Почему?

Наверное, потому, что он не принадлежал к их системе, не входил в их мир, потому что они не нашли точек, в которых он бы соприкасался с убитым.

Андрей провел рукой по оконному стеклу, стирая выступившую на нем влагу.

Да, если бы они сумели на него тогда выйти, не помогло бы ничто. Им было бы достаточно того, что он имел основания убить и был в это время в Москве. Но они не вышли, не догадавшись связать смерти молодой женщины и ее убийцы несколькими месяцами позже. Или все же связали, сумели? Но почему же тогда он до сих пор жив? Может быть, и тут помог Виктор? Да нет, не всемогущ же он? Нет, этого быть не может. Хотя… кто знает…

Наумов откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Любой, кто увидел бы его в этот момент, решил бы, что он собирается заснуть.

Он не спал. Он думал.

Вполне возможно, что «крыша» того бизнесмена не нашла меня лишь потому, что Виктор принял какие-то меры. Какие? Сейчас это не имеет значения. Главное – принял. Зачем? Ну понятно, если бы «крыша» нашла меня, то неизбежно это плохо кончилось бы и для него. И все же… Не слишком ли много Виктор принял участия в этом убийстве?

Подготовка, снаряжение и, наконец, в финале заметание следов.

Не слишком ли?

Сейчас можно об этом думать до посинения, но большого толка от этого не будет. Пока нет новых фактов.

Андрей знал, что они появятся, эти новые факты, стоит только их поискать. А вот тогда он обдумает все по новой и наверняка уже сделает выводы. И не праздного времяпрепровождения ради, а потому, что Виктор был его напарником. И если напарник совершает поступки, которые ты не совсем понимаешь, лучше все-таки в их причинах разобраться. Чтобы потом, через некоторое время, очередной странный поступок твоего напарника не оказался неприятным, очень неприятным сюрпризом. Только сделать это надо осторожно, так, чтобы Виктор ничего не узнал.

В том деле, которым они занимаются, посеять недоверие между двумя напарниками – проще пареной репы. Как правило, это заканчивается кровью, большой кровью.

Вот такой вариант Андрею был не нужен вовсе. А стало быть, надо между делом навести кое-какие справки, но только крайне осторожно.

Он задумчиво побарабанил пальцами по краю столика.

Вообще жизнь устроена странно. Кто бы объяснил ему, почему он вспомнил об этом деле именно сейчас, в этом поезде, и почему раньше он о нем не сильно-то и задумывался? А ведь это перевернуло его жизнь, послужило барьером, после которого он стал заниматься тем, о чем за несколько месяцев до этого и не помышлял.

Вот так. Причудливы и запутаны пути жизни. Особенно в этой стране. Особенно в это безумное время.

Однако не засиделся ли он? Может быть, стоит попроведать одну знакомую проводницу?

Прихватив со стола пустой стакан, Наумов тщательно закрыл дверь купе. Окинув коридор вагона внимательным взглядом, он двинулся к купе проводников, слегка покачиваясь в такт движениям вагона, время от времени осторожно придерживаясь рукой за поручни.

Вот и купе проводников. А в нем… ну конечно, Тома, одна-одинешенька, увлеченно читающая Чейза.

Кстати, сопляк он, этот Чейз. В жизни иногда бывают такие случаи, которые не под силу придумать даже и профессиональному писателю-детектившику, пусть даже и английскому коммунисту. Но об этом – молчок, об этом никому постороннему знать не стоит.

– Привет.

Она оторвалась от книги и вскинула на него глаза.

– Еще кофейку?

– Угу. Почему бы и нет?

– Ну нет, так нет, – засмеялась Тома. – Раз ты не хочешь…

– Да хочу я, хочу, – заулыбался Андрей.

– А скажешь, кем работаешь?

– Нет. Да и зачем тебе?

– Просто. Любопытная я, – пожала плечами девушка.

– Любопытной Варваре – нос оборвали.

– Ах так? – Она забрала у него пустой стакан. – Значит, я любопытная Варвара? Ну так забирай же свой кофе и мотай отсюдова. Не приду я к тебе сегодня. Вот!

