Итак, в самом начале был сон – захватывающий и волшебный…

Ярослав зажмурился ещё сильнее… Так хочется досмотреть! Ведь стоит открыть глаза – и Волшебная страна снов сорвётся с кончиков ресниц и отлетит серебряной паутинкою невесть куда…

А ещё в том чудесном сне были драконы, волшебники и играла свирель… О, дивная музыка! Как хочется её дослушать… Только не открывать глаза!..

В круглое окошко чердака сквозь листья яблони сеялись тёплые солнечные лучи. Зелёные тени скользили по кроватке под окошком, где и спал Ярославушка – так его называла бабушка, укладывая спать. Обычно же отзывался он и просто на имя Ярик.

И был он из старинного рода Буслаевых. Так что на самом деле его полное имя было – Ярослав Буслаев. А по батюшке – Ярослав Алексеевич. Хотя такое «взрослое» имя ему было припасено только на вырост… Ведь это был обычный мальчишка двенадцати лет с россыпью веснушек у носа, с зелёными и вечно удивлёнными глазами, и с непокорными рыжими вихрами, кои он подвязывал плетешком.

Конечно, по роду-батюшке, его звали лишь изредка и в шутку. Он же был младшим и родился третьим в семье Буслаевых. Посему к нему и пристало прозвище – Бусинка.

– Меньше трёх детей это ещё не семья: семь я!.. Папа-мама, бабка-дедка, да три детки! Вот семья! – так говаривала бабушка Прасковья. И поясняла: – Две бусинки – мало бус, а три бусинки – бусы!

Да… Следует сказать ещё вот что: Ярик Бусинка был москвичом. Отсюда, из Берендеевки, что на Волге, был родом его отец. А мама была москвичкой – коренной, как говорят те «понаехавшие», что поселились в столице на одно-два поколения раньше. В деревне же Буслаевы отдыхали летом.

Избушка бабушки Прасковьи едва вмещала всех гостей. Ярику оставалось место только на чердаке, чему он был очень рад.

Здесь, на чердаке, под окошком, и было у Ярика самое заветное место для полётов во сне. Такое близкое к небу с шепчущими что-то в ночи звёздами, либо, в ненастье, – к бурным тучам и ветрам, завывающим в печной трубе…

А ещё тут, за трубою, жили домовой, кикимора запечная и бабай. Они являлись из щелей в ночи, бродили по лунным лучам, баюкали и рассказывали волшебные сказки…

– Ярик!.. Ярик!… Ярослав Алексеич!.. – звали его снизу, с веранды.

Ах, как сладко спать и как тяжело размыкать веки! Ярику Бусинке так хотелось дослушать во сне чудную мелодию свирели!..

И тут по крыше что-то ударило и загрохотало… Яблочко! Оно покатилось по крыше, потом в водоотводе, отдаваясь в ещё не ушедшем сне грозовыми раскатами.

Да!.. Ведь там, во сне, была гроза, и молнии, и летал золотой шар, похожий на яблоко… И драконы метались среди грозовых туч…

Как хочется продлить сон!.. И тут по крыше ударило ещё яблоко… Затем ещё…

Да это же его брат Володька! Он берёт лежалые яблоки из корзины и швыряет их. Яблоки с грохотом катятся по крыше. Брат подпрыгивает и кидает, стремясь попасть в раструб водоотвода, а затем подхватить снизу. Попал!.. Ещё бы, ведь он – нападающий в университетской баскетбольной команде.

А если бы Ярик не пробудился, тогда бы на чердак забралась его сестра Светка. Она учится музыке, и притащила бы фагот – дудеть ему в ухо. Тут уж не до снов!

Да и в самом деле, не пора ли вставать? Ярик вскочил с постели и распахнул окно. Бабушка и мама внизу, на веранде, накрыли на стол. Все уже расселись и разговаривали.

– Ярик! Пора завтракать! – кликнула мама.

– Иду! – отозвался Ярик и стал спускаться с чердака.

Конечно, не по приставной лестнице, как все. Другая дорога куда лучше! Держась за скобу, он нырнул в люк. Люк же открывался не в прихожую, как лестница, а в сени. Затем, раскачавшись на вытянутых руках, он прыгнул вниз: так быстрей и, главное, интересней.

«Жизнь полна опасностей… – воображал Ярик. – Нужно быть готовым ко всему. А вдруг там, под лестницей, меня ждёт оборотень или злой волшебник… А я вот так от них ушёл…»

Да, со злыми волшебниками шутки плохи! Но ещё более следует остерегаться огнедышащих драконов. Те могут, даже и не со зла, а просто по неосторожности, натворить много бед. Слишком они велики и неразворотливы.

