Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мутанты

ModernLib.Net / Научная фантастика / Кунц Дин Рэй / Мутанты - Чтение (стр. 4)
Автор: Кунц Дин Рэй
Жанр: Научная фантастика

 

 


— Салют, Тоэм, — провозгласил Бейб сквозь клубы табачного дыма.

— Бейб так и не вырос, — пояснил Корги. — Внешне, по крайней мере. Он всегда выглядел дошкольником, и таким останется. Но умел этим пользоваться к нашей выгоде. Мог выходить во внешний мир, так как все принимали его за мальчишку. Потом сообразили. Бейб сейчас входит в число десяти мутиков, которых больше всего жаждут поймать и ромагины, и сетессины. Он не осмеливается даже носа высунуть.

— Превратности войны! — заметил Бейб, помахивая сигарой, намного превосходившей по величине сжимавшие ее пальцы.

— Мы также считаем его бессмертным.

— Вот так так! — воскликнул Бейб.

Корги ухмыльнулся.

— Сколько тебе лет?

— Двести двадцать три. Но конец где-то быть дол жен. Я просто второй Мафусаил. А он, как ты знаешь, со временем умер.

* * *

Корги опять усмехнулся.

— Дальше...

На сей раз его прервала женщина, которую он собирался представить. Распахнулась дверь внутренних помещений убежища, и в комнате возникло самое ошеломляющее создание, какое Тоэм когда-либо видел. Она принадлежала семейству кошачьих. Положительно, настоящая кошка. Надетый на ней черный костюм-трико усиливал впечатление, но Тоэм знал — она и без него будет лоснящейся, гладкошерстной, чувственной кошкой.

— Это Мейна, — сказал Корги, созерцая Тоэма в надежде подметить реакцию на появление женщины. — Мейна, это Тоэм.

Она была ростом около пяти с половиной футов. Гибкая. Не столько шла, сколько плыла. Не столько шагала, сколько скользила. Сладострастное тело — масса рельефных мускулов и мягкой плоти. Ноги полные, но стройные, ступни крошечные. Маленькие лапки. Когда она ставила босую ногу, пятки располагались гораздо выше нормальных и под резким углом соединялись со ступней, которая заканчивалась крохотными коготками. Ступню снизу и по бокам окружала плотная подушечка. Тоэм повел исследование в противоположном направлении и отметил, что живот у нее плоский. Вздымавшиеся груди величиной с его сжатый кулак. Шея — изящное чудо архитектуры — грациозной дугой поддерживала голову. Полные губы источали мед, будучи запечатанными, пока она хранила молчание, а когда заговаривала, открывались, выпуская жалящих пчел. За теми губами — великолепные, белые, остро отточенные зубы. Он их увидел, когда она улыбнулась самой что ни на есть обезоруживающей улыбкой. Нос чуть расплющенный. Глаза зеленые, как море. И шустрые. Окинули его в один миг, встретились с его собственными и остановились, следя, как он ее разглядывает. Смуглое, гладкое лицо омывал океан черных шелковистых волос, еще больше подчеркивая сходство с животным.

— Рада с тобой познакомиться, Тоэм, — сказала она, подходя, подплывая, подкрадываясь к нему и протягивая руку.

Он не знал, поцеловать или пожать.

Решил пожать. Рука была теплая, очень теплая и сухая.

— Он спас Ханку жизнь, — добавил Корги.

Мейна оглянулась, впервые, кажется, заметив Ханка. Всхлипнула, метнулась к нему, сидевшему, освободив плечо Тоэма, в кожаном кресле, и прямо там заключила в объятия.

— Ты проголодался, Тоэм? — спросил Корги.

— Не очень. Я думаю.., про Тарлини.

— Да. Конечно. Утром. Завтра.

— Тогда, может, найдется какое-нибудь местечко, где я мог бы прилечь и поспать.

— Разумеется. Бейб, не покажешь ли Тоэму комнату?

