Эллери, распростершись на кровати полностью обнаженным, нежился в холодных простынях с тлеющей сигаретой в руке, уставясь на белеющий в сгущающемся вечернем сумраке потолок. Приняв ванну и обработав бесчисленные порезы и царапины йодом, взятым из аптечки в туалетной комнате, он чувствовал себя физически отдохнувшим. Но в мозгу его мелькали назойливые картинки: колода игральных карт, пятно от пальца на карте и более всего — пожар, полыхающий внизу, несмотря на отчаянные усилия изгнать из памяти его зловещие подробности.
      Отдыхая и покуривая, Эллери время от времени слышал в коридоре усталые шаги возвращающихся обитателей дома. Характер этих звуков красноречиво сообщал ему о результатах экспедиции. Шаги были тяжелые, волочащиеся, безнадежные. Двери закрывались наглухо. Сначала в дальнем конце коридора — должно быть, мисс Форрест, уже отнюдь не то полное энтузиазма существо, отправлявшееся на поиски веселых приключений. Шаги у лестничной площадки — миссис Ксавье. Медленное, ритмичное шарканье четырех ног — близнецы, уже не издававшие боевых кличей. Наконец, доктор Холмс и Марк Ксавье, а за ними еще две пары усталых ног — миссис Уири и Боунс, бредущие в свои комнаты на чердачном этаже.
      Затем последовала долгая тишина, и Эллери задумался о том, где его отец. Очевидно, инспектор еще не потерял надежды найти несуществующий выход. Внезапно в голову Эллери пришла новая мысль, и он забыл обо всем, сосредоточившись на ней.
      Ему помешали медленные, усталые шаги у двери. Эллери поспешно накрылся простыней. Дверь отворилась и на пороге появился инспектор, похожий на привидение с безжизненными глазами.
      Не произнеся ни слова, старик потащился в туалет, и Эллери услышал, как он моет лицо и руки. Вернувшись в комнату, инспектор опустился в кресло и устремил на стену отсутствующий взгляд. На левой его щеке краснела длинная царапина; руки покрывали подсохшие порезы.
      — Ничего, папа?
      — Ничего.
      Эллери едва расслышал усталый голос старика.
      — А у тебя? — после паузы пробормотал инспектор.
      — То же самое... Тяжелый поход, верно?
      — Да...
      — Слышал взрывы?
      — Слышал. Ничего они этим не добьются.
      — Ну-ну, папа, — мягко возразил Эллери. — Они делают все, что могут.
      — А как дела у остальных?
      — Я слышал, как они возвращались.
      — И никто ничего не сказал?
      — Их шаги говорили за них... Папа!
      Инспектор слегка приподнял голову.
      — А? — равнодушно отозвался он.
      — Я видел кое-что важное.
      В глазах старика мелькнула надежда.
      — Пожар...
      — Нет, — ответил Эллери, и седая голова поникла вновь. — Что касается пожара, боюсь, нам придется вручить судьбу в... в другие руки. Если нам повезет... — Он пожал плечами. — Приходится подчиняться неизбежному, даже если это означает конец всему. Полагаю, ты сознаешь, что наши шансы...
      — Никудышные.
      — Вот именно. Нужно держать себя в руках, так как ничего сделать мы не в состоянии. Что касается другого...
      — Убийства? Тьфу!
      — А почему бы и нет? — Эллери сел в кровати, обхватив руками колени. — Это единственная достойная... я хотел сказать, разумная вещь. Нормальные занятия позволяют людям не попадать в сумасшедший дом. — Инспектор слабо усмехнулся. — Не давай ситуации сломить себя окончательно, папа. Конечно, пожар подействовал на нас не лучшим образом. Я всегда считал английский девиз «Никогда не сдавайся!» романтической чепухой, но в нем что-то есть... Так вот, возвращаясь к дому, я видел...
      В глазах старика появилась искорка интереса.
      — Видел?
      — Миссис Карро и Смита.
      — Вдвоем? — Инспектор в возбуждении приподнялся с кресла.