«Ох!.. Драконы!..» – вдруг вспомнил свой сон Ярик и помчался на веранду.

– Па!.. папа! – завопил он, выскочив на веранду. – Я видел драконов! Во сне!

– Драконов? Ну, и каких-таких драконов? – заинтересовался папа Алексей Елисеевич и оторвал взгляд от толстенной книги.

И тут надо сказать, что папа у Ярослава тоже был человеком не очень обычным. Нет, не волшебником, хотя многие его таковым и считали. Здесь, в Берендеевке, его и звали как в сказке: Олексою Лексеичем (а по-рыбацки – Лещеевичем, ибо с рыбалки он без леща не возвращался).

Но вообще-то, Алексей Елисеевич был настоящим «профессором сказочных наук». Из самого Московского Университета! По коему он ходил, повязав на шею галстук. Там он как раз и изучал сказки и мифы. Поэтому в драконах разбирался как подлинный знаток – разделял их на виды и роды, как биолог бабочек.

Папа поправил очки в тяжёлой роговой оправе и переспросил:

– Как выглядели-то твои драконы? Достойно? Не какие-нибудь завалящие, а добропорядочные ящеры: хвосты, когти, чешуя, пламя из пасти?

– Они… Мм… – озадаченно почесал затылок Ярик. – Хвосты у них есть, и чешуя… И когти они выпускают. И даже пламенем пыхают, и искры из глаз пускают, если им ненароком хвост отдавить… Ну совсем, как кошки.

– Кошки-дракошки… – задумчиво пробормотал отец.

– Я так и знала! – всплеснула руками мама Валентина Сергеевна. – Опять Ярик кошку просит! Хлебом его не корми – дай только кошку!..

– …За хвост потаскать!.. – хохотнул Володька. И тут же ойкнул – это Светка, всегда заступавшаяся за младшего, ущипнула его.

– А, может, вам и впрямь завести кошку? – заулыбалась баба Прасковья. – Кошка в доме – радость… Особенно, если мышки балуют.

– Я не о кошках говорю, а о дракошках, – сердито буркнул Ярик. – Хоть они и впрямь, ну совсем как большие-большие кошки. А ещё у них крылья, как у орлов! Да!

– А хвосты – змеиные.. – прервал сына Алексей Елисеевич и хитро скосил глаз.

– Точно-точно! Такие! – кивнул Ярослав, слегка озадачившись такой осведомлённостью. И тут же спросил: – И кто же это, а? Пап?

– Да-а!.. А это драконы из древнего рода огненных саламандр, – уверенно ответил отец.

– Из какого рода? Сала… мудр?.. – новое слово едва ворочалось на языке, и Ярослав осмыслил его по-своему. – Саламудры-саламудрики…

– Саламандр, а вида – ирбис, – Алексей Елисеевич перелистал свою книгу и открыл её на странице, где как раз и был изображён крылатый барс с хвостом, завитым в косичку. А под ним готическим шрифтом было написано: Salamandra. – Между прочим, они повелители огня, а ещё гроз и молний.

– А ещё делают такие сапоги женские, итальянские… Фирмы «Salamander»… – таинственно, но чтобы все слышали, прошептала мама Валентина, поддразнивая папу.

Володька и Светка прыснули со смеху.

– А, ну да… – усмехнулся отец, отложив книгу. – И картинка эта из итальянского, писанного латынью «Бестиария»… У нас же это – огненные змеи. А иначе, по-старому: шеламудры. Ты прав, Ярик. Так их в старину и называли.

– Точно-точно! Я знал! Шелапуты саламудрики! – Ярик хмыкнул в чай. – Как забавно!

Отец тоже едва сдерживал улыбку:

– Похоже, в Европе иначе услышали их имя. Наверное, оно очень старое… И да, чем шут не шутит? Может быть, и славянское… Ммм… Ну, и что же во сне твоём приключилось? – обернулся он вновь к сыну.

– Очень они были озабочены… – вздохнул Ярослав и покачал головой. – Они ребёночка ждали, маленького дракошку. Он только-только собрался вылупиться….

– Прибавления ждали? Как славно! – обрадовался Алексей Елисеевич. – Не забудь их поздравить! Жаль только, в Волшебную страну нельзя послать поздравительную телеграмму.

