ГЛАВА 15

— Я должен был сказать вам раньше. — Тихий голос Талискера эхом отдавался под сводами пещеры. Что бы он ни собирался сообщить, слова давались ему тяжело. Лицо Талискера было бледным, он ссутулился, словно невысказанное признание тяжким грузом легло ему на плечи.

Малки и Йиска сидели рядом с ним на глыбе известняка. Индеец не уставал дивиться на застывшие фигуры сидов. Некоторые сломались под весом известняка. Неподалеку лежал, опрокинувшись набок, орел; его голова откололась при падении. Ближе к задней стене пещеры, куда вода нанесла больше всего извести, фигуры были совершенно неузнаваемы, покрыты толстым слоем желтоватого налета. Некоторые повалились друг на друга, переплетя конечности. Они были такими настоящими, такими живыми — до того момента, когда неизвестная магия обратила их в камень.

— В чем дело, Дункан? — Малки нахмурился.

Нечасто он видел своего друга пребывающим в таком ужасе и отчаянии.

— Они сумели бы защитить себя, если бы у них был Бразнаир, — пробормотал Талискер, глядя в пол.

— Как ты думаешь, сколько времени они провели в таком состоянии? — спросил Йиска.

Талискер пожал плечами.

— Возможно, все это — дело рук Зарруса. Ему надо было выбить их из игры, прежде чем сиды успели осознать опасность. Выходит, они здесь уже несколько лет.

— Но ты только глянь на слой извести! Прошло не меньше века.

— Да? Ну, не знаю. Может, магия ускорила естественные процессы. — На Талискера жалко было смотреть. Он опустил голову, не осмеливаясь взглянуть в глаза Йиске, словно тот в чем-то обвинял его.

Малки подошел к Талискеру и встал над ним, скрестив руки на груди.

— Ладно, выкладывай.

— Я украл его. Украл Бразнаир у сидов.

— Что-о?! — Малки отшатнулся, словно Талискер ударил его. — Зачем, черт побери… Зачем ты это сделал, Дункан?

— Я уже говорил, долго объяснять, Малк. И поверь, я отнюдь не горжусь.

Малки подозрительно сощурил глаза.

— И поэтому вы поругались с Сандро?

— Да. Он жутко разозлился. Мы наговорили друг другу лишнего. — Талискер пожал плечами. — Ну, ты знаешь, как это бывает.

— Да уж. Что-что, а лаяться вы с Сандро умеете. Полагаю, в эту историю замешана женщина?

— Почему ты так думаешь?

— Скажешь, что я не прав? — Талискер поморщился.

— Нет. Ты прав. И знаешь, когда я вернулся в Шотландию, я начал болеть. Наверное, это своего рода кара, понимаешь?

Малки подошел к молодой женщине, стоявшей посреди зала, и задумчиво похлопал ее плечу.

— Может быть, еще не поздно все исправить, Дункан. Ведь Бразнаир у тебя в кармане. Попробуй использовать его — вдруг он сумеет разрушить чары.

— Хотя для многих из них уже слишком поздно, — пробормотал Йиска.

— Малк прав. Стоит попробовать. — Талискер вынул из кармана камень. Тот по-прежнему мерцал — как и прошлой ночью, когда вобрал энергию молнии. Лицо Талискера осветилось мягким зеленоватым светом, и Малки с Йиской показалось, что он помолодел. Словно дарующая жизнь магия Бразнаира повернула время вспять.

Талискер приблизился к женщине и поднес камень к ее лицу.

— Простите меня, если сможете, — прошептал он.

— Дункан, навряд ли она… — Малки замолчал, когда Йиска жестом призвал его к тишине.

Талискер держал камень перед женщиной. Ее лицо осветилось зеленым мерцанием и выглядело теперь еще более живым, настоящим… Однако ничего не произошло.

— Не выходит.

— Погоди.

— Нет, не получается, Малк. Я не чувствую никаких перемен.

