Возвращение к клеткам

По пути назад я сделал небольшой крюк и подобрал рыболовное копье Конни.

С копьем в одной руке, мачете в другой и бритвой в носке я быстро сбежал вниз по лестницам, выскочил из особняка и, спрыгнув с крыльца веранды, понесся через лужайку, оставляя дом позади.

С уровня земли свет костра не был виден. Слишком густые заросли на пути. Но я был убежден, что свет шел от зверинца.

“А что, если это ловушка?” – подумал я.

Кажется, Уэзли большой мастер устраивать их.

Может, решил перестраховаться на случай моей победы над Тельмой. Или даже наблюдал за нами и знал, что я с ней разделался.

И догадался, кто на очереди.

Это как раз его стиль – он мог разжечь костер для приманки. Но сам будет не у костра, а где-то поблизости, в засаде.

Под влиянием этих мыслей я изменил курс и вместо того, чтобы бежать прямиком к клеткам, отклонился влево и метнулся в дальний конец лужайки, где и вошел в джунгли. Забредя довольно глубоко, я повернул вправо и пошел в обратном направлении.

Времени было в обрез. Если Уэзли пошел к клеткам не для того, чтобы устроить мне засаду, его нужно было остановить, и не мешкая. Да и особой нужды в тишине не было. На фоне всех этих обычных лесных шумов он вряд ли услышал бы, как я продираюсь через кусты. По крайней мере, не до того момента, когда я подберусь к нему достаточно близко.

На некотором расстоянии и чуть вправо показался свет, и я стал двигаться немного медленнее. Он мерцал на какой-то странной высоте, высвечивая листья и ветви на уровне примерно десяти или пятнадцати футов над землей.

Я не мог припомнить никаких холмов вблизи зверинца. Неужели Уэзли влез на дерево и закрепил в ветвях пылающий факел?

Напомнив себе, что, вероятнее всего, возле факела его не было, я пригнулся пониже и стал подкрадываться. Все это время я прислушивался в надежде услышать чей-либо голос, но не услышал.

Мне казалось, что в любой момент на меня набросится Уэзли.

Последний раз, когда я его видел, в руках у него был один нож, а на поясе – ремень с пустыми ножнами. Вероятно, на другом бедре у него были другие ножны с еще одним ножом.

Так что я должен рассчитывать на то, что он вооружен двумя охотничьими ножами.

По меньшей мере. Невозможно было предугадать, что еще он мог прихватить с собой, отправляясь к клеткам.

Лишь бы не топор, заклинал я.

Топор я не видел уже со времен нашего “последнего сражения”, когда мы цепляли за него веревку. И армейский складной нож не попадался мне на глаза с тех же пор.

Видимо, Уэзли или Тельма подобрали их.

Армейский нож не очень меня пугал. Хотя он и был "зловеще острым, моя бритва была куда острее. И по своим размерам нож не шел ни в какое сравнение с моим мачете.

Другое дело топор.

Если бы Уэзли подкрался ко мне с топором... или каким-нибудь грозным оружием, о котором я даже не подозревал, таким как бензопила, или даже пистолет...

Нет у него пистолета, успокаивал я себя. Если бы он нашел какое-нибудь огнестрельное оружие, то давно бы уже пользовался им.

Вероятно.

Но одному Богу известно, какое еще оружие он мог найти, если заглянул в те сараи за домом... Семья, которая держит механическую газонокосилку, вполне могла иметь в широком ассортименте опасные инструменты: бензопилу, косу, секатор, кирку, молот.

Впрочем, большинство из них вряд ли были хуже топора. А топор не мог пропасть бесследно. Оставалось лишь надеяться, что он не в руках Уэзли.

Я хорошо разглядел, во что он превратил голову Эндрю.

В общем, топор пугал меня по-настоящему.

Он страшил меня до оторопи вплоть до того самого момента, когда я обнаружил, что было у Уэзли на самом деле.

И тогда я пожелал, чтобы вместо этого у него оказался топор.