      — Так-то лучше, — усмехнулся Эллери. — Теперь ты стал самим собой. У них был секретный разговор, который, как они думают, прошел незамеченным. Миссис Карро требовала что-то у Смита. Толстяк отбивался, но она сказала ему нечто такое, что окончательно лишило его бодрости духа, и он послушно, как ягненок, вручил ей клочок бумаги, который она разорвала на кусочки и выбросила. Это оказался чек на десять тысяч долларов, подписанный Мари Карро. Все обрывки у меня в кармане.
      — Господи! — Инспектор встал и начал мерить комнату шагами.
      — По-моему, все ясно, — продолжал Эллери. — Это объясняет многое. Почему Смит так стремился — покинуть гору в тот вечер, почему он не хотел попадаться на глаза миссис Карро, когда ему пришлось вернуться, почему сегодня они встретились тайно. Шантаж!
      — Разумеется.
      — Смит выследил миссис Карро, пробрался сюда и повидался с ней наедине или, возможно, в присутствии мисс Форрест. Он выдоил из нее десять тысяч. Неудивительно, что ему хотелось поскорее смыться! Но когда произошло убийство, мы появились на сцене и никто не смог покинуть гору, события приняли иной оборот.
      — Шантаж, — пробормотал инспектор. — Должно быть, из-за ребят...
      — А из-за чего же еще? Покуда тот факт, что она — мать сиамских близнецов, оставался неизвестным, миссис Карро была готова заплатить Смиту сколько угодно, лишь бы заткнуть ему рот. Но после убийства, когда стало ясно, что, как только сюда доберется полиция, все выйдет наружу, отпала причина платить за молчание мистеру Фрэнку Дж. Смиту. Ей хватило смелости потребовать чек назад. Смит понял, что к чему, и вернул его.
      — Интересно... — задумчиво начал инспектор.
      — О, тут есть множество возможностей, — прервал Эллери. — Но важно не это, папа. Есть еще кое-что... Я подумал...
      Инспектор фыркнул.
      — Да, подумал и после изнурительного напряжения памяти пришел к определенному выводу. Позволь изложить его тебе.
      — Это касается убийства?
      Эллери потянулся за свежим бельем, лежавшим в ногах кровати.
      — Да, — ответил он. — Это определенно касается убийства.
 

* * *

 
      Удрученная, напуганная пожаром компания собралась в игральной комнате после обеда, приготовленного миссис Уири и состоящего из консервированного тунца, сливового варенья и вялых помидоров. У всех имелись признаки тяжкой экспедиции в лес — более исцарапанного и перепачканного йодом сборища Эллери еще никогда не видел. Однако не телесные, а душевные раны заставили уголки ртов обитателей дома уныло опуститься и придали глазам выражение отчаяния. Даже близнецы выглядели подавленными.
      — Я собрал вас по двум причинам, — резко начал инспектор. — Первая: чтобы обсудить наше положение, а вторая... ко второй перейдем чуть позже. Кто-нибудь обнаружил хоть что-то в лесу?
      Вытянутые лица послужили красноречивым ответом.
      — Ну, тогда нам остается только сидеть и ждать. А тем временем, — продолжал инспектор, — хочу напомнить, что у нас сохраняется прежняя ситуация. В доме находятся труп и убийца.
      Эллери видел, что большинство, если не все, успели об этом забыть. Грозящая опасность вытеснила у них из головы мысли о преступлении. На лица вернулось былое напряжение. Смит сидел неподвижно. Энн Форрест метнула предупреждающий взгляд на миссис Карро. Марк Ксавье нервно разорвал сигарету надвое. Черные глаза миссис Ксавье ярко блеснули. Близнецы задышали чаще, доктор Холмс побледнел, а миссис Карро скомкала носовой платок в маленький шарик.
      — Будем рассчитывать на лучшее, — снова заговорил инспектор. — Я имею в виду, на то, что каким-то образом мы отсюда выберемся. Поэтому будем продолжать расследование, как будто нет никакого пожара, а происходит только задержка прибытия официальных властей, под чьей юрисдикцией находится этот участок горы. Вам все ясно?
