– Что, старый греховодник, – невозмутимо произнес он, – ты уже перешел на уроженок славного Зиймалля, где любят выпить ничуть не хуже тебя, пивного бурдюка?

Халлиом склонил голову к плечу и поочередно закрыл сначала левый глаз, потом правый. Затем он посмотрел на Вейтар-волда странным косящим взглядом, не на Предвечного даже, а куда-то поверх его плеча. Но ллерд был совершенно уверен, что этот смехотворный тощий старик, пьяница и блудник, прекрасно видит его. Потом Халлиом обернулся и бросил девице:

– Прикройся, дура. Хотя нет. Ступай сюда. Видишь ее? – повернулся он к Предвечному.

– Разумеется, вижу, – размеренно ответил Вейтарволд, все так же подпирая головой притолоку.

– Она – моя. Улыбнись, милая, покажи зубки!.. А на что она мне? Я стар, я позвал ее сюда только для того, чтобы насладиться ее видом, потому что, увы, больше ни на что не гожусь. Я слишком долго прожил в постыдной праздности и увеселениях. Я пил вино, а вино и разврат пили меня.

– К чему это ты все говоришь, старик?

– Не перебивай! – сверкнул глазами Халлиом и топнул ногой так, что под ней треснула деревянная половица. – Не перебивай, пока я говорю! Иди сюда, девушка. Иди же.

Та, нисколько не смущаясь, соскользнула с кровати и приблизилась к Вейтарволду. Его ноздри поймали исходящий от нее аромат теплого, чистого тела и чего-то еще неуловимо нежного, эфемерного. Девушка даже приняла ванну, чтобы прийти к никчемному, рассохшемуся, как вот эта треснувшая половица, старикану… Значит, не так плохи его дела, как живописал тот коротышка.

– Видишь ли, у нее, кроме меня, долго никого не было, – продолжал старик с лукавой улыбкой. – Атеперьяне могу, так что рано или поздно найдется другой хозяин. Вот ты не хочешь ее?..

– Нет. Я по другому делу к тебе, Халлиом. Убери ее.

– Напрасно.,. Напрасно ты так. Я вижу, как она на тебя смотрит. Она согласна, чтобы ты стал ее хозяином хотя бы ненадолго. Она уже возбуждена, и я чувствую, как она увлажняется… как…

– Ну ты, старый приап! – рявкнул на него Вейтарволд. – Ты что, совсем выжил из ума?! Сатириаз на почве полового бессилия и пьянства? Девица твоя хороша, но я пришел не к ней, а к тебе! Я…

– Ладно, – отмахнулся гвелль. – Я поговорю с тобой. Иди, кукла, – сказал он девушке, а потом вдруг наклонился, лизнул ее с внутренней стороны бедра да еще ущипнул за налитую, в самом деле возбужденную, грудь. И по-мальчишески рассмеялся.

«А не тронулся ли он? – подумал Вейтарволд. – Только этого не хватало: был на Гвелльхаре ОДИН мудрец, и тот расхаживает по вертепу в непотребном виде и облизывает голых потаскушек, у которых мокро между ног».

Девица вышла. Вейтарволд, посапывая, смотрел в стену. Старый гвелль плотнее запахнул на груди свою накидку и сказал:

– Я тебя слушаю.

– Ты, конечно, не узнал меня… И немудрено. Я стал другим.

Халлиом вскинул на него свои красноватые глаза, и в них вспыхнули сухие искры. Гвелль запустил пальцы в свою белую шевелюру и произнес:

– Ты стал другим. Гм!.. Мои волосы стали седыми, иногда по утрам я встаю с постели, держась за стену, но моя память пока что при мне. Она не ушла со временем. Ты – Мнир, ар-рант-полукровка. А если точно, – он окинул посетителя взглядом с головы до ног, – ты БЫЛ им. Ты в самом деле стал другим.

– Да, ты прав, – с ноткой скрытого удивления ответил глава Совета Эмиссаров.