— Сюда, — пригласил Бейб, расплетая скрещенные толстые ножки в солдатских штанах. Он заковылял к двери, откуда с таким великолепием явилась Мейна. Тоэм бросил один взгляд назад на девушку, туда, где она сидела, оживленно беседуя с Ханком, и последовал за бессмертным мужчиной-ребенком Они шли вниз длинным коридором, по обеим сторонам которого располагались комнаты, одни с дверями, другие без. Те, что без дверей, были, кажется, холлами, небольшими кабинетами и архивными хранилищами. Те, что с дверями, Тоэм принял за спальни. Когда-то, пока капитан Хейзабоб не уничтожил ячейку, тут, наверно, кишели, шныряли и мельтешили всевозможные фантастические существа. Теперь большинству комнат суждено пустовать. Они завернули за угол и столкнулись с ужасно древним стариком. Вокруг его сморщенных ушей курчавились во все стороны белоснежные волосы. Вместо рта была щель, вместо носа — одни ноздри, и два непомерно больших глаза. Физиономия состояла из массы морщин. Старик плакал. Молча, без стонов и всхлипываний, просто из глаз тек поток слезной жидкости, да тело тряслось, когда он проковылял мимо, даже не бросив на них взгляд.

— Сиэ, — сказал Бейб. (Сиэ — провидец, пророк.) Тоэм оглянулся на мужчину-младенца.

— Что?

— Его так зовут — Сиэ.

— А почему он плачет?

— Потому что видит.

— Что видит?

— Не сейчас. В свое время поймешь. И тебе не понравится.

Тоэм пожал плечами и двинулся за человечком. Если этим людям захочется, они оставят его дожидаться в полном мраке, что он уже уяснил из опыта общения с Ханком и белоглазым мальчиком. Лучше слушаться и ждать ответов. И надеяться получить хоть какие-нибудь.

— Все довольно искусно устроено, — заметил он, пока Бейб показывал ему комнату и ванную. — Ходы, офисы, комнаты. Как удалось их выстроить, если вам нельзя появляться среди людей? Я хочу сказать, надо было ведь раздобывать материалы и все прочее.

— Это Старик, — пояснил Бейб. — У него доступ к роботам. Мы их запрограммировали на рытье пещер везде, где обнаруживались осадочные породы, и использовали всевозможные густеющие автопластики для стен и потолков.., и почти для всей мебели. У Старика есть кредитная карточка. Он может достать что угодно, благодаря своим неограниченным возможностям на черном рынке, и получает счета, в которых покупки указываются как нечто совсем иное. Никто не знает, что он приобретает на самом деле.

— Тогда, значит, Старик на самом деле не мутик?

— Строго говоря, нет, — подтвердил Бейб, выпуская сквозь зубы тонкую струйку не имеющего запаха дыма.

— А кто? — спросил Тоэм, валясь на необычайно удобную постель.

— У-упс! Секрет. Лучших плодов с дерева не стряхивают.

— Прошу прощения.

— Спи. Сможешь сам утром найти дорогу назад в центр управления?

— Думаю, да.

* * *

— Тогда спокойной ночи.

И он вышел, закрыв за собой дверь.

Тоэм растянулся на койке, погасил свет. Голова шла кругом от всяких вещей, от сотен вещей, каждая из которых озадачивала больше других. Он отправился разыскивать Тарлини и обнаружил, что поражен девушкой-кошкой Мейной. Он верил в верность. Накрепко. Но при мысли о гибкой фигурке, ножках-лапках, губах в нем принимались бродить соки...

Дверь вдруг распахнулась. Он мигом вскочил. Сиэ смотрел на него пустыми плачущими глазами.

— Что вам угодно? — спросил Тоэм.

Старик просто смотрел, и все...

Откуда-то издалека неслись всхлипывания, далекий-далекий плач, откуда-то из глубины чрева Сиэ, из дальних-дальних глубин его души...

Столь же внезапно, как появился, мутик исчез, внушительно хлопнув дверью. Зашаркали по бетону ноги, потом шарканье в коридоре постепенно затихло.

