Альфен, чтобы заглянуть в рефлектор, становится напротив него и оказывается на белом круге. С ним начинает твориться что-то странное. Он ссутуливается, глаза вылезают из орбит, всей фигурой он уподобляется огромной обезьяне, напрягается, делает несколько шагов, руки повисают, словно на них стокилограммовые бицепсы, ноги сгибаются в коленях. Он начинает глухо урчать, бить себя в грудь кулакам. Дверь открывается, входит Тарантога, быстро соображает в чем дело, бежит к аппарату, устанавливает указатель на НОЛЬ. Альфен приходит в себя. Будто просыпается. Трясет головой, выпрямляется, оглядывается по сторонам.
      Альфен. Мне показалось, что вы выходили... (Он как в тумане, но это быстро проходит.)
      Тарантога. Нельзя прикасаться к аппарату, юноша! Я же вам говорил! Извольте слушать... Как вы себя чувствуете?
      Альфен. Прекрасно, а что?
      Тарантога. Ничего, ничего. Перехожу к объяснению вашей задачи.
      Альфен. Я весь - внимание, господин профессор.
      Тарантога. Вы должны знать, что я с малых лет восхищался великими людьми, такими гениями, как Архимед, Эсхил, Джордано Бруно, Ньютон, Кеплер и сотнями им подобных. Если бы не они, не развилась бы цивилизация!
      Альфен. Естественно!
      Тарантога. Так вот, получив в руки такую возможность, я решил посетить этик мудрецов и гениальных художников. Я не хотел сразу отправляться в очень отдаленные эпохи: путешествия во времени несколько отражаются на организме - решил начать с Томаса Эдисона. Это было проще, не надо специально переодеваться. Парики, тоги, туники, ну сами знаете...
      Альфен. Так, так! Ну и что? Как вам понравился Эдисон?
      Тарантога. Юноша! Знаете, кого я нашел? Абсолютного болвана, лентяя, все его интересы - мелкие карманные кражи. Телефон? Граммофон? Динамо-машина? Ах, об этом нечего было и говорить! Он разбирался в технике, как обезьяна в симфониях! О, какой шок, какое отчаяние!
      Альфен. И это был Эдисон?
      Тарантога. Увы! Потом я проделал другие путешествия и был потрясен до мозга костей и разочарован: Гете был достоин Данте, Данте - Стефенсона, а все разом ломаного гроша не стоили! Когда, совершенно измотавшись, я вернулся из прошлого в настоящее, меня осенило! Вот она - моя Миссия!
      Альфен. Вот как! Вы возненавидели этих глупых гениев?
      Тарантога. Нет. Чего ради я бы стал их ненавидеть? Я думал уже не о них, а о человечестве! Ведь я знал, что Ньютон _должен_ открыть закон тяготения, Кеплер - законы движения планет, Коперник - законы движения Земли. Я знал, что _должны_ быть написаны "Божественная комедия", произведения Шекспира, Горация, иначе не возникнет наша цивилизация! Поэтому, чтобы спасти престиж и славу великих ученых, артистов, художников, сберечь всю историю человечества, я решил...
      Стук в дверь.
      Тарантога. Что там?
      Голос Меланьи. Вы приказали напомнить, что в двенадцать у вас встреча с господином Ньютоном...
      Тарантога. А, верно! Что, уже двенадцать? Заговорился... Дорогой господин Браун, позвольте покинуть вас на полчаса? У меня важная встреча...
      Альфен. Разумеется, разумеется. Весьма охотно. У меня как раз дело в городе...
      Тарантога. Вот и прекрасно. Итак, до встречи...
      Альфен выходит.
      Альфен (в телефонной будке). Алло, это вы? Да, это я. Ну конечно, он совершенно спятил, я так и думал. Что? Ему кажется, что он создал машину для путешествия во времени. Неплохо, верно? Такой профессор если уж спятит, то спятит! Что? Машина? Вообще не действует! Я ее испробовал! Нет. Что он делает с трупами? Еще не знаю. Но узнаю - наверно, сегодня же. Как там его банковский счет? Что? Увеличивается после каждого исчезновения? Как? Не слышу! Не может быть! Уменьшается, говорите? Он все время только снимает со счета? Может, он помещает добычу где-нибудь в другом месте? Нет? Хм... Я немедленно к вам приеду, надо посоветоваться...
