3.

Шагах в десяти от ворот я остановился.

Вообще-то, на ворота они ничуть не походили. Небольшой, в старонемецком стиле домик. Остроконечная крыша. Узкие, ведущие родство от бойниц окна. Дверь, якобы дубовая, украшенная крестом из кованых, железных полос.

Ворота.

Будь все нормально, то войдя в эту дверь, уже минуты через три я бы соединился со своим, пока еще пребывающим в бессознательном состоянии, согласно закону «о недопустимости дублирования личности», телом. Вот только в этот раз ни о чем нормальном не могло быть и речи.

Там, по другую сторону ворот, моего тела не было. Интересно, зачем тогда я сюда приперся? Полюбоваться на этот милый домик и отправиться обратно, к ямам? Может быть, стоит самому в одну из них прыгнуть, чтобы не утруждать мусорщиков?

Дудки, не дождутся.

Я привалился спиной к стоявшей посреди дороги, явно никому не принадлежащей машине. Судя по всему, хозяин бросил ее никак не меньше недели назад. Об этом свидетельствовали крыша и бока машины. Под воздействием отрицательного информационного поля они почти утратили свой цвет, стали серыми, словно припорошенными мукой.

Итак, передо мной ворота, через которые я попал в этот мир. Я могу в них войти и попытаться предъявить претензии представителю отвечающей за эти ворота компании.

Что дальше?

Да ничего особенного. Скорее всего, мне сообщат, что где-то произошла серьезная накладка. Фирма передо мной жутко извиняется и обещает в самый кратчайший срок все уладить. А пока, не соглашусь ли я вернуться в предоставленное фирмой искусственное тело? Конечно, самое лучшее, почти не отличающееся от естественного, человеческого?

После этого я, только и мечтающий попасть в большой мир, должен согласиться. Мне, с бездной самых разнообразных извинений, предложат пройти в приемник. Я, конечно, пройду. А представителю компании останется только отдать одну-единственную команду на стирание, и больше никто, никогда, ни в каком виде меня не увидит. Сто против одного, что именно так все и будет.

Из ближайшего чайного домика вышло два посетителя. Слегка покачиваясь, они пошли в мою сторону.

Я рассеянно взглянул на них. Ну, посетители… Веселятся, поскольку не представляют, что такое настоящие неприятности. Окажись они на моем месте, так узнали бы, где раки зимуют.

Вот посетители поравнялась со мной, и один из них сказал:

– Смотри, кажется, бродячая программа. Вот забавно-то.

– Да нет, – с апломбом возразил ему приятель. – Ничего забавного в них нет. Обычные программы, устаревшие и поэтому ни на что не годные. Отбросы.

Они остановились и, продолжая спорить, стали рассматривать мою скромную персону, как будто она была бог весть какой редкостью.

– Не скажи. Учти, в этом мире тоже действует закон естественного отбора. А он гласит, что выживают сильнейшие. Будь бродячие программы действительно никуда не годными отбросами, мусорщикам ничего не стоило бы их переловить. Закон естественного отбора – великая штука.

– Согласен. Только ты не учел, что те же самые бродячие программы не могут развиваться. При чем тут естественный отбор?

– Очень даже при чем. И они могут, могут развиваться. Хочешь знать как?

– Ну, скажи, если такой умный.

– А вот мы сейчас опросим сам предмет спора. И ты услышишь, что он нам ответит.

– Хорошо, пусть будет так. Только, ему, наверное, надо будет заплатить.

– Чепуха. Думаю, десятка инфобабок хватит.

Я насторожился и посмотрел на них повнимательнее.

Судя по всему, деньги у них и в самом деле имелись. Личины были сделаны очень даже неплохо, тщательно, мимика, самый лучший показатель качества изготовления, почти ничем не отличалась от настоящей. Согласно этим личинам, передо мной стояло два типичных представителя племени конторских служащих. Обоим им было лет по тридцать пять – сорок. Один блондин, с лицом на котором, казалось, на всю жизнь застыло выражение более свойственное щенку месячного возраста, совершенно уверенному, что весь окружающий мир создан лишь для того чтобы любить его и баловать. Единственное, чем второй отличался от первого, это цветом волос. Он был брюнет.

Таким образом, если только личины посетителей не были сделаны нелегальным образом, в обход закона «о соответствии внешнего облика посетителей киберов» передо мной стояли, с точки зрения любой бродячей программы, два очень лакомых кусочка. Те же Хоббин и Ноббин уж наверняка постарались бы раскрутить их на сумму большую, чем десяток инфобабок. Кстати, кто мешает сделать это мне? Чего-чего, а денег мне сейчас не хватает просто катастрофически.

