Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бандит (№2) - Бомба для банкира

ModernLib.Net / Боевики / Латынина Юлия Леонидовна / Бомба для банкира - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Латынина Юлия Леонидовна
Жанр: Боевики
Серия: Бандит

 

 


— Итак, — вежливо перебил Дмитриев, — в пять вы были в подъезде. И что вы увидели?

— Машину, — сказала старушка, — у нашего дома остановилась машина. В пять утра, точнее, в пять часов три минуты! Я очень удивилась и раскрыла дверь. Я думала, что это в наш подъезд. Это была такая заграничная машина, цвета кофе со сливками, но я не знаю ихних марок. Но человек, который вышел из машины, пошел совсем в другую сторону, а машину он так и не выключил. Он завернул за угол и пошел по Вьюжному переулку. У него была с собой такая черная сумка. Я немножко удивилась, и вышла с Боречкой. А я шла как раз за этим человеком, только я, конечно, от него отстала. Когда я дошла до конца переулка, я увидела, как этот молодой человек стоит у крыльца этой фирмы с зеленым ковриком. Мы все зовем ее «зеленый коврик». Тут я подумала, что это ихний служащий, или какой-то курьер, потому что он бог знают когда работают, у них в два часа ночи свет горит! Но мне тогда еще показалось странным, что он не выключил машину. Ведь если он служащий, то почему он не выключил машину? А если он приехал на минутку, то почему он не остановился прямо перед зеленым ковриком?

— И что этот человек делал на крыльце? — спросил Дмитриев.

— Да вроде как потоптался на крыльце, да и пошел обратно. Мне показалось, что он никого не застал в такую рань.

— А пакет с мусором? Вы видели, чтобы он положил пакет с мусором на крыльцо?

— Пакет я, конечно, увидела, когда проходила мимо. Я еще хотела его поднять, а потом подумала: вот еще! Но, конечно, я не видела, чтобы этот человек клал пакет. Ну вы сами посудите, если бы я увидела, что молодой человек едет в такую даль, чтобы выбросить мусор, я бы очень удивилась!

— Но вы не все время его видели? Когда он подошел к двери банка, вы еще находились за углом?

— Да, я даже удивилась, что он так недалеко ушел. Я бы в его годы ой куда убежала, пока такая старуха дошла до угла.

— А что было дальше?

— Он сошел с крыльца и пошел обратно. Он прошел мимо меня, и я придержала Боречку.

— А его сумка, — спросил Тихомиров, — как он нес сумку, — так же, как и туда?

Старушка поглядела на него удивленно.

— А вы знаете, — сказала она, — вы правы! Он туда нес эту сумку, словно в ней были перепелиные яйца, а обратно он ее тащил, как кота за хвост.

— Вы могли бы описать этого молодого человека?

— О да, на улице было уже светло. Это был высокий молодой человек, лет тридцати, худой и в синих джинсах. У него был очень неприятный взгляд: глаза бегали, как мыши. Знаете, я никогда не доверяю людям с таким взглядом. Зимой я переходила сугроб… Сергей вытащил из нагрудного кармана отксеренные листы и спросил:

— Лидия Михайловна, его нет среди этих людей?

Старушка долго изучала снимки.

— Есть, — сказала она, — вот этот.

И ткнула пальцем в снимок наглого белобрысого парня со странно выпученными глазами и шеей, изогнутой на манер носика чайника.

— Вы уверены, — переспросил Сергей.

— Я была учительницей пения в школе, — оскорбилась старушка. Вы знаете, что такое учительница пения? Это учительница, которая ведет уроки во всех классах школы, а у нас их было А, Б, и В, и она ведет эти уроки один раз в неделю. Я называла по имени всех моих учеников. Мои коллеги это подтвердят.

— Но даже учеников вы видели несколько раз. А здесь — один раз, еще на рассвете.

— Я его не один раз видела, — сказал старушка. — Я его прекрасно запомнила, когда он ударил Боречку!

— Ударил Боречку? Где, когда?

— Месяц назад. Он стоял со своими товарищами в скверике, и, кажется, пил. Боречка подбежал к нему, и этот молодой человек его просто ударил! А остальные загоготали!

— А среди этих снимков нет фотографий этих остальных?

Старушка склонилась над карточками.

— Вот эта, — сказала она, — и эта. И эта.

Третье фото, на которое указала старушка, было фото Валерия Нестеренко.

— Скажите, — спросил Сергей, — а машину его вы могли бы описать?

Старушка покачала головой.

— Нет, — объяснила она, — вы понимаете, у нас в школе учились дети, а не машины. Это была красивая машина, цвета кофе с молоком.

— А номер вы случайно не помните?

— Нет, — сказала старушка, — номер я не помню. Я пришла и записала его на бумажке, а Боречка взял эту бумажку и съел.