Тоэм был уверен, что не сможет сейчас заснуть. За считанные дни его выбросило из горизонтального мира самолета-одиночки и зашвырнуло в мир горизонтально и вертикально переплетающихся причин и следствий, целей и средств, потоков и подводных течений. Даже собственная его цель начала заволакиваться туманом. Пришлось хорошенько подумать, вспоминая, как выглядит Тарлини. Сперва он вообразил ее с зелеными глазами. Неужто таково свойство современного мира? Неужто он разбивает любовь и воспоминания о любви? Или это сам Тоэм переменился? Даже если отбросить сомнения, все равно не заснуть. Кругом кишмя кишат фантастические вещи, фантастические люди, собственно говоря, ведется противозаконная деятельность. Он был уверен, что не заснет. Абсолютно. Но тут же почти мгновенно провалился в сон.

Глава 9

Он проснулся и уловил собственный запах. Не очень приятный.

Встал, разделся, пошел в ванную и полчаса простоял под душем, смывая все налипшее на него за прошедшие дни, смывая вместе с грязью и потом все то, чего нельзя видеть и чуять носом, но что тем не менее ощущается. Вода журчала, лепетала, разговаривала, как море. "Вода, — думал он, — это лоно. С водой из отверзающегося в земле чрева выползает жизнь и получает хороший шлепок по попке от парок и фурий. И вода очищает жизнь и уносит грязь, оставляя вещи первозданно чистыми, какими Природа впервые вы пускает из рук свои создания. Весной она падает с небес, разливается по земле светлым потоком, разбрызгивается, счищает с нее пятна, оставленные дьяволом. А зимой опускается мягким, белым покровом целомудрия, восстанавливает девственную плеву земли, чтобы все снова стало чистым, невинным и сладким".

Внимательно вслушиваясь, он проговорил с водой полчаса, смеясь над рассказанными ею байками, вздыхая над поведанными секретами, хмурясь над философскими комментариями, брошенными мимоходом по дороге в канализацию.

Вернувшись в комнату, Тоэм обнаружил исчезновение своего старого костюма, вместо которого его поджидала рабочая солдатская одежда тусклого оливкового цвета. Он знал — это униформа низшего класса ромагинского общества. Натянул грубые, но удобные вещи, соединил концы магнитной застежки на поясе, сунул ноги в черные сапоги, точно такие, как старые, только длиной не до колена, а до середины икры — еще один знак принадлежности к низшему классу. Из запомнившихся ему исторических сведений, почерпнутых в книжках Тригги Гопа, можно вывести, что мятежи неизменно идентифицируются с простыми людьми, — в таком случае, эти люди, пусть даже простые, не меньше всех прочих готовы, желают и могут рискнуть головой.

Он пристегнул реактивный пояс, сунул в карман газовый пистолет, который остался нетронутым. Мысль о стремлении окружающих продемонстрировать свое к нему доверие согревала. Он позабыл о возможности верить кое-кому из людей. И заслуживать от них того же. Открыв дверь, наткнулся на девушку-кошку. И сумел только охнуть:

— У-уф!

— Я пришла проводить тебя в столовую. Мы не ждали, что ты до обеда проспишь, — со смехом сказала она.

— Вы тут чересчур хорошо устроились. Я думал, кровать опоила меня дурманящими наркотиками.

— Драконьей кровью, — подсказала она притворно-зловещим шепотом. Глаза ее сияли как звезды.

Она направилась в конец бокового коридора, который ответвлялся от его собственного, и толчком распахнула дверь.

— Сюда.

Он придержал створку.

— Сперва леди.

Ему показалось, что она покраснела.

— Спасибо, — застенчиво молвила девушка и вошла в комнату.

Все сидели за столом. На одном конце Корги, бок о бок с Ханком. Бейб напротив Рыбы, а Тоэму указали на стул рядом с Мейной. Сиэ приткнулся в углу, бормотал что-то про себя, без конца плакал.