      — Старая история, — усмехнулся Марк Ксавье. — Собираетесь подвергнуть нас допросу третьей степени? Почему бы вам не признаться, что вы в тупике, что кто-то обвел вокруг пальца и вас, и нас и вы просто надеетесь, что один из нас себя выдаст?
      — Речь не идет о блуждании в потемках, старина, — возразил Эллери. — Мы знаем.
      Светлая кожа Марка начала приобретать сероватый оттенок.
      — Знаете?
      — Вижу, вы утратили свою уверенность, — заметил Эллери. — Думаю, мы понимаем друг друга... А, миссис Уири! Входите. И вы тоже, Боунс. Без вас обоих нам не обойтись.
      Все обернулись к двери в прихожую, где неуверенно стояли на пороге экономка и слуга.
      — Входите же! — повторил Эллери. — Нам нужен полный состав. Садитесь. Ну вот, так-то лучше.
      Инспектор прислонился к одному из столиков для бриджа, переводя взгляд с одного лица на другое.
      — Вы помните, как мистер Квин расстроил ловкий план обвинить миссис Ксавье в убийстве ее мужа. Она была оклеветана, и тот, кто ее оклеветал, убил доктора Ксавье.
      Они, несомненно, это помнили. Миссис Ксавье побледнела и опустила глаза, а остальные бросили на нее быстрый взгляд и тут же отвели его. Марк Ксавье, прищурившись, следил за губами инспектора.
      — Теперь мы собираемся подвергнуть вас испытанию...
      — Испытанию? — медленно переспросил доктор Холмс. — Вам не кажется, инспектор, что...
      — Помолчите, док. Я сказал «испытанию», подразумевая именно это. Когда все окончится и дым рассеется... — старик сделал паузу, — убийца будет в наших руках.
      Никто не ответил — глаза слушателей не отрывались от угрюмого лица инспектора. Эллери шагнул вперед, и взгляды переместились на него. Инспектор отошел и занял место у французских окон. Они были открыты, чтобы впустить хоть немного прохлады. Прямую фигурку старика обрамляла вечерняя темнота.
      — Револьвер, — резко произнес Эллери, протянув руку к отцу.
      Инспектор извлек длинноствольный револьвер, который они обнаружили на полу кабинета доктора Ксавье, открыл барабан, осмотрел пустые камеры, закрыл его снова и молча передал оружие сыну.
      Все, затаив дыхание, наблюдали эту немую сцену.
      С загадочной улыбкой Эллери взвесил револьвер в руке и выдвинул вперед столик для бриджа, поставив перед ним стул таким образом, чтобы сидящий на нем был обращен лицом к собравшимся.
      — Допустим, — заговорил он, — что это кабинет доктора Ксавье, что этот столик — письменный стол доктора Ксавье, а этот стул — его вращающееся кресло. Пока все ясно? Отлично. — Он сделал паузу. — Мисс Форрест!
      Молодая женщина вздрогнула, словно под ударом хлыста; ее глаза испуганно расширились. Доктор Холмс протестующе приподнялся, но затем снова сел.
      — Д-да?
      — Встаньте, пожалуйста.
      Энн Форрест повиновалась, вцепившись в спинку стула. Эллери прошел в дальний конец комнаты, положил револьвер на рояль и вернулся к столику.
      — Н-но почему... — запинаясь, начала девушка.
      Эллери опустился на стул.
      — Я хочу, чтобы вы, мисс Форрест, — спокойно сказал он, — разыграли сцену убийства.
      — Разыграла сцену?
      — Именно. Представьте себе, что я — доктор Ксавье (такой вариант, несомненно, пришелся бы вам по душе).
      Я хочу, чтобы вы вышли в поперечный коридор через дверь позади вас. Когда я подам сигнал, входите. Вы будете стоять немного правее меня и лицом ко мне. Я — Ксавье и буду раскладывать пасьянс на своем письменном столе. Вы должны подойти к роялю, взять револьвер, повернуться ко мне и нажать на спуск. Разумеется, револьвер не заряжен. Пожалуйста, проследите, чтобы все происходило именно так. Понятно?