И она показала ему язык. Вполне милый, розовый язычок, девицы лет эдак восемнадцати, ну, в крайнем случае, двадцати.

Андрей вздохнул:

«О боже, чего только эти девицы своими язычками не делают».

– Что, уже пожалел о своих подлых словах? – спросила она.

– Пожалел, – признался Андрей.

– Но я буду непреклонна.

– Я тоже, – заверил ее Наумов. – Я ведь могу и прямо здесь остаться.

Сказав это, он проскользнул мимо нее в купе и уселся на сиденье.

Круто развернувшись, Тома уперла кулачки в бедра и спросила:

– И что мы будем здесь делать?

– А ничего. Сидеть, разговаривать. Хочешь, вот по руке погадаю.

– А умеешь? – недоверчиво хмыкнула Тома.

– Конечно. Только не всегда. Для этого нужно особое настроение.

Он подмигнул проводнице.

– А, так ты этот, экстрасенс? – немного разочарованно спросила она.

– Упаси боже, – серьезно сказал Андрей. – Экстрасенсы – они жулики. А я так, время от времени, под настроение. Бабка у меня кое-что в ведовстве понимала. Видимо, по наследству и передалось.

– Ишь ты, – округлила глаза Тома, и она быстренько-быстренько скользнула к нему под бочок. Протянула ладошку, прижалась к боку своим замечательным, довольно-таки твердым бюстом. – Давай гадай.

Глаза ее светились неподдельным любопытством.

Андрей вздохнул и, хитро прищурившись, взял в руки ладошку, помял, словно внимательно рассматривая линии судьбы.

«Ну, девка, – подумал он. – Сейчас я тебе нагадаю. Да так, что ты от удивления рот откроешь. А женщине что надо? Удивить ее хорошенько надо. Удалось – глядишь, она и твоя».

– Ну, чего же ты медлишь? – торопила Тома.

Андрей откашлялся.

– Ну, хорошо, слушай… – начал он.

И осекся.

В купе заглянул милиционер. Этакий здоровенный детина с опухшим лицом и тупыми глазами. На поясе демократизатор, на затылке фуражка.

– Почему в купе проводников посторонний? – поинтересовался он.

– Ой, так это так, это за кофе пришел, – быстро вскочив, засуетилась Тома, хватая стакан, сноровисто насыпая в него кофе, сахарный песок. И все это с кокетливым хихиканьем, с улыбочкой. Правда, Андрею показалось, что на секунду глаза у нее как-то нехорошо блеснули.

Хотя, может быть, и в самом деле показалось.

Он встал, забрал у проводницы стакан, сказал:

– Ничего, ничего, кипяток я налью сам.

Положив на столик две тысячи, он прошел мимо посторонившегося милиционера и стал наливать в стакан из титана кипяток. А милиционер, забыв сразу же о его существовании, по-хозяйски шагнул в купе и уселся на сиденье. Заметив взгляд Андрея, Тома закрыла дверь купе, словно отгородившись, ей словно бы ей было чего-то стыдно.

Может быть, так и было.

Идя по коридору обратно в свое купе, он подумал, что осуждать или оправдывать ее не имеет никакого права. У нее была своя жизнь, в которой действовали какие-то правила, свои законы, которые он знать не мог. А также те, кто брал взятки, и тот, кто их давал. И не обязательно взятка могла выражаться деньгами.

«Хотя я могу и ошибаться, – подумал Андрей. – Этот страж порядка мог прийти всего лишь поболтать со смазливой девчонкой и через полчаса убраться обратно».

Впрочем, в глубине души он знал, что это не так. Слишком уж по-хозяйски милиционер зашел в купе. И не было в его поведении ни капли ревности, просто прогнал мешавшего ему пассажира и тотчас же об этом забыл. К чему ревновать, если наверняка знаешь, что свое получишь обязательно, не можешь не получить?

Уже в купе, поставив на стол стакан с кофе, Андрей усмехнулся: «Эх ты, губу раскатал. А место-то занято!»