Стоп, стоп. Минутный перерыв. Я забежал вперед. А опережать события – это последнее, чего бы я хотел. Это означало бы приблизить момент, когда мне нужно будет писать о том, что, на мой взгляд, произошло слишком рано.

Как бы мне хотелось просто пропустить все это. Но до этого места я дошел. И я уже написал о всяком дерьме, о котором больно писать, потому что это так омерзительно, ужасно и показывает меня в столь непривлекательном свете. Но впереди нечто еще более отвратительное. С какой радостью я бы поставил на этом точку, чтобы не писать об остальном.

Но это было бы проявлением трусости.

Нельзя сказать, чтобы я не знал, что произошло дальше. Чем все это обернулось в ту ночь в зверинце, мне было давно известно – это случилось за несколько дней до того, как я впервые сел писать “Окончание рассказа”. И я понимал, как мучительно будет писать об этом. И теперь, подойдя к этим событиям вплотную, я не могу просто дать отбой. Даже невзирая на то, что мне именно это и хочется сделать.

Оно и понятно, это ведь конец истории. Я исписал несколько шариковых ручек, всю свою тетрадь и большую часть тетради потоньше, которую я обнаружил в спальне Эрин, и все только для того, чтобы запечатлеть все события с того момента, как по воле Уэзли мы оказались на этом острове. Наверное, в общей сложности потратил на это от семидесяти до восьмидесяти часов. И совсем не для того пошел на все это, чтобы просто струсить и ретироваться, так и не поведав конца истории.

Так вот, слушайте.

Крадясь на огонек, я оказался в кустах позади одной из семи обезьяньих клеток. Отсюда она напоминала бесформенную черную массу и на вид казалась пустой, хотя абсолютной уверенности в этом у меня не было. До костра оставалось еще приличное расстояние.

Не выпуская копья и мачете из рук, я пролез между кустами и быстро побежал через прогалину к задней стенке клетки. Перед тем как мое копье могло коснуться прутьев, я повернул вправо, добежал до дальнего угла клетки и свернул за угол. Медленно ступая вдоль клетки, я заглядывал сквозь прутья.

Свет от костра шел с противоположного направления. Его источник был высоко и далеко, словно Уэзли забросил пылающий факел на крышу одной из клеток. В отблесках этого огня я увидел, что клетка рядом со мной пуста. Никого не было и в соседней клетке. Факел, видимо, находился над третьей клеткой.

Это было намного дальше, чем можно было подумать.

Каждая клетка была прямоугольной формы, в высоту примерно двенадцать футов, в ширину – пятнадцать и в длину – где-то двадцать пять. Размещены они были на расстоянии около пяти футов одна от другой. Так что до факела было не менее семидесяти – восьмидесяти футов.

Из-за столь значительного расстояния, неудачного ракурса и всех этих прутьев мне не было видно, находится ли кто-нибудь наверху клетки с факелом.

Но женщину в клетке я увидел. Лицо ее невозможно было разглядеть, но, несмотря на расстояние, прутья и рассеянный свет, фигуру я опознал. Она стояла посередине клетки, почти прямо под факелом. Хотя тело ее было наполовину в тени, у меня не возникло ни малейших сомнений в том, что это Билли.

Она не сходила с места, и лишь медленно поворачивалась вокруг, словно высматривая кого-то. Наверное, меня.

Когда она повернулась в мою сторону, мне показалось, что я заметил ее пристальный взгляд, обращенный на меня. Но скорее всего она не могла меня видеть в густом мраке, окутавшем тот конец клетки, рядом с которым я находился.

“Ну и где же Уэзли?” – спрашивал я себя. Вверху. На клетке Билли с факелом или засел в джунглях и выжидает момент, чтобы наброситься на меня?

Мне нужно было посмотреть на крышу ее клетки. Если бы я смог взобраться на эту клетку... Нет. Может, у меня и хватило бы сил, чтобы подтянуться по прутьям, но я наверняка не смог бы это сделать с копьем и мачете в руках.

А я вовсе не собирался выпускать их из рук. По крайней мере, до тех пор, пока я не буду уверен в том, что Уэзли не нападет на меня.