В голове Ярика возникла забавная картина: папа на местной почте просовывает телеграфистке бланк с поздравлением и с адресом: «Волшебная страна, королю саламандр…». А телеграфистка, побагровев подстать дракону, начинает на него чуть не огнём пыхать, – мол, нет таких стран в списке. И вообще, идите-ка отселева. Идите-проспитесь, пока милицию не вызвали!..

– Только этого не хватало, – воскликнула Валентина Сергеевна. Она не любила разговоры о всякой такой «несусветице». Да и как об этом и говорить-то всерьёз? Тем более учёному, профессору Московского Университета! – Не путай ребёнка, Алёша… Он и так уже едва различает сон и явь.

– Да! – согласился Ярик и рассмеялся. – Не могу понять, то ли я уже в сказке, то ли нет… Вот блины бабушкины – так волшебно пахнут!..

Баба Прасковья как раз в это время внесла блюдо с горой золотых блинов, от коих подымался к навесу веранды ароматный пар.

– А вот блины! А кому блины, к чаю! Всех блинами привечаю! – заговорила она, нараспев.

Ярик потянулся было за угощением, но мама урезонила его:

– А ты, мечтатель, прежде чем за стол садиться, марш мыть руки!

Ярик мотанулся туда-сюда, погремел рукомойным гвоздком, из-под коего выплелась тонкая струйка воды. Потом предъявил ладони. Чистые! И тут же ухватил блин…

– Ой, горячо!

От горы блинов вздымался пар. Ярику виделись в нём чудесные образы, словно из давешнего сна… Будто это не просто гора, а огнедышащий вулкан, где и живут драконы-саламандры…

Тем временем в крае грёз и мечты, в той области Волшебной страны, коей издавна владели огненные драконы, приключился страшный переполох. Его-то и видел во сне Ярослав, будто на картинке со старинного лубк'а.

Покоя нынче лишилась сама королевская чета. Ведь, как известно, драконами-саламандрами правят король с королевой. Их так и величают – дракороль Мерлантий Огнезарый и дракоролева Шелмабора Луноликая.

В сём королевском семействе ждали прибавления. Мама-драконица была на сносях и вот-вот собиралась отложить яйцо. Но откладывала она его не в уютной спальне замка, а по соседству – в родовом драконьем гнезде, на скале, звавшейся издревле Рогом Единорога.

Рожать здесь убедила драконицу знаменитая знахарка и травница – кикимора Дрягва Багновна Саморыльская. Та следовала наиновейшим веяниям в искусстве драко-врачевания. Она так и говорила с важностью: «при родах драконов лучшее – быть к природе ближее».

Король саламандр Мерлантий, узнав о сём, пришёл в неистовую ярость. Он кинулся за знахаркой по замку, всё вокруг круша хвостом и пыхая пламенем. Ведь саламандры – драконы огненные и посему крайне вспыльчивые.

– Р-р-р! Шар-р-рлатанка! – ревел он. – Все мозги тиною замутила! Спалю ведьму, а пепел по болотам размечу!

– Уволить – извольте! И не беспокойтесь! – повизгивала кикимора, от волнения сбиваясь на вирши. – Всё-всё будет как надо! Дракоше будет на гор'е не г'оре, а отрада!

Дракороль Мерлантий в ответ пустил огненную шутиху, и плащ знахарки вспыхнул. Та стала сбивать пламя колпаком, сорванным с головы.

Огонь, позлившись, сник. Но в каком виде предстала кикимора! Без плаща, в платье, по коему расползались чёрные пятна. Щёки залепляла сажа. Волосы, прежде струившиеся как водоросли, взбились обгорелой паклей…

И всё это могло бы кончиться для знахарки весьма печально, если бы тут дракороля Мерлантия не отвлекли неожиданно нагрянувшие весьма важные гости…

В это самое время высокие врата замка распахнулись, и в проём вереницею, постукивая посохами, потянулись гости – седобородые старцы.

Это были знаменитые волшебники. Явились они прославить рождение дракона. Да ещё, по старому обычаю, погадать новорожденному по звёздам и на гуще иван-чая.

– Что тут приключилось? – вопросили входящие, видя разгром, учинённый хозяином. – Уборка в драконьем замке?

– У нас возник спор. Сугубо научный! – пояснила Дрягва Саморыльская, с достоинством кутаясь в ошмётки плаща. – Я почитаю важным при родах следовать природе. Драконы спокон века проклёвывались из яиц в гнёздах на скалах. Дворцы и роскошь – не их стихия! Так можно получить изнеженное потомство, не приспособленное даже к привычным в семьях драконов сварам!