Старик вдруг поднялся со своего сиденья, обмерил шагами стену туда и сюда, что-то бормоча под нос, а потом вдруг стал пританцовывать, ставя перед собой то одну ногу, то другую. С его сухих губ сорвался смех:

– Да… ты. Ты! Ах, как давно я не забавлялся, ах, как давно никго не преподносил мне такой неожиданности! И те, те, внизу! Как бы они ползали сейчас, как жались бы по углам, как бы пересохли их глотки… и никакое пойло бы их не промочило!! Ну что… что тебе от меня нужно, Мнир-полукровка? Или называть тебя твоим нынешним именем? Зачем ты здесь… ллерд Вейтарволд?

На этот раз Предвечный остался совершенно спокоен. Ни единый мускул не дрогнул на его лице при заявлении, которого он ну совершенно не ожидал. По крайней мере, не ожидал сейчас. Он скрестил руки на груди и выговорил:

– А, тебе известно и это. Конечно, только ты мог распознать меня так быстро и так точно. А зачем это глупое представление с голой девчонкой? Маразм? Старческая блажь? Или?..

– Как знать, как знать! Твое семя… я говорю, твое семя – это власть, Мнир, и, быть может, большая, чем ТА власть, что дана тебе всеми твоими титулами, всей мощью вверенного тебе Звездного флота! Как знать…

– Ты о чем, старик?

– Глава Совета Эмиссаров, ох! – продолжал Халлиом, словно и не слышал вопроса высокого посетителя. – Можешь весь этот город смести с лица Гвелльхара одним своим словом, а? Удобная штука – власть, согласись? Правда? Ну, хорошо. Я догадываюсь, зачем ты пришел, отсюда и фокус с девчонкой. Это я так… ну говори, говори. Ведь серьезная должна быть причина, чтобы третье лицо великой Метрополии прибыло на Гвелльхар в одиночестве, без охраны… Ты правильно поступил. Говори.

Последние слова он произнес медленно, глубоким и почти торжественным голосом, не содержащим и намека на тот дурашливый тон, на тот идиотский дребезжащий тембр, которыми он щеголял доселе.

– Сегодня днем было заседание Совета Эмиссаров, – сказал Вейтарволд. – Я председательствовал. Рассматривался вопрос о полноценной экспансии… э-э… в отношении планетной системы Алль-Ях. Номинальная причина созыва Совета – перебои в функционировании стратегически бесценных гипертоннелей, а также исчезновение четырех боевых единиц Звездного флота. Уцелел только крейсер класса «Галактико-12». А ты, Халлиом, знаток звездных трасс и бывший военный штурман, не хуже меня представляешь, ЧТО это за вооружение и уровень защиты. Правда?

– Да, конечно. После того как ты запретил размещать военные звездолеты на Гвелльхаре, хватит одного такого крейсера, чтобы уничтожить всю гвелльскую цивилизацию. Значит, добрались и до твоих звездных волков?.. – В голосе старика, кажется, промелькнула глухая нотка удовлетворения, или же обостренный слух и разум Вейтарволда подхватили и домыслили то, чего на деле не было.

– Добрались. И я не понимаю, как это могло произойти. – Он повернулся к Халлиому в профиль, чтобы тот не мог видеть его взгляда и того, как скорбно вздрогнули его губы. – Нет. Скажу как есть. Я подозреваю, что эта катастрофа принесена нам теми, о ком ты рассказывал мне в детстве. Только ОНИ способны проникнуть в гипертоннель и уничтожить боевой звездолет вместе с экипажем. Я говорю о даггонах.

Старый гвелль живо вскинул голову:

– Да? Ты пришел к этой догадке? А ведь этого нельзя даже допускать, как диктует фундаментальная аррантская наука. Любой мало-мальски приличный физик высмеет тебя. Не в лицо, конечно, – просто не осмелится. Но тем не менее… Какая разница как? А?

Мощная ладонь Вейтарволда разрезала воздух:

– Но я хочу понять: почему? Что происходит?! Что нам грозит, и если бедствия будут неисчислимы – как их предотвратить?

