Значит, ты просто не позволишь над ним смеяться. Ты же опытная змейка из одного с ними террариума. Ты знаешь этот мир с детства, ты в курсе их слабых мест, ты можешь дать отпор…

Я больше не могу давать отпор. Я проявила слабость. Я позволила себе влюбиться, теперь я беззащитна…

– Дура вы теперь, мисс Олшот, вот что!

Вивиана сказала это вслух и довольно громко, поэтому мистер Джейд укоризненно покосился на нее с коврика.

Она торопливо набрала знакомый с детства номер.

– Колин? Это я, Ви. Мне нужно с тобой посоветоваться.

– Ничего, что я буду разговаривать с тобой лежа, детка?

– Ох, прости, ты еще спишь, да?

– Уже нет. Но еще лежу. Что случилось?

– Я боюсь сегодняшнего вечера.

– Вивиана! Я рассержусь! Из-за этого звонить в начале шестого утра…

– Колин, он еще не готов! Он вполне приемлем – но не готов.

– Ах, вот оно что. Ви, снова прошу у тебя прощения за поучения, но дело в том, что ты явно преувеличиваешь.

– Да?

– Да. Шейн замечательный, очень разумный и весьма талантливый молодой человек. Он за два с небольшим месяца разобрался в таких вопросах, о которых половина сегодняшних гостей не имеет вообще никакого понятия. Кроме того, я внимательно наблюдал за ним вчера за ужином. Он раскован, остроумен и тактичен. Прибавь к этому элемент тайны и новизны, а также сумму на его счете – и ты поймешь, что сегодня от него все будут без ума.

– Колин, я вовсе не психопатка и не истеричка, но у меня такое чувство, что сегодня что-то случится. Зачем вообще этот бал? Марго болтается в океане, неужели нельзя было дождаться ее?

– Когда Марго появляется… где угодно, все смотрят только на нее. Сегодня должны посмотреть на Шейна Кримсона. Поэтому она и болтается в океане.

– Что-о? Вы с ней это нарочно задумали?

– Ви, я не могу посвящать тебя во все, но скажу, что у Марго с этим парнем связаны определенные планы. Сегодняшний бал будет чем-то вроде квалификационного забега.

– А Шейн знает, что вы его испытываете?

– Уверяю тебя, он умный мальчик.

– Но Марго его даже не видела!

В голосе Колина зазвучал металл.

– Вивиана, твоя бабушка знает меня двадцать пять лет. Мне доверял твой дед. Уж чего-нибудь мои рекомендации стоят!

– Ты его рекомендовал? Куда? Почему я ничего не знаю?

– А почему ты должна это знать? Ты учишь мистера Кримсона хорошим манерам и получаешь за это деньги, только и всего. Это ты на него работаешь, а не он на тебя, ну а твоя бабушка тем более не обязана отчитываться перед тобой…

– Все. Ни слова, Колин Фаррелл. Извините, что потревожила ваш сон. Это больше не повторится. Я непростительно забылась. Спокойной ночи… и будь я проклята, если еще хоть раз к тебе обращусь!

Трубка с грохотом рухнула на рычажки, и мистер Джейд торопливо вскочил. Вивиана злобно фыркнула и направилась в ванную.

Она отвезла Шейна к Жозефу, причем всю дорогу так яростно фыркала в ответ на все его робкие попытки поговорить, что под конец Шейн окончательно забился в угол сиденья – если подобное определение применимо к двум метрам роста и полутора метрам в плечах.

Жозеф тоже был не в духе: одна из клиенток перележала в солярии и теперь вопила в кабинете Жозефа, призывая громы небесные на голову отвечавшей за нее девушки. Вивиана на секундочку выпала из своего состояния и с интересом прислушалась, а Шейн изумленно задрал брови. Работая на автозаправке, он наслушался всякого, но никогда не слышал, чтобы ТАКИЕ слова произносила женщина.

Вивиана подхватила Жозефа под руку, но тот не стал притворяться женщиной и буркнул сердитым басом:

– Не приставай, Ви. Я не в духе.

