Кладбище просуществовало недолго. Уже в 1770-х гг., при Екатерине Великой, установили правила, по которым устройство кладбищ ближе, чем в ста саженях от городской черты, запрещалось. Поэтому вскоре все захоронения исчезли. Осталась лишь историческая могила трех русских патриотов, казненных Бироном в период правления Анны Иоанновны в 1740 г.: Артемия Петровича Волынского, кабинет-министра, Андрея Федоровича Хрущова, конюшенной конторы советника, и Павла Михайловича Еропкина, главы «Комиссии о Санкт-петербургском строении», архитектора, ему мы обязаны трехлучевой системой улиц, расходящихся от Адмиралтейства: Невского проспекта, Гороховой улицы и Вознесенского проспекта.

Бронзовый памятник патриотам, изготовленный по проекту Михаила Щурупова с рельефом работы Александра Опекушина, установили в 1885 г.

Могила А.П. Волынского, А.Ф. Хрущова и П.М. Еропкина

История Сампсониевского сада начинается с первых советских лет, когда на месте пустыря между Нейшлотским и Бабуриным переулками разбили сад, получивший название Бабуринского. 14 марта 1933 г., к 50-летию со дня смерти основоположника марксизма, ему присвоили название: сад им. Карла Маркса. Имя Карла Маркса носил и Большой Сампсониевский проспект.

Это имя сняли с сада осенью 1991 г., вернув историческое название. К этому времени сад поделили пополам проложенной через него вначале 1970-х гг. Гренадерской улицей в связи со строительством новой линии метро.

Памятник «Петербурга первостроителям»

В 1995 г. в Сампсониевском саду установили памятник Михаила Шемякина «Петербурга первостроителям» с упоминанием фамилий первых петербургских зодчих. Двое из них – Доменико Трезини и Жан-Батист Александр Леблон были похоронены на несохранившемся Сампсониевском кладбище, оно занимало примыкающую к собору часть нынешнего сада.

К сожалению, оригинальную скульптурную композицию, подаренную городу автором, вскоре растащили по частям маргиналы, они сдавали фрагменты памятника в пункты приема цветного лома. У памятника не оказалось хозяина, поэтому некому заявить претензии по фактам хищений и вандализма.

На территории Сампсониевского сада расположена тяговая подстанция городского трамвая. Ее в 1915 г. построил Александр Ламагин, автор нескольких сооружений, связанных с трамваями.

Станция метро «Выборгская»

На подстанции (дом № 26–28) установлена мемориальная доска, посвященная подвигу ленинградских трамвайщиков в годы блокады. Эта подстанция, наряду с другими, давала энергию в сеть и обеспечивала движение трамвая, возрожденного после первой блокадной зимы 1941/42 гг.

На противоположной стороне улицы, идущей вдоль полотна железной дороги, нет никаких построек.

25 апреля 1975 г. на углу Лесного проспекта и улицы, носящей имя Героя Советского Союза Феодосия Смолячкова (зачинателя снайперского движения на Ленинградском фронте) открылась станция метро «Выборгская». Архитекторы подземного зала: Александр Жук, Вячеслав Дроздов и Евгений Жук. Наземный павильон создавали Арон Гецкин, Валентина Шувалова и Валерий Хильченко.

Входов на станцию два – с улицы Смолячкова и из Выборгского тоннеля, самого длинного в Петербурге подземного пешеходного перехода, он протянулся от Лесного проспекта под линией Финляндской железной дороги до Чугунной улицы. Для метрополитена это уже второй случай, когда прямо из метро можно войти в подземный переход. Так строилась «Петроградская». Но здесь, на Выборгской стороне, переход ведет не только на другую сторону улицы, но даже – в другой административный район. За железнодорожной линией уже не Выборгский, а Калининский район.

Название станции дали по Выборгской стороне, поскольку она примыкает к фабрикам и заводам, благодаря которым прославилась рабочая окраина Петербурга. Во второй половине XIX в. этот район города стал известен благодаря промышленности: здесь возникли заводы Барановского и Лесснера, упоминавшихся уже Эриксона и Нобеля.

С середины 1880-х гг. на Выборгской стороне появились первые петербургские марксисты, а среди людей, встречавших 3 апреля 1917 г. возвращавшегося из эмиграции Владимира Ильича Ленина, подавляющее число составляли рабочие Выборгской стороны. Потому неудивительно, что оформление станции метро связали главным образом с выборгскими пролетариями. Восставшим рабочим посвящен барельеф на стене перронного зала.