– Выпей вот это, – спокойно произнес старик и протянул гостю металлическую чашу с мутной жидкостью. – Гадость, знаю… – добавил он, видя, как сморщился после одного небольшoro глотка ллерд Вейтарволд, – сам приготовлял. Теперь по делу. Почему это начало происходить? Позволь, а разве это единственная странность, которая произошла за последнее время? Нет. Ты сам знаешь… Видишь ли… Мнир, – последнее слово гвелль произнес после долгой паузы, словно не решаясь применить такое короткое, незначительное имя к особе великого Предвечного, – твой разум велик, твоя цивилизация, одним из флагманов которой ты являешься, всемогуща. Ты не делаешь ошибок, каждый твой шаг выверен до тонкости и в большом и в малом – в минимальном штрихе и в тотальной согласованности с устремлениями всей нации. Ты меня поймешь. Ты разучился делать ошибки. Среди нескольких вариантов развития ваша цивилизация и ты, как ее ярчайший представитель, разумом и дозревшим инстинктом выбираете единственно верный. Система пришла в равновесие, она незыблема – эта система вашего бытия. Она застыла, она стационарна по сути и самодостаточна. В этом ее сила, но в этом и ее слабость. Потому что единственно верный путь – это и конец пути тоже. (Вейтарволд стиснул зубы и поднес обе руки к вискам.) Парадокс? Не только. Понимаешь меня? По сути, и мы, гвелли, входим в орбиту этой системы. Видишь ли, я всей кожей чувствую, как замер наш мир, в нем ничего не происходит, и он не желает меняться. Потому что наша нынешняя жизнь – ПИК этой цивилизации. Выше не подняться, с вершины можно только упасть. Последние годы я прожил как в мертвом пространстве. Глухота. Штиль. Затишье. Затишье перед бурей, понимаешь?

– Значит, нас ждет война, – твердо вымолвил Вейтарволд. – Осталось понять, с кем и как.

– Война? Гм… – Гвелль пожевал губами. – Вероятно, это можно назвать и так. Я ждал, что ты придешь, Вейтарволд, – сказал он, впервые назвав гостя его нынешним именем, – я ждал. Эта гибель звездолетов, эти катастрофы в транспортных гипертоннелях, протянутых через галактики! Ты не понимаешь, что происходит, и твои ллерды в Предвечной Палате тоже не понимают, как и большинство в Совете Эмиссаров, кроме самых умных и дальновидных, а ведь таких немного среди аррантов. Не спорь, не спорь!.. Одно дело – чистый интеллект, а совсем другое дело – способность этого интеллекта признавать, что и он способен делать ошибки, избирать неверный вариант! – Старик глубоко и часто задышал, словно ему не хватало воздуха, да, наверно, так оно и было, потому что в комнате было душно; от работающего плазменного телеприемника устаревшей модели, криво застывшего в углу, шел жар, а блок климат-контроля не работал и, судя по всему, – уже давно. По лбу Халлиома текли струйки пота, когда он выговаривал (будто камни ворочал) тяжелые, неповоротливые слова: – Твои ллерды и храмовники просто ничего не понимают, не могут постичь причины этой катастрофы. Ты же способен оценить глубину бездны, в которую заглянул. Потому и пришел. Ты догадываешься, ЧЕГО и ДО КАКОЙ СТЕПЕНИ следует бояться. Мы говорили, что ОНИ придут непременно, придут именно тогда, когда наша жизнь станет самодостаточной, отформатированной, дряхлой. Или ты не заметил, что энтропия вашего общества нарастает? Они это чувствуют. Иначе не появились бы в ваших военных гипертоннелях. И это – только первый шаг.

– Они?!

– Да, они. Даггоны. «Демоны судьбы», как называют их в древних летописных сводах, или, если пользоваться более современными терминами, полевые формы жизни, – чеканил Халлиом. – И они явятся, чтобы нанести страшный удар! Удар, перед которым вы пока не в состоянии воздвигнуть щит. Это сложно понять, я сам бессилен… но вы должны, должны!.. – Халлиом потряс в воздухе сжатыми кулаками, и теперь ничто не напоминало в этом суровом прорицателе того озорного полусумасшедшего старика, каким застал его Вейтарволд. – И ты еще лучше понимаешь, что твоей техногенной цивилизации противопоставить им НЕЧЕГО. Даггона уничтожит разве что аннигиляционная мина, эта схлопывающаяся ловушка из антивещества! Но ты сам знаешь, что аннигиляционная мина вместе с парой умерщвленных даггонов обратит в ничто планетную систему размером с нашу!