– Жози, брось! Ну что с ней такого уж страшного случилось…

– Ничего, если не считать некоторых изменений в колере. Малиновый может быть к лицу, если только само лицо не малиновое. Знаешь, кто это?

Он наклонился к уху Вивианы и прошептал имя. Девушка вскинула брови и даже присвистнула.

– Ого. Ты влип, приятель. Ну ладно, тогда не буду к тебе приставать. Пусть кто-нибудь из твоих волшебниц попудрит мистеру Кримсону носик.

В глазах Жозефа сверкнул алчный отблеск.

– Ну, нет! Это я никому не доверю. За мной, дорогуша. Ви, ты почитаешь или на массаж?

– Ни то, ни другое. Я уложу волосы… пожалуй, макияж тоже. У меня руки сегодня трясутся.

– Непосильная работа на плантациях?

– Нет. Хочется удушить парочку мужчин до дрожи в руках.

Шейн пугливо покосился на Вивиану. Он понятия не имел, за что она дуется. Вчера все было так здорово, а сегодня она похожа на фурию… Очень хорошенькую фурию, надо добавить.

Шейн покорно опустился в мягкое кресло и отдался во власть Жозефа. Тот неожиданно пришел в прекрасное расположение духа и даже мурлыкал себе что-то под нос. Вполне мужским голосом. Шейн выждал еще минуточку и решился.

– Жозеф…

– Да, милый?

– Как вы думаете, что с ней?

– Влюблена как кошка.

– В кого?!

– В тебя, дурачок. В кого же еще. Всех остальных она знает с детства и терпеть не может, уж поверь мне.

Оцепеневший Шейн так выпучил глаза, что Жозеф нахмурился и сердито хлопнул его расческой по затылку.

– Мистер Кримсон, вам не идет такое выражение лица. И закройте рот. В жизни не поверю, что ты ни о чем таком не догадывался.

Теперь мистер Кримсон покраснел как рак.

– Да что же это такое! Тебе сколько лет?

– Двадцать девять. Скоро тридцать.

– Ты девственник?

Шейн издал горлом звук, больше подходящий утопленнику. Жозеф развеселился.

– Понятно. Ты продолжаешь считать себя деревенским дурачком, которому свезло на принцессу в роли учительницы. Зря, дорогуша. Ты не прав.

– Я никогда в жизни не думал…

– …Что косая сажень в плечах, симпатичное лицо и покладистый нрав способны привлечь барышню? Правильно. Им нравятся кривобокие уроды с неврастеническим синдромом. Они без ума от женоподобных кокаинистов, прыщавых клерков и скрытых извращенцев.

– Жозеф, я серьезно…

– Самое смешное, что я тоже. Барышни действительно без ума от всякого сброда. Но очень недолго. Природа, мать ее, берет свое, и барышни рано или поздно понимают, что широкие плечи и покладистый нрав куда лучше. Голос крови, знаешь ли. И плоти. Вивиана накушалась утонченных придурков под самую маковку, теперь ее тянет в твои сильные объятия. Она своенравна и избалованна, поэтому сопротивляется здравому смыслу, но, в конце концов, он возьмет верх.

– Жозеф, перестань…

– Э, нет, ковбой. Это не твой стиль. Ты должен рявкнуть: «Заткнись, придурок!»

Шейн рассмеялся. Внутри у него вдруг почему-то стало легко и пусто, словно он раскачивался на громадных качелях. Вивиана его… Он Вивиане… Нет, не может быть, но до чего же здорово об этом думать!

– Жозеф?

– Да, милый?

– Только не обижайся.

– На тебя? Это невозможно.

– Ты правда… гей?

Пауза. А потом Шейн увидел в зеркале сорокалетнего усталого мужика с насмешливым и ироничным взглядом и горькой складкой у рта. Яркий грим стал просто гримом, маской клоуна, а из-под него выглянул настоящий человек.

– У меня трое детей, мальчик. Любящая жена-католичка. Тихий дом в пригороде. По воскресеньям лазанья и стаканчик граппы. Моя жена – красавица, и я до сих пор не понимаю, за что она меня полюбила.