— О, — сказал вдруг Тоэм, — если я занял его место...

— Нет-нет, — возразил Корги, и глаза его налились сияющим золотом.

— Я, в конце концов, просто незваный гость, и...

— Он всегда сидит в углу, — пояснил Корги. Все вроде бы чувствовали себя неловко.

— Можем подставить к этому столу другой, и я там устроюсь, — предложил Тоэм.

Мелькнула кошачья лапка, тоненький пальчик коснулся его руки.

— Я кормлю его после того, как мы все поедим. Так у нас заведено.

Тоэм оглядел присутствующих, потом вновь перевел взгляд на Мейну.

— Он что, сам есть не может? Глаза ее неожиданно вспыхнули ярким светом, полыхнувшим откуда-то из-под зеленой радужки.

— Нет, он сам есть не может! Да, он почти беспомощен! Тебе-то какое до этого дело? Он так и сел, разинув рот.

— Э-э-э.., я совсем не хотел...

— Ну конечно, — поспешно вмешался Корги — Ты просто многого не понимаешь. Мейну порой сильно заносит.

Он послал ей суровый взгляд.

Она уже не задыхалась от гнева и проговорила, глядя Тоэму прямо в глаза:

— Извини. Я не хотела. Корги прав. Это нервы.

Принялись за еду, но атмосфера, несмотря на взаимные извинения, оставалась по-прежнему напряженной. Тоэм больше всего на свете желал бы пройти через все, никого не обидев. Если б только у Тригги Гопа нашлись материалы, способные дать темному человеку основы...

Еда оказалась более изысканной, чем на борту корабля Хейзабоба, и каждый кусочек по вкусу превосходил все, что когда-либо Тоэму доводилось пробовать. Тонкие, нежные побеги каких-то зеленых овощей подавались в масляном соусе, посыпанные мелкими черными орешками. На столе стояли три разных сорта фруктовых салатов. Главным блюдом была запеканка из лапши в необычайно приятном горчичном соусе с миниатюрными луковками.

— Мы не едим мяса, — сообщил Корги с другого конца заставленного тарелками стола. — Почти все из нас наполовину животные с виду. В каком-то смысле это было бы все равно что поедать братьев. Мы ограничиваемся фруктами, овощами, орехами. Мейна творит из них настоящие чудеса.

— Мейна еще и готовит? — переспросил Тоэм, с восхищением поглядывая на нее.

— О да. Мейна, кроме того, специалист по стрельбе из ручного лазера. Лучший снайпер, вернее, снайперша в наших рядах.

Она улыбнулась Тоэму, привередливо отбирая змееподобные стручки зеленой фасоли.

— Может, тебе интересно узнать, чем каждый из нас занимается, — сказал Корги, воодушевленный излюбленной темой. — Бейб, хоть и выглядит совсем безобидным, величайший в нашей части галактики мастер по взрывчатым веществам. Нам нередко приходится выручать мутиков из лап ромагинов. Бейб может сделать бомбу из льда и воды.

— Преувеличиваешь, — заметил Бейб с полным ртом запеканки.

— Не очень, — продолжал Корги. — Бывали случаи, Тоэм, когда нам без Бейба не удалось бы спасти своих братьев по духу. Ромагины и сетессины бешено рвутся захватывать их в плен, пытать и казнить. Формально, раз уж они нас породили, должны были бы помогать или хоть обеспечить работой и предоставить гражданство. Вместо этого нас убивают на месте. На мой взгляд, они пытаются очистить совесть от жутких деяний, ставших причиной нашего появления. Если видеть в нас дьяволов, приписывать нам связи с дьяволом или с врагом, убийства обретают смысл. А когда всех перебьют, перед ними не будет больше маячить напоминание о совершенной ошибке.

— Суперэго, ненавистное чудовище, проклятие всей их жизни, — добавил Бейб.