Сохранив таким образом оружие, я вернулся по своим следам назад в джунгли. Не теряя из вида огонь факела в просветах деревьев и кустарника, я пошел параллельно клеткам, стараясь при этом держаться достаточно далеко, так, чтобы не видно было ни клеток, ни пламени факела.

На первых порах я намеревался подкрасться поближе к клетке Билли и попытаться рассмотреть, наверху ли Уэзли.

Но если я смог бы его увидеть, то и он бы заметил меня.

Мне пришла в голову мысль получше.

Не высматривай его, а спроси.

Не меняя маршрута, я пошел дальше по джунглям. Мимо факела. Шел и шел, оставляя свет все дальше и дальше за спиной.

Когда, по моим оценкам, было пройдено достаточное расстояние, я свернул вправо.

Мне показалось, что я прошел мимо клетки Эрин, и придется возвращаться и разыскивать ее. Но на этот раз мне повезло. Из джунглей я вышел как раз напротив середины ее клетки.

Быстро оглянувшись по сторонам, я пополз через полоску открытого пространства.

Похоже, Эрин не заметила моего приближения. Она стояла у двери клетки. Хотя я видел лишь неясный контур, мне стало понятно, что она обращена ко мне спиной. Руки ее были подняты примерно на уровень головы и, видимо, обхватывали прутья двери.

Остановившись, я посмотрел направо и увидел клетку Алисы. Девчонка сидела, сжавшись в комок, – как будто чего-то сильно испугалась или пыталась от кого-то спрятаться, – в дальнем углу, ближайшем к клетке Эрин.

В клетке Конни я никого не разглядел. Хотя ее клетка была ближе к факелу, но на приличном от меня расстоянии. Где же ей быть, решил я, просто не видно. Вероятно, лежит.

Следующей была клетка Кимберли. Там, подальше, освещение было более ярким. Больше трепещущего света, чем темноты. При таких расстояниях и с такого ракурса я не мог точно определить, где заканчивалась клетка Конни, начиналась или заканчивалась клетка Кимберли или начиналась клетка Билли.

Похоже, там, за переплетением прутьев, кто-то расхаживал взад-вперед. Я мог только гадать, что это была Кимберли, но уверенности не было.

Я попытался увидеть факел.

Но не смог. Видно было лишь его свечение, но не сам факел.

С той стороны зверинца я был к нему намного ближе. Оттуда, где я теперь находился, можно было подумать, что яркий ореол факела поднимается от клетки Кимберли. Но я решил, что скорее всего факел все еще над клеткой Билли.

Как бы там ни было, но я перестал осматриваться и пополз дальше. Почти у самой клетки Эрин развернулся в сторону.

Я лежал ничком, приминая высокую траву вдоль прутьев. Трава была не менее шести футов высотой, что делало меня почти незаметным. Она была прохладной и мокрой. Положив копье и мачете по бокам, я приподнялся на локтях.

Эрин все еще стояла возле дверей клетки.

Я позвал ее. Очень тихо. Она не отреагировала, и я прошептал ее имя чуть погромче. Бледное пятно ее головы дернулось, руки отцепились от прутьев. Ширина ее тела уменьшилась, затем опять увеличилась – она развернулась.

– Эрин, – шепнул я еще раз.

Она пошла в мою сторону слегка прихрамывающей походкой.

Это неожиданно навело меня на неприятные воспоминания: я ведь видел, что с нею делали Уэзли и Тельма. В комнате на первом этаже. Как завели в нее Эрин, одетую в белую блузку, симпатичную клетчатую юбку и гетры. Как раздели ее, а потом грубо и жестоко с ней обращались, совершали такие ужасные, мерзкие гадости... А я все это время наблюдал, чувствуя себя виноватым и испытывая возбуждение. Воспоминания об этом вызвали у меня странные ощущения. Я даже немного скорчился в росистой траве.

– Руперт? – прошептала она.

– Да.

Остановившись у прутьев, она легла на пол, повторяя мое положение. Голова ее была приподнята, а лицо очень близко от моего.

– Как ты? – поинтересовалась она.