– А как же…

– Просто. Мне надо было выжить. Я выжил. Надо было кормить семью – я ее кормлю, и довольно неплохо. Про дом в пригороде и семью не знает ни один из моих клиентов, включая Вивиану. Ты первый. И последний.

– Почему?

– Потому что тебе можно верить. Такие, как ты, не продают.

– Нет, почему нельзя, чтобы знали?

– Тебя Вивиана в театр водила? Ну вот. Я тоже служу в театре. Я много лет играю одну и ту же роль. Пока я играю ее хорошо, у меня вечный аншлаг. Если зрители увидят, как леди Макбет бредет с авоськами из супермаркета, они перестанут считать ее примой. Особенно ТАКИЕ зрители.

– Понятно. Жозеф?

– Да?

– А… друзья у тебя есть?

– Был один. Уехал в Канаду. Да и какие тут друзья…

Когда они прощались, Жозеф вдруг посмотрел очень серьезно и тихо сказал:

– Удачи тебе, парень. Сегодня у тебя непростой вечерок, да и дальше придется не сладко. Мне действительно приятно с тобой работать. Я живу в Снодберри-Лейн. Вилла «Сицилия». Там меня зовут Джузеппе Сантуццо.

Шейн пытливо посмотрел в глаза грустного клоуна и тихо ответил:

– Спасибо.

Вивиана после салона стала сногсшибательно хороша, и Шейн мог думать только о ней, поэтому сборы на вечер прошли в нервной обстановке. Шейн задумчиво стоял столбом, пока его наставница, кипя от злости, выкладывала полный набор одежды на кровать, выставляла на столик туалетную воду, футляры с запонками и булавкой для галстука и прочую дребедень. Наконец Шейн был готов, они спустились вниз и уселись в длинный, как осенний вечер, «кадиллак».

Ресторан «Антик» на Пятой был не просто дорогим и роскошным, он был ДО НЕПРИЛИЧИЯ дорогим и роскошным. Длинные и блестящие машины то и дело подъезжали к зеркальным дверям, измученные швейцары кидались на помощь, и по ковровой дорожке непрерывным потоком струились фрачные пары, строгие смокинги и умопомрачительные туалеты, щедро усыпанные бриллиантами. Шейн немного растерялся, но маленькая ручка Вивианы твердо легла на его локоть, и он немедленно пришел в себя.

Колин Фаррелл приветствовал его сдержанным поклоном, а его жена – радостной улыбкой. Все остальные люди были Шейну совершенно неизвестны. Вивиана, его маленький прекрасный лоцман, ловко скользила по сверкающему залу, улыбалась, поводила плечиком, кивала, целовалась, без умолку тараторила, представляла Шейна, а вдобавок ухитрялась вполголоса бубнить ему на ухо оперативную информацию. Она уже знала, что у молодого человека отличная память, и не боялась, что он забудет и перепутает имена тех, кого ему представили.

Взгляды Шейн ощутил сразу. Наверное, так зверь чувствует, что за ним охотятся, даже когда охотники еще далеко. Волосы на затылке словно зашевелились, мышцы невольно напряглись, и по позвоночнику побежал холодок. Мужчины были более сдержанны, они чопорно здоровались, бросали несколько дежурно-вежливых фраз и оставляли в покое. Совсем иное дело – дамы.

Шейна тысячу раз раздели и одели (к счастью, только взглядами). Его взвесили и измерили, его оценили и наклеили ярлык, на него глазели, с ним заигрывали, его откровенно соблазняли, и он потихоньку взмок под этими рентгеновскими лучами, пронзавшими его насквозь. А потом все прекратилось, потому что он поймал взгляд Вивианы. Огромные синие глаза смотрели тревожно и нежно, она контролировала каждый его шаг, словно создавая вокруг него невидимый защитный барьер. И еще: в ее глазах была… любовь!

Шейн расправил плечи и успокоился. Все эти сверкающие люди стали просто толпой, и ничто в мире больше не имело значения, кроме Вивианы и этого ее удивительного взгляда.

