Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сингл и Сингл

ModernLib.Net / Ле Джон / Сингл и Сингл - Чтение (стр. 16)
Автор: Ле Джон
Жанр:

 

 


      – Отнюдь, – вежливо ответил Оливер. Конрад поджал потные губы и сосредоточенно нахмурился.
      –  Кого я принимаю сегодня?В каком статусе? Встревоженного происходящим сына Тайгера? Или представителя «Хауз оф Сингл» в Юго-Восточной Азии? А может, блестящего знатокаазиатских языков? Или друга мистера Евгения Орлова? Или коллегу-адвоката, который приехал, чтобы обсудить юридические аспекты… если так, то кто его клиент? С кем я имею честь разговаривать сегодня?
      – А что говорил о моем статусе отец? – спросил Оливер, уходя от прямого ответа. «Каждый вопрос для тебя – угроза, – думал он, наблюдая, как доктор Конрад перебирает ручками. – Каждый жест – решение».
      – В общем-то, ничего. Сказал только, что вы можете приехать, – с тревогой в голосе ответил Конрад. – Что вы можете приехать, а если приедете, я должен сказать вам все, что необходимо.
      – Необходимо для чего?
      Конрад попытался обратить все в шутку, но страх скомкал его улыбку.
      – Для его выживания.
      – Он так сказал? Именно этими словами – «для его выживания?»
      Пот выступил и на висках.
      – Возможно, для спасения. Спасения или выживания. Больше он о вас ничего не говорил. Возможно, забыл. Мы обсуждали серьезные вопросы. – Конрад глубоко вдохнул. – Итак, кто вы сегодня, Оливер? Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Я очень хочу это знать.
      Фрау Марти принесла кофе и пирожные. Оливер подождал, пока она уйдет, а потом ровным, спокойным голосом слово в слово повторил легенду, сочиненную Броком и уже опробованную на Кэт до момента возвращения в Англию.
      – На месте ознакомившись с ситуацией и переговорив с персоналом, я понял, что кто-то должен взять управление на себя и другого кандидата, кроме меня, нет. Я, конечно, не обладаю ни опытом, ни знаниями Уинзера. Но я – второй партнер, я в центре событий, знаю методы работы «Хауз оф Сингл» и знаю Тайгера. Знаю, где зарыты трупы. – Глаза доктора Конрада в ужасе округлились. – Я хочу сказать, что знаком с внутренней механикой работы фирмы, – успокоил его Оливер. – Если я не займу место Уинзера, кому это по силам? – Не поднимаясь с кресла, он расправил плечи, прибавил в росте, выказав себя мастером фантазий. Пристально посмотрел на Конрада, ожидая одобрения, и добился-таки легкого кивка. – Беда в том, что на фирме мне не с кем проконсультироваться, документов практически никаких нет. Это и понятно. Тайгер исчез. Половина сотрудников взяла отпуск по болезни…
      – А мистер Массингхэм? – прервал его доктор Конрад голосом, начисто лишенным эмоций.
      – Массингхэм в отъезде. Убеждает инвесторов, что волноваться не о чем. Если я его отзову, создастся впечатление, что мы пытаемся что-то скрыть. И потом, по юридической части от Массингхэма пользы никакой.
      Лицо Конрада перекосило, словно его мучили газы.
      – Далее, не все ясно с состоянием ума… психическим здоровьем, как ни назови, моего отца. – Оливер позволил себе паузу. – С прошлого Рождества он не выходил из стресса.
      – Стресса, – повторил доктор Конрад.
      – Конечно, запас прочности у него о-го-го, как, разумеется, и у вас, но никто не гарантирован от нервного срыва. Чем крепче человек, тем дольше он держится. Но те, кто разбирается в подобных делах, замечают накапливающиеся изменения. Человек перестает функционировать.
      – Простите?
      – Его решениям и поступкам недостает здравого смысла. А он этого не понимает.
      – Вы – психиатр?
      – Нет, но я сын Тайгера, его партнер, его самый верный поклонник, и, как вы сами сказали, он рассчитывает на мою помощь. А вы – его адвокат.