– Чем могу служить… э-э-э, господа?

Я постарался, чтобы мой голос звучал грубовато, и слегка надменно. Если клиенты хотят экзотики, они ее получат. Блондин бросил на брюнета озадаченный взгляд. Тот не стал ходить вокруг да около и сразу спросил:

– А вот скажи, милейший, ты и в самом деле бродячая программа?

Теперь, по сценарию, прежде чем ответить, мне положено было оглядеться и бросить на посетителей подозрительный взгляд. Так я и сделал. Причем это подействовало. Посетители тоже поспешно оглянулись, и видимо, не обнаружив ничего опасного, все-таки придвинулись ко мне поближе.

– Как вы угадали? – сделав таинственную мину, вполголоса спросил я.

– Совершенно случайно, – пролепетал блондин. – Уверяю вас, совершенно случайно.

– Вижу, вы люди бывалые, – сказал я. – Стало быть, объяснять, чем мне грозит разговор с вами, не стоит.

– Конечно, конечно, – хором заверили меня посетители.

По-моему, они уже полностью протрезвели и теперь здорово жалели, что завели разговор о бродячих программах. Прикинув, что они уже созрели для облегчения карманов, я с наглым видом заявил:

– Для начала по десять инфобабок с каждого. Потом я буду полностью в вашем распоряжении.

Блондин послушно полез в карман, вытащил из него внушительную пачку инфобабок и, отделив от нее две бумажки, нерешительно протянул их мне.

Я мысленно чертыхнулся.

Эх, будь на моем месте Хоббин и Ноббин, уж они бы такого промаха не допустили. Цыплята оказались жирнее, чем я предполагал. Стоило запросить больше. Впрочем, что сделано, то сделано. Если я попытаюсь повысить расценки, посетители могут заподозрить, что им просто морочат голову.

– Хорошо, деньги получены, – торжественно сказал я. – Теперь вы можете задавать вопросы.

Брюнет нерешительно кашлянул и сказал:

– Мы тут с приятелем поспорили… Он говорит, что вы, бродячие программы, не можете самосовершенствоваться. Я же утверждаю, что такие возможности у вас есть.

К этому вопросу я был готов и поэтому без запинки отрапортовал:

– Конечно, есть. Иначе в этом мире не выжить. На самом деле любая бродячая программа, для того чтобы повысить свою способность к выживанию, вынуждена время от времени прикупать разные прикладные программки. Ну, знаете, чтобы сделать свой облик более выразительным, чтобы повысить скорость мышления, увеличить память… и так далее. Большинство из нас уже настолько изменились, что от прежнего облика, в котором стали бродячими программами, сохранили только имя.

– Ага, значит, я был прав! – возвестил брюнет. – Все-таки, закон естественного отбора действует и тут.

Блондин сейчас же с жаром возразил:

– Не согласен. Какой же это, к черту, естественный отбор, если для того, чтобы выжить, не нужно ничему учиться? Достаточно лишь заплатить деньги и вот уже ты более совершенен.

– Но деньги-то, деньги! Их же надо еще заработать.

Продолжая спорить, они двинулись прочь.

Я посмотрел на две радужные бумажки, зажатые в кулаке.

Будь тут Хоббин или Ноббин, они бы, сейчас дружно плюнули мне в лицо. Имея на это полное право. Посетители, нафаршированные наличными под самую завязку. Для чего они этим субчикам в мире, где почти любую услугу можно оплатить, просто переведя деньги с одного счета на другой?

Любую? Да нет, не любую. Есть кое-какие услуги, кое-какие удовольствия, требующие оплаты наличными. Какие именно? Да незаконные, конечно. Почему? Ну, потому, что наличные приносят массу неудобств. Единственная выгода, которую они дают, это – анонимность.

Эх, будь на моем месте Хоббин или Ноббин, уж они бы этой парочке устроили такую экскурсию по местным притонам… Впрочем, мне лично заниматься этим некогда. У меня проблемы, требующие немедленного решения. И чем скорее я придумаю, как попасть в большой мир, тем лучше.

Сунув деньги в карман, я кинул оценивающий взгляд в сторону домика с остроконечной крышей.

Ворота, в которые нельзя войти, потому что дальше них тебя не пустят. Ворота, закрытые на очень прочный замок. Что делает человек, для которого пройти через эти ворота является вопросом жизни и смерти?