Шейн залихватски поцеловал руку немолодой красавицы в пушистом боа, сделал комплимент даме с лошадиной челюстью и глазами голодной собаки, весьма удачно подхватил шутку какого-то одышливого толстяка, усыпанного сигарным пеплом, и выразил горячую надежду, что новорожденный Благотворительный Фонд Марго Олшот будет лучшим в Северном полушарии, коль скоро такие замечательные люди собираются принять участие в его работе. Колин Фаррелл одобрительно блеснул очками, а Вивиана чуть крепче прижалась к его боку.

Шейн вдруг некстати вспомнил, как она позавчера заснула, едва повалившись на свою кровать, и в груди стало горячо. Он вдруг представил, как они спят вместе, и ее легкое дыхание щекочет ему грудь, а темные ресницы подрагивают во сне, словно крылья мотылька…

Высокая и гибкая как змея девица с прямыми и блестящими черными волосами и неестественно фиолетовыми глазищами хищно улыбнулась Шейну, подсунув бледную руку с кровавыми ногтями ему прямо под нос.

– Так вот вы какой, загадочный мистер Кримсон! Тот самый, из-за которого мы так надолго лишились общества нашей дорогой Ви. Вы ее совсем замучили, противный мистер Кримсон! Признайтесь, в вас сильно тираническое начало?

Шейн хмыкнул, а Вивиана ответила с явным неудовольствием:

– Дикси, совершенно незачем так разоряться. Шейн, это Дикси Сеймур, моя…

– Лучшая подруга! Мы всегда вместе, по крайней мере, БЫЛИ вместе, пока вы не украли у нас Ви. Дорогая, Митчелл был просто вне себя. Я едва уговорила его не делать глупостей, потому что в схватке с мистером Кримсоном он наверняка проиграет. И я оказалась права. Знаете, я не подозревала, что вы такой большой!

Удивительно, до чего непристойно могут звучать вполне обычные слова. Шейн едва выдержал насмешливый фиолетовый взгляд, и тут какая-то старушенция впилась в Ви и утащила ее к мягким диванчикам. Старушенция была глуха, как пень, поэтому не говорила, а кричала, Ви тоже кричала ей в ответ, и Шейн быстро узнал, что это старинная подруга миссис Марго Олшот.

Тем временем Дикси подхватила его под руку и буквально обвилась вокруг него своим гибким змеиным телом.

– Развлекайте меня, мистер Кримсон. Дамы не прощают только одного – если кавалер скучен. Вы ведь не даете скучать Ви?

– Да. То есть, нет. Не даю. По возможности.

– Браво! Ви у нас девочка со сложностями в психике, так что ее надо развлекать постоянно. Буквально день и ночь. Митчелл носился с ней, как с…

– А кто такой Митчелл?

– Митчелл? Да уже неважно. Он из чикагских Стюартов, ну, вы знаете, всякие алмазные трубки в Кимберли и танкеры в Саудовской Аравии.

– Неужели? Я ведь совсем недавно здесь, мисс Сеймур, так что знаю отнюдь не всех.

– Понимаю. Что ж, с удовольствием послужу вам проводником. А Митчелл… да что уж теперь говорить. Вроде бы они с Ви были даже помолвлены, но теперь, разумеется, ему придется отойти. Между нами, я всегда поражалась, что она в нем нашла. Хотя, при ее наследственности…

Шейн спросил очень спокойно, почти равнодушно:

– А что у мисс Олшот приключилось с наследственностью?

– О, какая прелесть. Прямо первобыт… первозданная мощь и натиск. Вы любопытны… Шейн?

– Я бы назвал это любознательностью.

– Мило. Хорошая шутка. Да, так вот Ви. Ее мамаша – нимфоманка, вы знали?

– Боюсь, не знал.

– Никто не знал. До поры до времени. Потом кому-то пришло в голову сосчитать всех ее любовников, и все стало на свои места. Вы покраснели?

– Жарко. Так говорите, вы близкие подруги с Вивианой?

– А откуда бы я узнала про мамашу? Бедняжке Ви необходим человек, который будет выслушивать ее бесконечные страхи и фантазии. Я привыкла к этой ноше, Шейн, хотя иногда мне становится за нее страшно.

– Неужели?