– Кикимо-рр-раа! – в запале, выпуская из пасти клубы дыма, рокотал Мерлантий. – Умор-р-рить решила Шелмаборочку на гор'е!

Волшебники тоже заспорили. Одни приняли сторону короля Мерлантия Огнезарого. Другие заявили о правоте Дрягвы Саморыльской.

– Нужно опроститься и вернуться к родникам природной волшебной силы! – важно рёк волшебник с самой дивной бородой: её седые власы свисали и волочились по земле. Бороду даже приходилось подвязывать к поясу.

Имя у этого волшебника было подходящее: Велияр Сивобородый. И был он из прославленного рода волхвов Самовильских.

С ним согласились и его чуть менее длиннобородые ученики. Все они были облачены в длиннополые свитки и опирались на посохи с навершиями в виде разных волшебных существ и звёзд.

– Это почему же, почему? – горячился всегдашний противник Велияра чародей Маргус Картаус, по отеческому имени – Морфеевич. Он гордился рыжими усами и ухоженной бородой, не столь длинной, как у Велияра.

Рыжеусый волшебник почитал всяческие новшества. И он заимел много больше последователей, чем белобородый. Те, следуя воле Маргуса, тоже обрезали бороды и древним посохам предпочли изящные волшебные трости.

– Почитание разума ведёт к неверию! Чем больше разума, тем меньше чудес! И от этого гибнет Волшебная страна! – вещал белобородый.

– Но так вы отвергаете всё созданное величайшими умами мира! – топал ногами рыжеусый.

Спор сей чуть не перерос в потасовку. Обе противостоящие толпы волшебников уже воинственно махали тростями и посохами.

И тут в распахнутое окно замка влетела вила – маленькая, будто птичка, крылатая волшебница в мерцающем плаще.

Она поднесла к губам свирель, украшенную золотым дракончиком с изумрудными глазками, и заиграла… И все в зале смолкли.

Эту дивную музыку и услышал во сне Ярослав. И тогда он собрал всю свою волю, чтобы не проснуться и дослушать…

– Спокойствие и благоговение! Свершается чудо из чудес! – возгласила вила, оторвав губы от свирели, но та всё ещё продолжала играть… – Дракон является в мир!

Волшебники затаили дыхание… И в это самое время за стенами замка раздался дикий рык. Все кинулись к окнам. Оттуда можно было видеть, как мечется среди голых скал и изрыгает огонь при родовых схватках драконица.

А поскольку настроение драконов всегда перекидывается на погоду, то и вокруг Рога Единорога уже клубились грозовые тучи, вились вихри и рассыпались серпантином молнии.

Шелмабора крушила хвостом скалы. Она выла. Небо отвечало ей громовыми раскатами. По всему было видно – ждать осталось недолго. Все в замке замерли в нетерпении: когда же выйдет на свет долгожданное яйцо?

И вот яйцо явилось. Оно было золотым и сияющим… Искры вихрями рассыпались от него вокруг, залетали в стрельчатые окна замка и сеялись по плитам залы.

– Золотое яйцо!.. Золотое яйцо!.. – восторженные возгласы пронеслись в толпе волшебников. Все заулыбались, и недавняя междоусобица была забыта.

– Это яйцо грядущего владыки огненных драконов саламандр! – воскликнула вила. – Сам Зилант Златокрыл родился! Слава Зиланту, сыну короля драконов!

И она вновь проиграла мелодию. Это был туш. Особый, королевский!

– Слава! Слава!.. – неслось под сводами.

Ярослав, коему приснился сей сон, едва не откликнулся, приняв крики на свой счёт…

И тут… яйцо покачнулось. Оно выскользнуло из гнезда, покатилось по голым скалам. А затем, сорвавшись с вершины, рухнуло вниз!

И, конечно, яйцо разбилось бы вдребезги, если бы это было обычное птичье или даже змеиное яйцо. Но это было яйцо дракона. А драконы – уже волшебники, даже если они ещё не вылупились из яйца. Потому, не долетев до дна ущелья, яйцо вдруг зависло в воздухе.

Шелмабора, расправив крылья, кинулась за ним с вершины Рога Единорога. Из окон дворца вылетел и крайне обеспокоенный Мерлантий Огнезарый.

Но было поздно. Яйцо, повисев некоторое время, вдруг сделало петлю вокруг вершины. Затем, набрав скорость, метнулось прочь. Вскоре оно скрылось среди туч, клубящихся над окрестными горными хребтами.