      При этих словах лицо доктора Конрада застыло, превратившись в маску.
      – Мой отец в отчаянии. Я разговаривал с людьми, которые видели его перед тем, как он исчез. Он хотел только одного: встретиться с Каспаром Конрадом. С вами. Прежде всего с вами. А уж потом говорить с кем-то еще. Свой приезд сюда он держал в секрете. Даже от меня.
      – Тогда как вы узнали, что он приезжал ко мне, Оливер?
      Оливеру удалось не услышать этот неприятный вопрос.
      – Мне нужно срочно с ним встретиться. Оказать всю необходимую помощь. Я не знаю, где он. А я ему нужен. – «Убеди Конрада рассказать тебе рождественскую историю, – инструктировал его Брок. – Почему Тайгер девять раз приезжал к нему в декабре и январе?» – Несколько месяцев тому назад мой отец пережил серьезный кризис. Он писал мне о готовящемся против него заговоре. Говорил, что, кроме себя, доверять может только вам. «Каспар Конрад – свой парень». И вместе вы победили. Взяли над ними верх, кем бы они ни были. Тайгер был на седьмом небе. А пару недель тому назад Уинзеру разнесли голову, и вновь мой отец бросается к вам. А потом исчезает. Куда он отправился? Он не мог не сказать вам. Каков его следующий шаг?

Глава 14

      Это повторение пройденного, – подумал Оливер, когда Конрад начал говорить. – Пятью годами раньше Тайгер стоит у этого самого стола, я послушно держусь в его тени, сытый и всем довольный после вчерашнего ужина с отцом: рубленая телятина с жареным картофелем под домашнее красное вино, затем близкое знакомство с содержимым мини-бара в люксе отеля. Тайгер произносит торжественную речь, и, как обычно, главный ее фигурант – я».
      – Каспар, дорогой друг, позволь представить тебе Оливера, моего сына и только что вступившего в должность партнера, а с сегодняшнего дня и твоего важного клиента. У нас есть инструкции, Каспар. Ты готов их принять?
      – От тебя, Тайгер, я готов принять что угодно и когда угодно.
      – Наше партнерство как любовь, Каспар. У Оливера есть доступ ко всем моим секретам, а у меня – к его. Ты это понимаешь?
      – Я это понимаю.
      А потом ленч в «Джеккиз».
      Тремя месяцами позже, то же место, но нас целая толпа: Тайгер, Евгений, Михаил, Хобэн, Шалва, Массингхэм и я. Мы пьем кофе, но скоро нас ждет пир в «Долдер Гранд», в двух шагах от замка. Прошлой ночью в Челси я занимался любовью с Ниной, и на моем левом плече под рубашкой от «Тернбулла и Ассера» остались следы ее зубов. Михаил через окно наблюдает за воробьями, жалея о том, что не может их перестрелять. Массингхэм думает об Уильяме, Хобэн ненавидит нас всех, а доктор Конрад рисует идеальную гармонию. Мы все будем едины – почти. Одна офшорная компания с неограниченной ответственностью – почти. Мы будем равными акционерами – почти, потому что некоторые из нас все-таки будут равнее остальных. Такие тривиальные различия имеют место быть и в самых лучших из счастливых семей. У нас будет эффективная налоговая политика – то есть мы не будем платить налоги. Мы будем зарегистрированы на Бермудах или в Андорре, мы будем почти равными владельцами архипелага компаний, разбросанных от Гернси до Каймановых островов и Лихтенштейна, а доктор Конрад, известный международный адвокат, – нашим духовником, казначеем компании и главным штурманом, направляющим движение капитала и выплату прибыли в соответствии с инструкциями, которые время от времени будут поступать ему от «Хауз оф Сингл». И все идет гладко, до ленча остается лишь несколько абзацев безупречного, выверенного до последней запятой договора, подготовленного доктором Конрадом, когда, к изумлению Оливера, Рэнди Массингхэм сует мысок элегантного замшевого ботинка в самую середину этого сложного, идеально отлаженного механизма, подает голос, сидя между Хобэном и Евгением:
      – Каспар, возможно, вам покажется, что мои слова идут вразрез с интересами «Хауз оф Сингл». Но не стоит ли нам остановиться на более демократичном решении? Мне представляется логичным, если получаемые вами инструкции будут совместно утверждаться Тайгером и Евгением, а не поступать от моего несравненного председателя совета директоров. Я просто стараюсь заранее снять возможные трения, Олли,
      – объясняет Массингхэм. – Уладить противоречия теперь, иначе потом они могут больно нас укусить. Надеюсь, вам понятна моя логика.
