вашей же еще сохранилась живая душа – а в тех прочих, и им число – легион легионов – живой души нет… А потребителю – ему нужно именно ту фишку, когда чувственная красота сочетается с одухотворенностью, когда она отчасти невинна, когда в ней еще не убита душа… И эти, которых легион, которые могут быть с самыми большими титьками и с самой гладкой кожей при всех их голубых глазках и натуральных, не крашенных светлых волосах, все они – дешевый ширпотреб, потому как нет в них главной изюминки, что так привлекает, что сразу делает девушку не ширпотребом, а редким эксклюзивом… А в вашей – есть! Есть в ней неубитая душа, которая и нужна мне – черту, а я ее уже перепродам, будьте уверены! Мне те – без душ, но с сиськами – не нужны. Мне нужна с душой. С неубитой еще невинной душой, ву компрене?
      Дядя все кивал.
      Кивал и поддакивал.
      Ему хотелось понравиться гениальному.
      От гениального много зависело – попадет Инна на обложку или не попадет…
      – Так, берем скрипку! Скрипку ей подайте! – гениальный прикрикнул на своих неповоротливых помощниц, – свет, свет дайте отсюда, сбоку, чтобы собственная тень контрастно по животу… Девочки, вы понимаете, что такое собственная тень?
      Киршбаум был, как говорят у режиссеров – "в процессе".
      Он поворачивал Инну вокруг оси, заставлял ассистентов передвигать и наклонять рампы, что то нечленораздельное мычал себе под нос, отходил в самый дальний конец студии, потом снова приближался, щурил глаза. Простирал руки…
      – Вот так, произнес он наконец, – вот так, и скрипку держать за кончик грифа, или как там у вас это называется, и держать ее на весу, вдоль тела…
      Боб нагнулся к камере, закрепленной на штативе и с минуту глядел на Инну через объектив.
      – Скрипку держите в руке, и чуть-чуть руку от себя, чтобы скрипка свободно свисала, чтобы она как бы шла рядом… Две скрипки – и скрипка как копия фигуры модели – те же изгибы в бедрах и в талии, и мы снимем всю фигуру в собственной тени, силуэтом… Это подчеркнет… Это будет фишка!
      А дядя все кивал и поддакивал, – это будет фишка!
      А у Инны вдруг мелькнула мысль, – вот де я тебя втянула в историю, скрипочка моя, и хоть ты и не Аматиева дочка, хоть и не порфирогенетных кровей, но все же не для того тебя делали, чтоб в порножурнале сниматься, а чтобы в филармонии играть…
      Вот я тебя и втянула, подружка моя!
      Подумала Инна и горько усмехнулась краешками губ…
      А Киншбаум вдруг закричал словно безумный, – именно, именно такое лицо, именно так, именно так еще раз, поняла? И именно так с такой улыбкой гляди на скрипку, именно так!
      Киршбаум начал лихорадочно снимать.
      Девчонки – ассистентки тоже щелкали камерами сбоку и из-за плеча своего шефа.
      – Все! Все! Лучше, наверняка и не получится, – подытожил Киршбаум, – всем отдыхать, Инна тоже можно одеться и отдыхать, через пол-часа в декорациях будем снимать сериал для разворота…
      Инна сидела одна, поодаль от всей команды, завернувшись в теплый халат, что ей дали девчонки – ассистентки гениального.
      Сидела, пила свой кофе и думала о том, что это, по всей видимости еще не конец, не самое дно. Дно, к которому она стремится в своем все ускоряющемся падении – еще где-то там – внизу…
      А дядя Альберт уже зондировал это дно, обсуждая с Киршбаумом некие перспективы сотрудничества…
      – Можно раскрутить вашу протеже, по двум стезям, – рассуждал гениальный, – у нас, после обложки в Плейбое, девушку либо резко берут в оборот крутые ребята, делают своей модной подружкой, иногда даже женятся – это модно – жениться на обложке…
      Но это бывает не так часто, как вы понимаете…
      Дядя Альберт кивал.
      – Чаще, девочку начинают раскручивать, как модель для порнографических изданий и как актрису порнофильмов – эксплуатируют ее успех и известность, что дает попадание в первую двадцадку Плейбоя…
      Дядя Альберт кивал и наматывал на ус.
      – Я бы мог посодействовать вам и вашей протеже, за свой агентский процент и помочь перейти в не самые плохие руки в студию моих приятелей, где делают неплохую порнушку…
      Дядя Альберт улыбнулся, – это было бы неплохо.
      – Да, ваша девочка имеет все перспективы состояться новой порнозвездой, покуда в ней еще есть это, не выжженное еще – душа! …
      Когда вор у вора дубинку украл Исполнителей можно посвящать в разрозненные детали операции.
      Но весь план – надо держать у себя в голове.