      3
      Черная комната. Профессор Тарантога у машины времени. Настраивает аппарат. Запускает его. Зуммер, загорается "рефлектор". Профессор сидит неподвижно, держа руку на рукоятке, как капитан корабля. В центре комнаты (съемка разными камерами) появляется королевское ложе под балдахином, окало ложа - король Генрих IV готовится ко сну. Снимает корону, горностаевую мантию, внезапно замирает, увидев профессора.
      Король. Кто ты?! Откуда ты?! Сгинь, сатана!!
      Тарантога. Ох... вы - король? Ради Бога, простите. Ваше Королевское Величество, это ошибка...
      Король (отступая). Ты - человек? Слуги! Предательство! Тать в моей комнате! Эй, стража! На помощь! Король в опасности!
      Слышен далекий топот.
      Голоса. Где король?!
      - Король!!
      - Что случилось?!
      - Нападение?!
      Тарантога. Но, сир, я вовсе не преступник, это ошибка, ей-богу, простите меня.
      Король. В колодки закую, в яму брошу, сгниешь либо крыс телом своим откормишь, ничтожество плюгавое! Посмей только шелохнуться! Сейчас тут будет стража! Ты что, подослан этим паршивцем, королем Франции?!
      Тарантога. Ну, я вижу, нам не о чем говорить. Простите, Ваше Королевское Величество. Извольте считать, что это был сон, лишь сон. Прощайте!
      Выключает аппарат. Король исчезает, разом наступает тишина.
      Тарантога. Уф!.. Ну и история! Рука дрогнула, стрелка перескочила. Который это был Генрих? Третий или Четвертый? Пожалуй, Четвертый! Ну, что делать, придется еще раз!
      Нажимает рычаг. Появляется средневековый стол, табурет, на нем Ричард Факстон в одежде Ньютона, длинные завитые волосы. Он пишет что-то гусиным пером на пергаменте. На столе подсвечник с горящими свечами.
      Тарантога. Наконец-то! (Громче.) Коллега Факстон!..
      Факстон (вздрагивает). Что-то мне померещилось... (Продолжает писать.)
      Тарантога. Это я, коллега Факстон!
      Факстон (вскакивает). А, это вы, господин профессор!
      Тарантога. Простите за опоздание. Ну, как? Нашли вы наконец Ньютона?
      Факстон. Да. (Показывает синяк и подбитый глаз.) Вот доказательство.
      Тарантога. Он вас побил?
      Факстон. Нет, но напоил до бесчувствия. Я искал его четыре дня в обсерватории, а нашел в местном кабаке. Ну и пьянчуга! Вы знаете, почему он так любит смотреть на падающие яблоки?
      Тарантога. Закон тяготения?
      Факстон. Ничего подобного! Его любимое вино - яблочная наливка.
      Тарантога. Вы пытались уговорить его заняться астрономией?
      Факстон. Напрасный труд. Если он не слишком пьян и еще может переставлять ноги, его интересуют только юбки.
      Тарантога. Ну, хорошо, а закон тяготения...
      Факстон. Уж кто-кто, а он-то наверняка не открывал. Вдобавок он вчера на постоялом дворе подрался с матросами, и заодно мне досталось... Я едва убежал.
      Тарантога. Стало быть, нет иного выхода - придется вам занять его место!
      Факстон. Но как?
      Тарантога. Как я вам уже говорил. Вы ему предложите сменить имя. Пусть называется, скажем, Джонатаном Смитом. Тогда вы примите его имя и сможете уже в качестве Исаака Ньютона спокойно работать. Лучше всего, скажу вам, начать сразу. Вот первый том "Сочинений" Ньютона. (Подает Факстону толстый том.)
      Факстон. Зачем? Я и так наизусть знаю законы Ньютона.
      Тарантога. Конечно, но вы не имеете права формулировать их своими словами. Необходимо переписать все от "а" до "я"! Иначе не будет "Сочинений" Ньютона!
      Факстон. От руки! Но это ужасно, профессор! Вы не представляете себе, что значит писать гусиным пером!
      Тарантога. Что делать, дорогой. Не станете же вы пользоваться в семнадцатом веке пишущей машинкой!
      Факстон. Боюсь, будут сложности.
      Тарантога. Думаете, он не согласится? Почему?
      Факстон. Согласиться-то он согласится. Он собственную бабку за деньги зарежет. Боюсь, он заломит такую цену...