— Теперь Рыба, — рассказывал Корги. — Мастер на все руки. Он может ходить по земле, дыша легкими, и плавать в море, отключив их и пользуясь второй дыхательной системой. Ты видишь жабры. Когда приближается корабль, который везет в доки мутиков, чтобы там выгрузить и отправить на казнь, он подплывает, взбирается на борт и, как правило, успешнейшим образом выполняет свою миссию.

Рыба не потрудился поднять глаза. Он, на взгляд Тоэма, держался в сторонке от всей компании.

— Ханку поистине цены нет, так как он немножечко телепат.

— Ясновидящий?

— Да. Ромагины сказали б тебе, что таких вещей не бывает. А он — живое опровержение.

Ханк поднял листик салата и принялся жевать.

— Ханк сообщает нам, когда чует, что кто-то из мутиков попал в беду. Если индивидуум, особенно мутик, попадает в тяжелую ситуацию, испытывает боль или даже просто страх, он излучает сильные мысленные волны. Ханк умеет улавливать их. По его указаниям мы приступаем к действиям. Не каждому бункеру, как называем мы это место, посчастливилось заполучить телепата.

— Ханк сообщает вам о прибытии корабля с мутиками.

— Верно, — подтвердил Корги, глотнув вина — янтарной жидкости, которая переливалась, как кристалл, и преломляла свет, будто была не вином, а драгоценным камнем. — А у меня множественный мозг.

— Что?

Мейна отшвырнула очередную фасолину.

— Множественный мозг. Я вижу происходящее в данный момент и могу мгновенно предсказать возможное развитие этих событий в будущем.

— Ты видишь будущее?

— Нет-нет. Ничего подобного, никакого волшебства и прочих кошмаров. Я вижу вероятности. Существуют тысячи, миллионы, бесконечное множество возможных вариантов будущего. Я могу проанализировать их в любую критическую минуту. Если девяносто процентов вариантов будущего сулят нам провал, мы не рискуем. Если шансы в нашу пользу составляют пятьдесят на пятьдесят или больше, идем на дело.

— Пятьдесят на пятьдесят не так уж и здорово, — сказал Тоэм.

Корги пожал плечами и отхлебнул еще вина. Тоэм тоже сделал глоток.

— И разумеется, — продолжал Корги, — все мы способны заглядывать в Запредельность, все обладаем силой, которая раздвигает Порог. Таковы парапсихические таланты, которые, кажется, каждый из нас получает в наследство.

Тоэм поставил бокал с вином.

— Вот чего я никак не пойму. В чем дело с этим Порогом, и молекулой скорлупы, и переброской? Корги тяжело заворочался на стуле.

— Довольно трудно объяснить это незнакомому с основами физики и с общепринятой терминологией. Есть способ избавить вселенную от ромагинов и сетессинов. И хочу сейчас объявить своим товарищам мутикам, что Ханк принес мне информацию, которая полностью переменит наш план. Все головы повернулись к Ханку.

— Не знаю, — начал тот, сворачивая на столе псевдоруки, — может, мы сконцентрировали более мощные силы, чем удавалось когда-либо какой-либо другой группе. Но я, находясь в такой близости к сильному полю, получил сатори — озарение. Мы пытались удерживать на месте вселенную, перемещая ее части — миры ромагинов и сетессинов, — и, открыв в молекуле скорлупы щель, протолкнуть их туда. Меня озарило, что это ошибка, и поразило, почему, черт возьми, никто раньше этого не понял. Мы приписывали неудачи своим слабым способностям и надеялись усовершенствовать их. Однако ошибка кроется в методе, а не в средствах. Слушайте же — идея в том, чтобы переместить всю вселенную, а миры ромагинов и сетессинов оставить, где были. Размеры протискивающейся вселенной заставят Порог разойтись самостоятельно и придержат его в таком положении. Нам и беспокоиться будет не о чем.

За столом несколько секунд царило молчание.

— Клянусь Богом! — сказал Бейб. Жабры Рыбы взволнованно затрепетали.

— Ханк, я люблю тебя, — сказала Мейна.