– Да… – угрюмо выговорил ллерд Вейтарволд. – Потому этот вид оружия строго-настрого запрещен.

– Даггоны почти неуязвимы, – продолжал гвелль, – их нельзя победить, только загнать обратно в их мир. Но у вас нет против них оружия. Звездолеты – жалкие игрушки, мощные лазеры и базовые корабельные мономолекуляторы, один выстрел которого уничтожает многомиллионный город, тут не подействуют.

– Но что же тогда? Или… – Ллерд Вейтарволд помедлил, а потом все-таки сказал: – Или КТО?

– Ты сам должен знать. И ты способен найти решение, иначе у тебя отберут твой мир, как у меня отберут вот эту девушку – не потому, что она уродлива и гнусна, а просто она мне уже не требуется. Семя, семя… – снова забормотал гвелль, мгновенно превращаясь из ученого, свободно оперирующего сложными терминами, в полусумасшедшего пьяненького старика.

– Несколько лет назад ко мне во дворец Авелинн явился ученый родом с Зиймалля, – заговорил Вейтарволд. – Он принес мне так называемый свиток Халлиома… почти точную копию того, которую ты мне давал читать еще в детстве. Этот свиток составлял твой далекий предок и соименник, не так ли, Халлиом? Так вот, в том экземпляре, что я читал в детстве, не хватает больше половины текста. Этот Табачников принес ПОЛНЫЙ текст предания. В нем говорится о том, что начинает происходить сейчас. В частности, что нападут даггоны. Что мы будем бессильны против них. Что даже самый сильный в поколении, человек с желтым камнем во лбу, не сумеет ничего противопоставить и будет убит…

– Зло всегда возвращается злом, – хмыкнул гвелль. – И не надо повторять мне эти дурацкие тезисы о том, что все миссии Избавления построены только на желании помочь слаборазвитым цивилизациям. Так и скажите, что вам нужны ресурсы чужих планет, потому что аррантский мир жрет все больше энергии, он высасывает соки, как огромный спрут!.. Да, ты милостиво обошелся с жителями Зиймалля, но ведь не всем мирам так повезло! Ты понял, что зиймалльцев можно ассимилировать, что они не опасны для аррантов, потому что слишком похожи!.. А вот население планеты Роз ты приказал уничтожить направленным излучением с трех военных кораблей! А что сталось с коренным населением славного Йондонго, где сейчас построены самые прекрасные курорты в Галактике? Большей частью уничтожены, а уцелевшие – геномодифицированы и посажены в подземные пещеры, превращенные в аттракционы для богатых бездельников!..

– Ты отвлекся.

– Нет, ничуть, клянусь Ллуром! Ты всесилен, но вот теперь, согласно преданию, идут даггоны, и все мы будем бессильны против них. И даже самый сильный среди всех сынов Аррантидо, человек с желтым камнем во лбу, не сумеет ничего противопоставить и будет убит! – повторил гвелль.

– Ну и?.. – с некоторым усилием произнес ллерд Вейтарволд.

– Сказано, что в свое время даггоны были побеждены людьми-асахи, существами с двумя душами. Но во второе – нынешнее – пришествие не помогут и они. Сказано, что только Даггонаар, Сокрушитель даггонов, сможет справиться с этими существами. Он возглавит всех асахи и…

– …и что им станет один… из моих сыновей, который должен отправиться на нашу древнюю прародину и найти там древнее святилище, где хранятся сведения о… Как мне, серьезному человеку на высочайшем государственном посту, можно было верить в этот бред?! – взорвался Вейтарволд. – Тем более что у меня только один сын. А в свитке Халлиома говорится о сыновьях.

Гвелль покачал головой:

– Словом, ты не знаешь, чему верить. Думай, Мнир-полукровка. Ведь ты уже делаешь первые шаги…

– Какие шаги?

Тут, словно подкидывая вещественное подкрепление словам, вдруг бухнули и раскатились за дверью шаги. Конечно, они не имели никакого отношения к тем шагам, о которых говорил гвелль Халлиом. Наросли и взорвались голоса – утяжеленно-хриплые и писклявые, злобные и веселые, напитанные какой-то исступленной радостью:

– Тут?