      Оливеру она понятна. Массингхэм старается максимально обезопасить себя, быть хорошим для всех. Но Тайгеру он не чета, тот мгновенно перехватывает инициативу:
      – Рэнди, позволь горячо поблагодарить тебя за дальновидность, здравомыслие и, не побоюсь сказать, смелость, о которых свидетельствует твое абсолютно правильное предложение. Да, у нас должно быть демократическое партнерство. Да, власть надо делить, не в принципе, а на деле. Однако мы ведем речь не о дележе власти. Мы говорим об одном ясном и понятном голосе, который будет выдавать ясный и понятный приказ доктору Конраду. Доктор Конрад не может получать разноголосые приказы! Не так ли, Каспар? Он не может получать приказы от комитета, даже такого гармоничного, как наш! Каспар, скажи им, что я прав. Или не прав. Я не возражаю.
      И, разумеется, он прав. И остается правым на пути в «Долдер Гранд».
      Доктор Конрад говорил о лжекурьерах. Курьерах, которые сговорились и набросились на своего благодетеля. В словах доктора Конрада слышались страх и негодование. Русских курьерах. Польских курьерах. Даже английских. Иногда он переходил на шепот. А его свиные глазки раскрывались все шире. Эти курьеры плели сети заговора, в котором он лично не принимал ни малейшего участия, слово чести. Но курьеры продолжали появляться, и их лидером в то Рождество был доктор Мирски… «у которого, это я могу сказать вам под большим секретом, отвратительная репутация и прекрасная жена с длинными ногами, если, конечно, она – его жена, потому что с доктором Мирски, который поляк, никогда не знаешь, где правда, а где ложь». Доктор Конрад шумно выдохнул, достал из кармана синий шелковый носовой платок, промокнул потный лоб.
      – Я расскажу вам то, что могу рассказать, Оливер. Я не могу рассказать вам все, но расскажу тот максимум, который позволяет мне моя профессиональная этика. Вас это устроит?
      – У меня нет другого выхода.
      – Я ничего не буду приукрашивать, не буду рассуждать, отвечать на дополнительные вопросы. Даже если поведение некоторых персон не укладывалось ни в какие рамки. Пусть так. Мы – адвокаты. Нам платят за уважение законов. Нам не платят за доказательства того, что черное – черное, а белое – белое.
      – Он вновь протер лоб. – Возможно, доктор Мирски – не локомотив этого поезда, – шепотом добавил он.
      Заинтригованный, Оливер на всякий случай кивнул.
      – Может быть, он – вспомогательный локомотив, который ставят в хвосте.
      – Может быть, и так, – согласился Оливер, по-прежнему не понимая, куда клонит Конрад.
      – Всем известно… тут я не выдам профессиональных секретов… что последние два года дела шли не так хорошо.
      – Для «Сингла»?
      – Для «Сингла», для некоторых клиентов, для некоторых покупателей. Пока покупатели получали прибыль, «Синглу» удавалось держать ситуацию под контролем. А если покупатели переставали откладывать яйца? Тогда «Сингл» не мог их сварить.
      – Разумеется, нет.
      – Это логично. Иногда яйца разбивались. Это безобразие.
      Перед мысленным взором Оливера возник отвратительный стоп-кадр: голова Уинзера, разлетающаяся, как разбитое яйцо.