– Нормально. Что здесь происходит?

– Приперся Уэзли.

– Где он?

– На крыше клеток. Во всяком случае, мне так кажется. Довольно трудно все время за ним следить.

– С вами все в порядке?

– Руперт? – раздался громкий шепот Алисы.

Повернув голову, я увидел ее. Она все еще находилась в углу клетки, но уже не сидела сгорбившись, а стояла на четвереньках, как собака, повернув лицо к прутьям.

– Почему ты меня игнорируешь, – обиженно произнесла она.

– Ты ведь, кажется, спала, – сказала ей сестра.

– Вовсе нет.

– Нам лучше не повышать голоса, – заметил я. – За мной, – скомандовал я Эрин, поднимая с земли свое оружие. Затем мы вместе поползли, бок о бок, разделенные лишь прутьями клетки.

Жаль, что так мало света. Мне хотелось видеть ее и Алису. Но теперь было лучше, чем в прошлый раз, когда тьма была почти кромешной. Сейчас, по крайней мере, я мог разглядеть их контуры – едва-едва. В сущности, они были не более чем бледными пятнами без четких очертаний.

В углу своей клетки Эрин остановилась. Я заполз за угол, развернулся лицом к задней стенке, положил в траву копье и мачете и сел между клеток.

Алиса теперь была слева, а Эрин – справа. Как в старые добрые времена, только на этот раз мы собрались в конце прохода между клетками, а не в начале.

– Мне казалось, ты спишь, – обратился я к Алисе. – Вот почему я...

– Все нормально, – перебила она меня. Я так рада, что ты вернулся.

– С вами все в порядке? – повторил я свой вопрос.

– Как сказать, – промолвила Алиса. – Что ты?..

– Мы в порядке, – не дала договорить ей Эрин. – Да ты сам все знаешь. Не то, чтобы жизнь была так уж прекрасна, но с нами ничего больше не случилось.

– Он нас не трогал, – уточнила Алиса.

– Где ты был?

– Ну, сначала в доме. Ходил искать ключи, чтобы вернуться и выпустить вас.

– Нашел? – поинтересовалась Эрин.

– А разве они не у Уэзли?

– Не думаю.

– А я знаю, что у него их нет, – вставила Алиса.

– Во всяком случае, он не отпирал ни одной клетки.

– Просто продефилировал мимо. Так что можно было заметить, что у него было, а чего нет. Ключей не было. Если только он не спрятал их у себя в заднице.

– Они бы не влезли ему в очко, – заметила Эрин несколько раздраженно. – То огромное бронзовое кольцо? Это невозможно.

– Дурочка, это я фигурально.

– Впрочем, думаю, она права. Мы бы увидели ключи, если бы они у него были.

– А что у него было?

– Хрен моржовый, – сообщила Алиса.

– Очень красиво, – пожурила ее сестра.

– А что, разве я не права?

– Думаешь, это интересно Руперту?

Краска залила мне лицо, но темнота скрывала это.

– Какое у него было оружие? – спросил я.

– Два ножа, – ответила Эрин. – А факел считается?

– Думаю, да.

– Ну, тогда еще и факел. И канистра горючего.

– Что?

– Канистра бензина.

– У нас тут тонны этого добра. Мы используем его для генератора, – пояснила Алиса.

– И не только, – добавила Эрин.

– Но главным образом все же для генератора.

– У Уэзли примерно галлона два, – сообщила Эрин. – Канистру он поднял с собой наверх.

– Грозился сжечь нас, – прибавила Алиса.

Я и близняшки

– Он не сделает этого, – возразила Эрин. – Это только угроза. Если он нас сожжет, то больше не сможет нас трахать, а этого он не переживет.

– Да? Ну а, предположим, он сожжет только некоторых из нас?

Готового ответа у Эрин на это не нашлось.

– Он уже облил бензином Билли, – добавила Алиса.

У меня все опустилось внутри и съежилось.

– Ты уверена?

– Это первое, что он сделал, – пояснила Эрин. – Он объявился здесь, не скажу точно, но, кажется, где-то около часа назад, после твоего ухода. С факелом и бензином.