— Но…

Талискер удрученно вздохнул и убрал Бразнаир в карман. Тихо прошептав проклятие, он побрел в глубь пещеры.

— Нет причин для траура, — сказал Малки. Горец собирался пойти следом и ободрить Талискера, но Йиска остановил его.

— Дай ему минутку, Малк, — сказал он тихо.

Долгое время Талискер не возвращался, и в конце концов Йиска не выдержал. Он тоже направился в глубину пещеры и подошел к другу.

— Что с тобой, Дункан? Неужели дело только в краже Бразнаира?

— Отчасти… Нет, не только… — Талискер бросил взгляд в сторону Малки. — Йиска, ты знаешь, каково это, когда кто-то верит в тебя — слепо, полностью и без сомнений? Верит, что все в твоих силах. Буквально все.

Йиска задумался.

— Ну, в детстве для меня таким человеком был мой отец.

— В детстве — это другое. Впрочем, иногда Малки и впрямь кажется мне ребенком… Нет, не пойми меня превратно. Я бы доверил ему свою жизнь… да так оно и было не единожды и не дважды. Но в нем живет безоговорочная вера. Малк просто не в состоянии уложить у себя в голове, что я могу потерпеть поражение. А я ведь не герой, Йиска. Меня не было здесь почти два века. Я не… я больше не имею значения для Сутры. А он не видит и не понимает этого, мой верный и наивный Санчо Панса…

— Однако ты по-прежнему заботишься о Сутре, разве нет?

— Да. И всегда заботился…

— Тогда, может быть, однажды ты вновь обретешь для нее значение?

— Что ты имеешь в виду?

Йиска пожал плечами:

— Не знаю…

В этот миг их разговор перебил испуганный крик Малки:

— Ох, нет!

Это был Пес. Он тоже угодил под обвал, и никто не догадался его поискать. Пес казался таким независимым и самостоятельным, что люди не сомневались в его способности позаботиться о себе. А между тем Пес сильно пострадал. Один глаз у него был выбит, и, похоже, упавший камень сломал собаке позвоночник. Пес медленно подполз к Малки, тихо и жалобно поскуливая.

— Ох, нет, — горестно повторил Малколм. Мысль о том, что Пес смертельно ранен из-за своей верности, глубоко тронула горца. — Иди сюда, мальчик, — мягко проговорил он. Талискер заметил блеск кинжала и понял, что Малки собирается прекратить страдания Пса. Он и Йиска подошли ближе.

— Эй, мальчик, — сказал Талискер, коснувшись свалявшейся шерсти за ухом Пса. — Что с тобой, а?

— Надо было оставить его в резервации, — печально пробормотал Йиска. Ему тоже было жаль Пса.

Последовала вспышка — такая неожиданная и такая яркая, что Талискер отшатнулся назад, едва не потеряв равновесие. Свет лучился из Бразнаира, который он все еще сжимал в руке. Зеленые лучи окутали Пса, обведя его силуэт ярким свечением, которое было знакомо и Талискеру, и Малки.

Йиска тихо вскрикнул.

— Я же говорил, что он был Перевертышем! Родни предупреждал нас, а вы мне не поверили. — Он выхватил меч и вытянул его перед собой, готовый ударить, как только Пес изменит облик. Но трансформация сида всегда было неимоверно красивым, завораживающим зрелищем, и Йиска опустил оружие, потрясенно созерцая превращение.

А когда все закончилось, она стояла посреди пещеры — сидская женщина из его сна. Тоненькая, хрупкая и гибкая. Ее лицо сияло торжеством. Впрочем, едва женщина обернулась к Талискеру, как это выражение сменилось яростью. В два шага она преодолела разделявшее их расстояние и с силой ударила Дункана по лицу.

— Эй! Полегче! — воскликнул Малки.

— Та-лиис-кер! — будто выплюнула она. — Странник по мирам. Я именую тебя вором! Понимаешь ли ты, что наделал?

