- Будем надеяться, что ничего подобного с Сэрой не случится, ответила Энн, привыкшая к мрачным предсказаниям Эдит, изрекаемым с неизменным упоением.
      - Без мисс Сэры и дом не дом, - сказала Эдит. - Тихо будет, спокойно, словно в могиле.
      - Зато ты немного отдохнешь, Эдит.
      - Отдохну?! - возмутилась Эдит. - Да что мне с ним, с этим отдыхом, делать? Лучше скрипеть, чем сиднем сидеть, любила говорить моя мать, и я с ней завсегда соглашалась. Пока мисс Сэры нет, подружки ее не бегают взад-вперед каждую минуту, сделаю-ка я генеральную уборку.
      Давно пора.
      - А по-моему, Эдит, в квартире совершенно чисто.
      - Это по-вашему. Но мне-то лучше знать. Шторы все надо снять и как следует вытрясти, люстры вымыть, да тут делов непочатый край.
      Глаза Эдит горели в предвкушении бурной деятельности.
      - Пригласи кого-нибудь себе в помощь.
      - Да что я, ошалела? Я все делаю честь по чести, а кто из нонешних-то станет стараться? У вас хорошие вещи, а хорошие вещи и обращения требуют хорошего. А тут еще стряпня, то одно, то другое, вот я со всеми делами и не управляюсь.
      - Но ты же прекрасно готовишь, Эдит. Сама знаешь.
      Обычное для Эдит выражение глубокого неодобрения на миг уступило место слабой улыбке благодарности.
      - Да что готовка, - отмахнулась она. - Я ее и работой-то по-настоящему не считаю.
      Уже на пути в кухню Эдит спросила:
      - А чай пить когда будете?
      - Не сейчас, конечно. Около половины пятого.
      - На вашем месте я бы подняла ножки кверху и подремала. Вечером выглядели бы свежей, отдохнувшей. Да и успокоились бы немного.
      Энн, засмеявшись, отправилась в гостиную и позволила Эдит устроить ее со всеми удобствами на тахте.
      - Ты обращаешься со мной как с маленькой девочкой, Эдит.
      - Так ведь, когда я пришла к вашей матушке, вы и были, считай, чуть побольше маленькой девочки, а с тех пор, можно сказать, почти и не меняетесь. Полковник Грант звонил. Напомни, мол, что в ресторане "Могадор", в восемь вечера. Да знает она, знает, говорю я ему. Мужчины все такой народ - суетятся без толку, а уж о военных и говорить нечего.
      - Очень мило с его стороны, что он понял, как одиноко мне может быть в первый вечер без Сэры, и пригласил меня в ресторан.
      - Да я ничего против полковника не имею, - рассудительным тоном произнесла Эдит. - Суетлив-то он, суетлив, но зато джентльмен до мозга костей. - И, помолчав, добавила:
      - Мог быть кто и похуже полковника Гранта.
      - Что ты имеешь в виду, Эдит?
      Эдит устремила на Энн немигающий взор.
      - Что бывают джентльмены и похуже полковника Гранта... А кстати, раз мисс Сэра уехала, мы, верно, и мистера Джерри увидим нескоро.
      - Он тебе не нравится, Эдит?
      - Ну это как сказать... Он и нравится и не нравится.
      Что-то в нем есть - этого не отнимешь. Но полагаться на него нельзя. Дочь моей сестры, Марлен, вышла замуж за такого типа. Больше полугода ни на какой работе не удерживается. И что бы ни случилось, он тут ни при чем.
      Эдит вышла из комнаты, а Энн блаженно откинулась на подушки и закрыла глаза.
      Проникавший сквозь закрытое окно приглушенный звук уличного транспорта лишь приятно ласкал слух, напоминая отдаленное жужжание пчел. Стоявшие в вазе на столе рядом желтые нарциссы источали сладкий аромат.
      На душе у Энн было покойно и светло. Она будет скучать по Сэре, но, может, не так уж и плохо побыть немного одной.
      Что за странное беспокойство охватило ее утром!
      "Интересно, кого еще полковник Грант пригласил на обед?" - подумала она, засыпая.