— Я контактировал со Стариком, — вступил Корги, — он сказал, через неделю будем готовы попробовать. Мы собираемся сосредоточить свои силы в сочувствующих мутикам мирах Федерации и надеемся, что ромагины и сетессины не пронюхают до того, как сумеем приступить к действиям.

— Постойте, — дрожащим голосом проговорил Тоэм. — А как насчет моей Тарлини?

— Господи милостивый! — сказал Рыба. — Ты не соображаешь, что это гораздо важней любой отдельной личности? Не видишь, что это все означает?

Тоэм встал, вдруг разозлившись.

— Я вижу, что это все означает. Вы отказываетесь помогать и не держите своего слова. Я вижу, какого свалял дурака!

— Постой! — крикнул Корги и тоже поднялся. — Он прав. Мы ему обещали. Можно договориться, чтобы нашу группу эвакуировали последней, а тем временем пособим ему отыскать невесту.

— Я согласен, — сказал Бейб.

— Я тоже, — поддержал Ханк. Мейна сидела молча.

— Завтра приступим к поиску, — заключил Корги. — А сегодня, поскольку сопровождать тебя на улицах мы не в состоянии, изучай план улиц города. Я помогу. У нас есть гипнотические машины, которые кое-чему научат, а прочее будем вдалбливать, пока насмерть не врежется в память. Ты должен знать столицу сверху донизу и снизу доверху.

Оба они снова сели.

— Нам никогда не хотелось уподобляться ромагинам и сетессинам. Мы держим слово. Мы боремся с ложью, друзья, и с двуличием и никогда не уступим.

Остаток дня прошел попеременно в занятиях с гипнопедагогом и допросах, которые вели Корги с Бейбом, бомбардируя Тоэма вопросами, проверяя заученное, подтягивая в слабых местах, заставляя мысленно рисовать каждое здание, с которым знакомила его машина. За час до завтрака Корги предложил принять душ и передохнуть, предупредив, что вечером последует продолжение. Утомившись, он согласился.

Покинул центральный пост управления, вышел в холлы. Он уже понял, что их насчитывается с десяток и все пусты, тогда как раньше были полны других мутиков. Дошел по коридору до поворота, который вел к его комнате, и услышал пение.

Веселое...

Веселые, сладкие ноты достигали слуха, слабые, точно в скалах распевала сирена...

Мягко...

Мелодично...

Почти как в трансе...

Он направился на звуки, ныряя из одного коридора в другой. И со временем попал в зал, задняя стена которого состояла из натурального камня, обрываясь в нечто вроде пещеры. Здесь роботы перестали применять автопластик.

Веселое щебетание...

Он приблизился к устью пещеры, проскользнул в естественный вход, огляделся.

Мелодичная трель, как бы птичья, но не совсем...

Известняковые сталактиты свисали вниз, сливаясь на полпути с взмывающими вверх сталагмитами. Камни сверкали разноцветными искрами. Пол покрывала целлулоидная пленка сырости, с потолка сочились капельки известкового раствора. Вода разговаривала с ним даже здесь: кап-плюх-кап-плюх.

Веселое мурлыканье...

* * *

Кап-плюх...

Мелодичное...

Кап-плюх...

Теперь пение стало громче, отзывалось легким эхом. Он шел на звук через узкий туннель, вылез в пещеру намного просторней, где небольшой подземный поток выливался в мелкое озерцо, отражавшее с зеркальной точностью неровный свод, так что вода фактически отрицала собственное существование.

Она сидела на камне, нависшем над водою, вздернув колени, свернувшись, совсем как кошка, примостившаяся на подоконнике. Обернувшись к нему спиной, наполовину скрытой гладкими, блестящими волосами.

— Как красиво, — сказал он.

Она не оглянулась.

— Я знала, что ты тут. Хоть и подглядывал исподтишка, скажешь, нет? — Повернулась и улыбнулась. Он сумел только улыбнуться в ответ.

— У меня слух, как у кошки, — рассмеялась она. — Я услышала твой первый шаг из зала.