Часа через два, когда весь вагон уже спал, Андрей, на которого вдруг напала бессонница, услышал, как в том конце вагона, где было купе проводников, открылась дверь. По коридору протопали тяжелые, подбитые гвоздями ботинки и женские туфельки. Вот они дошли до соседнего купе, снова щелкнула открывшаяся дверь. Через несколько секунд в коридоре опять настала тишина.

«Резонно, – подумал Андрей. – Если на линии контролеры, то первое, куда они сунутся, будет купе проводников. Интересно, каких трудов стоило Томе организовать это пустое купе? Наверняка она прилично потеряла на этом в заработке. И все же сделала. Значит, дружба с этим милиционером ей нужна. Ой, девушка, сдается мне все-таки, не совсем ты чиста в этом деле с каталами. Не совсем. Впрочем, это твое, сугубо личное дело. Мне до этого нет никакого интересу».

Он встал и застелил постель.

Спать не хотелось вовсе. Однако в Москву он должен был приехать выспавшимся и свежим.

Закрыв дверь на защелку, он выключил свет и разделся.

Белье было слегка влажным. Ну да когда в наших поездах оно было сухим? Старая традиция этой страны.

Укладываясь на полку, Андрей подумал, что для лучшего засыпания придется посчитать слонов. Старый проверенный метод, действующий на него безотказно. На пятом слоне из соседнего купе донесся протяжный женский стон.

Андрей усмехнулся и представил, как стреляет из пистолета милиционеру прямо в лоб, а тот валится прямо в проход, растопырив руки, словно пытаясь поймать убежавшую курицу. И на лице у него будет все то же тупое, самодовольное выражение.

«Вряд ли он успеет удивиться, – подумал Андрей. – Нет, не успеет». Эта мысль его почему-то успокоила.

Через пять минут, пересчитав огромное стадо слонов, он все же уснул.

Глава четвертая

А утром была Москва.

Пробиваться через вокзальную толпу – целая наука. Это надо уметь. Конечно, проще всего отдаться людскому потоку и медленно тащиться, подчиняясь всем его завихрениям и изгибам. Несколько труднее попытаться проломиться через толпу, игнорируя какие бы то ни было правила и приличия. Тут запросто можно, в лучшем случае, услышать о себе мнение, очень далекое от лестного, и в худшем – получить от какой-нибудь особо нервной старушки сумкой по голове. Черт их знает, этих старушек. Иногда они носят в сумках довольно неожиданные предметы. Частенько твердые и тяжелые. Есть и третий вариант – просочиться.

Именно его Андрей и использовал.

Он просачивался через толпу, к одному из боковых выходов, рассыпая двусмысленные шуточки, довольно изящно раздвигая оказавшихся поблизости людей, проскальзывая между ними, не забывая дружелюбно улыбаться. Больше всего в этот момент он походил на опытного пловца, преодолевающего быструю реку. Самое главное – не останавливаться. Людская толпа казалась ему чем-то вроде цементного раствора. Стоит притормозить, и он застынет, схватит так, что застрянешь надолго.

Собственно, большой нужды в том, чтобы выйти не через главный вход, не было. Андрей сильно сомневался, что его может кто-то встречать. Но все же… все же… осторожность – это такая штука, которая не помешает никогда.

В том случае, если бы встречающие обнаружились, это могло означать только одно – крупные неприятности. А во время крупных неприятностей самой плодотворной тактикой является действовать не стандартно. Вот он и старался.

А насчет встречающих он все же проверит, обязательно проверит.

Наконец толпа была преодолена, Андрей спустился по лестнице, и свернул вправо, туда, где светились неживыми огнями витрины коммерческих ларьков. Народу здесь было не в пример меньше, чем наверху, попадались какие-то размалеванные девицы, какие-то довольно стандартно «упакованные» ребятишки с тупыми лицами, явно промышлявшие чем-то незаконным.

«Впрочем, какой промысел в этой стране в это время можно назвать незаконным? – подумал Андрей. – Разве что тот, которым я зарабатываю себе на жизнь. Да и то это еще с какого бока посмотреть. Вон волков уничтожали, уничтожали, а потом оказалось, что они санитары леса и делают полезное, нужное дело».