      Это стало его правилом.
      А исполнителей у Кирилла было пятеро.
      Они никогда не видели друг друга, разве что только через маленькие видеокамеры своих компьютеров. Они никогда не собирались вместе, но они были его командой – программисты Гжегош из Варшавы, Маграбж-синкх из Калькутты, Володя-Хрюн из Питера и Дэн из Альтамонты, что в штате Калифорния… Всех их Кирилл разыскал по Интернету, разыскал и собрал в команду, подчинив их одной задаче, создать бинарного червя. Создать червя в самый кратчайший срок, создать и запустить его в чрево оперативной системы управления платежами банка Чейз Манхэттен.
      Пятым в команде был Стивен.
      Стивен был единственным Нью-Йоркцем, с которым Кириллу было необходимо общаться не виртуально – в сети Интернета, но помощь которого выражалась в реальном прикрытии – в организации физического, а не виртуального перемещения Кириллова тела в пространстве, когда все должно было закончиться. Стивен должен был помочь Кириллу убежать.
      Убежать от Босса и от его горилл.
      Гжегоша, Маграбж-синкха, Вову-Хрюна и Дэна Кирилл собрал, разместив объявления в тех местах сети, что были специально для посвященных, даже несколько объявлений о том, что он работает над проблемой "безопасных" червей, и что он ищет единомышленников и помощников, которым согласен заплатить. Заплатить, естественно, из средств Босса…
      Кирилл уверенно полагал, что не один он такой гениальный на этом свете, и что стоит только свистнуть, как единомышленники появятся.
      Они и появились, причем Дэн, наиболее продвинувшийся в идее бинарного червя, согласился работать бесплатно. Дэну, как выяснилось вообще деньги были не нужны, он работал из чистого интереса, ему было пятьдесят лет и он был, как говорят – "полностью упакован", то есть, имел в своей Альтамонте и дом с бассейном и капитал, позволявший ему не работать, а полностью отдаваться двум хобби – калифорнийскому серфингу и программированию…
      Гжегошу и Маграбж-синкху Кирилл перевел по тысяче долларов аванса – на их счета в Варшаву и Калькутту. Вернее, перевели деньги порученцы Босса, отнеся расходы за счет подготовительной части операции.
      Вова-хрюн оказался в команде самым непростым.
      Ему не были нужны наличные.
      Ему были нужны вызов в Америку и помощь в получении рабочей визы.
      Кирилл и этим озаботил порученцев Босса.
      Пока срок, отпущенный Кириллу на работу по ограблению Чейз Манхэттен еще не вышел, Босс велел своим людям выполнять все, даже самые прихотливые указания Кирилла. По правилам их игры, Боссу приходилось идти на определенные траты и в некоторой мере ему приходилось доверяться Кириллу, что тот выполнит свою часть договора…
      Договора очень неравного…
      По которому один должен был добыть для другого десять миллионов, а другой в уплату, в бартер за это – просто не убьет того одного… …
      Однажды, Босс заехал на конспиративную квартиру Кирилла и у них вышел разговор…
      Босс не грозил убить, как он делал это в первое их с Кириллом свидание.
      Но и не пытался изменить уже созданное впечатление – человека, для которого убить, как для Кирилла перезагрузить компьютер.
      Однако, в тоне и в словах Босса, Кирилл уловил заинтересованность.
      Босс вел себя как бизнесмен, пытающийся внедриться в новое для него направление.
      Босс спрашивал.
      Он интересовался, насколько прибыльным и безопасным может оказаться промышленное хакерство?
      И Кирилл вспомнил книжку Марио Пьюзо "Крестный отец"… Он не смотрел фильма Копполлы, но читал роман – ему повезло, его учительница английского, для быстрого усвоения разговорной лексики, предложила Кириллу эту книгу. И он прочитал ее залпом, даже ни разу не заглядывая в англо-русский словарь.
      Все было понятно.
      И вот теперь Кирилл вспомнил ситуацию, описанную в романе Марио Пьюзо – конец сороковых в Америке… Мафия начинает осваивать новые способы криминального зарабатывания денег. И если раньше – традиционными способами были – проституция, игорный бизнес и крышевание профсоюзных и пенсионных фондов, то настал момент, когда первопроходцы из мафии заинтересовались наркотиками, как более перспективным направлением…
      Так и теперь.
      Босс прощупывал, зондировал почву, а не вложиться ли в хакерство?
      Ведь ни для кого не было секретом, что в век перманентных научно-технических революций – удачливы были те, кто шагал в ногу со временем…
      Поэтому Босс и выспрашивал.
      И так и этак – вытягивал из Кирилла сведения, чтобы понять…
      Чтобы понять – а не стоит ли вложиться в хакерство и стать одним из первых Крестных отцов – королей нового направления в бизнесе?