      – Покупатели «Сингла» – тоже мои клиенты. Клиенты с разнообразными интересами. Я не знаю, какими, это не мое дело. Если мне говорят, что это экспорт, значит, экспорт. Если организация отдыха, значит, организация отдыха. Если мне говорят, редкие металлы, руда, уголь, механическое или электронное оборудование, я в детали не лезу. – Теперь он промокнул губы. – Мы называем таких клиентов многогранниками. Да?
      – Да. – «Говори по делу, – молил Оливер. – Выкладывай то, что знаешь».
      – Партнеры ладили, отношения были ровными, клиентов и покупателей все устраивало, как и курьеров.
      «Каких курьеров?» Вдруг он увидел перед собой Массингхэма, в трико, в желтых подвязках и камзоле.
      – Приходили значительные суммы денег, прибыль росла, индустрия отдыха процветала, казино, отели, дансинги, все работало как часы, не было проблем с экспортом-импортом, я уж не знаю с чем. Мы выстроили прекрасные схемы. Я же неглуп. Ваш отец тоже. Мы старались все учесть. Мы ведь не только теоретики, но и практики. Вы с этим согласны?
      – Абсолютно.
      – До тех пор пока… – Конрад закрыл глаза, глубоко вдохнул, указательный палец завис в воздухе. – Все началось с пустяков. Вопросов мелких чиновников. В Испании. Португалии. Турции. Германии. Англии. Их направляли из единого центра? Мы не знали. У тех, кто раньше принимал нас с распростертыми объятьями, вдруг появилась подозрительность. Банковские счета замораживались под предлогом проведения расследования. Загадочным образом. Торговые сделки не утверждались. Кого-то арестовали… по моему убеждению, не имея на то никаких оснований. – Указующий перст опустился. – Единичные, ничем не связанные между собой инциденты. Но для некоторых людей, не такие уж изолированные. Слишком много вопросов – недостаточно ответов. Слишком много инцидентов, так что о совпадении пришлось забыть… пожалуйста. – Опять пошел в дело шелковый носовой платок. Пот выступал на лице Конрада, как роса. Пот, словно слезы страха, заливал мешки под глазами. – Это не мои компании, Оливер. Я – адвокат, не трейдер. Я занимаюсь тем, что на бумаге, а не в трюме корабля. Я не снимаю шкурку с каждого банана, чтобы убедиться, что это банан, а не что-то другое. Я не заполняю… .
      – Какое слово, однако. Манифест.
      – Пожалуйста. Я продаю вам ящик, я не несу ответственности за то, что в ящике. – Он провел платком по шее. – Я даю совет, исходя из информации, которую получаю. Я беру вознаграждение, и до свидания. Если информация не соответствует действительности, как я могу за это отвечать? Меня могут неправильно информировать. Получать ложную информацию – не преступление.
      – Даже на Рождество, – Оливер подталкивал его в нужном направлении.
      – Даже на Рождество, – на полном серьезе согласился Конрад. – Итак, на прошлое Рождество, точнее, за пять дней до него, Мирски посылает мне курьером, вот уж гром с ясного неба, ультиматум на шестидесяти восьми страницах. , для ознакомления с ним вашего отца, моего клиента. «Подписать и вернуть. Крайний срок – 20 января».
      – С какими требованиями?
      – Передать всю структуру компаний в неизменном виде в руки «Транс-Финанз Стамбул», новой компании – естественно, офшорной, но теперь еще и материнской для венской «Транс-Финанз», принадлежащей, благодаря сложному манипулированию акциями, доктору Мирски и остальным. При этом доктор Мирски – назначенный председатель совета директоров новой компании, ее генеральный директор и директор-распорядитель. Назначенный кем? Еще вопрос. Некоторые курьеры вашего отца, вероломные курьеры, я бы сказал, тоже имеют акции этой компании. – Шокированный собственным рассказом, Конрад опять протер лоб. – Это типично, знаете ли. Типичный польский менталитет. Рождество, никому не до работы, все пекут пироги, покупают подарки родным и близким, и на тебе – немедленно подписывай. – Голос его дрогнул. – Доктор Мирски – ненадежный человек, – поделился Конрад с Оливером своими мыслями. – У меня много друзей в Цюрихе. Доверия к нему нет ни у кого. А этот Хобэн…
      – Он покачал головой.
