Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Вьетнамский коктейль

ModernLib.Net / Боевики / Леденев Виктор / Вьетнамский коктейль - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 2)
Автор: Леденев Виктор
Жанр: Боевики

 

 


Мне спешить было некуда и вовсе не хотелось, чтобы второй раз он не промазал. И что все так хочется врезать мне именно по голове? Она и так у меня не очень, а если стучать по ней регулярно, так ва-ааще! Пока я лихорадочно соображал, на этаже вспыхнул свет, и мой противник рванул вниз, не дожидаясь меня. Свет потух через пару секунд так же неожиданно, как и включился. Времени у меня было в обрез. Я сделал тот же маневр и, стараясь все-таки двигаться осторожно, почти бегом рванул к своей комнате и снова забрался под противомоскитную сетку на родной коечке. Все эти чудеса в решете меня начали тревожить всерьез — жили себе спокойно, лазили к «южакам», таскали, что плохо или хорошо лежит, и горя себе не знали, так нет же, какие-то тайны Мадридского двора начались…

Куда девался мой таинственный соперник, непонятно — я был на жилом этаже двумя-тремя секундами позже его, а ни одна дверь не скрипнула. Стало быть, он рванул ниже? А там что? Кладовки, подсобки, кухня, столовка и прочая дребедень. До утра он там сидеть не будет. Стало быть, успел раньше меня залечь в свою кровать, но в какую и зачем ему надо было сидеть в темноте? Ждал меня? Это вряд ли, кто мог знать, что меня потянет в путешествие по этажам этой ночью? Чепуха какая-то бессмысленная. Случайность? Может, может…

Ребята от сопения перешли к сольному храпу, причем никто из троих моих соседей по комнате не прерывал другого, Едва один заканчивал, начинал свое соло другой — прямо по законам джаза. Молодцы, если б вы еще и на чем-нибудь умели играть кроме, дребезжащей гитары, вам бы в мире цены не было с таким чувством ритма.

И все же джаз-храп не помешал мне услышать шаги в коридоре — подвел рассохшийся пол. И опять шел не один человек, потом они остановились, и теперь уже я четко услышал, что по жилому коридору продолжил путь только один. Другой (или другие) исчез, испарился, улетучился! Скрипнула дверь — этот одинокий прохожий нашел свою комнату, а куда девался другой? По лестнице можно идти бесшумно даже в сапогах, но куда — вниз или вверх? Все эти рассуждения сильно утомили мою пострадавшую совсем недавно голову, и меня потянуло в сон.

Я отключился мгновенно, едва успев зафиксировать время — на все мои путешествия у меня ушло всего 24 минуты…

Спал я недолго и проснулся внезапно, как будто что-то разбудило меня, но вокруг была чистая прозрачная тишина, Мои кореша спали перед рассветом, как младенцы — тихо и мирно. У меня же сна снова не было ни в одном глазу, но на сей раз у меня не было желания прятаться. Наоборот, используя свою привычку рано вставать, я поднялся, не особенно заботясь о тишине (разве что чуть-чуть, в рамках приличия) и вышел на улицу. Часы показывали ровненько четыре — прекрасное время для пробежки и небольшой разминки. Такая уж у меня привычка. Я спокойно дважды обежал здание школы, боковым зрением стараясь не упускать из виду окна жилого этажа. Рыбка клюнула — чье-то лицо на мгновение промелькнуло в третьем слева окне. Кто-то еще страдал бессонницей, только вот кто: третье слева окно было в так называемой комнате отдыха, и там мог быть кто угодно. Но кое-какой улов все-таки был и я, не испытывая больше судьбу тем же темпом двинул по знакомой тропке к безымянной речушке — нашем любимом месте для негласной выпивки или просто раздумий. Вода была теплая, и хоть немного остудила потное тело. Речушка была воробью по колено, и вместо плавания просто приходилось лежать в воде, уцепившись за ветки. Я уже с удовольствием подумал, как приятно будет бежать назад в мокрой одежде и увидел ногу. Солнце еще пряталось в густой дымке тумана почти над самым горизонтом, но голая ступня и в этом свете выделялась на фоне зелени, как попугай на Северном полюсе. Бредя по колено в воде, я осторожно подошел.