      Босс не угрожал, как это бывало прежде – застрелить, прострелить глаз, выпустить кишки и все такое прочее. Он задавал много технических вопросов, и не то чтобы хотел теперь понравиться Кириллу, но был с ним запросто, и даже оказывал ему определенный респект, как чуть ли даже не равному себе партнеру…
      Впрочем, Кирилл не обольщался.
      – Послушай, – говорил Босс, – а как бы рассчитать такой коэффициент типа коэффициента полезного действия, насколько будет отдача в прибыли с моих затрат?
      Ну, хоть бы на десятке конкретных операций с разными банками? А я уже введу на этот коэффициент – свои поправки, учту свои дополнительные расходы и отчисления…
      Кирилл сразу ухватил суть вопроса.
      Босс хочет попробовать – как получится с ограблением Чейз Манхэттен, а потом он намерен заниматься хакерством как уже постоянной стезей своего бизнеса…
      – По моему, – сглотнув слюну, отвечал Кирилл, – по моему, прибыли могут быть очень высокими, потому как единожды УРОНИВ систему защиты банка, мы можем вынуть из его депозитов не один миллион, а несколько и никто кроме нас самих в этом не ограничивает, разве что только наши собственные умеренность и склонность к самоограничению…
      Босс кивал.
      Он сидел в своей обычной манере – в кресле напротив своего виз-а-ви, и два телохранителя стояли у него за спиной.
      – Это хорошо, это хорошо, – бормотал Босс, – надо будет поглядеть, что выйдет, что получится на первом нашем дельце, а там… А там, может мы с тобой и сработаемся и ты станешь моим заместителем по банковским операциям.
      В иной бы раз у Кирилла от такой перспективы и руки бы в волнении задрожали.
      Но он думал об Инне.
      И поэтому дрожи в руках не было.
      – Дайте ему все, о чем он ни попросит, лимита в деньгах нет, – подытожил Босс, вставая из кресла.
      И уходя, даже похлопал Кирилла по плечу.
      Но Кирилл понимал, что такой жест ничего не значил.
      Сегодня приласкает, а завтра – убьет.
      Кириллу надо было обскакать Босса.
      Опередить в своих действиях на два хода.
      А для начала надо было разгадать – как Босс застраховался на случай если Кирилл захочет его обмануть.
      Быть не могло, чтобы Босс не придумал бы где то ловушку для Кирилла – иначе Босс не был бы Боссом, а был бы простым лохом! …
      Старый друг – лучше новых двух?
      Геннадий решил рассказать Насте, о том, что встречался с Аллой Давыдович.
      У них не было секретов друг от друга.
      У них не было секретов друг от друга с той самой поры, с того самого дня, когда в Байкальском поселке строителей в день их свадьбы погибла Аня.
      Он приехал в Вырицу вперед жены.
      Когда строили этот дом, Геннадий заказал чтобы ворота сделали из металлической сетки. Теперь, когда подъезжал к даче, сразу было видать – кто дома. Чья машина стоит на полянке перед крыльцом.
      Но Кириллов "опель" они продали, еще как только сын улетел в Америку… Когда он теперь вернется? А вернется при деньгах – купит себе сам что-либо более приличное. Пусто было на их полянке перед крыльцом. Не видать было и Настиной красной "пежо". Он звонил ей еще выезжая из офиса, Настя обещала что не станет задерживаться, только заскочит по дороге в супермаркет – купить чего-нибудь вкусненького.
      Она не соблюдала никаких диет и была стройной, как в годы своей учебы в Вагановском.
      Не глуша мотор, Геннадий вышел из машины, неторопливо открыл старомодный висячий замок, размотал звонкую цепь…
      – Пора бы уж инфракрасный замочек, да автоматические воротца поставить, Гена, – послышался сзади добродушный басок соседа Николая Михайловича – коммерсанта, заработавшего свои миллионы в стародавние времена позднего Горбачева и раннего Ельцина, разбогатевшего на первых поставках водки Распутин из Германии, и чудом оставшегося тогда в живых… С той поры, видать, и был у Николая Михайловича непреходящий запас оптимизма и жизнерадостности – подельников то всех своих давно схоронил, а сам вот – живой.
      – Не заработал я еще, Коля, на инфракрасные ворота, – в тон соседу отвечал Геннадий, – заработаю, тогда и телекамеры по периметру поставлю, и электропастуха из Англии выпишу, чтоб твою собаку гонять, чтоб она к нам на участок гадить не бегала…
      – Да ладно тебе, если один раз и забежала…
      Михалыч отстал, отвязался, побрел к себе, подметая дачную пыль задниками своих пляжных шлепанцев. Побрел, смешно ковыляя кривыми ногами, точащими из совершенно несерьезных шортов…
      – Ни тебе здрасте, ни тебе до свиданья, – думал Геннадий про соседа, – загоняя машину на полянку, – вот воспитание! И откуда это он? Из магазина? С утра за поллитровкой…
      Загнав машину, снова набрал Настин номер…
      – Номер абонента выключен или находится вне зоны приема, – голосом голубоглазой блондинки ответил робот на связи…
      Странно, она что, в метро зарулила что ли?