      ***
      "Могадор" был маленький старомодный ресторан с на редкость спокойной обстановкой, где подавали хорошую еду.
      Энн пришла первой из приглашенных и в баре холла сразу увидела полковника Гранта, который то и дело с беспокойством поглядывал на часы.
      - Ах, Энн! - Он вскочил на ноги. - Пришли! - Он с одобрением скользнул глазами по ее черному вечернему платью с единственной ниткой жемчуга на шее. - Когда красивая женщина еще и пунктуальна, это вдвойне приятно.
      - Я опоздала не больше чем на три минуты, - улыбнулась Энн.
      Джеймс Грант был высокий мужчина с военной выправкой, ежиком седых волос и упрямым подбородком.
      Он снова посмотрел на часы.
      - Нет бы всем остальным прийти вовремя! Стол для нас будет накрыт в четверть девятого, а до этого еще надо успеть выпить аперитив. Вам хересу? Вы ведь предпочитаете его коктейлю, не так ли?
      - Да, пожалуй. А кто еще должен быть?
      - Мэссингемы. Вы их знаете?
      - Ну конечно!
      - И Дженнифер Грэхем. Моя кузина, но, боюсь, вы с ней незнакомы.
      - По-моему, однажды я уже с ней встречалась у вас.
      - А кроме того, Ричард Колдфилд. Я только вчера его встретил. Мы не виделись много лет, большую часть жизни он провел в Бирме. Возвратившись сюда, чувствует себя сейчас не в своей тарелке.
      - Могу себе представить.
      - Хороший парень Ричард Колдфилд. Не повезло ему ужасно. Горячо любимая жена умерла при родах первого ребенка. Он никак не мог утешиться, в конце концов понял, что лучше уехать, и отправился в Бирму.
      - А ребенок?
      - О, ребенок тоже умер.
      - Как печально!
      - А вон и Мэссингемы!
      Миссис Мэссингем, которую Сэра за глаза неизменно называла "мэм-сахиб" <Мэм-сахиб (инд.) - госпожа, почтительное обращение к европейской женщине.>, еще издали заулыбалась им, выставляя напоказ два ряда ослепительных зубов. Это была долговязая жилистая дама, с лицом высохшим и поблекшим за много лет, проведенных в Индии. Муж ее, толстяк-коротышка, в разговоре предпочитал телеграфный стиль.
      - Рада снова видеть вас, - сказала миссис Мэссингем, тепло пожимая руку Энн. - Как приятно прийти на обед в соответствующем туалете. А у меня, по-видимому, до вечернего платья так руки и не дойдут. Пользуюсь тем, что, приглашая к обеду, обычно присовокупляют: "Не переодевайтесь". Да, жить в Англии сейчас довольно трудно, а сколько приходится делать самой! Порой мне начинает казаться, что я не отхожу от кухонной раковины. Нам, сдается мне, здесь не ужиться. Придется опять уезжать, и мы подумываем о Кении.
      - Все уезжают, - вмешался в разговор ее муж. - Сыты по горло. Чертово правительство.
      - А, вон идет Дженнифер, - сообщил полковник Грант. - И с ней Ричард Колдфилд Дженнифер Грэхем оказалась высокой женщиной, явно не старше тридцати пяти, с лошадиной физиономией и смехом, напоминающим ржание, а Ричард Колдфилд - джентльменом средних лет с выдубленным на солнце лицом.
      Он присел рядом с Энн, и между ними завязалась беседа.
      Давно ли он в Англии? Как ему здесь?
      К Англии надо привыкнуть, отвечал Колдфилд. По сравнению с довоенным временем все так изменилось!
      Он ищет работу, но найти ее не легко, особенно человеку его возраста.
      - Да, да, это верно. Все у нас пошло теперь не так!
      - Между тем мне еще нет и пятидесяти. - Он улыбнулся детской обезоруживающей улыбкой. - У меня есть небольшой капитал. Подумываю приобрести небольшой участок земли в сельской местности. Стану выращивать овощи для продажи. Или буду разводить кур.
      - Только не кур! - воскликнула Энн. - Кто бы из моих знакомых ни испробовал свои силы в птицеводстве, у всех они подхватывали какую-нибудь инфекцию.