– Тут!

– А ты в самом деле видел, что у него на руке… этот…

– Он еще Лирве руку сломал! Тварь!

– Мы сейчас с него стребуем, чего он тут делает!

– А мне и старик пять бикеев должен, так что за компанию!..

– Соска у него ничего! Так ведь он к ней никого и не подпускает, а в прошлом году толстому Иккли от переносицы до самого затылка в мозги вогнал!

– Ха-ха-ха! Какие там у толстого Иккли мозги? Ллла-а-амай!! Борзам сказал, что можно. Эх, житуха ты наша!

Тяжелый удар сотряс стену, а дверь, отчаянно завизжав, вдруг сорвалась и беспомощно повисла на одной петле. Вейтарволд ждал, спокойно скрестив руки. Несколько гвеллей ввалились в помещение, но как по команде остановились на невидимой черте, скованные каким-то стадным чувством. Предвечный смотрел на них немигаюшим взглядом, а потом спросил тихо, почти дружелюбно:

– Я вас слушаю. Вы, наверно, хотели меня о чем-то спросить?

Ворвавшиеся в комнату буяны переглянулись. На длинном лошадином лице того, что стоял ближе всех к Предвечному, красными пятнами проступило что-то, отдаленно напоминающее тревогу. Нет, не этого они ожидали. Чего же?.. Смятения, страха, пугливого недоумения, позорного бегства или взрыва ярости с немедленным желанием проучить наглецов – но не этих спокойных, размеренных слов.

– Впрочем, можете не отвечать, – добавил Вейтарволд, сам удивляясь тому, как он терпит это неслыханное своеволие, к которому у него нет никакого иммунитета. А если и был, то уничтожен годами пребывания во власти – огромной и почти безраздельной. – Я сам скажу. У меня отнюдь не гвелльские черты лица. Кроме того, когда я по своей доброте хотел подать вашему попрошайке, забыв, что не ношу с собой денег в монетах, я по неосторожности показал контактную нить своего лей-гумма. Если я не прав, поправьте меня.

Было в его фигуре что-то от предгрозовой тучи, заслоняющей небо, а в последних словах уже явственно пророкотала угроза. Впрочем, эти нотки как раз и подхлестнули налетчиков, не привыкших к парламентскому обхождению. Они загомонили все разом:

– А что? И скажем! Хотим попросить тебя, чтоб поделился. Подобру-поздорову… Ты тут у нас… У себя дома будешь жаловаться своим псам! А тут мы хозяева! А если вернешься к себе на Тидо, хоть самому Волду жалуйся, нам-то что!

– Никакой фантазии, – с сожалением заметил ллерд. Высунулся тот самый низенький гвелль, что проводил его до двери:

– Да просим всего ничего. Мы тебе только правую руку отрежем – ведь твой лейгумм не меньше тысячи инфо стоит. Ты богатенький, верно? Ты себе новую руку отрастишь, а нам все лучше. Как тебе такое предложение?

Тут вмешался старик Халлиом, раздосадованный нелепым и наглым вторжением:

– Волду, говорите? Идите-ка отсюда по-хорошему, ребята! Вы не понимаете, с кем связались. А не то, клянусь кишками Троллопа, я вас порешу. А ну, пошли! – рявкнул он и, с неожиданной для его тощей фигуры силой и легкостью оторвав от пола тяжелую кадку для домашних растений (сейчас, впрочем, пустовавшую), швырнул прямо в нежданных гостей. Один не успел уклониться и рухнул на пол с раскроенным черепом.

Это только подзадорило нападавших. Мозги своих собратьев по промыслу им было видеть явно не впервой. Гвелли выхватили ножи, один даже вооружился слабеньким квантовым пистолетом, которые можно носить без лицензии. Для самообороны. И вот тут-то Халлиом реально рассвирепел. По его худому лицу прокатилась волна темных складок, и он ринулся на квартет налетчиков с голыми руками. Он размахивал ими, как мельница, и тем удивительнее было, как первый из попавших под удар Халлиома охнул и сел, схватившись за свои детородные принадлежности, второй отлетел к стене, получив сочный и аппетитный боковой слева. Руку с направленным на него ножом Халлиом перехватил и выкрутил клинок. Оружие, звякнув, упало на пол.