Из воды на берег выходить мне почему-то не очень хотелось — земля здесь всегда влажная и следы на ней… Просто мечта криминалиста.

На берегу лежал Толян. Толька. Анатолий Григорьев. Рядом на аккуратно расстеленном куске брезента лежали масленка, пара запасных обойм, россыпь патронов, промасленные тряпочки и початая бутылка со стаканом. И все. Человек пришел немного расслабиться (несмотря на все запреты не пить перед рейдом) и почистить оружие. Картинка мирная и в наших условиях просто идиллическая. Все было нормально, если бы не кроваво-черная дыра в горле, чуть пониже подбородка, куда вошла пуля из «стечкина», который Толян продолжал сжимать в левой руке. Выходного отверстия с моего места не было вино, но разбросанные чуть не на полметра вокруг кровь и мозги давали понять, что помощь не нужна…

Машинально взглянул на часы — 4.55. Еще тридцать пять минут до подъема. А еще через час и пять минут — выезд на воздушную базу.

Я побежал прямо по воде, чтобы выскочить на разминочную тропу хотя бы метрах в трехстах от места последней выпивки Толяна. Лицо, мелькнувшее в окне, вполне за это время могло вооружиться и биноклем. Дно было скользким, и я изрядно запыхался. Кеды были в вонючей грязи, и пока я их отмыл до приемлемого вида, у меня оставалось ровно двадцать минут на обратные почти полтора километра. Почти уверенный, что за мной внимательно наблюдают, я делал все, что положено в таких случаях — временами ускорялся, резко разворачивался и бежал назад, несколько раз, а два качал маятник «, короче занимался самым обычным для нас делом без всяких признаков паники, спешки или тревоги. Все, как обычно, разве что только один или два моих друга могли знать, как я не любил все это проделывать на тренировках, и удивились бы моему усердию.

У здания я был без трех минут подъем. Мой вспотевший вид никого не удивил — просто решил человек размяться, его недавно трахнули по головке, вот у него и проснулась любовь к физическим упражнениям. В душе я внимательно посматривал на ребят, ничего особенного не заметил, как и то, что в этот день никто на дальнюю пробежку к речке не решился — времени на сборы дали маловато, а отсутствие никто и не заметил в идиотской атмосфере сборов, это был не его черед идти на смерть. Был бы. Если б уже не наступил. Но докладывать мне об этом не хотелось, нутром чуял, что попал в такую заваруху, что в джунглях, под пулями буду в большей безопасности, чем здесь. Игра пошла нешуточная, а я даже не знал правил. Так что сиди и помалкивай.

Ел обычную китайскую тушенку механически и боялся смотреть часто на часы — хотя самым заветным желанием было убраться отсюда подальше и поскорее. Полкан тоже завтракал с нами. Он все больше пугал меня — после того разговора он то появлялся на базе, то уезжал, беседовал с командиром и ни разу не попытался даже заговорить со мной. Командир тоже общался со мной по поводу задания — не больше того и помалкивал обо всем остальном.

По традиции остающиеся на базе переволокли нашу амуницию в крытый грузовик, и вся группа ровно минуту постояла молча — каждый пытался вспомнить, не забыл ли что, а остающиеся просто на всякий случай прощались с нами. Может кто-то и не вернется…

Чей-то голос крикнул:» Эта война…«

Рев ребят закончил фразу:» Не наша!«

Тот же голос продолжил:» Но мы… победим»— закончили мы.