– И без штанов, как обычно, – добавила Алиса с явным отвращением.

– Так вот, он с важным видом расхаживал перед нашими клетками и объявил нам, что мы все будем помогать ему готовить тебе сюрприз.

– Он обозвал тебя куриным дерьмом, говноедом и засранцем, – прибавила Алиса.

– Очень мило, – возмутилась Эрин. – Совсем необязательно обо всем рассказывать.

– Это не существенно, – оборвал я ее. – Что за сюрприз такой?

– Уэзли сказал, что ты нанес ему визит в дом и что убежал, но Тельма побежала за тобой вдогонку. Он сказал, что Тельма наверняка убьет тебя.

– Оторвет твою никчемную жалкую задницу, дополнила Алиса.

– Но на тот случай, если у нее не получится, он хотел приготовить тебе сюрприз. Сказал, что ты, скорее всего, сначала придешь сюда, к клеткам. Так что нам надо приготовиться к встрече и ни в коем случае не пытаться предупредить тебя криком.

– Сказал, что поджарит наши письки.

– Алиса! Прекрати!

– Я только передаю его слова.

– И напрасно. Ради Бога. Совсем необязательно быть такой вульгарной.

– Ты сама выражаешься не лучше. Правда, когда нет поблизости Руперта.

– Эй, девчонки. Перестаньте.

– Она от тебя кипятком писает, Руперт.

– А вот и нет.

– А то ты бы ему призналась. Но это так, Руперт. Поверь мне. Она сама мне говорила.

– Врешь.

– Сама врешь.

– Я никогда не говорила, что кипятком писаю.

– Может, слова ты использовала и другие, но...

– Нельзя поговорить об этом в другой раз? – предложил я. – Поймите, если я не позабочусь об Уэзли... Сюда, к вам, он наведывается?

– Пока нет, – ответила Эрин. – Ближе, чем клетка Кимберли, еще не подходил и на крышу клетки Конни или наших не перебирался.

– Это не значит, что он не может этого сделать, заметила Алиса.

– Да, смог бы, если бы захотел. Даже если поленится передвинуть лестницу, может просто взять и перепрыгнуть. Между клетками не такое уж и большое расстояние...

– Что за лестница? – поинтересовался я.

– Наша лестница, – ответила Алиса.

– Уэзли взял ее у нас дома, – пояснила Эрин. – Как почти все остальное. С тех пор как засадил нас в клетки, он все время держит ее под рукой. Она стала одной из его любимых вещей. Он взбирается на крышу клеток и... балдеет. Ну, знаешь, смотрит на нас, дразнит. Там у него коробка со всякой всячиной. С предметами, которыми он забрасывает нас, когда ему вздумается поиграть в бомбардира.

– В основном это книги, – сообщила Алиса.

– Он бросает в вас книги?

– Ну да, – ответила Алиса, – и бывает очень больно. Даже от книги в бумажном переплете, если попадет корешком.

– Особенно уголком корешка, – добавила Эрин. – Дело в том, что Уэзли не хочет бомбить нас ничем таким, что мы могли бы использовать против него. Полагает, что книгой мы не сможем причинить ему большого вреда.

– Иногда он сбрасывает на нас страницы, – сказала Алиса. – Вырывает страницу, сминает в комок, поджигает и бросает сквозь прутья.

– Обычно нам удается увернуться, – продолжала Эрин. – Ему просто нравится, когда мы визжим.

– И смотреть, как мы пытаемся убежать. Приходит в восторг, когда мы мечемся по клетке. Это потому, что мы совсем голые, понимаешь?

– И еще льет на нас ведрами воду оттуда, сверху.

– Чего он только ни выдумывает, – добавила Алиса.

– Чтобы перечислить все, что на нас сыплется и льется, понадобилась бы целая ночь, – промолвила Эрин. – А что ему делать, как ни измываться над нами, времени у него полно.

– А любимое развлечение: ложится на крыше и просовывает свой член между прутьями. А потом...

– Господи, Алиса! Это не...

