Анна Луиза превосходно говорила по-русски. Кандидатскую диссертацию она защищала в Москве на экономическом факультете сельхозакадемии.
      Поэтому с переводом ее лекции проблем не возникло.
      Ребята расселись под натянутым на шесты тентом рядом с длинными рядами сушилок, на которых были развешены листья молодого табака.
      Заяц и Бальзамов взяли свои "бетакамы" и всю лекцию снимали сеньору профессора и почтительно внимавшую ей аудиторию.
      – Дурная привычка табакокурения зародилась среди индейцев Центральной Америки еще в доколумбову эпоху, – почти без испанского акцента, уверенно и спокойно, словно у себя в аудитории Гаванского университета, рассказывала Анна Луиза. – Археологические раскопки показали, что в третьем веке до нашей эры, если не раньше, некоторые племена американских индейцев уже употребляли табак.
      Лана краем глаза видела, что Бальзамов направляет объектив своего "бетакама" на нее чаще, чем на других девушек.
      – Считается, что родиной табака была Куба, которая обладает исключительно благоприятными климатическими условиями для произрастания этого растения.
      Аборигены приписывали табачному дыму магические и целебные свойства. Вдыхание табачного дыма было атрибутом религиозных церемоний, – размеренно вещала красавица Анна Луиза.
      Да, Ланочка верно заметила. Вот Зайцев-Заяц снимает всех одинаково. То их лектора Анну Луизу, то Вику, то Надю, то Каплю… А вот Бальзамов, тот все время свою камеру норовит навести на Лану.
      Ланочке подобное проявление внимания ее шефа одновременно льстило и смущало. Как же, известный продюсер, состоятельный человек, у него, наверное, женщин было бессчетное количество. А обратил внимание на нее, вчерашнюю провинциальную школьницу. Хотя здесь, в команде, столько красавиц, и такие звезды есть… Одна Маша Чернышова с ее пятым размером груди чего стоит. А Вика Малаева? Просто голливудская красавица… На их фоне Лана чувствовала себя серой мышкой. Но с другой стороны, он ведь в отцы ей годится, этот Бальзамов… От жарких взглядов, которые он на нее кидал, Лану охватывала то сладкая дрожь, то, наоборот, озноб отвращения.
      – Национальная гордость и в какой-то мере символ Кубы – знаменитая на весь мир сигара "гавана", увековечившая название столицы нашего острова, – неутомимо продолжала сеньора Гонзалез. – На рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков табак стал одной из главных статей кубинского экспорта.
      По мере того, как Бальзамов все активнее снимал Лану, девушка начала нервничать, достаточно ли хорошо она выглядит? Все ли в порядке с ее туалетом? Но, собственно, весь туалет ее состоял из белых шортиков и верха от купальника. Но тем не менее… Лана прямо кожей чувствовала, как Бальзамов наводит крупным планом картинку на ее грудь и колени. В смущении она инстинктивно скрестила руки на груди, прикрываясь от откровенного видео-любопытства.
      Бесстыжий Бальзамов уже не зумом своего "бетакама" наехал на ее грудь, а подошел к краю скамейки, на которой сидела Ланочка, и принялся снимать буквально в упор.
      Покрасневшей Лане уже казалось, что это не объектив ласкает ее тело, а руки Бальзамова…
      – Лучшие сигары именуют puro, то есть "чистые" – для их изготовления используют чистый, беспримесный табак, а для покрова – и вовсе отборные листья. Впрочем, сигары из чистого табака делают и в других странах. В Гондуpасе, в Доминиканской Республике, в Никарагуа – тоже отличный табак, но именно "гаваны" пленили мир.
      Кубинский историк Фернандо Ортис когда-то дал поэтичный ответ на эту загадку: "Лучший знаток ищет лучшую "гавану", лучшая "гавана" – лучший покров, лучший покров – лучший лист, лучший лист – лучший табак, лучший табак – лучшее семя, а лучшее семя – лучшую землю".
      – Ланочка! – Бальзамов громким шепотом жарко дыхнул ей сзади в ухо и шею. – Ланочка, веселее надо и непринужденнее! Я тебя сюда из Москвы привез, чтобы снимать, понятно? Так что, улыбайся и перестань горбиться и руками прикрываться загораживаться, как провинциалка какая…
      Ланочка покорно оторвала ладони от чашечек лифчика и положила ладошки на колени.
      Пытаясь побороть смущение, она обернулась назад и увидала шофера Санчеса. Он стоял, опираясь спиной один из шестов, на которых был натянут тент, курил сигару и как всегда нагло улыбался, разглядывая ее.
      – После выдержки в тюках и сортировки листья попадают на фабрику – к смесчикам, разбирающимся в нюансах всех разновидностей местного табака и посвященным в тщательно оберегаемые секреты их сочетания, и, наконец, к torsedores – скрутчикам, чьи умелые руки превращают стопку листьев в тело сигары. Они стягивают его связующим листом и одевают в платье листа покровного – нежного, гибкого и особенно ароматного, имеющего самые разнообразные оттенки и сочетания коричневого и зеленого цветов.
      Бальзамов наконец-то прекратил терзать Ланочку и теперь снимал саму госпожу лектора. В отличие от Ланы, сеньоре Гонзалез нравилось, что Бальзамов и Заяц почти в упор разглядывают ее в оптику своих "Бетакамов". А ведь декольте у госпожи профессорши был отнюдь не скромное и не профессорское, а скорее карнавальное…