Он поудобнее закинул на плечо потертую спортивную сумку и остановился у ларечка, торговавшего сосисками в тесте. Хотелось чего-то перекусить.

Андрей купил пару сосисок, бутылку пепси-колы и, отойдя от киоска, прислонившись к стене, стал есть. Запивая сосиски самым известным из американских напитков, он неторопливо огляделся.

Метрах в пяти от него, неторопливо откусывая небольшие кусочки, поедала сосиску какая-то девушка. Ничего особенного в ней не было. То ли студентка, то ли школьница. Скорее всего – школьница. Студентки, они сейчас одеваются так, что дай бог каждому. А эта… В простом ситцевом платьишке, стоптанных туфельках.

Интересно, что она делает здесь, на вокзале? Может, кого-то встречает? Да какое это имеет значение? А не поиграть ли?..

Андрей постарался встретиться с ней глазами. Ага, удалось! Теперь… Он улыбнулся и бросил на девушку удивленный взгляд, как будто вместо нее увидел нечто в высшей степени забавное. Похоже, вид у него был такой комичный, что девушка непроизвольно хихикнула. Теперь она уже смотрела на него с интересом, не отрываясь, ожидая, что он выкинет дальше.

А Андрей глядел куда-то в сторону, делая вид, что о ней забыл. Но вот он снова посмотрел на нее и, словно не удержавшись, тоже хихикнул. На этот раз девушка хихикала дольше.

Все было правильно и шло как по нотам. Наумова несло. Он знал, что сейчас все будет так, как он захочет, так, как ему надо. Сделав вид, что засмущался, он демонстративно отвернулся от девушки и, откусив от сосиски, тщательно запил кусок колой и, словно не удержавшись, словно это было выше его сил, снова повернулся. Вид у него был почти сердитый, словно он злился на себя за то, что занимается такой чепухой. И девушка, видимо, вспомнив о правилах приличия, стала успокаиваться. Но тут Андрей, словно еще раз увидев что-то невидимое, так его смешившее, не выдержал и засмеялся. Поспешно, покачивая головой, он отвернулся. А девушка за его спиной так и заливалась хохотом.

Быстро к ней повернувшись, Андрей замахал рукой, в которой была зажата недоеденная запеченная в тесте сосиска, и сказал:

– Все, все, больше не буду, больше не буду.

И уже стал отворачиваться, но все же, не удержавшись, искоса взглянул на девушку и хихикнул. А она, она хохотала, привалившись к грязной стене вокзала. И на душе Андрея стало тоже спокойно и радостно, словно он зарядился от этой то ли школьницы, то ли студентки непонятно откуда взявшейся радостью, словно он вернулся на десять лет назад, словно все было по-прежнему хорошо. И Марина…

Он вдруг осознал, Что игру нужно заканчивать. Потому что знакомиться с этой девушкой не входило в его планы, потому, что его ждали Виктор и то, зачем Андрей приехал сюда, в Москву.

И тогда, поспешно съев остаток сосиски и допив колу, он, не оглядываясь, двинулся к выходу, прочь, прочь, к делам. Подальше от прошлого, в котором был большой риск столкнуться с призраком Марины.

Девушка смотрела ему в спину, он это чувствовал, он это знал и, поспешно уходя, напряг все силы чтобы не обернуться, потому, что знал – обернувшись он испортит все, все. Он даже не знал, что именно он испортит, просто чувствовал, что испортит – и все.

Он вышел из вокзала и, аккуратно поставив пустую бутылку у колонны, двинулся налево, к главному выходу, потому что ему все же надо было проверить. Теперь, если встречающие все-таки были (во что он не верил), то они, не встретив его, уже занервничали, уже готовы себя выдать. И стоит перед ними только пройти, как они взглядом или лицом себя выдадут.

Он добросовестно прошелся мимо входа и, убедившись, что, конечно же, его никто не встречает, двинулся прочь, от вокзала. Теперь оставалось только добраться до Виктора.