На щеке Талискера проступил красный след от ее маленькой ладони, и все же он не сказал ни слова в ответ на обвинение — только кивнул.

— Мисс… Я хочу сказать, леди… — Йиска попытался отвлечь на себя внимание разгневанной сиды. — Вы появлялись в моем сне…

Женщина подошла и посмотрела ему в лицо. Под испытующим взглядом золотистых кошачьих глаз Йиске сделалось не по себе, однако он попытался улыбнуться.

Сида серьезно кивнула:

— Да. Это и впрямь ты. Певец Преданий.

— Мы словно перекати-поле. — Туланн мрачно глянул на дорогу, ведущую к Руаннох Веру. — Парии, выродки — одинокие и никому не нужные. И нигде нам не обрести дом.

После событий последних дней между шоретами и феинами наступило шаткое перемирие. Ворота Руаннох Вера были раскрыты настежь, однако шоретская армия предпочла остаться на берегу озера. Люди не чувствовали себя вправе квартировать в городе, который еще несколько дней назад осаждали. Они не могли продвинуться вперед и не могли отойти назад. С другой стороны, даже если б шореты были желанными гостями, город просто не вместил бы десять тысяч человек.

Другое дело — Туланн и его свита. Сигрид был весьма и весьма доволен несчастьем, постигшим шоретов, и с известной долей ехидства предложил императору воспользоваться лучшими покоями Руаннох Вера.

Трудно было укорять старого тана за неприязнь к Туланну после того, как предводитель феинов буквально чудом избежал смерти от горящих стрел. Тем не менее Сигрид держался весьма корректно. Лишь в те моменты, когда Туланн отводил взгляд, глаза тана вспыхивали ненавистью и злорадством.

Разумеется, перемирие далось нелегко. Что бы там ни решили между собой власть имущие, шореты и феины никогда не испытывали друг к другу особой любви. А посему не обошлось без инцидентов. Через три дня после того, как начались переговоры, два десятка подвыпивших феинов пробрались в шоретский лагерь и подожгли несколько шатров. Тонкая ткань занялась мгновенно; огонь перекидывался с одной палатки на другую, пока не запылал целый ряд. Когда люди прибежали тушить огонь, завязалась драка. Феины вытащили мечи и напали на тех шоретских воинов, которые были вооружены. К тому времени, как порядок был восстановлен, а возмутители спокойствия — арестованы, четверо шоретов и двое феинов были убиты, а еще пятеро шоретских солдат погибли в огне.

Туланн впал в ярость. Сперва он хотел казнить нападавших, но Эффи и советникам удалось убедить его, что это лишь обострит отношения с Сигридом. Император лично передал арестованных феинов обратно в Руаннох Вер. Слабая холодная улыбка точно пристыла к его лицу.

— Горячие головы, — сказал он Сигриду. — Никакого значимого ущерба не нанесено.

О шоретах, погибших во время стычки, не было сказано ни слова. Сигрид улыбнулся в ответ.

— Мне жаль, Туланн. Даю слово, что эти люди будут наказаны.

«Наказаны? — подумала Эффи. — Интересно как? Сигрид отшлепает их по попкам? Дети, никогда больше так не делайте». Она мрачно смотрела вслед феинам, уезжающим по тракту в сторону Руаннох Вера. Большая политика! И тот факт, что они хладнокровно убивали людей, был замят во имя великой цели… Когда Туланн вернулся в лагерь, выражение его лица ясно дало понять, что ситуация нравится ему еще меньше, чем самой Эффи.

— Варвары! Дикари! — прорычал он, ни к кому конкретно не обращаясь. А затем приказал похоронить погибших со всеми почестями, словно замаливая вину за предательство.

На следующую ночь кто-то засыпал горящими стрелами одну из сторожевых башен Руаннох Вера. Должно быть, стреляли из лодки, выведя ее на середину озера. Впрочем, никого не поймали и никому не предъявили обвинение — тем более что Руаннох Вер почти не пострадал, лишь слегка обгорела крыша башни. Пожар быстро потушили. На этот раз дело обошлось без человеческих жертв.