За яйцом в грозовые тучи ринулись и драконы. Они сразу же канули в клубящейся и мечущей молнии грозовой мгле.

Гнев драконов был столь велик, что вызванную сим гневом и яростью грозу уже не смогли сдержать границы Волшебной страны…

Гроза, разразившаяся в Волшебной стране, не сразу простёрлась и на наш мир.

Далеко не сразу она дошла до Волги, до деревни Береднеевки – той самой, где Ярик Бусинка рассказал о пригрезившихся ему драконах, а теперь уплетал блины за обе щеки.

Там, на залитой солнцем веранде, Буслаевы уже отдали должное бабушкиным блинам и чаю самоварному. И глянули на небо – ах! Солнце и синь! Благодать!

Мужики, заядлые рыбаки, кинулись ладить удочки. Пока ещё утро ясное и погодка шепчет… Кто же мог знать, что приключится потом!

Спустившись к реке, они освободили лодочку от цепи и спустили по дощатому скату на воду. Снасти, удочки и сачки были брошены на днище, вёсла легли в пазы и… вперёд! Табань правой, загребай левой! В море!

Да-да! Волгу в сих местах так и зовут – мо-о-оре!..

И дело не в том, что Волга здесь, за плотиною, раскинулась во всю ширь до края неба. Отец рассказывал, что когда-то в языческую старину берендеи, основавшие Берендеевку, явились в эти края от южного моря. То ли ушли от древних войн, то ли князья старые так повелели…

Ушли, они, выходит, да и принесли с собою те горы высокие и море южное в песнях… Да и в снах! И посему любое всхолмие именовалось ими здесь – горою, а река – морем…

Пока лодка шла к месту лова, Ярик забрасывал леску за борт. Он таскал плотвичку и подлещиков. Дойдя же до места, все рыбаки закинули удочки.

Клевало отлично. Сразу пошли лещи. Один за другим они вылетали из воды, трепыхаясь и сверкая на солнце серебристыми боками. Иногда на блёсны попадались и зубастые щуки, заглатывавшие блестящую бусинку приманки, будто Щука-калуга Яйцо бога Рода в старом берендеевском сказе.

Алексей Елисеевич как-то передал ребятам ту легенду: «Наши деды сказывали, как по Рожденью Мира из моря-окияна явилася Щука-калуга. Она держала в зубах Золотое яйцо. Из желтка его родилось Солнце Красное, из белка – небо, а из скорлупы – Матушка Земля…»

Ярослав представлял, что щуки с тех пор так и жалеют о том утраченном Золотом яйце. Плавают, вылупив глаза, ищут его… А попадаются на обманку, на блесну!

«Золотое яйцо… – подумалось вдруг Ярославу. – Оно было такое же, как и то, во сне… Не было ли и оно драконьим?..»

– Не иначе как к перемене погоды клёв, – заметил отец ближе к полудню, засовывая в садок очередной «лапоть». – Не хватит ли нам на сегодня?

И точно, небо помрачнело. Только что сияло солнце, и вдруг с востока набежала туча. На море легла тень. Задул, набрав силу, ветер. Не залетел ли и он из Волшебной страны?

Завидев тучу, рыбаки поспешно смотали удочки и навалились на вёсла. Но до грозы вернуться не успели.

Крепкий восточный ветер погнал лодку прочь от родного берега. Крутые волны обдавали брызгами и перехлёстывали борта. Из-под кромки тучи стали виться молнии. Они били снопами вниз и гасли в тёмном, взърошенном море.

Алексей Елисеевич и Володька менялись на вёслах. Удерживали лодку лагом к волне, дабы не перевернуться. А Ярик вычерпывал с днища наплескавшуюся воду.

Гроза же, насупившись тучами, рассерженно грохотала, пускала с небес стрелы-молнии и, вообще, разошлась не на шутку.

И тут вдруг по лодке забарабанил град… Он становился всё крупнее и крупнее. Потоки градин, смешанные с дождём, уже походили на вьюгу, странную, невозможную среди лета…

От града и ветра похолодало так, что у Ярика зуб н'а зуб не попадал. Алексей Елисеевич накинул на сына свою рыбацкую куртку. Но и она вскоре задубела от холода. Володе же было чуть легче: он не так промок и разогрелся от гребли.

Рыбаки поочерёдно налегали на вёсла и выбивались из последних сил. И вдруг… ветер стих. Волны близ лодки будто подмели, потоки дождя и града укротились.