      Геннадию хотелось есть, но он решил дождаться Настю.
      У них так было заведено.
      Ужинать вместе.
      Вместе ложиться спать.
      Вместе завтракать.
      Включил было телевизор, но показывали какую-то несусветную муру, какое то шоу с подставными актерами, которые неумело, и даже не стараясь выглядеть натурально, разыгрывали подобие семейной драмы. Актриса, изображавшая обманутую жену, в блеске немыслимого бесстыдства, являла камере какое-то замысловатое аутодафе, ведая зрителям и ведущему тайны семейства, по которым муж изменял ей и с родной теткой, и с тещей, и с падчерицей…
      – Триумф пошлости, – пробормотал Гена сквозь зубы, щелкая выключателем.
      Можно было бы поставить кассету с фильмом, у Геннадия как раз лежала в машине одна новинка, он еще по дороге прикупил на сегодняшний вечер. Но смотреть без Насти было не интересно.
      Сварил себе кофе.
      Еще раз набрал номер ее мобильного.
      Робот был неумолим:
      – Номер абонента выключен или находится вне зоны приема…
      Да где ж это она? – вслух воскликнул Геннадий, хлопая себя по задним карманам дачных джинсов.
      Он снова вышел на полянку перед крыльцом.
      Постоял, поглядывая на небо.
      – Будет дождь?
      Или нет, не будет дождя?
      Лучше бы не было – Настя так гоняет на своей новенькой "пежо", а дороги у нас не подметают, и пыль, когда смешивается с первыми каплями, сразу превращается во что-то вроде мыла…
      Михалыч, вероятно уже успев приложиться к бутылочке, теперь прогуливался вдоль условной границы их участков, обозначенной кустами малины и крыжовника. Настя не занималась садом-огородом. И ягодные кусты были хозяйством Михалыча, вернее его жены Лёли.
      – Че, Генка футбол не смотришь? – крикнул Михалыч, срывая с куста очередную неспелую ягоду.
      – А ты че не смотришь? – вопросом на вопрос ответил Геннадий.
      – А я сейчас пойду…
      Гена все понимал. Михалыч – спрятал от Лёли бутылку где то под кустом и теперь выходит, вроде как подышать кислородом и прикладывается по глоточку…
      – Ну-ну, давай иди смотри свой футбол, потом расскажешь, – неслышно для Михалыча пробормотал Геннадий, снова набирая номер Настиного мобильного.
      – Да что же это? Почему она его отключила?
      А Настя не отключала телефона.
      Просто – этот модный мужнин подарок, что Гена сделал ей на прошлую их годовщину, разбился вдребезги, когда новенькая красная "двести шестая" "пежо" Насти была лоб в лоб снесена с дороги тяжелым грузовиком…
      Но об этом Гена узнал через два часа, когда ему позвонили из милиции.
      А пока.
      А пока он ждал.
      Ждал свою жену.
      Как живую, ждал ее в последний в их жизни раз. …
      – А если у нас ничего не получится? – задал себе вопрос Кирилл, – а если у нас ничего не получится, что мы будем делать?
      У Кирилла еще хватило ума не задавать подобного вопроса Боссу или бригадиру его горилл, приставленного к конспиративной квартире…
      Кирилл понимал, что неудача в их деле означает самую скорую ликвидацию всех посвященных. И в этом фьючерсном мартирологе – его Кирилла имя стояло самым первым.
      – А если ничего не получится? – еще раз спросил себя Кирилл.
      И он тут же ответил себе, что при любом раскладе, как бы ни легла в его игре карта, Инна должна получить достаточно денег на то, чтобы вырваться из под опеки своего менеджера.
      – Если не получится с банком Чейз Манхэттен, то придется взять денег у Босса, – решил Кирилл, – придется взять у него без отдачи, потому как отдавай – не отдавай, а игра идет в одни ворота, и при любых рамсах, напротив его Кирилла имени – в бухгалтерской книге личных должников Босса – уже записана смерть.
      Поэтому, никаких сомнений – Босса надо грабить. Вор у вора дубинку спер!
      Кирилл уже сам себя отпел.
      Как тех монахов, Пересвета и Ослябю, что шли биться с Челубеем.
      Кирилл видел впереди только одну задачу – освободить Инну.
      А сохранение своей жизни при этом, уже не имело большого значения. ….
 

Часть третья