Бабурин переулок некоторым образом вошел в историю отечественного кинематографа. В одном из фильмов трилогии о Максиме, созданных Леонидом Траубергом и Григорием Козинцевым, а именно, в кинокартине «Выборгская сторона» одна из героинь жила в доме № 8 по Бабурину переулку.

Из архитектурных сооружений этой части Лесного проспекта примечателен Бабуринский жилмассив, в 1927 г. он начал возводиться по обеим сторонам Тобольской улицы. Его спроектировала группа зодчих под руководством Григория Симонова.

За ним значительную часть квартала занимает Военный институт физической культуры. Часть огромного институтского корпуса располагается в бывших казармах Московского (Литовского) полка, который дислоцировался здесь с 1830-х гг.

Бассейн СКА

Датой рождения ВИФКа считается 17 мая 1909 г. Величайшим повелением Его Императорского Величества было утверждено Временное положение о Главной гимнастическо-фехтовальной школе, она подчинялась Главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского военного округа. Зарождение и становление Главной гимнастическо-фехтовальной школы неразрывно связано с именем полковника Александра Павловича Мордовина, руководившего ГГФШ с 1909 по 1914 г. Потомственный военный, один из представителей военной династии Мордовиных, Александр Павлович к моменту своего назначения на должность начальника Школы был известен в России как крупный спортсмен, организатор физкультурного дела, теоретик-исследователь.

Среди питомцев института более сорока человек стали олимпийскими чемпионами в разных видах спорта.

Рядом с ВИФКом расположен бассейн СКА. Построенный по проекту Сергея Евдокимова и Аскольда Изоитко в 1964–1967 гг. этот бассейн стал первым в СССР зимним бассейном международного класса.

У бассейна СКА, перед Государственной педиатрической медицинской академией, Лесной проспект поворачивает под железнодорожный мост и далее проходит вдоль железнодорожного полотна, но уже с другой стороны.

Вообще Педиатрическая академия занимает огромный квартал. Начиналась же история первого в мире и единственного в России специализированного вуза, готовящего детских врачей в 1905 г., когда в комплексе строений, построенном Максимилианом Китнером, было Высочайше утверждено возведение городской детской больницы в память Священного коронования Их Императорских Величеств.

В проектировании детской больницы приняли участие многие известные врачи, в том числе один из основоположников детской педиатрии Карл Андреевич Раухфус. Больница сразу попала в разряд лучших лечебных заведений в столице Российской империи, однако драматическая история всей страны сказалась и на ней. В первые послереволюционные годы все здесь пришло в запустение.

Возрождение началось после окончания Гражданской войны, когда в молодом советском государстве вопрос охраны здоровья детей и матерей стал социально значимым, и на это было обращено внимание власти.

В 1925 г. в зданиях детской городской больницы открылся Научно-практический институт охраны материнства и младенчества им. Клары Цеткин. Что касается имени, то это – дань времени, присваивать имена деятелей международного движения улицам и учреждениям подчас вне всякой связи. Здесь же привязка имени очевидна: Клара Цеткин была инициатором создания международного женского дня 8 марта.

Надо сказать, что в организации нового института также, как и при создании детской больницы, приняли участие многие известные врачи того времени. Первым руководителем в течение почти четверти века являлась Юлия Ароновна Менделева.

Талантливый организатор, она была душой учреждения, ставшего в 1935 г. Ленинградским педиатрическим институтом.

Поразительный факт. В 1942 г. она объявила набор студентов в вуз, остававшийся, кажется, единственным в Ленинграде, не эвакуировавшимся на большую землю!

Вот фрагмент из воспоминаний выпускницы Педиатрического института Надежды Лещинской, поступившей в вуз как раз летом 1942-го: «Институт действовал, там лечили больных детей, и ни один ребенок, ни один студент не умер от голода. У нас было подсобное хозяйство, из которого привозили продукты для больных детей, а студентам в столовой давали щи из „хряпы“ и хвойный экстракт. Все выжили…».

Юлию Ароновну репрессировали в 1949 г. по печально известному «Ленинградскому делу».

Вторая часть Лесного проспекта начинается с крупного Батенинского жилмассива, который занимает квартал между Литовской улицей и улицей Александра Матросова.