      – В настоящее время на Кубе действует около пятидесяти фабрик, изготавливающих табачную продукцию как на экспорт, так и для внутреннего потребления. В производстве экспортной продукции занято около пятнадцати тысяч работников, и их численность растет. К собственно табачным предприятиям следует добавить четыре фабрики, выпускающие коробки из кедра для упаковки готовых сигар, а также несколько цехов по производству колец для сигар и других принадлежностей.
      Ланочка почти успокоилась, задумавшись теперь о том, что сегодня после обеда снова придется связывать и развешивать листья на поперечные шесты сушилок.
      Работа, работа и еще раз работа. Работа за призовые очки.
      – Многие политические лидеры прочно связаны в массовом сознании с "гаванами".
      Фидель Кастро бросил курить в 1986 году, тогда как его старший брат Рамон остается заядлым курильщиком. По его словам, он курит уже шестьдесят шесть лет из своих семидесяти восьми и не думает оставлять это приятное занятие. Ныне на острове выпускаются сигары тридцати трех марок, а число их разновидностей достигает нескольких сотен. Марки сигар носят имена своих создателей, литературных персонажей, исторических личностей, местностей. Большинство марок "гаван" сохранили свои названия еще с давних времен. Наиболее известны из них "Partagas",
      "Montecristo", "Н. Upmann", "Romeo у Julieta", "Hoyo De Monterrey" и "Punch".
      Одна из самых длинных разновидностей сигар названа "Черчилль" в честь отдававшего ей предпочтение британского премьера.
      Ланочка почти задремала, когда сидевшая с нею рядом Вика слегка толкнула ее в бок. Ланочка открыла глаза и увидала черный объектив видеокамеры, почти упирающийся ей в грудь.
      – Ой! – сказала она.
      – Вау, улыбайся, – сказала Вика, – мы же с тобой актрисы. Это Гонзалез профессорша, а мы с тобой актерки, нам улыбаться надо.
      И Ланочка через силу улыбнулась.
      – Дура ты, – вдруг шепнула Ланочке Вика, – это нормальное дело, когда режиссер на съемках своего кино влюбляется в актрису. Не будь дурой, это твой шанс.
      – Интересна история марки "Вегас Робайна", которая была создана в 1997 году для особо требовательных поклонников и названа компанией в честь человека, который, как и его предки, посвятил всю жизнь выращиванию табака, – размеренно продолжала госпожа Гонзалез. – Семья Робайна занимается выращиванием этой культуры с 1845 года. На сегодняшний день около трети табака самого высокого качества, выращенного в Пинар-дель-Рио, – это табак с плантаций дона Алехандро Робайны.
      Специально подобранные листья и обертка делают эти сигары наиболее выдающимися среди новых марок на Кубе. Сигары в первую очередь предназначались для испанского рынка, но сейчас их изысканный аромат получил признание почти повсеместно.
      – Это твой шанс, дурочка, – не глядя на Ланочку, шептала Вика, – я тебе как актриса со стажем говорю. Жени его на себе и стребуй потом все главные роли во всех его будущих телешоу, пользуйся моментом.
      Ланочка не знала, что и отвечать…
      – В мире "гавана" стала символом определенного стиля жизни. Модно закурить сигару, продемонстрировав заодно аксессуары: кожаные или золотые футляры, инкрустированные "гильотинки", турбозажигалки, хотя по мнению гурманов, горящая сера спички или пламя бензиновой зажигалки вредят вкусу сигары.
      Однако сами кубинцы курят свои "табакос", как здесь у нас называют сигары, обыденно и легко обходятся без дорогостоящих причуд – откусывая кончик сигары зубами и раскуривая ее на обыкновенной спичке. Самые обычные сигары, поставляемые на внутренний рынок для кубинских курильщиков, стоят очень дешево, всего один песо, но, как говорят знатоки, и они отменного качества. Многие иностранные любители сигар тоже предпочитают такую простенькую "гавану". У нас на острове почти не встретишь женщину, курящую сигару, – считается, что это чисто мужское занятие. Тем не менее, в других странах курение сигар среди женщин становится все более распространенным занятием. Например, знаменитая певица и актриса Мадонна тратит на сигары огромные суммы.
      – А вы тоже не курите? – не удержался писатель Женя.
      – Нет, я не курю, – улыбнулась красивая профессорша и продолжила свою лекцию. – Мировой спрос на кубинские сигары удовлетворен далеко не полностью и в несколько раз превышает предложение. Спрос порождает лавину подделок. Кубинские сигары являются объектом спекуляций и пиратства в сфере товарных знаков. По оценкам, до половины кубинских сигар, продающихся в России, – фальшивые.
      – Ой! – воскликнул писатель Женя. – Я что, курю подделки???
      – Хорошо, что покамест женщины трудно поддаются подделке, – вставил художник Гена.
      Все засмеялись. Засмеялась и госпожа Гонзалез.
      Лекция закончилась.
      Ребята благодарно похлопали красивой лекторше.
      – Ну как, товарищ Санчес не обижает тут девчонок? – задорно спросила Анна Луиза, когда восторженные девушки и Лана первая среди них окружили профессоршу.
      – Нет, не обижает, – ответила Капля, – а что?
      – Он в Анголе в составе кубинского корпуса воевал, он наш верный товарищ, – с улыбкой глядя на стоящего поодаль шофера, сказала Гонзалез.
      – Пойдем, прогуляемся к морю сегодня после ужина, – предложил Лане Бальзамов.
      Лана сперва слегка остолбенела.
      Но, увидав красноречиво направленный к ней Викин взгляд, вдруг согласилась.
      – А что? Пойдем прогуляемся…
 