      - Да-да, огородничество, наверное, лучше. Разбогатеть на нем скорее всего нельзя, но зато жить будет приятно.
      Он вздохнул.
      - Все пошло вверх тормашками. Если бы у нас сменилось правительство, тогда, быть может, настали бы времена получше.
      Обычная панацея от всех зол! Энн промолчала, всем своим видом выражая сомнение.
      - Трудное это дело - решить, чем заниматься, - промолвила она Столько волнений.
      - О нет, волнений никаких Волнений я не признаю.
      По моему глубокому убеждению, каждый, кто верит в свои силы и полон решимости чего-то добиться, в конечном итоге достигает желаемого.
      От этих слов на Энн повеяло догматизмом.
      - Так ли уж? - усомнилась она.
      - Уверяю вас, что так Терпеть не могу людей, которые вечно жалуются на свое невезение.
      - Вот здесь мы с вами сходимся! - воскликнула Энн с таким пылом, что брови ее собеседника недоуменно полезли вверх.
      - Впечатление такое, что у вас есть опыт подобного рода.
      - Да, есть. Один из тех молодых людей, что волочатся за моей дочерью, то и дело потчует нас рассказами о том, как ему в очередной раз не повезло. Поначалу я ему сочувствовала, но сейчас он меня только раздражает.
      Тут подала голос сидевшая напротив миссис Мэссингем:
      - Нет ничего скучнее этих рассказов о невезении.
      - Вы говорите, очевидно, о молодом Джеральде Ллойде? - вмешался в разговор полковник Грант. - Этот никогда ничего не достигнет.
      - Значит, у вас есть дочь? - негромко спросил Ричард Колдфилд. - И, по-видимому, довольно большая, раз за ней ухаживают молодые люди.
      - О да. Сэре девятнадцать лет.
      - И вы ее обожаете?
      - Естественно.
      На миг лицо Ричарда Колдфилда исказила гримаса боли, и Энн вспомнила, что говорил о нем полковник Грант.
      Одинокий человек, этот Ричард Колдфилд, подумала она.
      - По вашему виду никак не скажешь, что у вас почти взрослая дочь, тихо проговорил Колдфилд.
      - О, этот комплимент неизменно делают женщинам моего возраста, рассмеялась Энн.
      - Весьма возможно. Но я говорю от чистого сердца.
      А ваш муж... - Он замялся. - Ваш муж умер?
      - Да, очень давно.
      - Что же помешало вам выйти замуж еще раз?
      Вопрос этот мог бы показаться бестактным, если бы не звучавшее в голосе Колдфилда живое участие. И Энн снова почувствовала, что ее собеседник - человек бесхитростный, бесхитростный и прямой. Он действительно хотел знать истину.
      - Потому что... - Она запнулась. А потом со всей искренностью ответила:
      - Потому что я очень любила мужа.
      После его смерти я ни разу не влюблялась. Да и потом.
      Сэра, конечно...
      - Да, да, - с вами иного и не могло быть.
      Грант, поднявшись со своего места, предложил гостям перейти в обеденный зал ресторана. За круглым столом Энн оказалась между хозяином вечера и мистером Мэссингемом. Завязавшаяся было задушевная беседа с Колдфилдом оборвалась, он теперь вяло переговаривался со своей соседкой мисс Грэхем.
      - Сдается мне, что они подходят друг другу, а? - пробормотал полковник в ухо Энн. - Ему, знаете ли, позарез нужна жена.
      Почему-то это замечание неприятно резануло слух Энн. Дженнифер Грэхем с ее резким голосом и лошадиным хохотом! Никак не пара для такого мужчины, как Колдфилд.
      Подали устрицы, и общество, не переставая разговаривать, принялось за еду.
      - Сэра сегодня утром уехала?
      - Да, Джеймс. Надеюсь, там будет достаточно снега.
      - В это время года навряд ли. Но, полагаю, так или иначе она хорошо проведет время. Красивая девушка Сэра.
      Да, кстати, молодой Ллойд не поехал со всей компанией?
      - О нет, он только что поступил на работу в фирму своего дяди. Ему нельзя отлучиться.
      - Ну и слава Богу. Вам, Энн, следует задушить все это в зародыше.