Утром Эффи увидела на берегу несколько рыбачьих лодок; на дне одной из них даже остались стрелы. Туланн и пальцем не пошевелил ради расследования инцидента, и Эффи подозревала, что приказ об обстреле отдал он сам.

Так или иначе, все эти «милые шалости» вскорости утратили свое значение, ибо генерал Заррус не собирался останавливаться на достигнутом.

Эффи тщетно пыталась уснуть. Впервые за прошедшую неделю у нее вновь начались неполадки с желудком. Она казалась себе обрюзгшей и раздутой, словно огромная личинка какого-то отвратительного насекомого. Эффи знала: если она подойдет к зеркалу и заглянет в него, увиденное ей не понравится. А зеркало, как назло, располагалась прямо перед кроватью, и взгляд Эффи то и дело возвращался к нему.

Еда в лагере была отменная, и сегодня Эффи позволила себе расслабиться. Она словно притворялась кем-то другим — вовсе не Эффи Морган, вынужденной постоянно контролировать свой организм. Ей хотелось позабыть об этом, и Эффи преуспела. И вот теперь она пожинала плоды…

Со времени прихода в Сутру Эффи рвало всего три раза. Впервые она спровоцировала рвоту сама — при помощи остатков своего лекарства. Второй раз — после разговора с Туланном и затем — несколькими днями позже. Эффи ушла подальше в лес и привычно сунула пальцы в рот. Увы! Результат оказался самым плачевным. Еще несколько часов после этого желудок невыносимо болел, его то и дело скручивали спазмы. Эффи словно утратила необходимый навык и оттого почувствовала себя беспомощной и уязвимой. Туланн то и дело справлялся о ее здоровье, но девушка так и не призналась ему — просто сидела с каменным лицом и отказывалась от еды.

И вот теперь Эффи лежала, зажмурившись, хотя и понимала, что уснуть не удастся. Если она откроет глаза — невозможно будет игнорировать тошноту. Придется вставать и выходить наружу. А также заглянуть в зеркало и увидеть свою бледность и худобу. Белый червяк из ночных кошмаров! Гадкая личинка.

Повалявшись еще несколько минут, Эффи все-таки открыла глаза. Может, стоит сходить и проведать Туланна? Наверняка он еще не спит, невзирая на поздний час. Туланн неустанно делал хорошую мину и держался молодцом, но Эффи знала, что произошедшее неимоверно напугало его. Что бы там ни думали подданные, Туланн чувствовал себя ответственным за их судьбу. Теперь он наверняка сидит в своем шатре и размышляет, размышляет… Впрочем, если Эффи явится к нему в такой час, Туланн еще, чего доброго, решит, что она согласна переспать с ним. «А так ли это плохо?» — пришла ей в голову неожиданная мысль.

Да и думать о Туланне было все же приятнее, чем о собственных горестях. Так что Эффи лежала с открытыми глазами и вспоминала об императоре, когда увидела странную тень, крадущуюся мимо ее шатра. Силуэт, видневшийся за тонкой тканью палатки, лишь отдаленно напоминал человеческий. Эффи громко вздохнула. Она была благодарна судьбе за то, что видит лишь смутные очертания. Даже этого было вполне достаточно, чтобы девушку охватил ужас.

Тварь за стеной шатра перемещалась медленно и неслышно. Ее силуэт непрерывно подрагивал, словно фигура существа состояла из тысяч мельчайших частиц — наподобие роя насекомых, — находившихся в постоянном движении. Никогда прежде Эффи не видела ничего столь отталкивающего и гадкого. Тотчас же вспомнилось бледное лицо Талискера и гримаса отвращения, исказившая его лицо, когда он говорил о кораннидах.

Прошло немало времени, прежде чем Эффи осознала, что сидит на кровати, прижав ко рту край одеяла, и неотрывно взирает на стену шатра, за которой обретают реальность ее ночные кошмары. Кораннид завернул за угол и остановился напротив дверного проема. Эффи с трудом сдержала вскрик.