      Девушка смертельно побледнела. Она попыталась что-то сказать, но ее губы только чуть дрогнули. Кивнув, Энн Форрест вышла через дверь, указанную Эллери. Щелкнув, дверь закрылась. Все молча уставились на нее.
      Инспектор мрачно наблюдал, стоя у французских окон.
      Эллери положил руки на край стола и позвал:
      — Прошу вас, мисс Форрест!
      Дверь медленно открылась, и показалось бледное лицо девушки. Она неуверенно вошла, закрыла за собой дверь и приблизилась к роялю. Несколько секунд Энн Форрест с отвращением смотрела на револьвер, потом подобрала его, направила в сторону Эллери и с криком «О, это чудовищно!» спустила курок. Положив оружие, девушка опустилась на ближайший стул и заплакала.
      — Отлично проделано! — похвалил Эллери, вставая и пересекая комнату. — Если не считать непредусмотренной реплики мисс Форрест. — Он подхватил револьвер и обратился к отцу: — Конечно, ты понял?
      — Да.
      Все разинули рты, а мисс Форрест от изумления даже перестала плакать.
      — Теперь, — продолжал Эллери, — мистер Смит.
      Глаза присутствующих тотчас же сосредоточились на лице толстяка. Он сидел неподвижно, моргая и двигая челюстями, словно корова, пережевывающая жвачку.
      — Встаньте, пожалуйста.
      Смит поднялся, переминаясь с ноги на ногу.
      — Возьмите это, — распорядился Эллери, протягивая ему револьвер.
      Смит снова моргнул, с шумом набрал в легкие воздуха и взял оружие, безвольно покачивая его в растопыренных пальцах.
      — Что я должен делать? — хрипло осведомился он.
      — Вы — убийца...
      — Убийца?!
      — На время нашего маленького эксперимента. Вы убийца и только что застрелили доктора Ксавье. Дымящееся оружие все еще у вас в руке. Револьвер принадлежал доктору, так что вам незачем избавляться от него. Все же вы, естественно, не хотите оставлять на нем отпечатки ваших пальцев. Поэтому вы достаете носовой платок, тщательно вытираете оружие и бросаете его на пол. Ясно?
      — Д-да.
      — Тогда действуйте.
      Эллери шагнул назад, холодно наблюдая за толстяком. Смит вел себя так, словно его единственной заботой было сыграть свою роль как можно скорее. Он стиснул рукоятку револьвера, вынул огромный, размером с салфетку, носовой платок, опытными движениями вытер рукоятку, дуло, спусковой крючок и предохранитель и, держа оружие рукой, обернутой в платок, бросил его на пол. После этого Смит отошел назад, сел и медленно вытер лоб огромной лапой.
      — Великолепно, — пробормотал Эллери. Подобрав револьвер, он сунул его в карман. — Теперь вы, доктор Холмс. — Англичанин неловко шевельнулся. — Я снова чудесным образом превращаюсь в доктора Ксавье — на сей раз в его труп. Ваша задача — в этой маленькой драме сыграть роль врача, обследующего мое холодное поруганное тело. Надеюсь, остальное вам понятно без дальнейших объяснений. — Эллери сел, положив левую руку на столик, а правую свесив к полу; его левая щека покоилась на левой руке. — Валяйте, старина, а то моя роль не доставляет мне особого удовольствия.
      Доктор Холмс встал, подошел к столику, склонился над неподвижной фигурой Эллери, ощупал затылок и шейные мышцы, повернул голову, чтобы видеть глаза, попытался сдвинуть с места руки и ноги — короче говоря, произвел быстрый квалифицированный осмотр.
      — Достаточно? — спросил он сдавленным голосом. — Или нужно продолжать этот отвратительный фарс?
      Эллери вскочил:
      — Нет, этого достаточно, доктор. Но, пожалуйста, осторожнее с терминами. Это не фарс, а ужасная трагедия. Благодарю вас... Миссис Уири!
      Экономка прижала руки к груди.
      — Д-да, сэр, — запинаясь, откликнулась она.
      — Я хочу, чтобы вы встали, пересекли комнату и повернули выключатель у двери в прихожую.
