового учебного года, его длиннющую прядь волос порывом ветра подняло над головой, и она начинала развиваться по ветру перед всей школой, очертаниями похожая на флаг. Видеть это было смешно. В свои шестьдесят лет он мог подтягиваться на турнике и делать склепку, держать угол на шведской стенке порядка минуты и выполнять различные упражнения на брусьях… а справиться с собственной лысиной не мог.

В школе работали бесплатные секции, по вечерам всегда можно было прийти в спортзал и поиграть в волейбол или баскетбол. Занятия вели энтузиасты и любители этих видов спорта. Потом, кроме самбо, я серьезно занимался баскетболом. По линии ДЮСШ (детская юношеская спортивная школа) на какие соревнования мы только не ездили, в каких первенствах только не участвовали! И все это бесплатно.

Тренировки по баскетболу у нас проходили на малой спортивной арене в Лужниках. Добирались из Кунцево в Лужники очень интересным путем: чтобы не объезжать пол-Москвы на метро, мы доезжали до станции метро «Кутузовская», спускались на железнодорожные пути и по ним через железнодорожный мост над Москвой-рекой попадали в Лужники. Это по времени занимало минут двадцать. А по деньгам в две стороны получалось всего 10 копеек. Денег хватало еще и на эскимо, оно стоило 11 копеек, а фруктовое в стаканчике стоило и того меньше. Родители денег давали на полную дорогу, копеек двадцать, с нашей экономией – на мороженое всегда хватало.

В 1965 году в Кунцево началось строительство Можайского шоссе и Аминьево-Рублевской дорожной развязки. При мне начинали сносить первый дом в деревне Давыдково и строить этот новый красивый район – Давыдково. На улице Ращупкина, где мы проживали ранее, снесли все дома и тоже построили новый микрорайон.

Кунцево, особенно в районе железнодорожной станции и рынка, слыло довольно криминальным местом. Дома, огороженные трехметровыми деревянными заборами, с огромными собаками на цепях, напоминали больше воровские малины и притоны. По вечерам там лишний раз появляться не стоило. Могли и раздеть. А когда начали ломать эти клоповники, сколько чудесных и интересных вещей мы там находили! Находили чемоданы, набитые облигациями выпуска этак 1947 года и дальше. Чемоданы с керенками; они были напечатаны на какой-то паршивой бумаге типа газетной и были не разрезаны, так и хранились в рулонах, как обои. А сколько царских денег было найдено там! Что стоили сторублевые купюры с изображением Екатерины! А монеты разного достоинства, серебряные и медные. Царский серебряный рубль, которым можно было убить, если им в кого-нибудь бросить. Эти тяжелые монеты были хорошими битами при игре в «ришеше»; смысл игры сводился к тому, что надо перевернуть битой монеты, сложенные стопкой, ударяя битой по монете. Первым начинал игру тот, кто ближе всех бросит биту к куче с монетами, а еще лучше – накроет эти монеты битой с броска – выигрыш сразу. Все, кто играл в эту игру, были серьезными профессионалами, с отличным глазомером, крепкой рукой и хорошей битой, ну и, конечно, везением. От этих поисков и обменов у меня набралась коллекция – довольно увесистый мешок с медными и серебряными монетами.

Больше всего времени мы проводили на «пустышке». За нашими домами находился пустырь (сейчас на этом месте магазин «Перекресток»), и мы там играли в футбол. Футбол начинался сразу после окончания занятий в школе и продолжался до глубокой ночи, когда уже мяч становился невидимым. Всех друзей искали там, там же узнавались и все последние новости. Ещё игры – это «ножички» и, особенно по весне, лапта.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.