      Тарантога. Торгуйтесь. Так или иначе - вы должны занять его место. Законы тяготения должны быть открыты! Я постараюсь раздобыть еще немного ценностей. Продам акции и куплю бриллианты. Вы сможете обменять их на ходовую валюту. Но прошу не транжирить... Дело не в скупости, просто у меня колоссальные расходы...
      Факстон. Что такое?
      Тарантога. Кант подписал фальшивый вексель - придется выкупать. Коперник даже слышать не хочет о том, что Земля вращается вокруг Солнца, талдычит, что это противоречит теологии! А знаете ли вы, во что мне стало уговорить Колумба открыть Америку? Только что, час назад, просто жилы из меня вытягивал - ужас! А знаете, что сделал Пифагор, эта свинья? И я, я один должен заменить всех этих ослов! Эсхил уже готов. Данте тоже согласился, но у меня нет даже кандидата на Конфуция, этот ужасный китайский язык, сами понимаете... Да тут еще Галилей соблазнил дочь своей хозяйки, алименты, разумеется, платить должен я. И пока все это не уляжется, ваш коллега не может занять его место! А ведь без Галилея не будет современной физики! Ужас какой-то...
      Факстон. А как с Леонардо да Винчи?
      Тарантога. Я уже завербовал кандидата, но он больно уж нерасторопный, да и Меланье не нравится, а у нее интуиция; Джоконду он, правда, написал недурно, посмотрите. (Показывает портрет.) Однако что-то мне в нем не нравится.
      Факстон. Может быть, это агент?
      Тарантога. Вы думаете? Но зачем такие штуки? Почему бы им не прийти и не спросить у меня прямо? Я сказал бы, разумеется, при гарантии сохранения служебной тайны. В конце концов, речь же идет о человечестве! Хм... Агент, говорите! Возможно. Может быть, он не так глуп, как прикидывается. И карманы у него какие-то оттопыренные и тяжелые. Ну ладно. Придется применять меры предосторожности.
      Факстон. А что делает Кинсель?
      Тарантога. Кинсель? Который это? Пастер?
      Факстон. Нет. Он должен был отыскать Шекспира...
      Тарантога. А-а! Хорошо, что напомнили! Целая история! Кинсель и еще двое моих людей переворошили всю Англию шестнадцатого века, и ни следа! Его вообще не было, понимаете?
      Факстон. Как это не было?
      Тарантога. Не было его, и все тут! Он вообще не существовал, не жил никогда!
      Факстон. Но как же вы поступите?
      Тарантога. Я просто посадил Кинселя переписывать все трагедии, комедии и сонеты подряд. Он будет издавать это под именем Вильяма Шекспира.
      Факстон. Логично, ведь историки так и не выяснили ни того, как Шекспир в действительности выглядел, ни подробностей его биографии. Говорят, произведения Шекспира писал Бекон... Неизвестно, где его могила. Ну, ясно, раз он не жил, то некого было и хоронить. Только, профессор, откуда же в таком случае взялись драмы? "Гамлет"? "Отелло"? И все остальное?
      Тарантога. Ну как откуда? Кинсель там, в шестнадцатом веке, сидит и переписывает, я дал ему два первых тома, остальное лежит тут, на полке... Ждет его...
      Факстон. Ну да, Кинсель переписывает, это понятно, но откуда взялись сами драмы?
      Тарантога-А вот он перепишет в шестнадцатом веке, потом там издаст, и так это наследие доживет до наших дней, то есть до моих, потому что вы-то останетесь Ньютоном. Это решено.
      Факстон. Но я спрашиваю, не кто переписывал, а кто написал, кто выдумал?
      Тарантога. Перестаньте! А кто выдумал законы Ньютона? Тарантога должен вам отвечать на все загадки истории? Мало того, что я делаю? Мы не можем себе позволить роскошь распутывать такие вопросы, важно, чтобы все ценные произведения и плоды труда гениев возникали в соответствующем времени и месте!
      Факстон. Вы правы. Ну, мне пора, я договорился на четыре с Ньютоном.
      Тарантога. В кабаке?
      Факстон. А где еще? Наверное, опять придется вытаскивать его из канавы. Нет, не так я себе это представлял, господин профессор!
      Тарантога. Я тоже не так, даю слово! Но, Факстон, все это для блага человечества! Подумайте, если бы не вы, не ваши коллеги, эти благородные юноши, мы до сих пор лазили бы, как человекообезьяны по деревьям!