Ярослав, глянувший на небо, первым смекнул в чём дело: над ними из-под низкой тучи вынырнуло сияющее Золотое яйцо.

– Папа, глянь-ка! Шаровая молния! – воскликнул он с удивлением. Он впервые видел шаровую молнию, и едва узнал её. Где-то он о таком уже читал… Ах, как красиво… И будто что-то живое… Не поверишь, что это молния!

– Молния? Шаровая молния? – Алексей Елисеевич поднял глаза и искоса глянул на небесную гостью. – Ну, надо же…

Явившийся им в небесах покровитель, похоже, управлял ветрами. Теперь в трёх саженях вне круга, будто очерченного близ лодки, по-прежнему бушевала буря. Но в серёдке было тихо.

И только Ярослав вычерпал со дна воду, ветер потеплел и, словно следуя чьей-то воле, повернул лодку к родному берегу.

Вскоре показались берендеевские причалы. А чуть погодя нос лодки ткнулся в песок. Рыбаки попрыгали в воду, потащили её на берег.

А загадочное Золотое яйцо всё ещё висело над ними. Затем оно взвилось верх и по спирали ввернулось в клубящуюся тучу. Вновь хлынул дождь.

– Странный шар… или молния… – прервал зачарованное молчание Ярик, накинув на мокрые волосы капюшон. – Не она ли помогла нам в море?..

– Не думаю, что это была просто молния, – вдруг возразил Алексей Елисеевич. Он задумался о чём-то своём, вглядываясь в набухшее тучами небо.

– А что же? – изумились Володька и Ярик и стали гадать, подшучивая над отцом. – Неужто это были пришельцы?.. Или летающая тарелка?

– Кое-кто так и считает, – развёл руками отец и лукаво улыбнулся. – Но я же профессор по сказкам… Мне, конечно, ближе толкование старое…

– Какое?.. Какое же? – стали допытываться Ярик с Володькою.

– Ну, какое… – Алексей Елисеевич глянул в глаза сыновей. – Учитывая время и место… Я бы рискнул сказать, что это дракон-саламандра оказал нам честь… Кстати, Ярик, а не о его ли рождении ты толковал нам утром?

Ярослав, конечно, вспомнил давешний сон, и у него перехватило дыхание:

– Точно так! Это тот самый саламудрик! Зилант Златокрыл, его так звали! Во сне я видел такое же яйцо. Оно летало. И была гроза…

Володька с удивлением глянул на брата и недоверчиво пожал плечами:

– Самое обычное дело: дракон, прилетевший из сна. А вот мне вчера снился декан нашего факультета. Не заглянет ли и он к нам на чай?..

Вот такой и была первая встреча Ярика Бусинки и саламудрика Зиланта, явившегося ему в Золотом яйце при раскатах грома и вспышках молний над Волжским морем.

Не правда ли, диво дивное? Такого с вами ещё не случалось? Ну, то-то! Однако это только начало чудес… То ли ещё будет!..

Пока же рыбаки собирали снасти и улов у берендеевских причалов.

В это самое время Валентина Сергеевна и Светка спустились к ним по крутому склону. Они поспешали от дома и запыхались.

– Мы так волновались! Так волновались за вас! – затараторила Светка.

– Ну что вы беспокоились? – ободрил сестру Ярослав. – Что с нами станет? Нас же трое мужчин!

– Валя! – обратился Алексей Елисеевич к жене. – Да всё в порядке. Волноваться совсем н'е о чем. Принимай улов.

– Да уж, в порядке… – Валентина попеняла мужу, взволнованно вглядываясь в море… Длинные волосы её растрепал ветер, и на глаза навернулись слёзы… – Лёша, опять эти твои выдумки… Что там, в море, светилось над вами?

– Но я здесь совершенно не причём, – пожал плечами Алексей и, подымаясь по склону, слегка кивнул на младшего; тот семенил рядом с сестрою. – Вспомни тот сон, о котором он говорил утром. О золотом яйце…

– Нет! – охнула Валентина. – Только не это.

– Ничего страшного, – попытался успокоить супругу Алексей. – Теперь детям будет с кем поиграть…

– С этим кошко-дракошкой из сна? – заволновалась она. – Ты что, нарочно? Убеждаешь, будто драконы есть не только в бабушкиных сказках?..

– Мама! – воскликнул Ярик. – Саламудрик вовсе не сказка. Он всамделишный! И он спас нас сегодня. Это правда!

Володька, шагавший рядом, по привычке съязвил:

– Ну да… Во, заливает!..