М е х т и. Да что вы, черт возьми, не видите... что я не понимаю по-азербайджански?
      М а й о р о в (после паузы). Вы - азербайджанец?
      М е х т и. Да, я родился в Баку. По у нас в семье говорили только по-русски и по-французски.
      Г е т м а н о в. "Травля азербайджанского специалиста"!
      М а й о р о в. Я все-таки хочу вернуться к своему вопросу. Так и быть, я вам переведу. Я спрашивал вас, говорили ли вы Морису, что, если он не подпишет докладную записку, Андрей его уничтожит?
      Г е т м а н о в. Что?
      М а й о р о в. Говорили или нет? Может быть, позвать Мориса?
      М е х т и. Не нужно. Да, говорил.
      Г е т м а н о в. Это шантаж!
      М а й о р о в. Молчи, Андрей. (К Мехти.) Вы лгали?
      М е х т и. Нет. Я говорил правду.
      Г е т м а н о в. Повтори, что ты сказал?!
      М е х т и. Я передал Морису твои подлинные слова.
      Г е т м а н о в (вскочил). Он лжет! Мерзавец!
      М е х т и. Молчать! (Он тоже вскочил, сжимая в руке палку.)
      М а й о р о в. Отставить.
      Дверь с грохотом распахивается. На пороге - Газанфар.
      Все обернулись.
      Что тебе, Газанфар?
      Г а з а н ф а р. Прости, товарищ начальник. Я думал, здесь кто-нибудь с тобой хочет некрасиво, грубо поступать. Прости, пожалуйста.
      М а й о р о в. Что ты, Газанфар! Иди, иди.
      Г а з а н ф а р. Саол! А то - позови, да. (Исчезает.)
      М а й о р о в. У меня остался один последний вопрос. Вы утверждаете, что искренне заблуждались в оценке перспектив разведки?
      М е х т и. Да.
      М а й о р о в. Вот два черновика докладной записки. Какому верить? Ваша рука?
      Мехти молчит.
      Г е т м а н о в. Да не тяни же!
      М а й о р о в. Позвать Марго?
      Мехти молчит.
      Вы не хотите разговаривать?
      М е х т и. Нет. Я вижу, что мне шьют дело. Для полноты картины нужен классовый враг. Клянусь, я отлично вас понимаю. Завтра вы скажете, что я состою в контрреволюционной организации? Или сознательно хотел заморозить район, чтоб сохранить в целости для бывших хозяев?
      М а й о р о в. Нет, не скажу. Чего не знаю, того не знаю. Я не чекист, а инженер. Для меня - вы враг. Вы мешаете мне работать. И я для вас также враг, потому что мешаю вам жить. За это вы меня и ненавидите.
      М е х т и. Неправда.
      М а й о р о в. Неправда? Жалко, в конторе нет зеркала, вы бы взглянули сейчас на свое лицо.
      Мехти отводит глаза.
      Если вам нужно зайти домой, в вашем распоряжении примерно пять минут.
      М е х т и. Хорошо. Побеседуем в Баку. Спасибо, Андрюша. Помни, я редко прощаю обиды и никогда ничего не забываю. (Уходит.)
      М а й о р о в. Обожди, Андрей. Я узнаю, как дела с машиной. (Вышел.)
      Гетманов секунду стоит неподвижно. Затем отпирает
      шкаф, вынимает револьвер, ставит на боевой взвод и,
      видя, что Майоров вернулся, прячет его за спину.
      М а й о р о в (показывает на стол). Положи на стол. Ну? (Взял револьвер, разрядил и бросил на стол.) Что это значит?
      У Гетманова дрожат губы, он не может ответить.
      Что с тобой?
      Г е т м а н о в. Ничего. У меня вдруг промелькнула страшная мысль... Мне показалось, что я схожу с ума.
      М а й о р о в. Не валяй дурака. Какая мысль?
      Г е т м а н о в. Мне на секунду показалось... Ведь теперь ты вправе думать обо мне что угодно. Как о Мехти... может быть, хуже. Мне показалось, что ты можешь подумать... а вдруг?.. Нет, конечно, чепуха.
      М а й о р о в. Ничего не понял. Говори прямо.
      Г е т м а н о в (с трудом). Одним словом, что ты можешь подумать... что я хотел выстрелить в тебя.
      М а й о р о в. Ты очумел? (Вздрогнул.) Черт, действительно страшная мысль. Нет, мне показалось другое, не собрался ли ты пустить себе пулю в лоб?