— Я неуклюж от природы, — признал он, усаживаясь с ней рядом. — Что собой представляют все эти пещеры?

— Ими здесь вся земля изрыта, точно пчелиные соты, потому что мы их перенесли вместе с городом. У нас есть выход, черный ход, через эти отверстия.

— А песня, которую ты пела... — Одна из написанных Рыбой.

— Рыбой?

— В ней будто воды текут, ты не слышал? Океан шумит. Слова — сплошной бред — написаны только затем, чтоб создать ощущение моря.

Она снова запела, и он понял, что все точно так, почти ощутил водовороты и волны. Это были те самые разговоры воды, которые он часто слушал.

— Ваша группа определенно талантливая, — вымолвил он наконец.

— Когда утрачиваешь нормальность, что-то приобретаешь взамен, Тоэм. Природа увечит тебя в зародыше, расплющивает в пьяном безумии, потом сокрушается и в последний момент награждает множеством талантов, иногда даже сверхчеловеческих. Каждый известный мне мутик обладает каким-то дарованием, каким-то прекрасным достоинством вдобавок к умению видеть и раздвигать Порог.

— Ясно.

— Сомневаюсь, — заметила она и встала. Они двинулись краем озера.

— Нет, — заверил он, — мне правда ясно. Я могу понять, на что это должно быть похоже. У меня тоже ведь не настоящее тело. Я сам прошел через нечто подобное.

Он изложил свою историю, поведал о химических баллонах, о трансплантации мозга, о машине, похороненной под восемьюдесятью тремя милями песка возле Того Места, Где Обычно Стоял Город.

— Все это очень хорошо, — заключила она, морща маленькое, идеальное личико в гримаске отвращения, — но доказывает, что на самом деле ты не понимаешь.

Он взглянул на нее и почувствовал, как язык сам собою заплелся в узел. Судя по вспышкам в ее глазах, вот-вот должно было произойти нечто. Но что именно — он не знал и не имел возможности предотвратить. Не знал даже, хочет ли предотвращать.

— Тебе даже в голову не пришло, что с помощью этой вашей машины, одного из редчайших ромагинских "Джамбо", можно дать Ханку настоящее тело! Можно вытащить Бейба из его идиотского обличья и переместить во взрослое, сильное, большое тело, вроде твоего собственного!

Сердце екнуло у него в груди. Дважды.

— Ну конечно! Какой я дурак! Пошли назад. Я могу сделать это для каждого мутика, которого ты ко мне приведешь.

— Нет.

Он остановился, вытаращил на нее глаза.

— Что значит это твое "нет"?

— Неужели ты еще глупей, чем я думала? Нет — значит нет! Нет, мы ничего не расскажем Корги. Нет, мы ничего не расскажем Бейбу. Нет, мы не переместим никого из них в человеческие тела!

— Ладно, брось. Пошли, найдем Корги.

— Нет!

— Но ты сказала...

— Я тебя проверяла. Хотела взглянуть, понимаешь ли ты нас хоть чуточку, Тоэм, великолепный Тоэм, герой Тоэм.

— Подожди, — отчаянно взмолился он, схватил ее за руку и уловил заключительные содрогания перед тем, как вулкан начнет извергать лаву. И пожалуй, не испытал желания присутствовать при извержении. Она выдернула руку.

— Это ты подожди! Почему ты считаешь, что Бейб приспособится к нормальному существованию, а? Он двести двадцать три года был мутиком. Он двести двадцать три года оставался младенцем. И в один миг получит нормальное мужское тело и ничего не подумает на этот счет? А Ханк? Чертовски утонченный Ханк. Ханк, извергающий естественные отходы в виде зеленой жидкости с дьявольски гнусным запахом. Думаешь, Ханк приспособится и станет нормальным, не получив травмы, не помешавшись рассудком?

— Автоматические хирурги очень хорошие. Они не совершают ошибок, когда...

Она издала нечто вроде краткого рычания.