      Факстон. До свидания, профессор. Жду бриллиантов.
      Тарантога. Хорошо. Желаю удачи, дорогой Факстон!
      Тарантога хочет передвинуть ручку на НОЛЬ.
      Факстон (кричит). Минуточку, профессор! Я кое-что вспомнил! Вы знаете, что я заметил? Ньютон совершенно не похож на свои портреты...
      Тарантога. А что тут странного? Ведь это Вы будете там настоящим Ньютоном, это Вы войдете в историю, это Вы сделаете великие открытия, а он умрет в каком-нибудь закоулке от горячки под именем Джонатана Смита! Все, до свидания!
      Выключает. Факстон исчезает.
      Тарантога. Ну, слава Богу, с Ньютоном покончено. Так. Но этот Леонардо не вызывает доверия... ох, не вызывает. На всякий случай приготовим ножной выключатель.
      Берет плоский звоночный выключатель, кладет под ковер кнопкой вверх, провод от выключателя подсоединяет к аппарату. В этот момент внезапно входит Альфен.
      Тарантога (поднимаясь). Ну, знаете, молодой человек, могли хотя бы постучать.
      Альфен в шляпе, в плаще, застегнутом по шею, с поднятым воротником, рука в кармане. Через минуту он должен оказаться голым, поэтому он либо уже гол под плащом и камера показывает его только до колен, без босых ног, либо он одет в туфли и брюки; в этом случае ему пришлось бы за какие-то десять секунд скинуть с себя туфли, брюки и плащ, а это рискованно, и потому лучше уж не создавать себе трудностей. Впрочем, это на усмотрение режиссера.
      Альфен. Не думаю, чтобы по отношению к вам это было бы недопустимо.
      Тарантога. О-го-го! И в шляпе... Вы невежливы, знаете ли.
      Альфен. Кончайте комедию.
      Тарантога. Что я слышу?
      Альфен. Стоять! Ни с места! Не подходить к этому аппарату! Руки вверх!
      Тарантога. А если не подниму, тогда что?
      Альфен. Вот что! (Вынимает пистолет.) Руки вверх, говорю! Буду стрелять!
      Тарантога поднимает руки вверх. Альфен прячет пистолет в карман.
      Тарантога. Вы - полицейский, нарушающий честное слово...
      Альфен. А вы - преступник!
      Тарантога. Что я слышу? (Опускает руки, нажимает ногой кнопку выключателя. Жужжание. Рефлектор зажигается.)
      Альфен. Стоять! Ни с места! Не подходить к этому аппарату! Руки вверх!
      Тарантога. А если не подниму, тоща что?
      Альфен. Вот что! (Вынимает пистолет.) Руки вверх, говорю! Буду стрелять!
      Тарантога поднимает руки вверх. Альфен прячет пистолет, как и в прошлый раз.
      Тарантога. Вы - полицейский, нарушающий честное слово...
      Альфен. А вы - преступник!
      Тарантога. Что я слышу? (Опускает руки.)
      Альфен. Стоять! Ни с места! Не подходить к этому аппарату! Руки вверх!
      Тарантога. А если не подниму, тогда что?
      Альфен. Вот что! (Вынимает пистолет, все повторяется.) Руки вверх, говорю! Буду стрелять!
      Тарантога. Вы - мошенник!..
      Альфен. А вы - преступник!..
      Тарантога. Что я слышу?
      Второй раз нажимает выключатель ногой. Альфен замарает с пистолетом в руке, словно окаменев.
      Тарантога. Ну, как вам понравился так называемый замкнутый круг времени? Какое у вас глупое выражение лица! Вы ничего не понимаете? А это проще простого! Я пустил машину так, что один и тот же момент времени повторяется, словно на испорченной пластинке! И теперь там, где вы остановились, время застопорилось, и поэтому вы не можете пошевелиться... Дорогой мой Браун, или, точнее, мой не особенно умный полицейский! Вы не годитесь в Леонардо да Винчи. Но это ничего. Я нашел для вас другую, не менее почетную, хотя и гораздо более легкую карьеру. Как вы знаете, у человечества кроме гениев, известных из истории, были еще и гении анонимные. Например, те, что в доисторические времена, полмиллиона лет назад, в глубине пещер рисовали на скалах бизонов и сцены охоты! Вы станете одним из величайших пещерных художников, так сказать, неандертальский Леонардо да Винчи! Но прежде чем выслать в эти древние времена, я вынужден вас разоружить и соответственно преобразить, чтобы вы не вызвали там публичного скандала. Как бы это сделать? Знаю! Наверное, часов около восьми утра вы встали с постели и пошли в ванную принять душ; поэтому поставим восемь утра. Вот так... И та-а-ак!