«Нет! Уходи… Уходи отсюда». Само собой, она не сказала этого вслух. Эффи старалась не дышать; ткань шатра внезапно показалась слишком тонкой, слишком непрочной. Она не двигалась и лишь в ужасе наблюдала, как кораннид неторопливо обходит ее шатер. Каким-то неведомым шестым чувством Эффи осознала: монстр здесь не один. Под покровом ночи твари вошли в мирный лагерь, и сон воинов скоро обратится адским кошмаром. Коранниды станут тенями своих жертв, заберут их тела. Эффи не знала, действительно ли она слышит вскрики, или это ее исполненное ужаса воображение рисует цепь безмолвных и жутких убийств.

Кораннид исчез, и Эффи нырнула под одеяло, рукавом стирая со щек холодные слезы. «А если бы эта тварь вошла в мой шатер?» — дрожа, подумала она. Ее накрыла новая волна ужаса.

Внезапно донесся придушенный крик. На этот раз — совершенно определенно. Ей не померещилось. Увы! Эффи ничего, ничегошеньки не могла поделать.

Ее последняя мысль была о Туланне. Эффи надеялась, что все в порядке, что император выживет. Что делать! Ей и впрямь нравился этот юный мерзавец…

«Я не смогу уснуть… Не смогу?»

Правда, когда Эффи провалилась в сон, ее кошмары были вовсе не о кораннидах. Девушке снились мертвые тела, распростертые на снегу.

Эффи бежала по лагерю, торопясь проведать Туланна. Ее разбудил тревожный перезвон колоколов, и девушка немедленно поняла, что ночные события не привиделись ей во сне.

Стояло ранее утро, и предрассветный туман плыл над озером, обвиваясь вокруг босых ног. Но Эффи не обращала внимания на сырость и холод. Единственная мысль прочно засела в голове и не давала покоя.

«Туланн…»

— Леди Морган! Эффи!

Она оглянулась. Впервые за все время пребывания в шоретском лагере кто-то, помимо Туланна, Алмасея и Рако, обратился к ней по имени. Все остальные обращались к ней уважительно, поскольку такова была их обязанность, однако настороженно. На сей раз Эффи окликнула женщина, которая спасла Рако и тана, принеся весть об атаке Зарруса. Она стояла у воды, наблюдая за мамонтами, которые принимали утреннюю ванну. Стадо пришло к лагерю часа через два после прибытия Фереби Везул. Шоретские воины собрались огромной толпой, дабы посмотреть на мамонтов, а в особенности — на белую особь. На своих спинах мамонты несли усталых и перепуганных женщин и детишек из южного города — Кармалы Сью. То была маленькая горстка выживших после нападения тварей Зарруса.

Эффи видела мамонтов лишь издали и все же успела понять, что они и впрямь огромных размеров. Достаточно было сравнить их с лошадьми. Она почла за лучшее не подходить ближе, а просто ответила:

— Ты — Фереби Везул, да?

Не далее как вчера Рако рассказывал Эффи о шоретской воительнице. Они вместе пили вино, и Рако взахлеб повествовал о своих приключениях. Не обошел он вниманием и Фереби — в том числе описал их совместный побег из Дурганти. Говоря о Фереби, Рако не мог сдержать восхищения; возможно, впервые между шоретом и феином зародились столь теплые, дружеские отношения. Теперь Эффи увидела Фереби вблизи, и ей оказалось трудно соотнести описания Рако с этой маленькой, хрупкой девушкой. Она ожидала чего-то более… основательного.

Фереби улыбнулась, отстраненно и неубедительно. Ее серебристые волосы развевались на ветру.

— Подойди сюда, — поманила она.

— Я… Мне нужно проведать Туланна. Фереби смерила Эффи удивленным взглядом.

— О, с ним-то все в порядке. Что ему сделается?..