      - В наши дни, Джеймс, такие вещи не очень-то задушишь.
      - Нет, почему же? Да и вы не зря же удалили ее на время из Лондона!
      - Да. Я надеялась, это пойдет ей на пользу.
      - Ах вот как, Энн! Неглупо! Будем надеяться. Сэра заведет в горах какое-нибудь новое знакомство.
      - Сэра еще совсем ребенок, Джеймс. Не думаю, что между Джерри Ллойдом и ею было что-то серьезное.
      - Возможно, что и не было. Но последний раз, когда я видел их вдвоем, она проявляла к нему искренний интерес.
      - Проявлять интерес к своим друзьям - совершенно в характере Сэры. Она точно знает, как с каждым из них себя вести, и добивается, чтобы они неукоснительно следовали ее советам. Она предана им всей душой.
      - Прелестная девочка. И очень привлекательная. Но никогда ей не стать такой обаятельной, как вы, Энн. Ей не хватает вашей мягкости. Она - как это сейчас принято говорить? - она "крутая".
      Энн улыбнулась.
      - Мне Сэра не кажется "крутой". Это просто такой стиль - у нынешних молодых людей.
      - Может быть, может быть... Но некоторым из этих девочек не мешало бы кое-чему поучиться у своих матерей.
      Он посмотрел на нее с такой нежностью, что Энн физически ощутила волну теплоты. "Бедный Джеймс, - подумала она. - Как хорошо он ко мне относится. Кто-кто, а он-то считает меня идеалом. Ну не глупо ли, что я отвергаю его предложения? Он бы окружил меня любовью и заботой".
      К сожалению, в этот самый миг полковник Грант принялся рассказывать одну из своих историй. Была она длинная, в ней участвовал один из его подчиненных и жена майора, происходило дело в Индии, а слышала ее Энн, по крайней мере, уже раза три.
      И тепло так же неожиданно отхлынуло. Она принялась разглядывать своего визави - Ричарда Колдфилда, пытаясь разгадать, что он за человек. Пожалуй, чересчур самоуверен, не говорит, а изрекает, показалось ей. Нет, нет, тут же поправила она себя, на самом деле он не такой.
      Подобная манера держать себя - просто защитная броня, в которую он облачается в этом чужом и, возможно, враждебном мире.
      Если всмотреться повнимательнее, лицо у него грустное. Лицо одинокого человека.
      У него скорее всего масса достоинств. Должно быть, добрый, честный, справедливый человек. Но в то же время упрямый и, возможно, не чуждый предрассудков. Не любит насмешек - ни над другими, ни над собой. Из тех людей, которые, почувствовав себя любимыми, расцветают.
      - ..и верите ли? - Полковник приблизился к концу своего повествования, и в голосе его зазвучали торжествующие нотки. - Все это время Сейс был в курсе происходящего!
      Энн вздрогнула, вернувшись к действительности, вспомнила, что ей надлежит делать, и - как и ожидал полковник - весело рассмеялась.
      Глава 3
      Открыв глаза на следующее утро, Энн не сразу поняла, где она. Едва просматривающееся в затемненной спальне окно должно находиться не справа, а слева... Да и дверь и платяной шкаф совсем не там, где им положено быть.
      Придя немного в себя, она сообразила, что видела сон.
      В этом сновидении она, еще совсем девчонка, приезжает в родной дом на Эпплстрим. Мать и молодая еще Эдит встречают ее с распростертыми объятиями, сама она, взволнованная чрезвычайно, бегает по саду, восторгаясь то одним, то другим, затем входит в дом. Там все по-прежнему - довольно темный коридор ведет в гостиную, обитую ситцем. И вдруг мать говорит: "Чай мы будем пить сегодня здесь" - и через другую дверь выводит ее в новую, незнакомую комнату. Веселенькая комната, залитая солнцем, уставлена мебелью в ярких ситцевых чехлах и полна цветов. "Ты ведь и не подозревала о существовании этих комнат в доме, не так ли?" - произносит кто-то над ее ухом. - Мы и сами обнаружили их лишь в прошлом году".
      Они минуют еще несколько новых для нее комнат и по небольшой лесенке поднимаются наверх, где оказывается несколько спален, тоже совершенно восхитительных.