Сбоку, растопырившись, как неуклюжий речной краб, на старого гвелля налетел один из трактирных храбрецов, явно целя ногой Халлиому в коленную чашечку. Однако тот удачно ушел от выпада, извернулся и, согнув ногу, перехватил подколенной впадиной ступню нападавшего. Рывок – и сустав нападавшего хрустнул выдернутый из своего гнезда, а сам покалеченный упал на пол и пополз к двери, отчаянно оскверняя воздух руганью. Халлиом подобрал трофейный квантовый пистолет и не глядя отбросил его в угол… Вейтарволд смотрел на это действо, даже и не думая принять в нем участие. Дедушка справится и один, и когда он говорит об утрате своей мужской силы, он явно скромничает…

Возможно, Вейтарволд так и не пошевелил бы пальцем на протяжении всей схватки, не подскочи к нему последний из горе-налетчиков. Низенький. Этот был ошарашен и действовал уже от отчаяния, нежели из надежды на какую-то поживу. Он соткался из душного воздуха прямо перед Предвечным… Он оскалил зубы и подпрыгнул, вытянув перед собой руку, попытался ударить Вейтарволда ножом прямо в голову. Это высший шик гвелльских бандитов – угодить точно в глаз жертвы, и зачем недоумку потребовалось применять этот пижонский трюк при не самых выгодных для себя обстоятельствах – непонятно. Так или иначе, но Вейтарволд чуть качнул головой в сторону, и нож разминулся с его лицом. Правда, при этом острейшее лезвие чуть зацепило повязку на голове Вейтарволда. Но – этого хватило, чтобы разрезанная ткань соскользнула вниз, открывая лоб Предвечного, в котором сиял огромный желтый камень, известный всему Содружеству.

В том числе и каждому жителю планеты Гвелльхар.

На губах низенького запузырилась пена. Запузырилась и окрасилась кровью. Кажется, он просто прокусил себе то ли язык, то ли губу – так, дернувшись, судорожно сжались челюсти. Он выронил нож и даже сподобился поднять руку в приветственном жесте, хотя гвеллям и не вменяется в почетную обязанность приветствовать пэров Предвечной Палаты.

Вейтарволд не дал ему времени на размышление о том, ЧТО с ним будет после того, как он поднял руку на главу Совета Эмиссаров. Он выбросил вперед руку, и пальцы его сжались на горле опешившего, ополоумевшего гвелля. Ох, не так тот мечтал увидеть легендарного ллерда Вейтарволда!.. Предвечный сжал пальцы, и белки налетчика выкатились из орбит. Из угла рта протянулась короткая струйка крови, а следующим движением Вейтарволд вырвал ему кадык.

Конвульсирующее тело рухнуло на пол, лужа крови стремительно растекалась возле головы покойного, впитываясь в трещины пола. Предвечный наклонился, выпустил из пальцев кусок окровавленной плоти и вытер руку об одежду убитого им человека. Старик Халлиом смотрел неодобрительно:

– Ну вот. Зря ты его так.

– Он же ВИДЕЛ. По-твоему, я должен был оставить в живых болтуна, который…

– Да я не об этом. Зачем ты ему горло разорвал? Теперь кровь везде… Еще чего доброго снизу придут жаловаться, скажут, что я тут опять душегубствую… Неаккуратно как-то… да.

– Ты что, решил затеять генеральную уборку? Думаю, не пойдет. Да и техники у тебя тут нет никакой… не вручную же? Идем отсюда. Пока те двое везунчиков, что выползли в коридор и потому уцелели, не вернулись. У меня никакого желания наваливать гору трупов. Идем! – решительно добавил Вейтарволд.

– Куда?

– Подальше отсюда! Ну, например, в отель «Брег Гендердалль». Перед отправлением сюда я дал указание забронировать мне там апартаменты. Правда, я не собирался туда вселяться. Но теперь, вижу, придется. На Аррантидо же вернусь завтра утром. И ты отправишься со мной.