      – Перевести как? Это же огромная структура. С тем же успехом вы могли бы перевести лондонскую подземку.
      – Совершенно верно. . Лондонская подземка – идеальный эквивалент.
      – Смелый пальчик вновь взметнулся в воздух, тогда как вторая рука достала толстый документ в красном переплете и прижала к животу. – Я рад, что вы приехали, Оливер, действительно, очень рад. У вас столько удачных выражений. Как у вашего отца. – Он пролистывал документ, цитируя избранные места: – «…все акции и активы, контролируемые „Хауз оф Сингл“, от имени и по поручению определенных клиентов, без задержки перевести под контроль офшорной компании „Транс-Финанз Стамбул“… это же воровство… все офшорные операции должны проводиться доктором Мирски, его женой и собакой, только с их разрешения… может, из Стамбула, я не знаю, может, с вершины Маттерхорна… почему поляк представляет русского в Турции?.. „Хауз оф Сингл“ лишается всех прав подписи», послушайте, пожалуйста… все права на все компании передаются, естественно, чтобы полностью вывести из игры «Хауз оф Сингл», определенным веселым курьерам, коих поименно назовут мистеры Евгений и Михаил Орловы или их уполномоченные представители. В ультиматуме эти фамилии названы… Это путч, Оливер. Дворцовый переворот.
      – А если нет? – спросил Оливер. – Если Тайгер отказывается? Если вы отказываетесь? Что тогда?
      – Вы абсолютно правы, задавая этот вопрос, Оливер! Я бы сказал, это совершенно логичный вопрос. Если нет.Это был шантаж. Если «Хауз оф Сингл» не соглашается с планом Мирски, тогда определенные курьеры немедленно прекратят дальнейшее сотрудничество, что, естественно, не пойдет на пользу делу. Эти курьеры будут полагать все прежние соглашения утратившими силу, а если мы подадим на них в суд, они выдвинут встречный иск, обвинив нас в нарушении конфиденциальности, некомпетентном управлении и еще бог знает в чем. Более того, впрямую об этом не говорилось, но читалось между строк. – Он постучал пальцем по кончику носа, показывая, что на такие намеки у него нюх. – Если «Хауз оф Сингл» не выполнит поставленных условий, некая негативная информация, касающаяся заморских сделок фирмы, может, к их великому сожалению, попасть в компетентные органы, как в международные, так и в английские. Это просто безобразие. Поляк, угрожающий англичанину в Швейцарии.
      – И что вы предприняли, вы и Тайгер, получив этот ультиматум?
      – Он говорил с ними.
      – Мой отец?
      – Естественно.
      – И как он с ними говорил?
      – С этого самого кресла, в котором вы сидите. – Конрад указал на стоящий на столе телефонный аппарат. – Несколько раз. За мой счет. Неважно. Случалось, что и часами.
      – С Евгением?
      – Правильно. С Орловым-старшим. Ваш отец блестяще провел свою партию. Очаровывал собеседника, но при этом твердо стоял на своем. Даже поклялся ему в верности. На Библии, у нас она есть. Фрау Марти принесла ее вашему отцу. «Евгений, я клянусь вам, что никто вас не предавал, „Хауз оф Сингл“ не допустил утечки информации, все это грязные инсинуации Мирски и его курьеров». Насколько мне известно, мистер Евгений очень внушаемый. Качается то в одну, то в другую сторону, как маятник. Конечно, ваш отец принял на себя определенные обязательства. Иначе и быть не могло. Было подписано новое соглашение, старое аннулировано. Но перемирие получилось очень хрупким по причине, как обычно бывает, человеческого фактора. Потому что старик не знал, к чьему голосу прислушаться. Орлов-старший кладет телефонную трубку, и кого он видит? Курьеров. И каждый держит за спиной кинжал. – Доктор Конрад убрал руку со сжатыми в кулак пальцами за спину. – Как долго может просуществовать такое соглашение? По моему разумению, не очень долго. Только до того момента, пока старик не передумает или не придет новая беда.