      И, пробудившись, Энн какой-то частью своего существа продолжала жить во сне. Она ощущала себя девочкой, стоящей на пороге самостоятельной жизни. Эти никому не ведомые комнаты! Как странно, что все эти годы никто о них не знал! Когда их обнаружили? Совсем недавно? Или несколько лет назад?
      Но вот сквозь приятную полудрему начала пробиваться реальность. Это всего-навсего сон, такой прекрасный сон!
      И сердце ее чуть сжалось от печали о безвозвратно миновавшем. Ибо вернуться назад невозможно. И как странно, что сновидение об открытии в доме еще нескольких самых заурядных комнат пробудило в ее душе такой восторг! Она даже по-настоящему огорчилась оттого, что на самом деле этих комнат нет и не было никогда.
      Энн продолжала лежать в постели, наблюдая за тем, как очертания окна вырисовываются все отчетливее. Сейчас, должно быть, довольно поздно, уж никак не меньше девяти утра. В это время года светает не рано. Слава Богу, что Сэра в Швейцарии, наслаждается солнцем и снегом.
      Но в этот миг даже Сэра не была для Энн вполне реальной. Расплывчатый образ - где-то там, вдалеке...
      Зато вполне реальным казался дом в Кемберленде, ситцевые чехлы, солнечное сияние, цветы и.., ее мать. И стоящая рядом Эдит с почтительным и в то же время осуждающим выражением на молодом, гладком лице, еще не тронутом морщинами.
      Энн улыбнулась и позвала:
      - Эдит!
      Войдя, Эдит отдернула шторы.
      - Вот и хорошо! - произнесла она одобрительно. - Поспали на славу. Мне не хотелось вас будить. Денек-то выдался не ахти какой. Вроде бы туман подымается.
      Вид из окна был действительно невеселый, воздух казался темно-желтым. Но ничто не могло поколебать хорошего настроения Энн. Она продолжала, лежа, улыбаться своим воспоминаниям.
      - Завтрак готов. Сейчас принесу.
      Стоя уже на пороге, Эдит с любопытством обернулась на свою госпожу.
      - Чтой-то вы больно довольные нонче. Никак, хорошо повеселились вчера вечером.
      - Вчера вечером? - Энн на секунду растерялась. - Да-да, конечно, было очень приятно. А перед самым пробуждением, Эдит, мне снилось, будто я снова у мамы. Дело происходит летом, ты тоже там, и мы вместе осматриваем новые комнаты, о которых прежде ничего не знали.
      - И хорошо, что не знали, сказала бы я, - откликнулась Эдит. Помещения и так хватало. Развалюха старая, но огромная. Одна кухня чего стоит! Как вспомню, сколько угля пожирало отопление, аж оторопь берет! Слава Богу, он в ту пору был недорог.
      - Ты, Эдит, приснилась мне совсем молодой, да и я тоже.
      - Да ведь часы назад не поворотишь, как ни старайся... Хоть из кожи вон вылезь, не получится. То времечко миновало, ушло навсегда.
      - Миновало и ушло навсегда, - тихонько повторила Энн.
      - Но я и так довольная тем, что есть. Силы мне не занимать, здоровье в порядке, хоть врачи и говорят, что как раз посереди жизни у человека внутри появляются опухоли. Мне и то уже раз или два померещилось, что и у меня такая выросла.
      - Я уверена, Эдит, что ничего подобного у тебя нет.
      - Да кто ж это может знать наперед? Ничегошеньки не известно, пока тебя не отвезут в больницу и там взрежут, ан смотришь - уже поздно. - И Эдит с мрачным удовлетворением на лице вышла наконец из комнаты.
      Несколько минут спустя она возвратилась с завтраком на подносе чашечкой кофе и тостом на тарелочке.
      - Пожалуйста, мэм. Садитесь, а я подоткну вам подушки под спину поудобнее.
      Энн взглянула на Эдит и с чувством воскликнула:
      - Как ты добра ко мне!
      Эдит смутилась так, что покраснела до ушей.