– Я просто пытаюсь рассказать, как он себя ведет.

– Руперту не обязательно об этом слушать. Понимаешь? Тьфу ты!

Я решил, что самое время вернуться к основной теме.

– Значит, Уэзли притащил сюда сегодня эту лестницу и влез по ней на крышу клетки Билли?

– Верно, – подтвердила Эрин.

– И что потом?

– Потом он втащил ее за собой наверх и положил между клетками Билли и Кимберли, чтобы можно было легко ходить туда-сюда. Теперь он может использовать лестницу как мостик, понимаешь? Чтобы не прыгать.

– Поэтому его здесь еще не было, – заключила Алиса.

– Не думаю, чтобы ему сильно хотелось прыгать. Это довольно рискованно. Ведь наверху только металлические прутья.

– И лестница, – добавила Алиса.

– У него довольно неплохо получается ходить по прутьям. Большая практика.

– Он сам, как горилла, – заключила Алиса.

– Считает себя Кинг Конгом, – заметила Эрин.

– Скорее, Кинг Членгом.

– Прошу извинить мою сестру, – промолвила Эрин. – Обычно она не такая.

– Все нормально, – успокоил их я.

– Видишь? – оживилась Алиса. – Я же говорила, что Руперт – не зануда.

– Это он просто из вежливости. Я промолчал, не желая ввязываться в их перебранку Дело в том, что меня вовсе не шокировали слова Алисы. Трудно обижаться на подобное, когда рядом такой тип, как Уэзли. Трудно вообще чувствовать что-нибудь, кроме страха. Но время от времени меня это все же несколько забавляло. И иногда даже приводило в смущение.

И возбуждало. А что, вообразите, сижу на земле между Эрин и Алисой. Они – в чем мать родила. Учитывая состояние моих шорт, я тоже практически нагой.

И хотя мне почти не было их видно, как выглядят они, я вроде бы знал. В конце концов, у меня было достаточно времени, чтобы изучить каждый дюйм тела Эрин, когда она была в комнате с Уэзли и Тельмой. А они с Алисой – близнецы. И что невозможно было разглядеть из-за темноты, легко дорисовывало мое воображение.

В довершение всего употребление Алисой таких слов, как “писька”, “член” и так далее, только усугубляло ситуацию – или совсем наоборот, если взглянуть на эти вещи по-иному.

Потом у меня никак не шло из головы, что Эрин “кипятком писала” по мне. Понятно, это было высказано другими словами, но, как бы это ни прозвучало, она наверняка дала ясно понять Алисе, что я ей нравлюсь.

Интересная новость. Невероятная и даже удивительная.

Плохо только, что случилось это, когда мы все были в такой опасности, что, казалось, не переживем эту ночь.

Но как бы там ни было, это дает представление о том, что со мной происходило, и почему я не чувствовал никакой неловкости от выражений Алисы. Вежливость тут была ни при чем, я говорил правду.

Решив вернуть разговор в деловое русло, я спросил:

– Значит, по-вашему, Уэзли не станет прыгать с клетки на клетку?

– Да он такого и днем никогда не делал, – ответила Эрин.

– Это не означает, что он не смог бы, – возразила Алиса.

– Если он захочет добраться до нас, – заметила Эрин, – не сойти мне с этого места, он воспользуется лестницей. Будет перекладывать ее с клетки на клетку. В таком случае мы это услышим.

– Лестница алюминиевая, – пояснила Алиса.

– Незаметно подкрасться он не сможет, об этом можно не беспокоиться, – заключила Эрин.

– Если только он все же не решится прыгать. Когда он приземлится на нашей клетке, мы-то услышим, но...

– Он не такой дурак, чтобы прыгать.

– Или если он спустится вниз, – предположил я. – Тогда он сможет подкрасться к нам по земле...

– Кимберли предупредит нас, если Уэзли спустится.

– Должна предупредить, – уточнила Алиса.

– Да. Мы придумали свои небольшие хитрости. Если Уэзли сделает что-нибудь такое, о чем нам не помешало бы знать, Кимберли передаст Конни, а та скажет Алисе.