Старик смотрел на него почти весело, на лице играла небрежная молодецкая улыбка, так не вяжущаяся с его дряхлым неряшливым обликом:

– Да? В «Брег»? У меня-то денег и на то, чтобы у его стены поспать, не наберется. Ну, пойдем, раз приглашаешь. Только девчонку мою захватим. Она – хорошая. Она еще пригодится…

– Оденьтесь там с ней, а то оба… – сказал Вейтарволд, вы-ходя в коридор, – я пока тех двух красавцев попридержу. Да не буду я тебя убивать, – произнес он, потому что мужик с покалеченной ногой, ползший вдоль стены к лестнице, перевернулся на спину и уставился на него налитыми ужасом глазами. – Лежи тихо, скотина, и останешься жив. Второго урода это тоже касается!

В то же самое время Халлиом откинул край своего одеяния и обнажил бок. С его лица исчезла показательно веселая мальчишеская улыбка, словно чья-то невидимая рука затерла, зачернила ее на темном лице. Пальцы старика осторожно, бережно пробежали по боку, и когда, он поднес руку к лицу, то увидел кровь. Старик еще раз глянул на пораненный бок, потом стиснул зубы и сунул указательный палец в глубокую коло-тую рану. До упора. Вторично поднеся руку к лицу, он осторожно облизал залитый кровью палец и сощурил глаза.

– Так я и думал… – пробормотал он. – Ну что же… у меня есть еще время. Мало времени. Нужно одеваться… Не хочу умереть здесь, в этой выгребной яме. Мало, мало времени…

Спустя час скоростной лифт уже возносил ллерда Вейтарволда, старого Халлиома и его (все-таки приодевшуюся) девушку на тридцать второй этаж отеля «Брег Гендердалль Сьор». Отель был одним из немногих зданий в Майсарне, построенных в чисто аррантской архитектурной традиции. Огромный корпус возносился над неприветливым, коренастым, приземистым городом гвеллей, как стройный великан над толпой угрюмых кряжистых карликов. Однако же, блюдя местную традицию, из освещения на нем установили только маяк на шпиле, предупреждающий «летунов». Покрытие из стеклопластика имело так называемую одностороннюю люминоизоляцию: ни лучика не вырывалось из ярко освещенного изнутри отеля, тогда как постояльцы могли свободно любоваться панорамой города. Если, конечно, находились арранты с такими эксцентричными вкусами…

Ведь не секрет, что в «Брег ГС» жили преимущественно арранты из дипломатических миссий, крупные промышленники из Байоля, Галиматтео, Зенн-бос-Аола и других богатых Плывущих городов, а также состоятельные бездельники, прожигающие жизнь, словно межзвездный туристический траффик. Коренных жителей города, гвеллей, тут практически не было, и потому совершенно неудивительно, что персонал отеля смотрел на Халлиома с подозрением и недоуменной досадой… Старик лишь растягивал губы в своей характерной усмешке. На богатых изнеженных аррантов он почти не смотрел, лишь однажды за спиной какой-то толстой дамы с отвисшей нижней губой и вздутой перекормленной физиономией подпрыгнул и скорчил рожу, перенимая брезгливую мину на лице аррантки. Та выплыла из лифта, распространяя вокруг себя маленькие взрывы дорогих ароматов, покачивая сложнейшей прической, – а Халлиом сказал:

– Вот потому мы и проиграем эту войну. Раз уж ты назвал войной то, что заварилось ТАМ, на дальних рубежах. Ты должен уловить прямую взаимосвязь между этой войной и брезгливым рылом этой леди, ее широко расставленными локтями… чтобы я, не приведи Единый, к ней не прислонился!.. В тебе самом давно течет этот яд, полукровка Мнир.

– Не довольно ли моралистики? – прервал его Вейтарволд. – Выходим, вот наш этаж.

В огромных двухуровневых апартаментах с совершенно прозрачным потолочным перекрытием между ними (так, что казалось, будто ты паришь в воздухе) старик Халлиом первым делом поспешил в спальные покои, где и обнаружил огромный холодильник с большим выбором прохладительных напитков. Он сказал Вейтарволду, сопя и простецки вытирая грязноватые пальцы о роскошную занавесь:

– Идем-ка напьемся. Эге. А то у тебя вид уж больно непростой.

– Так. Вот с этим давай ты немного подождешь. Я прежде хотел обсудить очень важные дела, а ты сразу за свое любимое зелье.