Двадцать семь кулаков врезались в ладони, которые тут же скользнули вниз, образуя самый оскорбительный для всех мужиков в мире жест. Полковник дико смотрел на всю эту процедуру, но промолчал и уставился на, словно хотел что-то ему сказать, но только вяло махнул рукой.

Ребята вмиг вспрыгнули в борт вертолета МИ — 6 и уже оттуда мы кокетливо сделали ручкой остающимся. Пилот Вася (никто не знал, как его зовут на самом деле, да и не интересовался) рявкнул «Добро пожаловать, крысы»и врубил двигатели, после чего всякий разговор превратился в пытку. В Ми — 6 дрожало, вибрировало и тряслось все, что только могло это делать. Зубы стучали, как кастаньеты, если кто-то пытался приоткрыть рот. Да и говорить было не о чем, все сидели и пытались задремать в этом вибрирующем спальном вагоне. Вася отлично знал маршрут, где нас надо высадить и улетать, чтобы снова прилететь и забрать то, что от нас останется. Он был пилот божьей милостью и если бы он летал не на этой летающей мишени Ми — 6, он бы сделал карьеру в любой стране мира, где есть вертолеты. Он был отлично проинструктирован и никогда не задавал лишних вопросов. Это нас устраивало, его тоже — мы были квиты.

По-своему мы его даже любили — он всегда ждал нас там, где надо, даже если его толстопузый был изрешечен пулями и напоминал дуршлаг. Вася всегда прикидывался этаким дурачком, которому все равно кого или что надо везти. Но мы видели слеза на его глазах, которые он безуспешно пытался сдержать, когда мы однажды грузили два трупа, которые были нашими товарищами и которые еще пару дней назад обменивались с ним шуточками.

Воскресенье, между 4 и 9 часами вечера, борт вертолета Ми — 6, где-то над Камбоджей.

Когда «вертушка» идет по рельефу местности, слабонервным не рекомендуется заглядывать в иллюминатор, а если учесть, что местность горная, тем более. Каждая скала, кажется, летит точненько на тебя, а до стенок ущелья можно дотронутся рукой. Неизгладимое впечатление, гораздо интереснее, чем в Диснейленде (хотя я там ни разу не был). Я отвернулся от иллюминатора и закрыл глаза — было о чем поразмыслить. Главное, что я понял — где-то там, наверху, готовится грандиозная операция по внедрению, возможно, этого нашего Координатора, которого мы и в глаза не видели, только выслушивали его задания. Как отвлекающий маневр — наша группа и, частности, я. Значит, я не должен вернуться. Тогда и волки сыты и овцы целы. Я виноват в провалах операций, но меня уже нет, значит и свалить меня можно все, что угодно. И операцию задумали смертельную. Это же надо было придумать такое — украсть из-под носа американцев целехонькую «Кобру»с последними новинками вооружения и системами наведения. И группа отправилась нестандартная — семь человек плюс пилот, на случай если американские пилоты заартачатся и вздумают разыгрывать из себя героев. А для нас этот пилот лишняя обуза и головная боль — ничего, кроме пилотирования его обожаемого вертолета делать в джунглях не умел. Значит, нам придется рисковать лишний раз, чтобы пилота не подстрелили, он нужен был не только живым, но и полностью невредимым. Сделать это было для нас непросто и Сашка, в этот раз старшой группы, показал пилоту увесистый кулак и произнес, четко выделяя слова: «Слушаться каждого и выполнять не раздумывая. Иначе в лучшем случае тебя убьют, а раненые нам самим не нужны». Может Сашка, и перегнул палку, но по опыту знаю, это лучше, чем пытаться подробно объяснять, что, как и что почем.

Вася: он весь светился добродушием и заботой. Просто слуга царю, отец солдатам.

И Командир чуть было не выдавил из меня скупую мужскую слезу — он подошел ко мне, обнял меня и трижды расцеловал в обе щеки. Как у меня не выпали глаза на пол от удивления, не знаю, но сдержался и в ответ тоже лобызнул в его чеховскую бородку. Было от чего распустить нюни — наверняка он просто прощался со мной…

В вертолете я заметил штабель ящиков, тщательно прикрытых старым куполом парашюта, другие же ящики со всеми нашими причиндалами лежали безо всякой упаковки.