      – И беда пришла, – предположил Оливер, после чего в кабинете повисло тяжелое молчание, нарушаемое только вздохами: «Боже мой», – доктора Конрада.
      – Новая беда. «Свободный Таллин» взяли штурмом после ожесточенной перестрелки, несколько дней спустя Уинзеру разнесли голову, мой отец запаниковал и примчался сюда, чтобы потушить пожар.
      – С этим пожаром у него ничего не вышло.
      – Почему?
      – Слишком он был большим. И опасным.
      – Почему?
      – Впервые мы столкнулись с конкретным происшествием: захваченный корабль, конфискованные товары, мертвая команда, возможно, плененная команда, мы не знаем… На все это нельзя не обратить внимания, пусть ваш отец и не несет ответственности за эти события. Как и я, потому что я понятия не имею, о каких товарах…
      – И что произошло?
      – Ответа не было.
      – Простите?
      – Никто не захотел с нами разговаривать. В прямом смысле.
      – Где? Кто?
      – По всем телефонным номерам, всем факсам, во всех офисах. В Стамбуле, Москве, Петербурге, в «Транс -Финанз», по личным телефонам, рабочим телефонам, мы ничего не смогли добиться.
      – То есть вас отрезали?
      – Глухой стеной. Мистера Евгения Орлова нет, его брата – тоже. Его местонахождение неизвестно, связаться с ним невозможно. Нам сообщили, что «Хауз оф Сингл» должным образом проинформирован и теперь обязан выполнить предъявленные финансовые требования, или ответственность за последствия ляжет на него. Аминь и до свидания.
      – Кто сказал насчет последствий?
      – Мистер Хобэн из Вены, да только говорил он не из Вены. Откуда – я понятия не имею, говорил он по сотовому телефону, может, сидя в вертолете, может, со дна пропасти, может, стоя на Луне. Такие вот возможности предоставляют нам современные средства связи.
      – А Мирски?
      – С доктором Мирски связаться тоже не удалось. Опять стена, ваш отец в этом убедился. Они решили возвести вокруг него стену молчания. Создать атмосферу давления и страха. Хорошо известная комбинация. И очень эффективная. Вокруг меня тоже. – На глазах Оливера мужество покидало Конрада. Он все протирал лицо и пожимал плечами, как добросовестный адвокат, который видит силу аргументов противной стороны, хотя и понимает их чудовищность. – Послушайте, в их действиях просматривался здравый смысл. Они понесли большие потери. «Сингл» предоставлял им свои услуги, услуги, возможно, их не устроили, ответственность они возложили на «Сингла» и потребовали компенсацию. Объективно это обычная коммерческая практика. Посмотрите на Америку. Вы рабочий, вы ломаете палец, уж не знаю на чем, и, пожалуйста, вчиняете иск в сто миллионов долларов. «Сингл» заплатит или не заплатит. Возможно, заплатит частично. Но ведь это предмет переговоров.
      – Мой отец поручил вам ведение переговоров?
      – Каких переговоров? Вы же слышали. Никакого ответа. Как можно вести переговоры со стеной? – Он встал. – Я был с вами откровенен, Оливер, может, слишком откровенен. Вы не просто адвокат, вы – сын вашего отца.
      Оливер не поднялся с кресла, не замечая протянутой руки Конрада.
      – И что произошло? Он пришел сюда. Он позвонил по телефону. Ответа не получил. Что вы сделали?
      – У него были другие встречи.
      – Где он остановился? Он приехал к вам под вечер. Вы у него спросили? Куда он поехал от вас? Вы были его адвокатом двадцать лет. Или вы просто вышвырнули его в ночь?
      – Пожалуйста. Вы слишком эмоциональны. Вы – его сын. Но вы также и адвокат. Пожалуйста, послушайте.
      Оливер слушал, но ему пришлось подождать первого слова. И последующие прорывались сквозь тяжелые, болезненные вздохи.