Эффи не слишком-то понравился тон Фереби, однако она промолчала.

— Четыре сотни, — пробормотала Фереби.

— А? Четыре сотни чего?

— Погибших. Убиты кораннидами этой ночью. Если бы я спала подле стада как обычно, то, возможно, сумела бы поднять тревогу. Мамонты чувствуют подобные вещи. У них великолепная интуиция.

Эффи уже готова была рассказать, как близко она видела кораннида, но затем решила держать язык за зубами.

— О, — сказала она тихо, не зная, что еще можно ответить. Фереби снова улыбнулась — на этот раз более приветливо. Видимо, потрясенное выражение лица Эффи смягчило ее.

— Пойдем я познакомлю тебя с Бурей.

Эффи нехотя подошла к озеру. Запах стада смешивался с туманом и висел в воздухе точно едкое облако. Фереби, проводившая уйму времени с этими животными, похоже, вовсе его не замечала, тогда как Эффи невольно сморщила нос.

— Буря! Ко мне! — скомандовала Фереби.

Белый мамонт вышел из озера и с готовностью приблизился к хозяйке. Рядом с хрупкой фигуркой Фереби животное выглядело еще огромнее, и Эффи испуганно подалась назад.

— Не бойся, — с улыбкой промолвила Фереби, — она не причинит тебе вреда. Иди сюда, малышка. — Буря протянула хобот и зашарила по куртке Фереби, разыскивая в карманах гостинцы. — Ох, какая ты нетерпеливая! — Фереби рассмеялась. — Хочешь погладить ее, леди Морган?

Эффи протянула руку и слегка коснулась хобота Бури.

— Ой, ее шерсть…

— Мягкая, правда?

— Да. Я думала, она жесткая и колючая.

— У всех остальных мамонтов она действительно жесткая, а вот Буря — другое дело. Видимо, это оттого, что она белая. Держи. — Фереби протянула Эффи пригоршню орехов. — Положи на ладонь и отставь большой палец.

Буря с готовностью взяла угощение, хотя Эффи протянула ей руку не без опаски. Фереби просияла, словно мамонт был ее собственным чадом.

— Смотри, ты ей нравишься.

Эффи издала короткий смешок.

— Стало быть, таких в Сутре уже двое…

— Да брось. Рако хорошо о тебе отзывался. И здесь твои друзья — Талискер, Йиска и Малки.

— Я их не видела. Они ушли из Руаннох Вера до моего прибытия.

Фереби кивнула.

— Ты тоже из другого мира, да?

Заданный напрямик вопрос застал Эффи врасплох. Она откровенно говорила о себе здесь только одному человеку — Туланну, да и ему не рассказывала о своем происхождении. Затем Эффи припомнила, что Фереби дружна с Рако и была с ним, когда Талискер и остальные прибыли в Сутру. Внезапно ей стало до того грустно, что на глаза навернулись слезы. Она здесь совсем, совсем одна…

— Все нормально?

— Да. — Эффи вздохнула. — Хотя нет… Я… О черт.

Она почувствовала, что слезинка выскользнула из-под ресниц и покатилась по щеке. Эффи стало стыдно. Не хватало еще разреветься перед Фереби Везул, такой самостоятельной, сильной женщиной.

— Обычно я не плаксивая.

Фереби чуть заметно улыбнулась.

— Ради всех богов, Эффи Морган! Ты попала в совершенно новый, незнакомый мир. На твоем месте любой почувствовал бы себя не в своей тарелке. Иди сюда, сядь.

Она подозвала санаха, приглядывавшего за стадом, и тот отвел Бурю обратно к озеру. Затем Фереби направилась к лесу и уселась на бревно, а Эффи пристроилась рядом на низкой ветке каштана.

— Я всего лишь хотела забрать их, — объяснила она. — Я не планировала здесь оставаться и уж точно не собиралась становиться хитом сезона для императора Туланна. — Фереби непонимающе приподняла брови, и Эффи поправилась: — Не собиралась становиться его фавориткой… лучшим другом.