***

 
      – А вы что обычно в Москве делаете, кроме работы? – неловко спросила Лана. Она не знала, о чем разговаривать с Бальзамовым.
      Они шли по бесконечному широкому пляжу. Слева было море… Синее-синее с белыми барашками пены на волнах, накатывающихся на песок; в воде светилась такая нежная светлая прозрачная голубизна, что душа рвалась из груди и хотелось бежать и бежать, прыгать и прыгать по этому пляжу. Справа были заросли тростника и за ними невидимое гулкое шоссе. А дальше над тростником возвышадись горы – снизу зеленые, а вверху коричневые.
      – Я люблю играть в казино "Голден Палас", что на Ленинградке рядом с редакцией "Комсомольской правды", знаешь? – ответил Бальзамов.
      – Нет, не знаю, – ответила Лана, злясь про себя. Будто он не знает, что она из Всеволожска и в таких заведениях отродясь не бывала, тем более в Москве.
      – Я тебя туда обязательно отвезу. У меня там знакомый грузин из владельцев есть, его Вака зовут, – сказал Бальзамов.
      – Я не играю в казино, у меня и денег нет, – с сомнением сказала Лана, на миг представив себя в роскошном фиолетовом платье до пят, как Ева Грин в последнем "Джеймсе Бонде". Тяжелый шелк, бриллианты на шее, вокруг веселые красивые люди…
      – Деньги у тебя скоро будут, – уверенно пообещал Бальзамов. – А потом, в "Голден Палас" ведь не только играют, там ежевечерние концерты – Малежик, Лоза, Вахтанг Кикабидзе выступают.
      – Ну, это отстой, я таких певцов не слушаю, – засмеялась Лана.
      Но вдруг осеклась. Бальзамов провел кончиками пальцев по ее спине вдоль позвоночника. Лана вздрогнула, но не отстранилась. Тем не менее от прикосновения Бальзамова ей стало неловко, и она прошептала:
      – Не надо, Дмитрий Олегович, зачем вы так?
      – Мы же с тобой друзья, – сказал Бальзамов, но руку с гибкой девичьей спинки отнял.
      "Всему своё время, – подумал Бальзамов, провожая взглядом высокую стройную фигурку, когда они вернулись в лагерь. – Никуда она от меня не денется!"
 