Батенинский жилмассив с целостной инфраструктурой, включавшей баню, прачечную, детский сад, ясли и даже Выборгский универмаг, строился с 1930 по 1933 г.

На карте территория этого городка (дома № 37 и № 39) выглядит в виде ромба, разделенного на две части Диагональной улицей.

В одном из корпусов Батенинского жилмассива жил Леонид Николаев, вошедший в историю тем, что 1 декабря 1934 г. убил партийного руководителя Ленинграда Сергея Мироновича Кирова. Это убийство, совершенное вовсе не по политическим мотивам, – доказательства этого собрала много лет занимавшейся расследованием истории дела директор музея-квартиры Кирова Татьяна Сухарникова, – было использовано Сталиным для начала большого террора. А в Ленинграде в связи с этим убийством пострадали сотни, даже тысячи ни в чем не повинных Николаевых, которых подозревали в том, что они «враги народа» только потому, что они носили такую же фамилию, как и убийца Кирова. В 1935 г. и в 1939 г. в Ленинграде переименовали несколько улиц и переулков, носивших названия Николаевских.

Батенинский жилмассив. Квартал 7. Старое фото

Леонид Николаев – личность ничтожная и не заслуживает большого внимания. Иное дело – Александр Матросов, чье имя с 1952 г. носит улица, пересекающая Лесной проспект.

Вокруг личности А. Матросова в перестроечные годы и после ходили различные сплетни. Они возникли из-за того, что был он воспитанником Уфимской колонии, а в этих заведениях содержатся, как известно, трудные подростки. Да и то, что Сталин лично в приказе от 8 сентября 1943 г. выделил именно этого рядового, присвоив его имя 254 гвардейскому стрелковому полку 56 гвардейской стрелковой дивизии, добавляло какой-то нездоровый интерес к личности Героя. Почему Верховный Главнокомандующий выделил подвиг именно Матросова, ведь до него около ста советских солдат закрывали своим телом амбразуры вражеских дзотов?

Объяснение этому есть. Во-первых, ему лично доложили об этом подвиге. Во-вторых, когда вождю стали известны его биографические данные, Иосиф Виссарионович не мог упустить случая, чтобы не использовать имени воспитанника трудовой колонии, совершившего подвиг, в воспитательных и агитационно-пропагандистских целях. И это был совершенно оправданный шаг!

Так кем же все-таки был Александр Матросов?

Поиски исследователей в Днепропетровске, откуда якобы родом был Саша, ни к чему не привели. Не нашли улицы, на которой он будто бы жил.

Зато его следы отыскались в Башкирии. Вернее, не Александра Матросова, а… Шакирьяна Мухаметьянова, уроженца деревни Кунакбаево, который выбыл в неизвестном направлении в начале 1930-х гг.

Проведение экспертизы по сохранившимся детским фотографиям дало повод специалистам утверждать, что Шакирьян Мухаметьянов и Александр Матросов – это один и тот же человек. Каким же образом он из башкира превратился в русского парня?

Мальчишка рос в неблагополучной семье. В двенадцатилетнем возрасте его доставили в Ивановский детский дом неподалеку от Ульяновска. Прибыл без имени. Почему он его потерял? Скорее всего, хотел забыть тяготившее его прошлое.

Учитывая политическую ситуацию в стране, когда сверху насаждалась классовая ненависть, когда детей заставляли отрекаться от родителей, это возможно. Только в данном случае отречение выглядело добровольным. Безымянный мальчишка носил кличку «Матрос» – так он сам себя называл. Ему и дали фамилию Матросов, назвав Сашей и дав отчество Матвеевич.

Затем учился в Уфимской трудовой колонии, и – обратим внимание – был не трудным подростком, а наоборот – примерным. Учился хорошо, работал добросовестно, и по достижении совершеннолетия его назначили помощником воспитателя. Единственный в своем роде случай для воспитанника колонии. Но это было уже в 1942 г.

А еще летом 1941 г. он, семнадцатилетний мальчишка, рвался на фронт. Его, естественно, не отпускали, и тогда, в сентябре 1941-го, он написал самому Сталину:

«Дорогой товарищ Нарком!