И тут сзади послышалось:

– Вот он, вот он… вот этот. Я его, гниду, сразу узнал. Голос был на диво знакомым.

Резко обернувшись, Андрей увидел в нескольких шагах от себя двух катал – Мишу и Юру. Но ему сейчас было не до них, потому что, полусогнув мускулистые руки, к нему шел здоровенный качок. И был он в метре-полутора. Был он, этот бугай очень здоровым и, похоже, тупым, а стало быть, не так уж и страшен. Но существовал еще и второй. Поворачиваясь к качку, Андрей его четко засек. Это был, казалось, совершенно невзрачный тип, в помятой кепчонке, с небритым, совершенно безучастным ко всему окружающему видом. Он был метрах в десяти и заходил так, чтобы оказаться у Андрея за спиной. Правую руку он держал в кармане потертого пиджака.

«Вот этот-то самый опасный и есть, – подумал Андрей. – И к бабушке не ходи – в кармане у него перо. Стало быть, господа каталы решили отыграться. Стало быть, я им не понравился. Зря они так, право слово, зря».

– Тебе чего? – хмуро спросил Андрей у качка.

– Это, – прогудел он. – Ребята жалуются. Дерзишь, говорят. Придется, видимо, тебе расплачиваться за свое поведение.

– Сейчас расплачусь, – сказал Андрей.

Времени рассусоливать у него не было. Сзади заходил «невзрачный», и об этом он не забывал.

В следующую секунду носок ботинка Андрея врезал в самое причинное место качка. На лице у того появилось жутко изумленное выражение, и он, резко согнувшись и застонав от жестокой боли, стал валиться на асфальт. А Андрей уже развернулся и встретил «невзрачного» прямым правым. Послышался хруст сломавшейся челюсти.

Даже не удосужив взглядом упавшего «невзрачного», Андрей снова развернулся и сделал шаг в сторону катал.

– Ну, ребята, похоже, на этот раз вы меня достали.

Но те уже улепетывали во все лопатки, даже не делая попытки оглянуться и узнать, что Андрей будет дальше делать с их неумелыми охранниками.

Покачав головой, Наумов пробормотал:

– Вот так всегда и бывает.

По очереди оглядев поверженных противников, он снова сокрушенно покачал головой и отправился дальше, прочь от места побоища. Задерживаться смысла не имело. Да и кто знает, может быть, в толпе найдется еще парочка защитничков этих жуликов? Они запросто могут, воспользовавшись привокзальной суетой, втихаря подойти и воткнуть в бок заточку.

Этот вариант ему нравился меньше всего.

Выбравшись из толпы, Андрей неторопливо оглянулся. Нет, вроде бы за ним никто не следил. Ну вот и прекрасно. Теперь можно отправляться к Виктору. Вот только надо бы его предупредить.

Он дошел до ближайшего журнального киоска, купил пару жетонов для телефонного автомата. Из трех, висевших на стене ближайшего дома аппаратов работал только один. Ну, да ему было достаточно.

Трубку подняли после восьми гудков.

– Алло! – сказал Андрей.

– А, это ты! – послышался спокойный голос Виктора, – Уже в Москве?

– Точно.

– Ну вот и хорошо. Где встретимся?

– Это тебе решать.

Несколько секунд Виктор раздумывал.

– Хорошо. Помнишь «Макдоналдс», в котором мы были в прошлый твой приезд?

– Помню.

– Там, через часик. Идет?

– Идет.

– Тогда пока все. Короткие гудки…

Все, как обычно. Никаких признаков беспокойства. Значит, у Дегина все нормально. Вот и прекрасно. Значит, «Макдоналдс». Неплохое место.

Он прошел по улице еще сотни две метров, потом остановился и стал голосовать. Почти сразу же остановился вишневого цвета, новый «Москвич». За рулем сидел здоровенный бородатый парень в кожанке.

– Ну, и куда? – презрительно оглядывая Андрея, поинтересовался он.

Тот улыбнулся.

– С тобой – никуда.

Когда Андрей захлопнул дверцу, водитель покрутил пальцем у виска, но все же уехал. А Наумов поднял руку и стал голосовать снова.