***

 
      А Женя Красновский был мечтателем. Как и надлежит настоящему писателю. И всегда доверял своей интуиции.
      – Как я пишу свои книги? – переспросил он с мечтательной улыбкой, когда Ланочка задала этот привычный ему вопрос.
      Как он пишет свои книги?
      Весь лагерь уже знал, что их главный положил глаз на Ланочку, а вот до мечтателя Жени Красновского эта новость еще не дошла. И он после ужина совершенно без задней мысли, от чистого сердца предложил Ланочке пойти на море поглядеть закат.
      А почему Ланочка согласилась? А потому что хотя голос разума склонял ее принять ухаживания Дмитрия Олеговича, сердце ее к мероприятию по охмурению продюсера никак не склонялось, и романтичный Женя нравился ей куда больше.
      – Чтобы книжка получилась хорошей, надо очень ясно видеть своих героев, – сказал Женя.
      – Как это? – спросила Ланочка.
      Они шли по пляжу босиком, по самые щиколотки утопая в нежном песке.
      Закат был малиново-пурпурным.
      Таким пронзительным, что, казалось, его можно вдохнуть очистившимися от московского угара легких, вдохнуть и впитать его всей кровью, всем телом…
      – Надо, чтобы писатель видел своих героев так же реально, как я вижу тебя, чтобы слышал их разговор, как я слышу наш с тобой разговор, тогда и книга будет правдивой.
      – А как это сделать? Как достичь?
      Ланочка остановилась и вдруг поймала себя на мысли о том, что ей хочется оказаться в Жениных объятиях…
      – Как достичь? – снова переспросил Женя. – Это прозвучит банально, но надо элементарно знать жизнь, поэтому я не верю в юных писателей, которые якобы пишут гениальные романы. Писатель должен быть мудрец и философ, а какой из пацана мудрец и философ? Пацан может разве что фантастику написать, где выдумка заменяет знание жизни.
      – Но ты то ведь еще молод, а пишешь, – сказала Лана и снова пожалела, что Женя не обнимает ее. Ведь такой закат! Такого никогда не будет ни в Москве, ни в Питере, ни тем более во Всеволожске.
      – Потому что больше доверяю интуиции, чем опыту, – нехотя ответил Женя.
      – А что такое интуиция? – спросила Лана.
      – Это то, что подсказывает мне, что мы с тобой найдем общий язык, – улыбнулся Женя. И снова не обнял…
      Когда они вернулись в лагерь, уже стемнело.
      Горел костер.
      Звенела гитара в руках у Гены Байдукова. Вдвоем с Викой Малаевой на два голоса они выводили "Степь да степь кругом"… Это на Кубе-то про бескрайнюю снежную степь, где помирал-замерзал ямщик.
      Возле костра Женю остановил Бальзамов.
      – Ну что? Вы…ал девчонку? Как она? Ничего трахается? – спросил Бальзамов.
      – Да ты чего, дурак что ли? – выдернул руку Красновский.
      – Ну-ну, – с улыбкой буркнул Бальзамов, исчезая в темноте.
 

Глава 3

1.

2.