      — П-повернуть выключатель? — Миссис Уири поднялась. — Но разве... разве не будет темно, сэр?
      — Очевидно, будет, — мрачно ответил Эллери. — Быстро, миссис Уири.
      Женщина облизнула губы, посмотрела на свою хозяйку, словно ожидая указаний, и зашаркала в сторону прихожей. У стены она замешкалась, и Эллери с нетерпением подал ей знак продолжать. Миссис Уири поежилась и повернула выключатель. Комната сразу же погрузилась во тьму, густую, как шоколадный сироп. Звезды над Эрроу не могли проникнуть сквозь клубы дыма. Казалось, дом находится под водой на глубине пяти миль.
      Отчетливый голос Эллери разорвал тишину:
      — Боунс! У вас есть спички?
      — Спички? — каркнул старик.
      — Да. Зажгите, пожалуйста, одну. Скорее, приятель!
      Чиркнула спичка — огонек осветил тощую руку Боунса и его угрюмую морщинистую физиономию. Никто не произнес ни слова, покуда спичка не догорела.
      — Хорошо, миссис Уири. Можете зажечь свет, — сказал Эллери.
      Вспыхнуло электричество. Боунс сидел на прежнем месте, уставясь на почерневшую спичку в руке. Миссис Уири вернулась на свой стул.
      — А теперь, — продолжал Эллери, — ваша очередь, миссис Карро.
      Женщина встала, бледная, но сдержанная.
      Эллери выдвинул ящик стола и достал оттуда совершенно новую колоду карт. Распечатав ее, он отбросил целлофановую облатку и положил карты на стол.
      — Полагаю, вы раскладываете пасьянс?
      — Я знаю, как это делается, — с удивлением ответила миссис Карро.
      — Умеете раскладывать простой пасьянс? Тринадцать закрытых карт, четыре открытых в ряд и восемнадцатая карта над ними.
      — Да.
      — Превосходно. Пожалуйста, возьмите эти карты, миссис Карро, садитесь за столик и разложите пасьянс.
      Женщина посмотрела на него, словно подозревая в безумии, затем подошла к столику и села. Медленно перетасовав карты, она отсчитала тринадцать, сложила их стопкой рубашками вверх, четыре карты положила в ряд открытыми, а еще одну поместила над ними. Потом она взяла остаток колоды и начала раскладывать пасьянс, открывая каждую третью карту и подкладывая ее к открытым.
      Пальцы миссис Карро двигались быстро и нервно. Дважды она делала ошибку, на которую ей молча указывал Эллери. Все наблюдали, затаив дыхание и ожидая неизвестно чего.
      Пасьянс казался бесконечным. Количество карт, ложившихся лесенкой на четыре открытые карты, все росло... Внезапно Эллери протянул руку над пальцами женщины.
      — Достаточно, — мягко произнес он. — Боги к нам благосклонны. Я думал, придется раскладывать пасьянс несколько раз, пока мы не добьемся желаемого эффекта.
      — Какого эффекта?
      — Вот какого. Видите, миссис Карро, в четвертой лесенке между красными пятеркой и семеркой пресловутая шестерка пик!
      Миссис Ксавье издала стон.
      — Ну-ну, не тревожьтесь, миссис Ксавье. Это не очередная подтасовка. — Эллери улыбнулся миссис Карро. — Ваш черед, мистер Ксавье!
      Высокий адвокат к этому времени утратил всю свою насмешливость. Его руки дрожали, а рот стал дряблым. «Парень нуждается в хорошей порции виски», — с удовлетворением подумал Эллери.
      — Ну? — хрипло спросил Марк, шагнув вперед.
      — А для вас, — улыбнулся Эллери, — мы приготовили очень интересный маленький эксперимент, мистер Ксавье. Не будете ли вы любезны взять шестерку пик из открытых карт?
      Марк вздрогнул:
      — Взять...
      — Да, пожалуйста.
      Ксавье выполнил просьбу дрожащими пальцами.
      — Что теперь? — спросил он, пытаясь улыбнуться.
      — Теперь, — резко сказал Эллери, — я хочу, чтобы вы разорвали эту карту пополам — быстро! Не мешкайте! Рвите!