По углам маленького проходного дворика еще лежал снег, молодой разбитной дворник гнал метлой талую воду в канализационный люк, и вечереющий воздух дышал близкой весной.

— Странная история, — сказал Сергей, поплотнее запахивая куртку. — Хитрый, осторожный бандит посылает взорвать офис своего друга — ленивого джентльмена, который ставит заграничную машину за углом! Мало того, — он выбирает джентльмена, которого видели и знают в этом районе! Совсем не как на Пятницкой… — Бандиты глупеют от безнаказанности, — сказал Дмитриев. — К тому же он полагал, что расследованием будет заниматься сам. Чего напрягаться-то?

— А может, исполнитель травки накушался, — заметил Тихомиров.

Они помолчали, и Дмитриев вдруг сказал:

— Кстати, ты был прав насчет владельца бара. Он меня хорошо накормил и долго капал на человека по фамилии Дыбач, которого он-де позавчера заметил случайно на улице, провожая гостей. А на самом деле этот Дыбач задолжал ему, не знаю уж сколько. Но хозяин бара не знал, что пакет оставили в пять, а так как бар закрывается в час, он был вынужден сказать, что видел этого типа в час.

Без пяти шесть Валерий был у библиотеки. Девушка удивилась, увидев его машину, — видимо, утром она смотрела в окно и видела, что он пришел своими ногами. У нее были светлые, почти ненакрашенные глаза, и в своей черной обтягивающей юбочке она походила на тонкую вазу на длинной ножке. «Ну чего ты приармяниваешься, — подумалось вдруг Сазану, — сходил бы к шлюхам».

Сазан усадил девушку в машину и спросил:

— Как вас звать?

— Таня.

— А я — Валерий. Отчего вы такая печальная?

— У меня недавно умерла мама. Рак.

Сазан ощутил острое сожаление. Если бы кто-то надул Таню, отнял у нее квартиру, выгнал с работы, или даже попортил в подъезде мужа, — он, Сазан, мог бы покровительственно улыбнуться и сказать: «Сейчас уладим». Но он не мог наведаться на небо и вежливо попросить господа бога вернуть Танину маму на землю, угрожая в противном случае крепко набить морду архангелам.

— У меня тоже мать умерла, — сказал Сазан. — Сгорела по пьянке.

В «Янтаре» было уже шумно, и Сазан усадил девушку за угловой столик. Девушка испуганно смотрела на меню, — так, будто названия блюд были написаны по-китайски. Глаза ее со страхом остановились на двойной колонке цифр — в долларах и рублях.

Сазан подозвал официанта и продиктовал ему заказ. Таня с облегчением оставила меню в покое.

— А вас тоже неприятности? — вдруг спросила она.

— Не у меня, — сказал Валерий, — у моего приятеля. Ему сегодня подкинули на крыльцо бомбу.

Девушка прикрыла рот ладошкой и сказала:

— Какой ужас! А кто?

— Мой приятель считает, что это сделал я.

Подошедший официант водрузил на стол ведерко с шампанским и блюдо с салатом, более похожим на натюрморт, чем на салат.

Сазан откупорил бутылку, разлил шампанское по бокалам и сказал:

— За наше знакомство.

Они чокнулись, и Сазан, слегка прикрыв глаза, стал глядеть на девушку поверх края бокала. Девушка покраснела, как старшеклассница на кинопробе.

И тут Валерий внезапно увидел толстого человека с поросячьим лицом, который пробирался между столиками в направлении уборной. Валерий проглотил шампанское, улыбнулся девушке и сказал:

— Простите, я сейчас вернусь.

Мужская уборная находилась в конце сквозного коридорчика, одним концом выходящего на двор. Валерий встал на пороге уборной, стараясь не отражаться в опоясывающих кафельные стены зеркалах. Он подождал, пока человек застегнет ширинку, и спросил:

— Поссал?

Человек изумленно обернулся. Валерий поднял колено и ударил толстяка прямо в пах. Человек раскрыл рот, видимо намереваясь кричать, и стал отлетать к зеркалу. Валерий поймал его левой рукой, чтобы тот не разбил зеркала, а правой зажал ему оральник. Человек стал выкручиваться. Валерий прижал его к себе, отнял на мгновение обе руки и, сцепив их, со страшной силой обрушил на шею толстяка. Толстяк обмяк и стал вести себя тихо. После этого Валерий выудил из кармана наручники и защелкнул их на запястьях поросячьего человека.

— Пошли, ананасина, — сказал Валерий, и для убедительности показал своей жертве вороненый ствол. — Пикнешь — х… отстрелю.

— Почему? — шептал человек. Он неудержимо плакал: слезы сами текли из его глаз, как это часто бывает, когда человека бьют.