Он цедил слова сквозь зубы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не схватить эту лживую и двуличную сучку за шкирку и не встряхнуть как следует. Таких баб он ненавидел с детства. В городке их было всего трое, и Шейн не ожидал наткнуться на четвертый экземпляр в столь изысканном обществе.

Дикси ничего не замечала и разливалась соловьем. К Шейну она прижималась уже абсолютно всем телом.

– Правда-правда. Я ужасно боюсь сумасшедших. О, Ви, разумеется, не безумна, но проблемы с психикой у нее очень серьезные. Я ее не брошу, нет, никогда, но если бы вы знали, как это тяжело!

Вивиана вынырнула из толпы и подошла к ним. В синих глазах горели какие-то подозрительные огоньки, но держалась она изумительно.

– Привет. Болтаете? Дикси, ты не утомила мистера Кримсона светским трепом?

Шейн усмехнулся.

– О нет. Мисс Сеймур прекрасная рассказчица. И настоящий друг, как я понял. Даже Колин не так заботится о твоем душевном равновесии, дорогая.

Вивиана вытаращила глаза, а Дикси превратилась в соляной столп. Несколько голов повернулись в их сторону, но Шейн не обратил на это никакого внимания.

– Ты напрасно не поделилась со мной своей бедой, Вивиана. Но ничего, благодаря мисс Сеймур, я все знаю. Не мучай себя. Мы найдем лучшего психиатра, и твое недомогание пройдет само собой.

– Я что-то не совсем…

– Ви, я имела в виду…

– Мисс Сеймур умная и современная девушка. Она понимает, что времена инквизиции, когда сумасшедших сажали в застенки, давно прошли. Теперь все лечится, Вивиана, даже твоя шизофрения.

Вивиана перевела глаза на Дикси. Та стояла, красная, злая и перепуганная, все еще машинально прижавшись к Шейну. Тот осторожно отцепил ее руку от своего локтя, наклонился к ней и произнес совсем тихо:

– Не лечится только подлость, Дикси. Подлость и глупость. Это – навсегда.

Потом он взял Вивиану за руку и увел ее из зала.

Колин Фаррелл налил себе виски и выпил залпом. Его жена с тревогой посмотрела на бесстрастное лицо своего умного мужа, но знаменитый адвокат и финансист вдруг улыбнулся ей нежной и очень светлой улыбкой.

– Не смотри на меня так испуганно, моя ненаглядная. Все очень хорошо. Просто прекрасно.

– Но… Колин, ведь это скандал…

– Марго говорит, ничто так не поднимает рейтинг организации, как хорошенький скандальчик. Она – гений, наша хулиганка Марго.

– Я не понимаю, Колин…

– И не надо, сокровище. Просто Марго опять оказалась права. Парень – сущее золото. Как он ее, а?

Вивиана в полном молчании проследовала за Шейном на улицу, в полном молчании уселась на заднее сиденье машины, в полном молчании вылезла из нее через пять минут, когда Шейн велел шоферу остановиться.

Они пошли рядом, неторопливо и спокойно, не замечая людей, не обращая внимания на витрины и огни рекламы. Через пару минут Шейн ослабил узел галстука и засвистел какой-то легкомысленный мотивчик. Вивиана молчала.

Они дошли до парка и свернули на тенистую аллею. Город с его шумом, блеском и истерическим гудением автомобилей мгновенно исчез, только слабый гул проникал сквозь густую листву. Под ногами шуршали золотистые листья.

Потом раздался горький и тихий голос Вивианы:

– Кошмар. Конец света. Больше так нельзя.

Шейн резко остановился и развернул ее к себе. Слегка встряхнул за плечи и яростным шепотом вопросил:

– Что именно нельзя? В чем кошмар? Я провалил все дело, да? Устроил дебош на вашем празднике жизни. Загубил твою репутацию? Назвал сволочь сволочью?

Она ответила ему совершенно спокойным взглядом и почти радостным голосом:

– Да при чем тут это? У меня песок в туфлю насыпался, и очень трет. Я до дома не дойду.

Несколько секунд он ошеломленно молчал, а потом вечернюю тишину взорвал его хохот. Шейн Кримсон смеялся до слез, до икоты, почти до истерики, смеялся, как когда-то в детстве, когда их с Бобом выгнали за это из класса, а они так и не могли остановиться. Через несколько секунд к нему присоединился звонкий, хрустальный смех Вивианы, и они даже схватились за руки, чтобы не упасть.