— Я имею в виду не физические последствия. Нет, парень, я говорю о психических. Глубоко в его душе прячутся ид, эго и суперэго, даже если он все эти годы подавлял человеческие желания и питал лишь присущие мутикам, потому что только их мог удовлетворять. Все эти годы эго лепило его, внушало ему, что он выше нормальных, лучше, счастливее, меньше склонен к предубеждениям и предрассудкам, отличается свободомыслием и талантами. Ты хочешь переделать его ид, перевернуть с ног на голову, расколотить в прах старый и вставить новый. О парень! Ты хочешь сказать ему, что все человеческие желания, не подлежавшие удовлетворению, снова вдруг в его полной власти. Ты хочешь расколошматить его эго, сообщив ему, что он себе врал, что нормальным быть лучше. Ты хочешь всю его жизнь растоптать в пух и прах, размазать, спалить и развеять по ветру оставшийся от нее пепел. И не соображаешь, почему это сведет его с ума.

— Я никогда и не думал...

Она крутнулась на месте, обернувшись к нему лицом, в глазах горела то ли ненависть, то ли нет. Похоже, ясности никогда и ни в чем уже не добиться.

— Ты никогда и не думал! Ты ни разу не удосужился сложить все вместе! Кстати, мистер Тоэм, почему это вы воображаете, что нам вообще хочется на вас походить? Что приводит вас к мысли, будто быть нормальным такой уж кайф? Мы требуем равенства, парень, а не единообразия. Мы стремимся жить в мире, где нам не придется шмыгать в подполье, как крысам. Мы не желаем быть человекоподобными и нормальными. Мы другие. Мы не такие, но, Господи Боже ты мой, не уроды. Большинство — почти все из нас — удивительны, а не безобразны. Мы — новая мифология мира сего, герой Тоэм, причем не сочиненная, не записанная на бумаге. Мы живем, дышим, ходим... Мы — воплощение фантазий. Тебе стоило бы повидать кое-кого из живущих в других пещерах этого мира и всех прочих миров, кое-кого из погибших от рук старика Хейзабоба. Они прекрасны. Фантасмагория сказочных существ, которые миллионы лет прятались в тайниках творческого воображения, а теперь вышли из лона на свет и живут. Они действительно лучше нормальных.

Он схватил ее за плечо, дернул к себе.

— Все правильно. Я всему верю. Но почему на меня надо злиться?

— Ты не поймешь! — прошипела она.

— Черт побери, все кругом заявляют, что я не пойму! А объяснить ни один не желает, — Ты не можешь понять.

— Заткнись!

— Не можешь!

Он хлестнул ее рукой по лицу и уставился на красный оставшийся отпечаток. От нее исходил сильный, сладкий, чуточку мускусный запах. Касаясь губами ее губ, он не слишком задумывался о том, что делает. По правде сказать, вообще ни о чем не задумывался. Просто такую вот форму выражения нашло для себя переполнившее его ощущение бессилия и смятения. Краткий миг она отвечала на поцелуй, потом вырвалась и помчалась назад к бункеру. А из главной пещеры крикнула:

— Ужин почти готов. Сегодня мужчины готовят. Может, будет не так вкусно, но лучше поторопись. И исчезла.

Глава 10

— Невольничий рынок, — сказал Корги, созерцая его глазами, состоявшими лишь из туманных пятен и бликов.

— На улице Продавцов Наслаждений.

— А по карте в каком квадранте? — спросил Бейб.

— Во втором.

— Перечисли платформы, принадлежащие разным торговцам, в том порядке, в каком они стоят на рынке.

Тоэм оживил в памяти гипноуроки, вызубренные за день.

— Реддиш, Фулмоно, Кингер, Фадстен, Фрин, Рашинджи, Таламан и Фросте.

— Очень хорошо, — заключил Корги. — В самом деле отлично.

— Все платформы принадлежат тем же людям — ромагинскому совету губернаторов. Свободной торговли на рынке наложниц не существует, хотя совету губернаторов желательно произвести обратное впечатление.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7