Пишет Вам простой рабочий из города Уфы. Шести лет я лишился родителей… Но у нас, в Советском государстве, позаботились обо мне… И сейчас, когда наша Родина в опасности, я хочу защищать ее с оружием в руках. Здесь, в Уфе, я трижды просился на фронт, и трижды мне было отказано в этом. А мне 17 лет. Я уже взрослый. Я больше принесу пользы на фронте, чем здесь. Убедительно прошу Вас поддержать мою просьбу – направить на фронт добровольцем и желательно на Западный фронт, чтобы принять участие в обороне Москвы».

Но вновь пришел отказ. Лишь через год, осенью 1942 г., ему пришла повестка. Правда, путь его лежал не на запад, а на восток – в Краснохолмское военное пехотное училище.

В это училище, оно находилось в Чкаловской (Оренбургской) области, его приняли со следующей характеристикой из Уфимской колонии: «Матросов Александр Матвеевич, 1924 г. рождения, уроженец города Днепропетровска, происходит из семьи рабочего, образование семь классов, русский. В Уфимской детской трудовой колонии зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. Работал на мебельной фабрике в качестве слесаря стахановскими методами. За хорошую работу на производстве, отличную учебу в школе и поведении Матросов А.М. с 15 марта по 23 сентября 1942 г. был в должности помощника воспитателя. Кроме того, был избран председателем центральной конфликтной комиссии. Активная работа в учебно-воспитательной части и личное поведение Матросова окончательно подготовили его к самостоятельной жизни. Товарищ Матросов выдержан, дисциплинирован, умеет правильно строить товарищеские взаимоотношения. Характеристика дана для предъявления в РККА».

Однополчанин Матросова Александр Воробьев впоследствии рассказывал, как Саша нашел и спас полузамерзшего товарища – курсанта училища, таджика, заблудившегося в лесу на тактических учениях. Нес его на плечах.

И в этой связи невольно вспоминается другой таджик, Герой Советского Союза Туйчи Эрджигитов. Журналист Абрам Буров писал в книге «Твои герои, Ленинград»», ссылаясь на рассказы однополчан Туйчи, что Эрджигитов носил вместе с комсомольским билетом вырезанную из газеты заметку о подвиге Матросова. 5 октября 1943 г. рядовой Эрджигитов накрыл своим телом амбразуру вражеского дзота у деревни Смердыня неподалеку от Любани. К слову, в этом небольшом райцентре Ленинградской области одна из улиц носит имя Туйчи Эрджигитова.

А казах Султан Баймагамбетов, также повторивший подвиг Александра Матросова под Ленинградом, в районе Синявинских высот, любил, чтобы его называли не Султаном, а Сашей. Трудно сказать, почему, но это русское имя ему нравилось больше. Это – небольшой штрих, возможно, открывающий путь к пониманию того, почему мальчик Шакирьян из башкирской деревни Кунакбаево стал Александром.

К его судьбе и вернемся.

18 января 1943 г. обстановка на фронте требовала срочной отправки на передовую половины курсантов. Матросова не хотели брать, но он добился-таки отправки на фронт.

Потрясенный увиденным на полях сражений, где прошли гитлеровцы, он написал письмо заместителю начальника уфимской колонии, в котором выразил желание «добраться до Берлина и поймать Гитлера», чтобы «отомстить ему за все это».

Но не довелось. Он погиб в своем первом же бою.

А накануне Александр написал письмо любимой девушке Лидии Кургановой. Вот небольшой фрагмент из него:

«Я часто вспоминаю тебя, Лида, много думаю о тебе. Вот и сейчас хочется поговорить с тобой обо всем, что чувствую, переживаю… Да, Лида, и я видел, как умирали мои товарищи. А сегодня комбат рассказал случай, как погиб один генерал, погиб, стоя лицом на запад. Я люблю жизнь, хочу жить, но фронт – такая штука, что вот живешь-живешь, и вдруг пуля или осколок ставит точку в конце твоей жизни. Но если суждено мне погибнуть, я хотел бы умереть так, как этот наш генерал: в бою и лицом на запад».

О легендарном герое написано много стихов, но, наверно, лаконичней и точней всех написал Михаил Дудин:

23 февраля 1943 г., в День Советской армии и Военно-морского флота, когда по всему фронту развернулись атакующие действия наших войск, Александр Матросов ради выполнения боевой задачи с криком «Вперед!» закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота.

Этой фразой можно было бы закончить рассказ об Александре Матросове. Если бы не одно «но». В архиве Министерства обороны России в Подольске хранится карточка рядового Матросова. На ней другая дата смерти – 27 февраля. Согласно документам, Матросов и не мог погибнуть 23 февраля, поскольку на передовую их полк прибыл только 25-го числа.