Когда приступ веселья прошел, Шейн очень серьезно сказал:

– Я был уверен, что ты меня убьешь. Сбросишь с моста, толкнешь под машину, яду мне вольешь в кофе…

– За что? За то, что ты меня защитил? За спасение меня от меня самой?

– Почему от тебя?

– Потому что я с тобой стала совсем другая, придурок. Я в жизни не была такой… живой! Господи! Да, я с детства знала, что Дикси стерва и сплетница, но ведь жила, и дружила, и делилась тайнами, и сплетничала не хуже ее… Каково? Знать, что твой ближайший друг тебя ненавидит, не любить его до боли в зубах – и продолжать дружить.

Она вдруг испуганно посмотрела на Шейна.

– Что ты со мной сделал, деревенщина? Как мне теперь жить? И что со мной будет, когда ты уйдешь? Неужели придется возвращаться… в террариум?

Он осторожно притянул ее к себе.

– Я знаю одно средство, Ви.

– Говори! Немедленно говори!

– Ты просто прикажи мне остаться.

– И ты останешься?

– Не знаю. Но я буду очень стараться.

– Почему?

– Потому что буду знать, что я тебе нужен.

Они молчали, и ночь вокруг становилась все чернее и уютнее, словно на них с неба все набрасывали и набрасывали легкий черный пух… А потом Шейн Кримсон легко вскинул Вивиану Олшот на руки и понес домой. Она смеялась и болтала ногами, одна туфля слетела и исчезла во тьме.

– Ты сбрендил, Шейн! До дома еще далеко.

– Если ты не будешь дрыгаться, мы доберемся быстрее.

– Не донесешь.

– Я один раз на спор донес одну… хм… девочку до соседнего ранчо. А это пять миль.

– Что еще за девочка?

– Сестра Боба. Она была очень вредная.

– И сколько же вам было лет?

– Ей десять, мне пятнадцать. А кто такой Митчелл?

– Стюарт? Дрянной мальчишка из высшего общества. Представляешь, ему уже под тридцать, а у него все еще прыщи…

– А правда, что вы с ним помолвлены?

– С кем, с Митчем?! Ты просто его не видел, а то бы не спрашивал. От его физиономии даже Джейда стошнит.

– Ну, физиономия не главное…

– Шейн Кримсон! Ты что, ревнуешь?

– Знаешь, что! Да.

Они хохотали всю дорогу, и в вестибюле хохотали, и в лифте, и Шейн по-прежнему держал ее на руках, а она обнимала его за крепкую шею, а потом он вдруг резко оборвал смех и поцеловал ее.

Она откликнулась сразу, мгновенно, даже не перестав улыбаться, и ее руки еще теснее сомкнулись у него на шее, а точеное тело стало совсем невесомым и очень горячим…

Он понес ее в спальню, и Вивиана зажмурилась от веселого ужаса, желания, смущения и неуемного счастья.

Сейчас они останутся вдвоем, и не будет больше ночных кошмаров, не будет тихого плача по ночам, не будет одиночества и беспричинной злобы на весь свет, и она станет целой, бедная, разорванная на тысячу частей Вивиана Олшот, маленькая испуганная девочка, всю жизнь боявшаяся двух вещей: темноты и любви…

Он опустил ее на постель и глухо прорычал:

– Подожди одну секунду… Я сейчас… Только не открывай глаза, умоляю!

Она засмеялась и откинулась на подушки. Она вообще больше не встанет с постели, никогда. Шейн Кримсон будет уходить и приходить, а она будет лежать и ждать его. Она расскажет ему все-все, и выслушает все-все про него, и заснет в его объятиях, чтобы там же и проснуться, и чтобы это длилось вечно, вечно, вечно…

Его голос, прозвучавший из гостиной, казался совсем чужим и очень страшным. Таким страшным, что Вивиану вихрем сдуло с кровати.

– Ви, пойди сюда, а? Тут что-то с Джейдом случилось…