Ну да, он их взламывает. Чем? Безусловно, необходимым для этого инструментом. Где его достать – вот проблема.

Я вдруг понял, что думаю совсем не о том.

Любое дело надо делать с начала. Нельзя строить крышу дома, не воздвигнув фундамент. Что в данном случае является фундаментом? Ну конечно, возможность себя защитить. Каким образом? Да только одним, древним как мир и таким же проверенным. С помощью оружия.

Да, с помощью оружия.

Я попытался прикинуть, где в кибере можно разжиться оружием.

Ну конечно, на черном рынке. Вот только, чтобы купить его, нужно несколько сотен инфобабок. А у меня сейчас всего лишь две десятки.

Стало быть, этот вариант отпадает. Остается еще один – отнять. У кого? Да у того, у кого оно есть всегда. А постоянно с оружием в кибере ходят только проводники.

Я еще раз посмотрел на ворота и вдруг увидел, как перечеркнутая железными полосами дверь открылась. Вышедший из нее проводник остановился и, вытащив из кармана сигарету, стал ее прикуривать.

Он был один, без клиентов. Видимо, решил заглянуть в кибер не для заработка, а по собственной надобности. Может, что-то прикупить. Во всяком случае, сейчас он не работал, а отдыхал. Поэтому должен был, обязан был расслабиться.

Я так и не заметил, как преодолел разделявшее нас расстояние. Мне показалось, что я покрыл его одним прыжком. На самом деле этого не могло быть, поскольку на десять шагов прыгнуть нельзя. Да и времени прошло слишком много. Прежде чем я оказался рядом с проводником, тот успел прикурить сигарету, сунуть зажигалку в карман, и даже повернуться в мою сторону.

Больше, правда, он ничего сделать не успел, поскольку как раз в этот момент я его ударил по носу.

Причинить серьезный вред проводнику не так-то легко. Конечно, в соответствии с законом они не неуязвимы, однако, если их личины снабжены кое-какими незаконными защитными устройствами, мусорщики, как правило, смотрят на это сквозь пальцы.

Впрочем, оглушить проводника я и не надеялся. Мне нужно было всего лишь сбить его с ног.

Так и получилось.

Ударившись о дверь затылком, проводник откачнулся в мою сторону и тут же получил еще один удар в живот. Вспомнив армейские уроки Джи-квари, я сделал подсечку. Возможно, увидев, как я ее провел, наш ротный сенсей отпустил бы очень нелестное замечание, однако результат был достигнут. Проводник рухнул. Наклонившись, я выхватил из кобуры висевшей у него на ковбойский манер, на бедре, тяжелый, старинный кольт и сейчас же отпрыгнул в сторону.

Вовремя.

Развернувшись словно пружина, проводник попытался ударить меня ногами. И попал. В то место, где я был секунду назад.

– Не балуй, – сказал я, тыкая для убедительности в сторону противника стволом кольта. – Буду стрелять.

Конечно, я рисковал. То, что выглядело как оружие, вполне могло оказаться безобидной пукалкой. Оно могло быть чем угодно, но, видимо, все-таки являлось настоящим оружием.

По крайней мере, увидев, что его взяли на мушку, проводник замер и хрипло спросил:

– Что тебе, собственно, надо?

– Ничего особенного, – сказал я. – Сейчас ты встанешь и отойдешь в сторону, шагов на десять. На этом – все. Понял?

– Еще бы, – сказал проводник. – Только зачем тебе это надо? Что ты задумал?

– А вот это не твое дело. Давай, вставай. И учти, времени у меня мало. Для того чтобы его сэкономить, я могу тебя и продырявить.

– Ты что, дешевых вестернов насмотрелся?

– А ты думаешь, их смотрят только такие, как ты?

Сказав это, я прикинул, куда всажу проводнику первую пулю. Скорее всего, в ногу. Прежде чем проводник доберется до ворот, ему будет очень больно. Однако, по крайней мере, это будет не убийство. Конечно, при условии, что его кольт и в самом деле стреляет пулями.

– Ты понимаешь, что, убив меня, одновременно, подпишешь себе смертный приговор?

– Понимаю.

Я и в самом деле это понимал.

Здесь, в кибере, все происходит почти так же, как в большом мире. Конечно, есть и отличия, однако, убийство и в самом деле является настоящим убийством. Ворота, переносящие вас сюда, построены согласно все тому же «закону о недопустимости дублирования личности». Проще говоря, они обеспечивают что-то вроде переселения душ. Перенося вас в кибер, они считывают ваш разум полностью, до самых потаенных мыслей, до подсознательных желаний. При этом там, в большом мире, остается лишь тело, без малейших признаков сознания.