Зачем понадобилось на четыре дня укорачивать и без того короткую жизнь комсомольца Матросова? На этот вопрос ответить проще простого. Чтобы подчеркнуть значение 25-летия Красной армии, чтобы поднять боевой дух в войсках, чтобы иметь не только «реабилитированных» Сталиным героев прошлого, в числе коих Александр Невский, Александр Суворов, но и своих Александров-защитников. Матросов, как нельзя лучше, подходил на роль героя современности.

Но то, что вокруг него был официально создан ореол, ничуть не умаляет его подвига. Как бы некоторые историки не пытались изобразить его подвиг случайным стечением обстоятельств.

Александр Матросов – герой, о чем свидетельствует и надпись на его комсомольском билете: «Закрыл телом боевую точку противника».

И он не погиб, а шагнул в бессмертие. Это произошло у деревни Чернушки, неподалеку от Великих Лук.

Прежнее же название улицы Александра Матросова – Батенина улица – велось с середины XIX в. по фамилии наследников купца Сергея Батенина.

Возведение городка текстильщиков – Батенинского жилмассива – закончилось в роковом для Ленинграда 1934 г., а строительство его по проекту Николая Рыбина началось семью годами ранее.

Устройство городков или домов специалистов – примета того времени. Красив соседний с городком текстильщиков дом № 61, стоящий на углу с Кантемировской улицей.

Лесной проспект, д. 61

Здание построено по проекту Григория Симонова, Тамары Каценеленбоген и Бориса Рубаненко в 1934–1937 гг. В советской архитектуре это уже время возвращения к классицизму. Однако в этом доме заметны следы недолгой эпохи конструктивизма. Они запечатлены в окантованных классическими рамками сплошь остекленных лестничных клетках.

Угловое расположение дома побудило архитекторов сделать его доминантой перекрестка. Основной корпус, выходящий на Лесной проспект, – пятиэтажный, в примыкающем к нему корпусе со стороны Кантемировской улицы семь этажей, а башня – восьмиэтажная.

Примечательно, что здание украшено в соответствии с эпохой, символами мирного труда рабоче-крестьянского государства: снопами пшеницы, инструментами проходчиков и строителей. Но в отличие от большинства домов того времени, на фасаде нет государственного символа советского времени – скрещенных серпа и молота.

Это одно из трех зданий в городе, на котором сохраняется памятная доска с блокадной надписью: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна!».

Дом украшают три мемориальные доски. Профессору Михаилу Александровичу Бонч-Бруевичу, академику Хлопину и художнику Натану Исаевичу Альтману.

Первым из них, в 1934 г., в доме поселился профессор Михаил Александрович Бонч-Бруевич, выдающийся русский советский радиоспециалист, организовавший в 1916 г. первое в России производство электронных ламп. Бонч-Бруевич в мировом масштабе достиг огромных успехов в области экспериментальных и теоретических исследований и технических конструкций усилительных и генераторных электронных ламп, а также в области исследования антенн и направленной радиопередачи.

Живя здесь, он разработал курс «Основы радиотехники». Бонч-Бруевич жил здесь до своей смерти, последовавшей в 1940 г. Его имя носит электротехнический университет.

С 1945 по 1950 г. в этом доме жил академик Виталий Григорьевич Хлопин, один из организаторов Радиевого института АН СССР (ныне носящего его имя), в котором работал директором, одновременно преподавая в Ленинградском государственном университете, где впервые в нашей стране читал курс по химии радиоактивных элементов и радиоактивности.

Виталий Григорьевич Хлопин руководил созданием первого в СССР радиевого завода, где вместе с Иваном Яковлевичем Башиловым получил первые советские препараты радия. Академик Хлопин открыл и исследовал радийсодержащие воды, создал научную школу в области радиохимии.

Дольше всех – с 1937 по 1970 г., исключая период эвакуации в Пермь, прожил в этом доме Натан Альтман. Он поселился здесь вскоре после возвращения из эмиграции. Новый этап его жизни в Советской России ознаменовался практически полным отходом от станковой живописи. Правда, стоит отметить, что в 1940 г. Альтман написал полотно «Лесной проспект». В основном же блестящий портретист, автор знаменитого портрета Анны Ахматовой, выполненного в 1914 г., занимался после 1937 г. оформлением спектаклей в ленинградских театрах и работал над книжными иллюстрациями. В 1937 г. он блестяще проиллюстрировал «Петербургские повести» Николая Васильевича Гоголя, а в 1948 г. – произведения Шолом-Алейхема.