Затем мои мысли перенеслись к мертвому Толяну на берегу у речки. За что его прихлопнули? Что его убили, и пытались сымитировать случайное самоубийство, у меня не было никаких сомнений. Дело в том, что Толян был левшой, но в детстве и дома и в школе учили действовать только правой рукой. Он ел и писал правой рукой, однако во всем остальном левая была у него главная. Так вот, Толян держал «стечкина»в левой руке, а ершик — в правой. Человек, хладнокровно застреливший Толяна, был не из наших — мы хорошо знали эту особенность Толяна и первое время даже подшучивали над ним… Стрелял не наш и Толян тоже не застрелился случайно.

Возможно, ответ содержится в еще одном сложенном вчетверо конверте, который я обнаружил в куртке после горячих объятий Командира. Но вокруг было слишком много лишних глаз и приходилось ждать удобного случая. Я понимал Командира — спасти меня от высшего командования он не мог, даже если бы вызвал на дуэль (это в его духе) самого Генерального секретаря КПСС. Он слишком хорошо знал всю подноготную системы — попади я в Союз живым и невредимым, даже с иконостасом, как у самого Генерального секретаря, ничто меня не спасет. Тотальная подозрительность и абсолютная уверенность, что грехи есть у всех, обрекали меня на то, что мне оставались два наиболее вероятных выхода: или я признаюсь во всех возможных прегрешениях, включая то, что я являюсь заместителем директора ЦРУ по компьютерно-фекальным коммуникациям с марсианами или я бесследно исчезаю. Третьего выхода не было, или я его просто не видел.

Ясно, что задание было безысходным, но шанс всегда есть и может этот шанс, и казался Командиру спасением для меня? Может быть. Командир всегда был романтиком и, несмотря на профессию, порядочным человеком. Хотя вряд ли… И он не верил. Оставалось одно — геройски погибнуть при исполнении задания и спасти хоть свое имя.

Понедельник, где-то в джунглях километрах в 50 севернее Сайгона, между полуночью и рассветом.

Костерчик мы развели в неглубокой яме, бывшей воронке заросшей травой, обнаружить нас можно было только с воздуха. Да и опасаться особенно некого было. Для американцев, конечно камбоджийская граница и существовали, а лишь как линия на карте, но они старались не держать здесь крупные гарнизоны или базы. Так, по мелочам, на всякий случай, именно такой случай они подарили нам.

Ми-6 мы разукрасили так, что его мама родная не узнала бы — ради такого случая скрутили несколько бананов и посадили их вокруг вертолета, все, что можно было принять за какой либо механизм, украсился гирляндами лиан, а лопасти просто обмотали ими. Теперь в течение двух дней его можно было обнаружить, только случайно наткнувшись на него. С воздуха тоже. Но дня через два дня срубленные бананы будут жухнуть, и желтеть и вот тогда наш «мишка» будет заметен даже с беспилотных самолетов-разведчиков, как лимон среди снега. Но мы надеялись вернуться за два дня: так что, оставив Кольку в помощь Васе — без привычки в джунглях одному очень не по себе, а пилоты народ воздушный, где уж им ночевки в джунглях в одиночку.

Сашка засек вьетнамцев первым, опередив их командира, секунд на пять, еще через полсекунды в его руке оказалась ярко-голубая косынка, своеобразный пароль. Стволы с обеих сторон медленно опустились, и мы отправились к вьетнамской временной базе. Обнаружить вход в нее можно разве что, провалившись в отверстие диаметром сантиметров пятьдесят. Мы втиснулись в кромешную тьму подземелья. Тогда один из вьетнамцев закрыл вход крышкой, наверху которой, как ни в чем, ни бывало, росла самая обыкновенная трава.