      – У меня тоже проблемы. Ассоциация адвокатов Швейцарии… некоторые другие учреждения… полиция тоже… беседовали со мной. Пока ни в чем не обвиняли, но разговаривали без должного уважения и подбирались все ближе к информации, знать которую им совершенно не следовало. – Он помолчал, но Оливер и не думал посочувствовать ему. Конрад облизал губы, поджал их. – К сожалению, мне пришлось сообщить вашему отцу, что эти вопросы находятся вне моей профессиональной компетенции. Трудности с банками, фискальные проблемы, скажем, замороженные счета, мы могли обсудить. Но мертвые матросы… незаконный груз… убитый адвокат, возможно, и не один… это уже чересчур. Пожалуйста.
      – Вы хотите сказать, что отказались представлять интересы отца? Вычеркнули его из списков клиентов? Показали ему на дверь?
      – Мы расстались по-доброму, Оливер. Послушайте меня. Не такие мы бессердечные. Фрау Марти отвезла его в банк. Он хотел попасть в банк. Чтобы понять, какие у него на руках карты. Это его слова.
      Я предложил ему денег. Немного, я не так уж богат, несколько сотен тысяч франков. У него есть более богатые друзья. Они тоже могли ему помочь. Он был такой грязный. Старое коричневое пальто, грязная рубашка. Вы правы. Он был не в себе. Нет смысла давать советы человеку, который не в себе. Что вы делаете, пожалуйста?
      Не вставая с кресла, Оливер возился с брифкейсом. Закончив возню, поднялся, обошел стол, обеими руками ухватился на пиджак и рубашку на груди Конрада с твердым намерением отнести его к ближайшей стене, впечатать в нее и задать несколько неприятных вопросов. В воображении все получалось легко, в действительности – нет. «Как всегда говорил Тайгер, мне недостает инстинкта убийцы». Поэтому он отпустил Конрада, и тот, хрипя, скорчился на полу. В качестве компенсации Оливер бросил в брифкейс рождественский ультиматум Мирски на шестидесяти восьми страницах, заглянул в ящики стола, где его внимание привлек разве что тяжелый армейский револьвер, должно быть, свидетельство героических дней, которые Конрад отдал служению отечеству. Он вышел в приемную, где фрау Марти что-то деловито печатала, и, плотно закрыв за собой дверь, игриво наклонился к ней через стол.
      – Я хочу поблагодарить вас за то, что вы отвезли моего отца в банк.
      – Ну что вы, какие пустяки.
      – Он, часом, не упомянул, куда собирается поехать после банка?
      – Увы, боюсь, что нет.
      С брифкейсом в руке по садовой дорожке он прошел до ворот и зашагал по тротуару вниз. Дерек поднялся со скамьи и последовал за ним. Вторая половина дня выдалась жаркой и душной. Ширина выложенной брусчаткой мостовой позволяла проехать только одному автомобилю. Оливер проходил мимо маленьких вилл и знакомых лиц. В одном садике увидел Кармен, которая в белом нарядном платье сидела на качелях. Раскачивал ее Сэмми Уотмор. На соседней вилле Тайгер выкашивал лужайку, а золотоволосый, давно умерший Джеффри наблюдал за ним. Из чердачного окна обнаженная Зоя помахала ему рукой. Улица ушла влево. Он свернул на нее. Побежал. Дерек – следом. Улица вывела его на широкую дорогу. Желтая «Ауди» ждала их на придорожной площадке рядом с трамвайной остановкой. Задняя дверца открылась. Дерек запрыгнул в машину следом за ним. Девушек звали Пэт и Мик. Пэт в этот день была брюнеткой. Мик, ее сменщица-водитель, прикрыла волосы шарфом.
      – Почему ты выключил микрофон, Олли? – обернувшись, спросила Мик, когда автомобиль тронулся с места.
      – Я не выключал.
      Они ехали к озеру и городу.
      – Выключил. Когда собрался уходить.
      – Может, случайно за что-то зацепил, – ответил Оливер, с его легендарной неопределенностью. – Конрад дал мне для ознакомления документ. – Он протянул брифкейс Дереку.
      – Когда он это сделал? – спросила Мик, не отрывая глаз от отражения лица Оливера в зеркале заднего обзора.
      – Сделал что?
      – Отдал тебе документ.