      - Я просто знаю, что к чему, вот и вся недолга. Да и надо ж кому-то присматривать за вами. Вы не то что эти железные дамы. Взять, к примеру леди Лору. Да рядом с ней и самому Папе Римскому делать нечего!
      - Леди Лора замечательный человек, Эдит.
      - Знаю. Слыхала ее выступления по радио. Да и без того - стоит лишь взглянуть на нее и сразу понимаешь, она персона важная. Даже, я слышала, умудрилась замуж выйти. А где ж теперь ее муж, развелись или помер?
      - О да, он умер.
      - Оно и к лучшему, должно быть. Она не из тех женщин, с которыми джентльмену уютно жить, хотя, что и говорить, среди мужиков найдутся и такие, что рады бы собственную жену нарядить в мужские брюки.
      И Эдит направилась к двери, приговаривая:
      - А вы, голубушка, не спешите. Отдохните как следует, понежьтесь в постельке-то, вспомните что-нибудь хорошее, уж отдыхать так отдыхать.
      "Отдыхать! - с иронией подумала Энн. - Какой же это отдых?"
      И все же, конечно, отдых. Уже одно изменение привычного ритма жизни само по себе есть отдых". Когда рядом дочь, которую обожаешь, где-то в глубине души тебя постоянно точит червь сомнения: "А хорошо ли ей?" и "Под-. ходят ли ей ее подруги X, У, Z?", "Вчера на танцах произошло что-то неладное. Что бы это могло быть?".
      Энн никогда ни во что не вмешивалась, не задавала вопросов. Сэре, считала она, самой решать, что рассказать матери, а о чем промолчать, самой усваивать уроки, преподаваемые ей жизнью, и делать из них выводы и самой выбирать себе друзей. Но все равно - любя свое дитя, как забыть о его проблемах? К тому же в любой момент может понадобиться помощь. Если Сэре захочется обратиться к маме за сочувствием или даже за практической помощью, та должна быть тут как тут.
      Иногда Энн говорила себе: "Может настать такой день - и мне следует быть к нему готовой, - когда Сэре в чем-то не повезет. Но и видя ее в несчастье, я не вправе первой начинать разговор. Она должна сама меня об этом попросить".
      В последнее время ей все большее беспокойство доставляла нарастающая на глазах симпатия Сэры к Джеральду Ллойду, молодому человеку, вечно всем недовольному и ворчащему на все и вся. И отъезд Сэры радовал ее в первую очередь потому, что дочка, по крайней мере, три недели не будет с ним видеться и познакомится с другими молодыми людьми.
      А пока Сэра в Швейцарии, можно на время перестать денно и нощно думать о ней и расслабиться. Расслабиться в своей удобной постели и обдумать, как провести наступающий день. Вчера в ресторане было очень приятно. Милый Джеймс - сама доброта, - вот только, бедняга, какой зануда! Эти его бесконечные рассказы!
      Нет, мужчинам старше сорока пяти лет положительно следует заречься рассказывать какие-либо истории или анекдоты. Они бы и сами дали обет воздержания, если бы могли представить, какое уныние овладевает окружающими от первой же фразы: "Не помню, рассказывал ли я вам о курьезном случае, который однажды произошел со мной..."
      Никто, разумеется, не запрещает заметить в ответ: "Да, Джеймс, вы уже рассказывали мне об этом три раза". Но миляга Джеймс, бедняжка, так расстроится! Нет-нет, нельзя его так огорчать!
      А другой мужчина, присутствовавший на обеде? Ричард Колдфилд, конечно, намного моложе, но, кто знает, быть может, и он в свое время начнет пересказывать длинные скучнейшие истории...
      "Не исключается, - подумала Энн. - Впрочем, вряд ли.
      Он скорее походит на человека властного, склонного к нравоучениям. Полного предрассудков и избитых истин. Таких можно иногда и поддеть слегка... Иногда его, наверное, заносит, но малый он славный и к тому же одинокий... Очень, очень одинокий..." И ей стало жаль его.
      Современный Лондон разочаровал его и огорошил. Интересно, какую работу он сможет найти? В наши дни это совсем не просто... Скорее всего придется ему купить ферму или просто участок земли, годной для огорода, и обосноваться где-нибудь в сельской глубинке.