      Испуганный Марк повиновался, прежде чем успел подумать.
      — Выбросите одну из половинок!
      Ксавье уронил обрывок, словно тот жег ему пальцы.
      — Ну? — пробормотал он, облизывая губы.
      — Одну минуту, — послышался сзади бесстрастный голос инспектора. — Оставайтесь на месте, Ксавье. Эллери, подойди сюда.
      Эллери подошел к отцу, и некоторое время они вполголоса переговаривались. Затем Эллери кивнул и повернулся к остальным.
      — После консультации могу объявить, что серия испытаний прошла весьма успешно, — весело сказал он. — Мистер Ксавье, можете сесть сюда. Это займет не много времени.
      Адвокат сел за столик для бриджа, все еще сжимая в руке обрывок карты.
      — Отлично. Слушайте внимательно.
      В последнем указании не было надобности — все напряженно наклонились вперед, словно зрители захватывающей пьесы.
      — Если вы обратитесь к моей недавней маленькой лекции относительно карточного фокуса, — продолжал Эллери, сняв пенсне и прочищая линзы, — то, несомненно, вспомните, как я продемонстрировал несколько важных вещей. Прежде всего то, что, если доктор Ксавье не был левшой, обрывок карты должен был остаться не в правой руке, где мы его нашли, а в левой, так как правая делала бы всю работу — отрывала, комкала и выбрасывала. Из этого я также сделал вывод, что, так как обрывок оказался не в той руке, карту разорвал не доктор Ксавье и, следовательно, не он оставил ключ к личности убийцы. Карта указывала на миссис Ксавье. Но если ключ оставила не жертва, значит, он не подлинный и является не доказательством, а всего лишь уловкой того, кто пытался ложно обвинить миссис Ксавье в убийстве мужа, представив дело так, будто сам доктор обвинил жену столь фантастическим способом. Этим человеком, как я сказал в заключение, мог быть только сам убийца. Вы это помните?
      Они помнили, о чем свидетельствовали их напряженные взгляды.
      — Таким образом, проблема сводится к следующему: нам нужно найти человека, который в действительности разорвал пополам шестерку пик, и мы получим нашего убийцу.
      Мистер Смит удивил всех, включая Квинов, пробубнив насмешливым basso profuado :
      — Отличный трюк, если вам только удастся его проделать.
      — Мой дорогой мистер Смит, — отозвался Эллери, — это уже проделано!
      Смит тут же закрыл рот.
      — Да, — продолжал Эллери, мечтательно глядя в потолок, — существовал и подлинный ключ к личности убийцы. Он был у нас перед глазами так долго, что я краснею, думая о своей слепоте. Но очевидно, увидеть все невозможно. — Он зажег сигарету. — Как бы то ни было, теперь этот ключ четко различим. Нет нужды говорить, что он находится на карте — оторванной половинке карты, скомканной убийцей и брошенной им на пол возле мертвого тела доктора Ксавье. Что же это за ключ? Ну, убийца должен благодарить пожар за его существование. Я имею в виду пятно от пальца на карте, появившееся из-за покрывшей все сажи.
      — Пятно... — пробормотал Марк Ксавье.
      — Вот именно. Как же было оставлено это пятно? Как убийца разорвал карту? Как вообще разрывают карту? Мистер Ксавье только что продемонстрировал нам один из двух способов — я занимался этим несколько часов и могу сказать с уверенностью, что таких способов два. Самый распространенный из них следующий: кончики больших пальцев обеих рук соединяются под острым углом на краю карты, а остальные пальцы находятся на другой ее стороне. Что же происходит, когда мы разрываем карту, а большие пальцы при этом испачканы сажей? Давление больших пальцев в момент разрыва — одного пальца, крепко прижимающего карту, и другого, делающего отрывающее движение, — оставляет два овальных отпечатка: большого пальца левой руки — в верхнем правом углу левой половинки, а большого пальца правой — в верхнем левом углу правой половинки. Говоря о правой и левой сторонах, я, разумеется, воображаю, что держу карту прямо перед собой и ее половинка, которую я называю левой, должна находиться в моей левой руке. — Несколько секунд он задумчиво попыхивал сигаретой. — Второй способ отличается от первого только тем, что большие пальцы направлены по диагонали друг к другу не наверх, а вниз. Овальные отпечатки остаются в тех же углах, но будут направлены не наверх, а вниз, навстречу друг другу. В любом случае эффект, который я намерен описать, получается один и тот же. Что же это за эффект?