      Гетманов опускает глаза.
      Да?
      Пауза.
      Хорош!
      Г е т м а н о в. Саша!
      М а й о р о в. Хорош! Карьера дала трещину - бац из пистолета! Как проигравшийся купчик. За это одно стоит гнать из партии.
      Г е т м а н о в. Саша! Ты тысячу раз прав, но пойми же и меня. Я конченый человек. Меня уже нет. Завтра от меня отвернутся все. Я не могу доказать, что я не преступник, не шантажист. Теперь мне никто не поверит, даже ты, а ведь ты знаешь меня много лет...
      М а й о р о в. Обожди, не спеши. Слушай, Андрей. Только сначала дай мне слово, что это (показывает на револьвер) не повторится.
      Г е т м а н о в. Зачем тебе? И разве для тебя что-нибудь значит мое слово?
      М а й о р о в. Ну, только без истерики. Кредит подорван, но я тебе еще верю. Верю, что ты не шантажировал Мориса. Я не так прост и вижу, где Мехти врет.
      Г е т м а н о в. Саша!..
      М а й о р о в. Погоди, я тебя не оправдываю. Ты умыл руки. Это тоже погано. Я даже верю, что в день, когда ты предлагал закрыть разведку, тебе казалось, что ты поступаешь честно. Ты врал самому себе. В народе это имеет точное название - кривить душой. Пожалуй, самая опасная порода лжецов лжецы, верящие в свою правоту.
      Г е т м а н о в. Я не знаю, зачем ты требуешь от меня слова. Я потерял единственного человека, который хотел быть мне другом. Я говорю о тебе. Конечно, я потерял Марину. У нас и раньше было неладно, а теперь...
      М а й о р о в. Как ты все-таки скверно думаешь о людях (Пауза.) Теперь слушай, Андрей! Я не знаю, как решится твоя партийная судьба. Если у тебя отберут партийный билет, это будет справедливо. Я предлагаю тебе вот что: возвращайся в "Елу-тапе". Будешь работать помощником мастера. Исправляй кривизну.
      Г е т м а н о в. Какую?
      М а й о р о в. Свою. Слово? (Прячет в карман револьвер.)
      Г е т м а н о в (тихо). Слово.
      М а р и н а (заглянула в контору). Можно? (Вошла. На ней дорожное пальто.) Ты едешь, Андрей?
      Г е т м а н о в. Да.
      М а р и н а. Иди домой. Выпей чаю и съешь чего-нибудь. Иначе тебя укачает в машине.
      Г е т м а н о в. Спасибо.
      М а р и н а. Я сейчас приду.
      Гетманов вышел.
      Саша, у меня к тебе просьба. Скажи, у тебя есть место в машине?
      М а й о р о в. Ты хочешь ехать?
      М а р и н а. Да. Андрюшке плохо. Я хочу быть все время с ним.
      М а й о р о в. Конечно, конечно.
      М а р и н а. Ты прости, что я с тобой не поздоровалась. Я давно тебе хотела сказать, но с тех пор нам ни разу не пришлось поговорить наедине... Я тебе очень благодарна, Саша...
      М а й о р о в. Я тебя не очень обидел?
      М а р и н а. Положим, очень. Все равно. Я тогда могла натворить такого, что не простила бы себе всю жизнь.
      М а й о р о в (с усилием). Как у тебя с Андреем?
      М а р и н а. Тебе покажется странным - он мне сейчас гораздо ближе. Раньше мне казалось, что я ему совсем не нужна. (Пауза.) Я, наверное, скоро поеду в Москву. Может быть, меня примут на второй курс.
      М а й о р о в (рассеянно). Да-да...
      М а р и н а. Ты меня совсем не слушаешь. Ну, прощай.
      М а й о р о в. Почему - прощай? Мы едем вместе.
      М а р и н а. В Баку мы не будем видеться, Саша. (На молчаливый вопрос.) Так лучше. Прощай. (Крепко целует его.) Ты заедешь за нами? (Не дожидаясь ответа, идет к двери и сталкивается на пороге с сияющим, возбужденным Теймуром.)
      Т е й м у р. Здесь! Маэстро, Клава, сюда! Отец, дорогой. Поедем!
      М а й о р о в. Куда?
      Т е й м у р. На "Сару". Сейчас будет митинг. Как можно, чтоб ты не выступил? Едем?
      М а й о р о в. Не могу. И некогда. Я хочу попасть в трест до конца занятий.