Из туалета направо вел маленький коридорчик, выходивший куда-то на зады ресторана, под служебный навес. С навеса лил дождь, и в темноте тускло блестел бок разгружавшегося грузовика и крышка мусорного бака.

Валерий накинул на руки своей жертвы плащ, так, чтобы скрыть наручники, и потащил человека прочь. При виде грузчиков в глазах жертвы проснулась было надежда, но Валерий ткнул пальцем в мусорный бак и тихо сказал:

— Туда хочешь?

Они прошли мимо грузчиков, кидавших ящики. Жертва Валерия шаталась от боли и страха, и Валерий, прижимая мужика к себе, громко говорил:

— Перебрал ты, Женя, перебрал! Домой пора.

Таня терпеливо дожидалась прихода Валерия. В ресторане было тихо и светло, распахнулась дверь, где-то рядом отъехала машина.

— Можно?

Девушка оглянулась.

Позади стоял симпатичный незнакомый человек.

— Мне сказали, что я могу здесь найти Валерия Нестеренко.

Таня вдруг сообразила, что ее спутник не назвал своей фамилии.

— Наверное, — сказала она, — он отошел. Он сейчас будет здесь.

Человек смущенно присел.

Они некоторое время ждали Валерия, но того все не было и не было.

— Странно, — проговорил человек, — схожу посмотрю.

Он сходил посмотрел и через несколько минут вернулся вконец растерянный.

— Удивительное дело, — сказал он, — куда человек может пропасть из ресторана? Да еще от такой милой девушки, как вы?

— А я вас — сказала девушка, — по телевизору видела. Давно. Вы…, вот только фамилию забыла, — и девушка запнулась.

Человек улыбнулся смущенно и расстрогано.

— Может быть… — пробормотал он. — А фамилия моя Ганкин. Виктор Львович.

— Таня.

— Вы депутатом были, членом межрегиональной группы.

Виктор Львович покраснел. Видно было, что про межрегиональную группу помнили уже немногие.

Они сидели и ждали Валерия.

— Странно, — тоскливо промолвил Ганкин, — очень странно. Простите, Таня, вы давно с ним знакомы?

— Нет, — сказала Таня, — с сегодняшнего утра. Вы не подумайте, я не… я никогда… Но он так забавно со мной познакомился! Я работаю на ламинаторе, знаете, закатывать права, и он хотел со мной познакомиться, а документов у него с собой не было. И вот он вытащил сто долларов и говорит: «Закатайте».

Таня прыснула. Ганкин нахмурился: он смотрел на крайний стол слева. Там тоже обнаружился непорядок. Двое мужиков в дорогих костюмах с явным недоумением поглядывали на едва початую тарелку, стоявшую на перед третьим пустым стулом, и вертели головами в поисках отлучившегося товарища.

— Таня?

Таня и Ганкин обернулись. За ними стоял молодой человек с короткой стрижкой и твердой челюстью. Тане он сразу не понравился.

— Я от Валерия, — сказал парень, — ему пришлось срочно уехать, и он просил отвезти вас домой.

— Я сам отвезу девушку домой, — сказал Ганкин.

Когда они доехали до Таниного дома, Ганкин сказал:

— Таня, вы милая и хорошая девушка. Позвольте старому человеку дать вам совет: не связывайтесь с Валерием.

— Но ведь вы его друг?

Ганкин помолчал. По крыше машины опять хлестал дождь, и на приборной доске мигал указатель левого поворота.

— Таня, — спросил Ганкин, — вы знаете, что такое феодализм?

И, не особенно утруждаясь услышать ответ, бывший депутат, доктор исторических наук, сказал:

— Когда-то жила-была Римская империя. Это была скверная империя, управлявшаяся коррумпированными чиновниками. Чиновники продавали ее оптом и в розницу, но тем не менее в ней были суды, города, и немножечко правосудия. Я даже подозреваю, что в некоторых восточных областях Римской империи во времена Адриана дело с правосудием обстояло лучше, чем сейчас, спустя две тысячи лет. Потом на эту империю нахлынули варвары. Они ничего не имели против ее строя, они просто хотели завладеть ее богатствами. Но в результате этой погони за богатством все коммуникации империи были разрушены. Торговцев грабили на дорогах. Крестьян грабили в селах. Горожан сжигали в городах. Города превратились в замки. Война стала единственным способом экономического обмена. Люди разделились на два класса: те, кто грабит, и те, кого грабят. И тогда торговцы и крестьяне стали просить у своих грабителей покровительства. Они хотели, чтобы одни грабители защитили их от других. Теперь грабителей называли феодалами, а те, кого грабят, назывались крепостными.

Ганкин замолчал.

— Понятно, — сказала Таня, — и вы — крепостной Валерия.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3