За рулем машины, которая остановилась возле него второй, сидел серьезный дядя, в серой кепочке и потертом пиджаке. Да и сама машина была далеко не новой. Правда, чувствовалось, что хозяин о ней тщательно заботится.

– Вам куда?

– Мне до «Макдоналдса».

– Возле какой станции метро?

Наверняка этот дядя хорошо представлял, где находится нужный ему «Макдоналдс». Просто он проверял, а знает ли Москву Андрей. Если не знает, то цену за проезд можно будет увеличить.

Андрей улыбнулся и подробно рассказал, где находится нужный ему «Макдоналдс». Ловко скрыв разочарование, поскольку клиент оказался не лохом, водитель сказал:

– Садитесь. Это будет вам стоить двадцать тысяч.

– Идет! – согласился Андрей, усаживаясь в машину. Они поехали. Водитель время от времени искоса поглядывал на Наумова. Похоже, ему все же хотелось разобраться:

так москвич его пассажир или нет? С одной стороны, чутье подсказывало водителю, что местным он быть не может. Но с другой стороны, откуда он тогда так хорошо знает город? Вот ведь незадача! И все же водитель никак не мог решиться спросить напрямую. То же самое чутье говорило ему, что с Андреем надо держать ухо востро. Темная пташка. Из тех, которых, похоже, сердить себе дороже. Наконец он не выдержал:

– Небось на свидание торопитесь?

– Точно, на свидание, – подтвердил Андрей.

– Красивая хоть?

– Угу.

Таксист вздохнул:

– Все они красивые и милые, пока замуж не выйдут. Вот тут-то их натура и проявляется.

Андрей взглянул на него не без интереса.

– В каком смысле?

– А… – Он помедлил. – Не успеют фату снять, как начинается… Туда не ходи, этого не делай, и главное – денег, денег побольше. И сколько бы ни принес, им все мало. Ужас какой-то…

Он снова вздохнул.

– Короче, парень, тебе не повезло, – проговорил Андрей. – Жена, что ли, попалась плохая?

Таксист бросил на него испытующий взгляд, словно пытаясь определить, не шутит ли Андрей над ним, но, не заметив на его лице и тени насмешки, признался:

– Уже…

– Что уже? – не понял Андрей.

– Уже развелся. Нет, поначалу мы жили неплохо, но последние три года она как взбесилась. То не так, это тоже не так. И вообще денег я, оказывается, приношу мало. И нытье, бесконечное нытье… И потом, то на работе я, то колымлю, чтобы денег заработать, а она одна. Тоже повод поныть. Короче, плюнул я и ушел. Вот уже две недели живу у друга. Тишина и спокойствие. А она… эта стерва… я тут к ней вчера заезжал, пыталась мне в бензобак сахару сыпануть. В отместку, значит.

Он снова вздохнул и, ловко прикурив сигарету, стал рассказывать дальше:

– Я заехал к ней за пиджаком. Новый еще, жалко. Она говорит: ты тут посиди, я к подружке сбегаю на пару минут. И ушла. А меня как бог надоумил, я в окно выглянул. Гляжу, а она возле машины шурует… Чуть ей морду не набил. Нет, догадалась, значит… Это ее подружка какая-нибудь надоумила. Короче, увидела она, что я от дома бегу – и ходу, ходу. Кулек с сахаром так у машины и бросила. И бензобак ведь уже открыла. Эх…

Он стряхнул в приоткрытое окошко автомобиля пепел и сокрушенно покачал головой.

– Ну все, теперь я к ней не вернусь. Ни за что, пусть хоть на коленях приползает.

– Вернешься, – уверенно сказал Андрей.

– Нет, не вернусь.

– Ну, тебе виднее…

Они помолчали.

Водитель выкинул за окно окурок и проговорил:

– И ведь самое главное, как будто этих лет, что мы вместе прожили, не было. Смотрит волком и вон какие дела делает.

– Ничего, ничего, попомни мои слова, – проговорил Андрей, – все еще наладится.