– Так тут же такой выбор, грех не попробовать! – с наигранной наивностью удивился старый непутевый гвелль. – К тому же настоящие марочные напитки, прямо с Зиймалля, а не местное дерьмо, которое стряпают мои соотечественники в своих грязных подвалах из подножного корма!

Через час все было кончено. Даже мощный организм Предвечного не выдержал той чудовищной дозы зиймалльских напитков всех сортов, которыми потчевал его Халлиом. Собственно, сам Вейтарволд удивлялся, почему он не отказывается от назойливых подстрекательств капризного и озорного старика. Холодное питье в запотевших бокалах, напитки белые, рубиново-красные и розовые, допитые до дна и еще лучащиеся в сосудах под мягким светом ламп. Вейтарволд полусидел на ложе и пытался не выслушивать, а скорее впитывать кожей слова Халлиома, а тот говорил примерно следующее:

– Ты думаешь, это блажь старого гвелля, так? А вот на ее родине, – он мотнул в сторону девушки, расположившейся у него за спиной, – говорят: «Истина в вине»[38]. Думаешь, это дураки изрекли? Нет! Вино не дает развиться косности мышлении. Вино нашептывает мысли, которые никогда не пришли бы тебе в голову в обычном состоянии, и мысли порой спасительные. Понимаешь меня, любезный? Нет, ты пей, пей, не думая о том, ЧТО РАЗГОВОР БУДЕТ СЕРЬЕЗЕН И ТЯЖЕЛ. До тех пор пока ты будешь так думать, ничего с разговором не выйдет, и мы будем только понапрасну ковыряться друг у друга в мозгах. Видишь, у тебя даже зубы сжаты как от судороги, Мнир. Верно, ты давно не отдыхал, все время – на посту, так? Разве в состоянии ты воспринимать мои простые слова?

– Этакий сеанс психосоматической терапии, – попробовал улыбнуться Предвечный, но вместо улыбки получилась этакая полугримаса, сродни той, что возникает от сильной зубной боли. – Ну хорошо, если ты настаиваешь, я выпью.

– Именно настаиваю! Кроме того, я настаиваю и на том, чтобы ты обратил внимание на эту девушку. Эйлле, иди сюда! Улыбнись господину. Ты даже не знаешь, КТО перед тобой, но тебе и нет смысла знать это, потому что один такой уже упал с вырванным кадыком, когда угадал имя моего старого друга и ученика.

– Зачем ты говоришь все это ей? – недоуменно спросил Вейтарволд. – Ты пьян, старик? Но ведь ты уже был пьян, когда я пришел к тебе.

Впрочем, кровавые подробности сцены в жилище Халлио-ма нисколько не тронули девушку. С некоторым удивлением Вейтарволд отметил, что и тени смущения или страха не промелькнуло на ее смуглом лице, в зеленых с лукавинкой глазах, подсвеченных изнутри загадочным лукавым огоньком.

Тут Халлиом медленно откинулся на спину, удерживая в руках внушительную чашу с марочным зиймалльским вином, от которого шли волны терпкого, изысканного аромата. Гвелль сделал неуловимое движение свободной рукой и легкая накидка слетела с девицы. Открылось стройное тело, словно облитое золотистым жаром, хрупкое, тонкое в талии и с узкими плечами и запястьями, но в то же время сработанное крепко, сильно… Свободные плавные линии силуэта хранили в себе что-то еще не раскрытое, почти детское, и одновременно – дикость красивой взрослой самки. О Неназываемый, да простятся все эти противоречия!..

Вейтарволд видел на своем веку столько обнаженных женщин, сколько капель вина вот в этой чаше вина, что в руке старого гвелля. Но то ли Халлиом в самом деле сумел настроить Предвечного на особый лад, то ли было в этой девушке то особенное, в чем отказал Единый многим из представительниц прекрасного пола, – на мгновение ллерд почувствовал себя завороженным. Нет, не она!.. Наверно, завораживал голос Халлиома, хотя, видят боги, не было в нем ничего магического – так, хриплый пропитой баритон старого и не очень опрятного гвелля, который приказал зиймалльской шлюхе раздеться.