– Да только Конни спит, – буркнула Алиса.

– Может, спит, а может, и нет, – возразила Эрин. – Впрочем, Уэзли и не собирается слезать. Он именно там, где хотел быть, вверху, где его не достать.

– У меня есть копье.

Пару минут обе девчонки молчали. Затем Эрин спросила:

– А ты смог бы попасть в него?

– Не знаю.

– Тогда лучше и не пытаться, – заключила Алиса. – Ведь даже если ты попадешь в него, он все еще будет в состоянии поджечь Билли. Ему достаточно лишь бросить факел.

– А что, если подождать, пока факел догорит? Снова на пару секунд наступила тишина. Затем заговорила Алиса:

– Не знаю.

– Ждать придется очень долго, – заметила Эрин. – И даже когда факел догорит, Уэзли просто окунет его в бензин и снова зажжет.

– Чем?

– А?

– Чем он снова зажжет его?

– А, у него есть папины зажигалки. Держит их в коробке там, наверху, для поджигания комков бумаги.

– И сигарет, – добавила Алиса. – Эта гадина дымит как паровоз. Это еще одно, чем он нас изводит. Окурки. Ему доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие швырять их в нас.

– Для этого ему вовсе необязательно влезать наверх, – пояснила Эрин. – Чаще всего он делает это с земли. Подходит к стенке клетки и с воплем “На подходе!” выстреливает окурком сквозь прутья. Увернуться от них труднее, чем от скомканных страниц.

– И они так обжигают, – прибавила Алиса.

– Какой ужас! – возмутился я.

– Да это что по сравнению с некоторыми другими вещами, которые он делает с нами.

– Руперт не хочет слушать об этом.

– А Тельма, та даже хуже Уэзли, – продолжала Алиса. – Иногда она заходит прямо к нам в клетки и...

– Прекрати, – оборвала ее Эрин. – Я вполне серьезно.

– Мне кажется, она не иначе как лесбиянка...

– Они оба – парочка больных психов, – перебила ее сестра. – Но давай оставим эту тему, ладно? К чему эти разговоры? Ты ведь не собираешься рассказывать Руперту обо всех гадостях, которые они вытворяют с нами?

– А Руперт не возражает. Так ведь, Руперт?

– Ну...

– Зато я возражаю, – отрезала Эрин. – Так что просто придержи язык, ради Бога. Это меня смущает. Руперту вовсе не обязательно слышать обо всех мерзких подробностях.

– Пусть сам за себя скажет. Ты хочешь услышать о любимых занятиях Тельмы, Руперт?

Надо было искать какой-нибудь выход, и я нашел его.

– Между прочим, она мертва.

– Что? – воскликнула Эрин.

– Я ее убил. Там, в бухте.

– Вот те на!

– Фантастика! – поддержала ее Алиса.

– Молодец, – похвалила меня Эрин. Внезапно что-то коснулось моего бедра, и я вздрогнул. Затем до меня дошло, что это рука Эрин. Она нежно стиснула мою ногу. – Как тебе это удалось? – спросила она.

– Одним из тех мачете.

– Ну и ну!

– Фантастика, – повторила Алиса.

Рука Эрин скользнула под изорванную штанину.

– Так что, – продолжал я, – Уэзли теперь единственный больной псих, который должен нас беспокоить.

Ее крохотная теплая ручка заскользила вверх по моему бедру, дойдя почти до паха, прежде чем повернуть назад. Я невольно изогнулся.

– А как насчет ведра? – спросил я. – Вы говорили, что Уэзли нравилось взбираться с ним на крыши клеток и обливать вас водой.

– Ну и что? – удивилась Алиса.

– Если бы я достал где-нибудь ведро воды, то, возможно, смог бы помочь Билли, когда Уэзли попытается поджечь ее.

Эрин еще раз стиснула мою ногу.

– Да! – шепнула она. – Мысль замечательная.

– Где я мог бы его найти?

– Не знаю.

– Мне не хотелось бы вновь вгонять тебя в краску, Эрин, – отозвалась Алиса.