      Профессор манипулирует рычагами, очень медленно и столько времени, сколько нужно, чтобы Альфен успел раздеться: он наг и бос, на нем только узкая повязка или плавки. Он стоит неподвижно, в той же позе и на прежнем месте.
      Тарантога. Ну, вот! Впрочем, еще кое-что... (Подходит к Альфену и повязывает ему бедра куском шкуры, делая что-то вроде повязки а-ля Тарзан. В руку вкладывает рулон бумаги.) Тут нарисован бизон. Вам придется его копировать. Ну, дорогой полицейский, пришла минута расставания! Прощайте! Желаю удачи!
      Одновременно поворачивает рукоять на "ПЕЩЕРНЫЙ ПЕРИОД". Стрелка электрических часов на стене начинает вращаться. В предыдущей мизансцене, когда часы отступали на восемь утра, их изображение могло бы заполнить время, необходимое Альфену, чтобы раздеться. Теперь стрелка крутится, словно пропеллер.
      Тарантога. Пятьсот сорок тысяч лет до нашей эры... Пожалуй, достаточно...
      Альфен постепенно изменяется, горбится, выпячивает грудь, делается похож на гориллу - согнутые в коленях ноги, голова вобрана в плечи; начинает корчить рожи и бить себя кулаком в грудь.
      Тарантога. Превосходно! Всего хорошего!
      Выключает аппарат. Альфен исчезает. Стук в дверь. Входит Меланья.
      Тарантога. Что такое, дорогая моя Меланья?
      Меланья. Господин профессор, пришел какой-то господин. Хочет войти. Похоже, он пришел с тем молодым человеком и ждал на улице, но не дождался и хочет войти!
      Тарантога. Ах, вот как! Ну, что ж, хорошо. Сейчас мы его попросим. Хм... Куда бы его выслать? Правда, есть множество свободных мест - разве нам не нужны Атилла, Чингисхан, Ганнибал и тысячи других? Понемногу вышлем всю полицию, дорогая моя Меланья, потому что, следует тебе знать, чрево времени бесконечно и поместит в себе всех.
      Меланья. Так просить?
      Тарантога. Сейчас. Может быть, сначала проверим, как там поживает так называемый Браун? Сидит он сейчас в нижнем палеолите. Так... Поставим, понимаешь ли, Меланья, стрелку так, чтобы увидеть его спустя десять лет после того, как я его выслал. Проверим, чего он добился за это время...
      Включает аппарат. Появляется внутренность пещеры - одна стена, слабо освещенная дражайшим светом как от невидимого костра. Альфен в меховой повязке кончает рисовать огромного бизона. Рядом сидит на корточках по возможности растрепанная, перемазанная, одетая в большую медвежью шкуру, но несмотря на это красивая девушка - Пещерная красотка.
      Альфен (кончает рисовать, поворачивается к ней). Хе-хе... Моя художник, моя - сильный... Моя - убивать мамонта... Твоя - быть самочка моя художник... Хе-хе...
      Тарантога. Прекрасно рисует, честное слово! Что делает адаптация к местным условиям.
      Альфен. Самочка... самочка идти к художнику...
      Альфен пытается ее обнять. Красотка сильно его отталкивает.
      Альфен (ворчит). Гррр... грр... Самочка хотеть еще одна бизон? Художник нарисовать... Художник дать... Но самочка тоже дать... Э? Художник сильный... красивый... (Бьет себя в грудь.)
      Тарантога. Ну, этих можно, пожалуй, оставить. (Выключает аппарат, они исчезают.)
      Меланья. Э-эх, у господина профессора вечно одно озорство на уме.
      Тарантога. Прошу тебя, Меланья, не говори о вещах, в которых ты не разбираешься. Без пещерной живописи не было бы живописи вообще.
      Меланья. А я разве что-нибудь говорю? Так просить того господина?
      Тарантога. Ах да! Совершенно забыл! Проси, немедленно проси!!!