В этом доме Альтман жил до конца своих дней. Он умер 12 декабря 1970 г. и был похоронен на Комаровском кладбище, неподалеку от Анны Ахматовой – героини его легендарного полотна.

На противоположной стороне, в бывшем доходном доме, находится отдел вневедомственной охраны. Во дворе в 2002 г. установили бюст сотруднику ОВО младшему сержанту Григорию Александровичу Гарбару (1958–1984), погибшему при задержании преступника. Бюст, выполненный скульпторами Александром и Владиславом Маначинскими и архитектором Владимиром Новосадюком, украшает стихотворная строка: «Работа эта очень непростая. Беречь покой, беречь людей от бед…».

Здание же было построено архитектором Анатолием Ковшаровым в 1900 г. Этот зодчий известен тем, что в начале XX в. представил проект реконструкции Аничкова моста, согласно которому конная группа приподнималась на большую высоту за счет повышения постаментов. К счастью, искажения облика Аничкова моста не допустили.

А вот небольшой ансамбль из двух домов, построенных Ковшаровым на Лесном проспекте, сохранить в неприкосновенности не удалось. Соседний дом, имевший № 62, снесли при расширении Кантемировской улицы.

Симоновские дома, которых на Лесном проспекте больше всего, к счастью, находятся в целости и сохранности. Это относится и к зданию целлюлозно-бумажного техникума (дом № 64).

Оба дома, построенных Григорием Симоновым, украшают не только Лесной проспект, но и Кантемировскую улицу. Современное название появилось в декабре 1952 г., а вообще эта улица на Выборгской стороне – одна из самых старых. В первой четверти XIX столетия на тогдашней глухой окраине Петербурга появилась канатная фабрика, ее владельцем был коллежский советник, купец Гаврила Иванович Флуг.

Впрочем, это – русский вариант имени, под которым купца записывали в адресные книги, а немецкое его имя – Габриэль Генрих.

Интересно, что этот Флуг приходится прапрадедом известному русскому художнику Илье Глазунову. У Гаврилы Ивановича были сыновья Егор и Карл. Вот что пишет художник в своей книге «Россия распятая»: «У деда Константина Карловича были портреты наших прадедов кисти Лампи, огромная коллекция старых русских монет и медалей воинской славы России. Но главное, о чем я скорблю, – это потеря многих рисунков и работ одного из моих любимых художников Павла Андреевича Федотова, который был другом семьи моего прадеда Карла Карловича Флуга. В Третьяковской галерее и Русском музее хранится множество рисунков и портретов семьи и знакомых К.К. Флуга. Когда умер член семьи Флугов Егор Гаврилович, то Федотов, используя натурный рисунок, сделанный со своего покойного друга, написал маслом портрет „Е.Г. Флуг со свечой“ (широко известный читателям по многочисленным репродукциям и находящийся ныне в Русском музее), передав в опущенных глазах и освещенном свечой лице его ум и благородство. Помню семейное предание о том, что для „Утра свежего кавалера“ позировала горничная Флугов, а при написании фигуры жеманной невесты в „Сватовстве майора“ был привлечен для наброска Карл Карлович».

Впервые фамилия Флуга, она в XVIII – начале XIX вв. варьировалась, как Пфлух, Пфлуг, Пфлюгс, Флук, Флух и Флюг, нередко упоминалось в газете «Санкт-Петербургские ведомости» в последней трети XVIII в., а как владелец канатной фабрики, впервые он упомянут в 1772 г. Тогда Гавриле Флугу исполнилось всего двадцать семь лет.

Прожил он довольно долгую жизнь и умер в 1833 г. в возрасте восьмидесяти восьми лет. К этому времени уже три года как фабрика Флуга стала Выборгской мануфактурой акционерного общества «Воронин, Лютш и Чешер». Самым известным рабочим этой фабрики можно считать Василия Герасимовича Герасимова, тот поступил сюда в 1875 г., а вскоре был арестован и осужден на каторжные работы за пропаганду социалистических идей среди рабочих и солдат Московского полка, квартировавшего на Выборгской стороне. Скончался на поселении в Якутске. В 1922 г. имя Герасимова присвоили Петроградской ткацкой фабрике, в 1924 г. присоединенной к «Красному маяку», как стало называться бывшее АО «Воронин, Лютш и Чешер». С 1990-х гг. «Красный маяк» снова стал акционерным обществом, но уже под названием «Петербургский текстиль».