      Слушатели ловили каждое его слово.
      — Давайте, — продолжал Эллери, — снова обратимся к скомканной половинке, найденной на полу кабинета доктора Ксавье. Разгладим ее и перевернем так, чтобы отпечаток большого пальца находился сверху. Почему сверху? Потому что разрыв производят сверху вниз, а не снизу вверх. Поэтому я и сказал, что эффект второго способа не слишком отличается от первого. В обоих случаях отпечаток большого пальца, несмотря на разницу в угле, останется в том же месте карты и будет принадлежать той же самой руке. Что же мы видим, держа разглаженный обрывок в том положении, в каком он должен был находиться в момент разрыва? — Он снова затянулся сигаретой. — Что разорванный край карты расположен справа, что отпечаток большого пальца направлен по диагонали вверх к правому верхнему углу или, иными словами, что это отпечаток пальца левой руки и, следовательно, левая рука оторвала и скомкала половинку карты!
      — Вы имеете в виду, — прошептала мисс Форрест, — что это левша...
      — Вы весьма проницательны, мисс Форрест, — улыбнулся Эллери. — Именно это я и имею в виду. Левая рука убийцы держала эту половинку. Убийца скомкал и отбросил ее левой рукой. Таким образом, левая рука проделала всю работу. Ergo, как вы сказали, тот, кто убил доктора Ксавье и оклеветал миссис Ксавье, был левшой. — Он сделал краткую паузу, окинув взглядом озадаченные лица. — Выходит, леди и джентльмены, проблема сводится к тому, чтобы определить, кто из вас является левшой. — Озадаченность сменилась тревогой. — Это и было целью наших причудливых испытаний.
      — Трюк! — с возмущением произнес доктор Холмс.
      — Да, но крайне необходимый, доктор. Фактически, он должен был не столько определить личность убийцы, сколько исследовать его психологию. Кто левша, а кто нет, я знал еще до испытаний, исключительно благодаря наблюдениям. Из того же источника мне было известно, что никто из вас не принадлежит к категории людей, одинаково хорошо владеющих обеими руками. Существуют три человека, которых мы не стали подвергать испытаниям: миссис Ксавье и близнецы Карро. — Мальчики вздрогнули. — Но миссис Ксавье, помимо того факта, что она была оклеветана и вряд ли стала бы клеветать сама на себя, не является левшой, что я неоднократно имел возможность отметить. Что касается близнецов, то, кроме абсурдности самого предположения об их виновности, ясно, что Фрэнсис, находящийся с правой стороны, естественно, правша, что я также подметил, а Джулиан, находящийся слева, хотя и должен быть левшой, но левая рука у него сломана и в гипсе, что лишает его способности манипулировать пальцами. Кроме того, — сухо добавил он, — коль скоро я решил проверить все до конца, я установил, к своему удовлетворению, что единственным способом, которым ребята при данных обстоятельствах могли оставить отпечатки пальцев вышеописанным образом, было скрещивание их примыкающих рук — процедура настолько нелепая, что ее даже не стоит рассматривать... — Его глаза блеснули. — Кто же из остальных является левшой? Вы помните, что каждый делал во время испытания?
      Слушатели нахмурились, закусив губы.
      — Я вам напомню. Вы, мисс Форрест, подняли револьвер и нажали на спуск правой рукой. Вы, мистер Смит, держали револьвер в левой руке, но вытирали его правой. Вы, доктор Холмс, провели обследование моего мнимого трупа, как я счастлив сообщить, почти исключительно правой рукой. Вы, миссис Уири, повернули выключатель правой рукой, а вы, Боунс, правой рукой чиркнули спичкой, миссис Карро держала колоду карт в левой руке, а раскладывала пасьянс правой...