      – Просто сунул его мне, – не уточняя, ответил Оливер. – Скорее всего не хотел признавать, что он это делает. Он бросил Тайгера.
      – Это мы слышали, – кивнула Мик. Они высадили его у озера, в самом начале Бан-хофштрассе.

Глава 15

      Процесс движения по банковским лабиринтам отложился в памяти Оливера не полностью. Он улыбался и лгал, улыбался и пожимал руки, садился и вставал, улыбался и садился снова. Он искал проявления признаков паники или агрессивности в поведении своих хозяев и не находил. Закипающая ярость, которая вела его сквозь встречу с Конрадом, уступила место наркотическому полусну. Его переводили из одного отделанного тиковыми панелями кабинета в другой, рассказывали о значительных изменениях в жизни давних знакомых: герр Такой-то возглавил департамент ссуд и шлет наилучшие пожелания, фрау доктор Такая-то теперь региональный директор в Гларусе и будет жалеть о том, что не увидится с ним, а сознание то покидало Оливера, то возвращалось к нему, такое уже было в больничной палате, когда он отходил от наркоза после удаления аппендицита.
      Из вестибюля банка в стальной кабине лифта без единой кнопки он поднялся непонятно на какой этаж, где его тепло встретил мужчина с огненно-рыжими волосами, герр Альбрехт, которого Оливер по ошибке принял за одного из своих школьных учителей.
      – Мы очень рады видеть вас вновь, мистер Сингл, после стольких лет и так скоро после визита вашего уважаемого отца. – Герр Альбрехт крепко пожал ему руку.
      «И как мой уважаемый отец? Вы кинули его так же, как этот мерзавец Конрад?» – спросил Оливер. Но, судя по всему, только в своей голове, потому что его уже вели по реке синего ковра мимо доброй матроны, восседавшей за секретарским столом, к доктору Лилиенфельду, чтобы тот ксерокопировал его паспорт, как того требовали новые инструкции.
      – В каком смысле новые?
      – О, очень новые. Опять же, вы были у нас очень давно. Мы должны убедиться, что вы тот самый человек.
      «Я тоже», – подумал Оливер.
      Герр доктор Лилиенфельд потребовал и новый образец подписи Оливера взамен более молодой, округлой, оставленной в банке пять лет тому назад. А когда добрая матрона вновь привела его в кабинет Альбрехта, Тайгер сидел в том самом кресле из розового дерева, которое Оливер занимал несколькими минутами раньше. Выглядел он так, как и ожидал Оливер: уставший, немытый, в коричневом любовном пальто. Но обратился герр Альбрехт, стоявший на фоне дисплеев, на которых появлялись и исчезали биржевые котировки, не к Тайгеру – к Оливеру. И розовый поросенок, герр Штампфли, не Тайгер, выступил из тени, чтобы сказать, что именно он ведет счета семейства Сингл.
      Все в полном порядке, заверил Оливера герр Штампфли. Исходное разрешение по-прежнему в силе, и, разумеется, Оливеру вообще не требуется никакого разрешения, чтобы ознакомиться с личным счетом, состояние которого, о чем с удовольствием доложил герр Альбрехт, не дает повода для тревоги.
      – Хорошо. Отлично. Благодарю вас. Великолепно.
      – Есть, правда, одна маленькая загвоздка, – признался герр Альбрехт, школьный учитель, поверх лысеющей головы герра Штампфли. – Вы просили копии всех банковских документов. Я очень сожалею, но мы не можем выдать вам копии. Банковские документы или их копии могут покинуть банк только на основании распоряжения, подписанного лично мистером Синглом-старшим. Это четко прописано в оставленных нам инструкциях, и мы должны им следовать.
      – Я полагал, что смогу сделать выписки.
      – Именно этого и ожидал от вас ваш отец, – ответил герр Альбрехт.
      «Значит, выписки я сделать смогу, – подумал Оливер. – Об этом можно не волноваться».
      На этот раз ковровая река сменила цвет на оранжевый. Герр Штампфли семенил рядом, тюремщик, позвякивающий ключами.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22