      К л а в а (вошла, за ней Иван Яковлевич). Дядя Саша! Прокачу! Скажешь нам речь, знаешь какую? Чтоб - ух!
      И в а н  Я к о в л е в и ч. Про город, про город им расскажи.
      М а й о р о в. Нет, не могу. Сегодня Теймур лучше расскажет. И вообще, меньше митингуйте, больше работайте. Следите за арматурой. Давление очень высокое.
      Т е й м у р. Можете надеяться. Мы с маэстро...
      М а й о р о в. Вам понятно, товарищ главный инженер?
      Т е й м у р. Ты мне, отец, таких слов лучше не говори. Я могу лопнуть. Я сейчас такой счастливый человек, что места себе не нахожу. Клава! Скажи, что ты хочешь? Я все могу. Хочешь, я тебе корзину цветов подарю?
      К л а в а. Хочу.
      Т е й м у р. К сожалению, нету. Пока еще здесь не растут. Знаешь что, хочешь, я тебя... на машине покатаю?
      К л а в а. Тимка! Я тебе сейчас все волосы выдеру.
      Возня. В дверях появляется Гулам. За ним - Морис,
      задыхающийся от тяжелой ноши. Газанфар, с тарой* в
      руках, и Фатьма-ханум.
      ______________
      * Тара - струнный инструмент.
      Г у л а м. Можно ехать.
      М а й о р о в. Спасибо, Матвей Леонтьевич! (Обнимает Мориса.) До скорого свидания. (Гуламу.) Будь здоров, хозяин!
      Г у л а м (кланяется). Всегда рады видеть. Как самого дорогого гостя, даю честное слово. Извини, чуть не позабыл. (Протягивает листок.) Подпиши, пожалуйста.
      М а й о р о в. Постой! Это за что же?
      Г у л а м. Бензин брал, да?
      М а й о р о в. Да я же ведь... (Махнул рукой, подписывает.) Ах, какой жмот! Ну, прощай! (Обнимаются. Ивану Яковлевичу.) Прощай, старик! Погоди, что ты мне суешь?
      И в а н  Я к о в л е в и ч (с узелком). А я почем знаю. Это Ольга Петровна. Велено передать.
      М а й о р о в. Ну, давай поцелуемся. (Целуются.) Клавочка! (Целует Клаву.) Прощайте, Фатьма-ханум. Привет Саре. Прощай, Газанфар. Петь будешь?
      Г а з а н ф а р. На митинге, да.
      М а й о р о в. Ну, пошли.
      Все выходят.
      Погоди, Теймур. Ты возьмешь мой чемодан, а я поволоку коллекцию. (Вытягивает из-под стола чемодан и застегивает ремни.)
      Т е й м у р. Али, дорогой. У меня сердце болит. Почему ты немного грустный?
      М а й о р о в. Я? Тебе показалось.
      Т е й м у р. Али, скажи. Мне можно сказать. Ты ее любишь, да?
      М а й о р о в (внимательно поглядел на Теймура). Люблю.
      Т е й м у р. Э! А она тебя, а?
      М а й о р о в. Не знаю. Кажется, тоже.
      Т е й м у р. Ну?
      М а й о р о в. Больше ничего.
      Т е й м у р. Как же так может быть?
      М а й о р о в. Тебе сколько лет, Теймур?
      Т е й м у р. Уже двадцать пять.
      М а й о р о в. Двадцать пять. С кем я разговариваю! Что ты вообще понимаешь, щенок?
      Т е й м у р. Э, давай будем уважать друг друга!
      М а й о р о в (пробует ремень). На, держи. Поехали. (Выходит, за ним Теймур.)
      Слышно, как рычит заведенный мотор. Шум голосов, звон
      струн и ликующий фальцет Газанфара. Затем все
      стихает. В комнату вваливается комендант. Он пьян.
      Бессмысленно поводя глазами, тычется среди столов.
      Вслед за ним вбегает Теймур. Снимает со стены, знамя
      и идет к выходу.
      К о м е н д а н т (хватает его за руку и преграждает дорогу). Стой. Нет, ты скажи. Ты скажи мне одно. Это правильно, а? Это правильно? Нет, ты скажи!
      Т е й м у р. Я тебе скажу, что говорит народ: "Мудрый человек грудью встречает врага и только от дурака бежит без оглядки". (Выбегает.)
      Издалека доносится ликующая песнь Газанфара.
      Конец
      1940