Если вдуматься, это очень мудрый закон.

Представьте, что будет, если построят ворота, действующие по другому принципу, в обход этого закона?

Да ничего хорошего.

Вполне может случиться так, что в то время, когда ваше сознание находится в кибере, в результате неких событий, ваше оставшееся в большом мире тело проснется. При этом возникнут две совершенно идентичные личности. Какая из них будет являться вами? Кто из них будет иметь права на ваше имущество, на ваши деньги, на вашу собственность? Оставшаяся в кибере? Или, может быть, существующая в реальном мире? А почему? Только потому, что она обладает телом?

Да, обладание телом – серьезный довод. Но не в суде. Уж там, шустрые адвокаты в два счета докажут, что оставшаяся в кибере личность имеет не меньше прав на ваше тело, чем вы сами.

А что произойдет, если оставшаяся в кибере личность сумеет еще раз продублироваться? А потом, если понадобится, и еще раз? Так вот, чтобы этого не произошло, и был принят «закон о недопустимости дублирования личности». И все врата строят с таким расчетом, чтобы его не нарушить. Ни в коем случае. Конечно, у этого закона есть и плохие стороны. Если ваше сознание за время пребывания в кибере будет повреждено, таким оно и вернется в ваше тело. Если ваше сознание погибнет, то у вашего тела, там, в большом мире, остановят сердце, и оно умрет.

Смерть – есть смерть, где бы она не приключилась. Там, в большом мире, или здесь, в кибере.

– Ладно, – сказал проводник. – Я сделаю, как ты хочешь. Зачем тебе оружие?

– Чтобы остаться в живых, – сообщил я.

Он посмотрел на меня как на чокнутого, но все же медленно встал и отошел шагов на десять.

– Вот и прекрасно, – скомандовал я. – А теперь, повернись ко мне спиной и иди прочь. Медленно. Если обернешься – стреляю.

– Думаешь смыться?

– Конечно.

– Ты знаешь, что далеко тебе убежать не удастся?

– А вот это мы еще посмотрим, – сказал я.

– Псих, – пробормотал проводник.

Я подумал, что он, вероятно, прав, и снова ткнул в его сторону кольтом.

– Давай, топай.

Проводник покорно повернулся ко мне спиной и пошел прочь.

Медленно.

А я сделал несколько шагов назад, нырнул за угол ближайшего дома и припустил со всех ног. Улицы через две я остановился, сел на кстати подвернувшуюся скамейку и решил, что настало время закурить-таки сигарету.

Оружие я добыл. Что дальше?

Я уже успел выкурить почти полсигареты, как вдруг почувствовал, что на плече у меня кто-то сидит. И, конечно, это был взгляд Сплетника. Увидев, что я его заметил, взгляд тоненько заверещал и кинулся к хозяину.

Сам Сплетник стоял метрах в пяти от меня. Вид у него был совершенно флегматичный.

Я поинтересовался, какого черта ему от меня надо.

Сплетник едва заметно усмехнулся, подошел к скамейке, сел со мной рядом и сказал:

– Есть разговор.

– О чем? – спросил я.

– Почти ни о чем, – криво усмехнулся сплетник. – Просто, я хотел поинтересоваться, понимаешь ли ты, что заварил большую бучу?

– Бучу?

– Ну да, – Сплетник обнажил в усмешке желтые зубы. – Еще какую… Ты теперь не просто бродячая программа, ты преступник, умудрившийся поссорится с проводниками. Они не успокоятся, пока тебя не уничтожат. Да еще мусорщики… Все мусорщики, а не только те, кого подкупил похититель твоего тела.

– Прекрасно, – сказал я. – Буча так буча. Может быть, так даже лучше.

Сплетник довольно улыбнулся.

– Именно это я и хотел услышать. Давненько в нашем кибере не было большой бучи. По крайней мере, в ближайшее время о скуке можно забыть.

Я подумал, что нет худа без добра. Если к моей поимке подключатся не только мусорщики, но и проводники, кто-то из них обязательно задастся вопросом, откуда взялась эта самая преступная программа. И конечно, заглянет в архив. И узнает, что я появился ниоткуда, из пустоты. И обязательно поймет, что так не бывает. Чем черт не шутит, может быть, ему удастся даже узнать, что именно со мной произошло.

Во всяком случае, большой шум был не на руку похитителю моего тела. А стало быть, был на руку мне.