В сырой подземной пещере величиной чуть больше коммунальной кухни на корточках сидели вьетнамцы — как выяснилось, они уже четверо суток сидели здесь, не высовывая носа. Это были профессионалы своего дела — Ханой не пожалел для нас лучших рейнджеров из пресловутой Первой спец бригады. Мы были наслышаны об их операциях и искренне радовались, что придется действовать действительно с профессионалами, а не вчерашними крестьянами, только недавно получившими автоматы. У этих ребят было даже собственное прозвище — «летучие мыши». Их способности уходить от преследования после операции стали просто легендарным, только вот запах, царивший в пещере, вызывал рвоту — пахло мочой и экскрементами. Вальку вытошнило, чуть ли не на самого командира, и валькина блевотина добавила новые нюансы к имеющимся запахам.

Сашка с главным вьетнамцем при свете фонарика что-то горячо обсуждали. Вьетнамец прилично шпарил по-русски — даром, что ли учился в нашем училище, а то и в академии. Мы мужественно привыкали к запахам и с удивлением обнаружили, что и к этому можно привыкнуть. Затем и мы присоединились к Сашке. У вьетнамцев разведка была поставлена отлично: на карте были нанесены все постоянные и передвижные огневые точки, количество и тип оружия на каждой, точное число охраны, полный список состава базы, включая американцев-пилотов и техников. Был точный график смены караула и контрольных проверок. Был даже подробный план казармы, где все свободные от полетов и вахты пилоты отдыхали, Короче, было все, что мог бы пожелать командир группы, желающий эту базу уничтожить. Но задачка у нас была посложнее — нам нужен был не обгоревший остов вертолета, а полностью целехонький со всеми его ракетами, пулеметами и радарами.

Сигнальная система вокруг базы была электронной, хотя и не очень сложной, вроде той, что применяют наши «погранцы» на границах «железного занавеса». Словом тронь или разорви контакт в каком-нибудь месте — взвоет сирена, пульт укажет с точностью до метра, где это произошло. В общем, детский сад, но это и понятно — база являлась резервной и постоянного участия ни в каких действиях не принимала — нечто вроде скорой помощи, когда рядом нет настоящего врача. Но система не давала возможности проникнуть на базу незаметно, пульт управления наверняка в здании, а до него надо еще добраться…

Оставалось одно — отвлекающий маневр и его должны были вьетнамцы. И принять бой со всей охраной базы, так что шансов уцелеть у них практически не было. У нас же их не было совсем. Они погибнут за свое правое дело Ленина, Сталина и Хо-Ши-Мина, а вот нам гибнуть за их правое дело вовсе и не хотелось, но у нас был приказ и все. На этом все сомнения и дискуссии убирались прочь.

В системе огневой защиты база была одна малюсенькая оплошность, и мы хотели ее использовать. Две из сторожевых вышек находились по разные стороны небольшого холма и вполне могли помочь друг другу огнем, однако третья отстояла от этих двух метров на 200, и этот самый холмик создавал мертвую зону для ее пулеметов. Тут нам и придется прорываться на территорию база, пока вьетнамцы будут имитировать нападение в другом конце аэродрома.

Короче, план не отличался ничем оригинальным и был прост, как грабли. Единственная трудность состояла в том, чтобы убедить вьетнамцев не бить по вертолетам. Они были весьма удивлены — налет на базу, а вертолеты беречь? Не знаю, что уж там им растолковывал их командир, но, судя по всему, убедил их. Потом наступила наша очередь, обсудить дела наши невеселы. От линии защиты до казармы было примерно 100 метров и столько же от казармы до вертолетов. Одна из «Хью Кобр» оказалась ближайшей, затем два «Хока»и еще две «Кобры». Стометровку я бегал за 13 секунд. Не мировой рекорд, но для прицельной стрельбы не очень удачная мишень.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2