Метаморфозы с переименованием Флюгова переулка начались позднее. В 1952 г. его переименовали в честь освобождения в 1943 г. станции «Кантемировка» Воронежской области от немецко-фашистских захватчиков, в ряду еще нескольких десятков подобных переименований.

1 июня 1981 г. Кантемировскую улицу переименовали в улицу Косыгина, в честь незадолго до этого скончавшегося председателя Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина (1904–1980). Однако 25 октября следующего года принимается другое решение – как было сказано в постановлении, «учитывая многочисленные пожелания трудящихся». Имя Косыгина присвоили проспекту на Пороховых, а Кантемировской улице вернули прежнее название. Конечно, тогда и речи не могло быть о возвращении имени купца 1-й гильдии, первого владельца канатной фабрики. Однако же и впоследствии этот вопрос не ставился. Во-первых, название Кантемировской отстояли сами жители, недовольные переименованием. И это при том, что Косыгин в Ленинграде всегда пользовался уважением, в отличие от многих других членов Политбюро Центрального комитета КПСС. Во-вторых, узкий невзрачный переулок вырос в границах, расширился и превратился в широкую магистраль, за которой прочно закрепилось название, данное, надо сказать, совершенно произвольно, без всякой привязки к месту.

Другое имя, данное в 1969 г. проезду, идущему параллельно Лесному проспекту, дорого каждому жителю города на Неве. Это Михаил Семенович Харченко, Герой Советского Союза. С его именем неразрывно связана история ленинградской блокады и маленький день победы среди войны.

29 марта 1942 г., в осажденный Ленинград прибыл обоз с продовольствием. Более трех тысяч пудов зерна, мяса, крупы, масла собрали новгородские и псковские партизаны, колхозники и крестьяне и послали через линию фронта с оккупированной территории в блокадный город.

История знаменитого партизанского обоза началась в феврале 1942 г., когда в Партизанский край на самолете По-2 прилетел начальник оперативной группы по руководству партизанским движением при Военном совете Северо-Западного фронта Алексей Никитич Асмолов. Обсуждая в штабе 2-й бригады в деревне план нападения на фашистский гарнизон в поселке Дедовичи, он рассказал о бедственном положении с продовольствием в Ленинграде, о мизерных нормах выдачи хлеба на февраль. Напомним, что по карточкам выдавалось 250 граммов рабочим и 125 граммов служащим, иждивенцам и детям.

Первоначально было решено отправить сотню саней, но уже через месяц собрали около двухсот. Сегодня многим будет, наверно, трудно поверить в то, что собирали продовольствие даже люди из сожженных фашистами деревень, а некоторым это стоило жизни. До оккупантов дошла информация о снаряжении обоза, и карательные отряды жестоко расправлялись с крестьянами, которые осмелились поделиться с ленинградцами продуктами.

Трое суток ходила наша разведка по лесам и болотам вдоль линии фронта. На третьи сувтки уроженец Дедовичей Михаил Харченко, в 1930-е гг. работавший директором местного Дома культуры, а в войну ставший командиром пулеметного отделения партизанского отряда «Грозный» 2-й Ленинградской партизанской бригады, доложил руководству о том, что обоз можно провести через фронт между Холмом и Старой Руссой.

5 марта санный обоз с партизанскими дарами Ленинграду тронулся в путь. Узнав об этом, Ленинградский областной комитет партии направил в Партизанский край шифровку с просьбой прислать в осажденный город специальную делегацию. В число двадцати двух посланцев был включен и Михаил Харченко. И это логично. Имя его уже стало символом мужества и отваги.

С июля 1941 по март 1942 г. в боях на оккупированной территории нынешней Псковской области он уничтожил более сотни фашистов, вместе с другими партизанами захватил много военных трофеев.

Партизанский обоз, вышедший из деревни Семеновщина, двинулся к деревне Нивки – главному сборному пункту, куда свозили продукты из всех окрестных деревень. Путь был извилистый, пролегал по лесным просекам и болотам. Тем же маршрутом следовала и специальная делегация.