– А знаешь, мне иногда и самому хочется вернуться, – признался водитель. – Да только, вспомнишь все ее штучки, и на душе муторно становится. Нет, бог создал женщину из кривого ребра, и выпрямить ее невозможно. – Он вытащил новую сигарету, прикурил ее и, попыхивая дымком, виновато сказал: – Это, ты мои слова не больно-то слушай. Я понимаю, что у тебя наверняка и своих забот хватает… Да только выговоришься кому-нибудь, оно и легче становится.

– Ничего, – махнул рукой Андрей. – Уверяю тебя, вот увидишь, с течением времени все наладится. Так уж всегда получается.

– Это верно, – согласился водитель. – Кстати, вот мы и приехали. Этот «Макдонаддс»?

– Этот, – ответил Андрей.

Расплатившись с частником, он выбрался из машины и неторопливо пошел в закусочную, в которой его уже должен ждать Виктор.

Однако, пройдя по залу и внимательно оглядев все столики, Андрей убедился, что приятель запаздывает. Ничего страшного в этом пока не было. Поэтому Андрей направился к стойке. Несколько барменш – молоденьких девушек в фирменной одежде – работали не покладая рук. Но все же к каждой из них стояла очередь человека в три-четыре. Пристроившись последним в одной из них, Андрей покрутил головой.

«Вообще-то, – подумал он, – эти закусочные были придуманы для того, чтобы в них никогда не было очередей, для тех, кто торопится и не может стоять в очереди. Так, во всяком случае, по всему миру, кроме этой страны. Нет, чем-то мы отличаемся от других наций. Загадочная русская душа, а?»

Очередь подошла быстро, и уже через пять минут, Андрей оказался перед девушкой.

– Что будете? – спросила она. Лицо у нее было сосредоточенное, серьезное.

– Черт его знает, – пожал плечами Андрей. – Мне бы вон то, чизбургер, кажется называется. И жареной картошки. И еще чего-нибудь попить. Стакан напитка. Всего по две штуки. Угу?

– Сейчас.

Девушка взяла поднос и стала накладывать на него заказанное. Руки ее двигались автоматически, лицо оставалось по-прежнему сосредоточенным, глаза глядели без всякого выражения.

Расплатившись, Андрей взял поднос, отошел от стойки и стал оглядываться, выискивая свободный столик. Надо признать, что с ними было туговато. Создавалось впечатление, что те, кто ел в «Макдоналдсе», не сильно-то и торопились. А и в самом деле, не наспех же пробовать «американский образ жизни»… Ну-ну…

Однако свободного столика все же не наблюдалось.

Андрей огорченно крякнул.

Но не стоять же столбом посреди закусочной? Надо было куда-то приткнуться хотя бы на несколько минут. Подойдет Дегин, там, глядишь, какое-нибудь место и освободится.

Наумов еще раз прошелся по залу и, углядев столик, за которым сидели две средних лет, о чем-то оживленно разговаривавшие дамы, направился к нему. Дамы уже допивали напиток. Судя по всему, минуты через две-три они уйдут, и место можно будет занять. Расположен столик был очень удачно, несколько на отшибе от других. Это Андрею подходило.

– У вас свободно? – поинтересовался он.

– Да, да, – ответила одна из дам, та, что была одета поэлегантнее и даже имела на шее массивную цепочку, явно не из «самоварного золота».

– Вот и прекрасно.

Андрей сгрузил поднос на столик и, усевшись за него, отхлебнул из пластмассового стаканчика. Напиток был как напиток, очень холодный и довольно вкусный. А дамы за его столиком все щебетали и щебетали. Та, что была одета получше, говорила без остановки, так что ее собеседнице, удавалось лишь иногда вставить краткие замечания, типа: «Да ну?», «Ах, как это у вас здорово получается!» и «Что вы говорите!».

Наумов невольно прислушался к их разговору.