      Доведется ли им встретиться еще раз? Надо будет в ближайшее время пригласить Джеймса на обед. Вместе с Ричардом Колдфилдом. Это будет доброе дело, ведь он так одинок! И пригласить еще какую-нибудь даму. Потом можно поехать в театр...
      Какой шум, однако, производит Эдит И в самом деле, из-за стены, за которой находилась гостиная, доносились такие звуки, словно там двигала мебель целая армия рабочих. Грохот, скрежет, изредка пронзительное завывание пылесоса. Эдит, видно, разошлась вовсю.
      Но тут приоткрылась дверь и Эдит заглянула в спальню. С головой, повязанной тряпицей, она походила на исступленную жрицу, при исполнении некоего экстатического обряда.
      - На ленч небось в город отправитесь? Насчет тумана я дала промашку. День будет на славу. Не подумайте, я не к тому, что забыла про тот кусок рыбы. Не забыла. Но если она долежала до сегодня, то и до вечера не протухнет.
      Ничего не скажешь - холодильники и правда продукты сохраняют, хотя вкус потом уж не тот, скажу я вам.
      Энн взглянула на Эдит и рассмеялась.
      - Договорились - ленч где-нибудь на стороне!
      - Да нет, чего там, если желаете, оставайтесь, я не против.
      - Ладно, ладно, Эдит, только не убивайся. Если уж ты затеяла генеральную уборку, то почему бы тебе не пригласить в помощь миссис Хоппер?
      - Миссис Хоппер, миссис Хоппер! Ей бы прыгать хоп-хоп! на танцульках! Давеча была она у нас, я ей велела отчистить каминную решетку, латунную, еще вашей матушки. Так что вы думаете? Грязь как была, так вся и осталась. Линолеум мыть - больше эти женщины ничего не умеют, а линолеум любой дурак вымоет. Помните каминные решетки из кованого железа у нас на Эпплстрим? Вот их отчистить, это да! Так они у меня блестели как новенькие, скажу я вам. А тут у вас есть хорошая мебель, протереть ее полиролем одно удовольствие. Жаль только, много уж очень всякой встроенной дребедени.
      - Но они облегчают тебе работу.
      - Зато квартира как гостиница. Значит, вы на завтрак уйдете? Тогда я сверну все ковры.
      - А вечером можно мне вернуться? Или чтобы я переночевала в гостинице?
      - Все вам хиханьки да хаханьки, миссис Энн. Промежду прочим, двойная кастрюля, что вы купили в Офицерском, никуда не годится. Во-первых, она слишком велика, а потом - в ней неудобно мешать, мне бы вот такую, как прежняя.
      - Боюсь, Эдит, таких больше не делают.
      - Ох уж это мне правительство, - с отвращением воскликнула Эдит. - А как насчет фарфоровых вазочек для суфле? Мисс Сэра любит, чтобы суфле подавали в таких.
      - У меня выскочило из головы, что ты просила их купить. Вазочек в продаже как раз сколько угодно.
      - Вот видите! И дело вам нашлось.
      - Да что с тобой, Эдит! - не выдержала Энн. - Ты разговариваешь со мной так, словно я маленькая девочка, которую ты посылаешь пойти погулять и покатать свой обруч.
      - А когда мисс Сэры нет, вы и впрямь кажетесь мне моложе. Но ведь я, мэм, только предлагаю вам. - Эдит выпрямилась во весь свой рост и заговорила с холодной деловитостью:
      - Ежели случится вам быть близ Офицерского универмага или магазина Джона Баркера...
      - Ладно, ладно, Эдит, иди в гостиную и катай там свой обруч.
      - Будь по-вашему. - Эдит обиженно удалилась.
      Грохот и скрежет возобновились, но сейчас к ним добавились новые звуки. Высоким голосом, отчаянно фальшивя и перевирая слова, Эдит пыталась воспроизвести один из самых мрачных псалмов:
      В сей темной юдоли печали и боли
      Для сердца отрады нет.
      Но Ты нас омой Своей Кровью Святой,
      Да узрим во скорби свет!
      ***
      В посудном отделе Офицерского универмага Энн испытала истинное удовольствие. В наше время, когда магазины завалены некачественными и некрасивыми вещами, особенно приятно лишний раз убедиться в том, что англичане не разучились делать хорошую посуду, как стеклянную, так и фарфоровую.