— А. — Фереби кивнула. — Я слышала, это опасная должность.

— Да нет, он не такой… Я хочу сказать: не такой, как о нем думают большинство людей. — Эффи не понравилось, что Фереби оскорбляет Туланна у него за спиной, и она немедленно принялась защищать императора.

Фереби пожала плечами.

— Ну, я не знакома с ним лично, Эффи. Знаю то, что говорят другие. И ничего хорошего о нем я не слышала.

— По большей части все это — ложь. Он будет хорошим правителем для твоего народа, Фереби, если вы дадите ему шанс.

— Может быть, может быть… Однако не подлежит сомнению, что начал он плохо, заведя армию и большинство населения Дурганти в ловушку Зарруса. Давай надеяться, что у него появится возможность реабилитировать себя.

— Я всего лишь пришла за помощью. Заррус отыскал путь в мой мир и убивает там невинных людей. Одному Богу известно, сколько уже погибло. Я надеялась найти Талискера и привести его обратно, чтобы он разобрался… — Голос Эффи пресекся, когда она вспомнила о дяде Сандро. — Возможно, что по вине Зарруса погиб очень дорогой для Талискера — и для меня — человек. Я должна рассказать ему.

— Рако говорил, что они отправились на северо-запад в поисках… как же это… — Фереби нахмурилась, припоминая название. — Ах да, Совета Темы. Вряд ли ты сумеешь отыскать его прежде, чем все это закончится.

— Туланн меня не отпустит, — пробормотала Эффи.

Фереби рассмеялась.

— А ты ему кто? Рабыня? Пленница?

— Нет. Просто… Он не очень хорошо понимает, что такое дружба. Думаю, Туланн боится, что если я уйду, то больше не вернусь.

— А ты вернешься? Когда найдешь путь назад, в свой родной мир? — Фереби заглянула в лицо Эффи, и та почувствовала, что у нее начинают гореть щеки. — Святая задница Онрира! Только не говори, что ты влюбилась в этого маленького проныру!

Эффи ощутила растущее раздражение.

— Похоже, слово «дружба» находится за пределами понимания шоретов. И еще должна тебе напомнить, что этот «маленький проныра» — твой император.

Она запахнула плащ и поднялась на ноги, пылая праведным гневом.

— Всего тебе наилучшего, Фереби Везул!

Фереби выглядела скорее позабавленной, чем обиженной. Шагая по пляжу, Эффи спиной чувствовала ее пристальный взгляд.

— Эффи Морган! — крикнула Фереби ей вслед. — Ты не ответила на мой вопрос…

Йиске было трудно сосредоточиться. Он полагал, что Мелисенда — самое прекрасное существо… самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел. Чужая и странная, непонятная и загадочная. От нее пахло теплом и влажной землей.

«И она может входить в мои сны», — думал он.

— Я долго ждала, — сказала Мелисенда. — Заррус похитил магию сидов и напал на Совет. — Женщина перевела взгляд на Талискера, и ее в голосе зазвучали обвиняющие нотки. — Кем мы были без Бразнаира? Да никем! Мы утратили силу, остались беспомощными и беззащитными. Сидскому народу больше не нужны наши советы; мы не имеем никакого значения для их культуры. Наш статус стал номинальным, мы — просто старые обломки прежнего образа жизни, который неуклонно уходит в прошлое. Наши люди перенимают культуру феинов, женятся на феинских женщинах и поворачиваются спиной к путям рыси, медведя, волка и орла. И я не могу их за это винить. Ты ведь знаешь, Странник, что мы впервые явились в этот мир как изгнанники. У нас не было здесь корней, и все же мы сумели сохранить себя, свой народ. А теперь, когда сиды утратили способность превращаться, наш образ жизни исчез навсегда. И это произошло прежде, чем сменилось одно поколение. Мы словно потеряли душу, хоть это и случилось на физическом уровне… Как расчленение…

Йиска кивнул. Он недоумевал, почему проблемы сидов кажутся ему такими знакомыми, такими понятными. И все же факт оставался фактом.