Смысл беседы сводился к тому, что та дама, которая была одета поэлегантнее, рассказывала своей подружке о том, как она здорово устроилась. И то, что они уже охватили новый регион, и то, что теперь надо расширяться и расширяться. Она толковала о том, что поле деятельности пока неограниченное, надо только «суметь вовремя охватить людские ресурсы». Подружка ахала и охала и смотрела на свою собеседницу не без восхищения. А та, понизив голос, как великую тайну сообщила, что дела идут настолько хорошо, что им с супругом даже удалось кое-что отложить, да не у нас, а, «там». Само собой подразумевалось, что подружка понимает, где это «там». И та понимала, восхищенно прикладывая ладонь к губам и оглядываясь, словно кто-то их мог подслушать. При этом присутствие Андрея они откровенно игнорировали, словно бы того не существовало в природе вовсе.

Минут через пять Наумову этот спектакль надоел. Кроме того, увлеченные разговором дамы, видимо, вовсе не собирались уходить, и это уж начинало становиться некоторой проблемой.

Когда дама с цепочкой выдала фразу: «Правильная обработка масс всегда приводит к положительному фактору решения проблемы сбыта и благотворно влияет на прохождение дальнейших контактов в других регионах», – он не выдержал и спросил:

– Извините, вы, случайно, не гербалайфом приторговываете?

– Гербалайфом? – презрительно фыркнула дама с цепочкой. Вид у нее сразу стал таким, словно бы при ней сказали что-то неприличное. – Нет, мы не торгуем гербалайфом. Мы несем в мир другой продукт, гораздо более эффективный и качественный.

– Марихуану, что ли? – спокойно спросил Андрей. Дама задохнулась. Несколько секунд она хватала от негодования ртом воздух, потом прошипела:

– Да как вы смеете сравнивать наш благородный продукт и какой-то… какую-то…

– А что такого? – пожал плечами Андрей. – Разницы-то почти никакой нет. По крайней мере схема распространения одна и та же.

Уже овладевшая собой дама смерила его ледяным взглядом и, видимо, решив, что спорить и что-то доказывать смысла не имеет, быстро допила напиток. Ее подруга сделала то же самое. После этого, презрительно фыркнув, она спросила у своей подружки:

– Уходим?

– Ну конечно… – Та едва не поперхнулась, поспешно допивая из своего стаканчика.

Через полминуты столик был целиком и полностью в распоряжении Андрея. Глядя на удаляющихся дам, у которых, казалось, даже спины выражали презрение к нему, Андрей слегка улыбнулся.

Господи, сколько их, всяческих шарлатанов, расплодилось в нашей стране? Словно поганок после грибного дождичка. Бабки – народные целительницы, изгонятели дьявола, контактеры с альфа Центавра и теперь еще эти – фанатики гербалайфа и прочих, аналогичных ему препаратов. Конечно, может быть, этот гербалайф и способствует похудению и даже действует на организм благотворно, но, скорее, все временно, пока ты его принимаешь. Перестал – и, пожалуйста, все благотворные воздействия исчезли. Чем не наркотики, только без таких разрушительных последствий? Тем более что система распространения этого «продукта» и в самом деле скопирована с системы распространения марихуаны и прочих наркотиков.

Наумов снова отпил глоток напитка, не спеша обвел взглядом зал и увидел Виктора Дегина. Тот, улыбаясь, шел к его столику. И Андрей тоже улыбнулся.

Уж Виктор-то соответствовал этой американской закусочной на все сто процентов. На нем были синий костюм от Рики Понти и хорошие дорогие туфли. Волосы у него были перехвачены за спиной в хвостик под Стивена Сигала. Андрей, в своей потертой джинсовой ветровке и стареньких кроссовках, не шел с ним ни в какое сравнение.

Он шествовал, он шел по закусочной, и многие дамы бросали на него заинтересованные взгляды. Еще бы, кроме шикарного костюма Виктор мог похвастать ростом выше среднего, широкими плечами и волевым лицом с мужественным подбородком. В общем, настоящая мечта современной женщины. Мужественный бизнесмен, который покинул офис на полчаса – перехватить чизбургер. В соответствии с образом вид у Дегина был сосредоточенный, словно бы он прокручивал в голове какую-то сложную сделку, на которой должен был заработать еще несколько миллионов, да не «деревянных», конечно же, а в зеленых полновесных долларах.