      Оценить ее по достоинству Энн не помешали ярлыки с надписью "Только на экспорт", прикрепленные к некоторым из предметов, выставленных сверкающими рядами.
      Бегло осмотрев их, она перешла к столам, где стояли остатки от экспорта и всегда толпились женщины, зорким оком выискивающие что-нибудь подходящее.
      Сегодня ей повезло. Довольно быстро она обнаружила почти полный сервиз для завтрака, который состоял из больших круглых коричневых керамических чашек, покрытых глазурью и красивой росписью. Прельстившись более-менее доступной ценой, Энн поспешила его купить, и правильно сделала. Она еще диктовала продавцу свой адрес, когда подбежала другая покупательница и взволнованно воскликнула:
      - Я его беру.
      - Простите, мадам, сервиз, к сожалению, продан.
      - Мне очень жаль, - неискренне произнесла Энн, чрезвычайно довольная своим приобретением, и отошла от прилавка. Кроме того, она нашла очень симпатичные вазочки для суфле, как раз требуемого размера, не фарфоровые, правда, а стеклянные, но решила, что Эдит тем не менее не станет особенно придираться.
      Покинув посудный отдел, Энн пересекла улицу и направилась в отдел садоводства. Подвесной оконный ящик для цветов разломался, и Энн решила заказать новый.
      Едва она вступила в переговоры с продавцом, как за ее спиной раздался голос:
      - О, миссис Прентис! Добрый день!
      Повернувшись, Энн увидела перед собой Ричарда Колдфилда.
      Весь его вид выражал столь неподдельную радость, что Энн не могла не почувствовать себя польщенной.
      - Как приятно встретить вас здесь! Совпадение просто удивительное! Я, признаюсь, именно в этот момент думал о вас. Вчера вечером я, понимаете ли, все собирался с духом спросить вас, где вы живете и нельзя ли мне вас навестить. Но так и не решился. Побоялся, как бы вы не сочли это дерзостью с моей стороны. Друзей у вас, должно быть, хоть отбавляй и...
      Энн прервала его:
      - Приходите, конечно, я буду рада. Я как раз сегодня утром подумала, что надо бы пригласить на обед полковника Гранта, причем вместе с вами.
      - Да? В самом деле?
      Откровенное желание увидеться с ней и радость от полученного приглашения были столь явно написаны на лице Ричарда Колдфилда, что сразу расположили Энн к нему.
      Бедняга, до чего же он одинок! От радости улыбается совершенно по-мальчишески.
      - А я тут заказываю себе заоконный ящик для цветов.
      Единственная возможность иметь в квартире некое подобие садика.
      - Да-да, наверное.
      - А вас что привело сюда?
      - Я присматриваюсь к инкубаторам, - Значит, еще продолжаете думать о курах!
      - В какой-то мере, да. Меня интересует новейшее оборудование для птицеводства. В частности, вот этот электрический аппарат.
      Они не спеша двинулись к выходу, как вдруг Ричард Колдфилд на едином дыхании выпалил:
      - Я бы хотел, если вы, конечно, еще не приглашены на ленч.., не примете ли вы мое приглашение.., если других дел у вас нет...
      - Спасибо. С превеликим удовольствием. Дело в том, что моя домработница Эдит вошла в раж весенней уборки и категорически запретила мне приходить на ленч домой.
      Ричард Колдфилд даже не улыбнулся. Но удивился до крайности.
      - Так она командует вами?
      - Эдит на привилегированном положении.
      - Все равно слуг, понимаете ли, нельзя так портить.
      "Он меня поучает", - с юмором подумала Энн. Но вслух произнесла очень мягко:
      - Слуг, которых еще можно бы испортить, осталось не так уж и много. А Эдит не столько прислуга, сколько друг. Она уже много лет со мной.
      - Понимаю, понимаю. - Он почувствовал, что Энн его поправила, но остался при своем мнении. Эта тактичная женщина явно находится под пятой деспотической прислуги. Она не из тех, кто умеет за себя постоять. Слишком мягкая и уступчивая по природе.