— Как ты попала в тело Пса, Мелисенда? — спросил он. — Сиды часто так поступают? Я имею в виду: захватывают тела животных?

Еще прежде, чем Йиска закончил фразу, он понял, что оскорбил Мелисенду. Талискер издал многозначительное покашливание.

— Так делают Перевертыши? — холодно спросила Мелисенда. — У нас, сидов, это происходит иначе. Человек и его тотем-животное полноправны во владении телом. Наши души переплетены с самого рождения.

— Пес-то не был сидским животным, — нахмурился Малки.

— Не был. Он просто последовал за вами, потому что вы были добры к нему и накормили. Я же пребывала в «пустоте» вместе с другими душами. Заррус убил меня, чтобы сделать флэйя из моего тела.

— Так потерянные души, которые мы видели, ..

Мелисенда кивнула.

— Теперь их там тысячи. Мы не в силах обрести покой, забвение или рай — смотря кто во что верит, — потому что наши земные тела похищены.

Малки вздрогнул.

— А как Заррусу удалось заставить ваши тела двигаться, сражаться и так далее?

— Он использует бестелесных демонов самых глубоких частей «пустоты». Злобные, безмозглые духи охотно вселяются в наши оболочки и наводят ужас на Сутру.

— Боже ты мой!

— Стало быть, в «пустоте» ты уцепилась за собаку?

Мелисенда молча кивнула.

— Заррус нашел там и других союзников, — угрюмо сказал Талискер. — Мы видели кораннидов.

Сида помрачнела.

— Час от часу не легче! — пробормотала она.

— Чего Заррусу надо? Зачем он все это делает?

— Мы не знаем. — Мелисенда обвела застывшие фигуры печальным взглядом. — Когда все это произошло, Совет как раз обсуждал шоретскую угрозу. Сиды почувствовали наличие темной магии, однако не сумели засечь ее источник, насколько мне известно.

Некоторое время все молчали, и слышался только звук капающей воды, сочащейся через слой извести на стенах.

— Что мы можем сделать, Мелисенда? — тихо спросил Йиска. — Ты, наверное, пришла, чтобы дать нам совет или сказать что-то важное.

— Ты так полагаешь? — ехидно спросила сида. Очевидно, она еще не простила Йиске его слов. — А может, я просто увидела шанс вернуться в мир и воспользовалась им? В конце концов, он был всего лишь собакой.

Йиска пристыженно опустил глаза.

— Прости, Мелисенда. Я не хотел тебя обидеть.

— По-моему, я знаю, как оживить Совет. Теперь, когда у нас есть Бразнаир…

— У нас нет Бразнаира, — коротко сказал Талискер. — Бразнаир есть у меня.

Малки нахмурился, услышав этот ответ.

— Дункан…

— Однажды я расскажу тебе правду, Малки. Давайте скажем, что этот камень необычайно притягателен для определенного типа женщин.

— Уверяю тебя, Странник, Бразнаир нужен сидам и феинам — не мне. Я уже мертва. И если ты согласишься отдать камень, мы с Йиской попробуем пробудить Совет.

— Со мной? А что я могу сделать? — удивленно спросил Йиска.

— Одну простую вещь. Только она вызовет цепную реакцию, которая заставит Бразнаир заработать. В Сутре не осталось ни сеаннахов, ни магии, ни веры в старых богов. Сутра лишилась души. Возможно, ты и сам уже заметил.

— Угу. Йиска говорит, что здесь нет хозро. Да, Йиска? — сказал Малки.

Индеец кивнул.

— И чем ближе к городу Зарруса — тем хуже.

— Но ты принес нам подарок из своего мира. Принес его здесь… — Мелисенда коснулась его груди напротив сердца. — Ты — Певец Преданий своего народа, динех, который связан с сидами сквозь время и миры.