37

— По-моему, вы что-то поздновато. — Кейт на секунду перестала месить тесто и вопросительно взглянула на двух братьев. — Вы должны были чистить конюшню мистера Лангтона час, а не три часа.

— Мы и чистили час, но там оказались такие славные жеребята, двойняшки. Точно как Галлахад!

— Да? — Кейт вернулась к тесту. — И что, они теперь тоже голубые?

Мальчики недоуменно переглянулись.

— Да нет, просто мистер Филдинг разрешил нам ему помочь, и мы решили, что если мы немного поухаживаем за жеребятами, может, мистер Лангтон будет меньше сердиться…

— Этим вы не исправите положение, все равно, пока Галлахад не станет таким же, как до вчерашнего дня, придется вам каждое утро по часу проводить у мистера Лангтона и делать все, что он прикажет, — сказала Кейт. — И кстати, не забывайте, что дома у вас тоже есть обязанности.

— Значит, нам теперь даже мистеру Филдингу нельзя помочь?

— Значит, нельзя. И вообще, я бы на вашем месте держалась подальше от мистера Лангтона. Думаю, вы бы вчера света белого невзвидели, не подоспей первым ваш отец.

— Да и он тоже был злющий-презлющий, — вздохнул Коул. — В жизни не слыхал от него столько ученых слов подряд. Хуже ремня, ей-богу.

Леви кивнул.

— А мистер Лангтон ни слова не проронил. Стоял и смотрел, скрестив руки. Как думаете, папа теперь правда построит отдельный сарай для порки — как Чарли говорил?

— Стоило бы! Надо же, так мучить бедное животное. И как только вы додумались до такого? Мистер Лангтон всегда к вам так хорошо относился…

— Вы за него замуж собираетесь, да?

— Нет, и при чем тут… — В этот момент мальчики обменялись торжествующими взглядами, и она умолкла. — Господи, так вы что же, решили его таким образом… отвадить?

Леви постарался принять смиренный вид.

— Миссис Мерфи, мы не хотим, чтобы вы от нас уходили.

— Лучше оставайтесь здесь, выходите за нашего папу и будьте нашей мамой, — сказал Коул.

— К вашему сведению, я и без вас отказалась выйти замуж за мистера Лангтона, так что вы только зря издевались над Галлахадом. А о том, чтобы выходить за вашего отца, и речи быть не может.

— Почему? — воскликнул Леви.

— Разве он вам не нравится? — удивился Коул.

— Конечно, нравится, но мало ли кто кому нравится! Все же не могут из-за этого друг на друге пережениться. Кроме того, ваш папа и сам не имеет ни малейшего намерения жениться на мне. — Кейт удовлетворенно отметила, что хотя слова Клея до сих пор жгли ее огнем, все же ее голос прозвучал достаточно твердо. — И вообще: что вы тут вертитесь, вам что, нечем заняться?

— Угу. Утром, когда мы уходили к мистеру Лангтону, папа забыл нам дать на сегодня работу. А вот теперь мы вернулись, а он, наоборот, уехал в поселок.

— Зато мы уже поговорили в сарае с мистером Джонсоном. Он тоже сидел ждал папу, но так и не дождался.

— Ага. Чарли говорил, что вряд ли мистер Джонсон захочет с нами разговаривать, но, по-моему, мы ему очень понравились. Он задавал нам разные вопросы. И про мистера Лангтона, и про мистера Филдинга, даже про Луноцветку.

— Вы, верно, сами ему надоедали? Что-то сомнительно, чтобы мистер Джонсон любил посплетничать о людях, которых он знать не знает.

— Не, мы ему правда понравились. Он нам даже прозвище свое назвал. Кнут!

— Что? — Руки Кейт вдруг замерли на полпути.

— Кнут. Его так прозвали за то, что он с кнутом управляется лучше всех.

— Боже милостивый! — Все вдруг встало на свои места. Вот он, Кнут Джонсон, жестокий убийца, от которого столько лет скрывается ее браг! — Он не говорил, куда они с напарником направились?

— Нет, но по-моему, к Чарли, — неуверенно сказал Леви.

— Точно, я видел, они поскакали в ту сторону.

— Помогите мне оседлать лошадь, — бросила Кейт и, схватив ружье, с которым мальчики ходили на охоту, метнулась к двери.

— Миссис Мерфи, что случилось?

— Пока не знаю, но Кнут Джонсон — очень опасный человек Нужно предупредить Луноцветку и мистера Филдинга.

Через пять минут Кейт уже сидела верхом на Молнии.

— Разыщите мистера Филдинга, — трогая поводья, торопливо говорила она, — скажите ему, что Кнут Джонсон здесь.

— А вы куда?

— К Чарли. Торопитесь!

Дорога казалась Кейт бесконечной. Что нужно этому чудовищу от Луноцветки? Может, его ненависть распространяется не только на южан, но и на индейцев?

Подъезжая к участку Чарли, она еше издали услышала отчаянный вопли Луноцветки. Голос индеанки, к ужасу Кейт, становился все слабее и слабее, а к тому моменту когда между деревьями показалась хижина, и вовсе превратился в тихий стон.

Кейт спрыгнула с лошади, намотала поводья на какой-то куст и с ружьем в руке начала пробираться между деревьями. На лужайке глазам ее предстало зрелище, при котором у нее от гнева болезненно сжалось сердце.

Луноцветка, пытаясь прикрыть голову руками, извивалась у ног Кнута. Ситцевое платье, что сшила ей Кейт, клочьями свисало с ее спины. Стоящий над ней Кнут Джонсон зловеще постукивал плеткой о голенище.

— Вот так-то, сучка! Я предупреждал тебя, что будет, если осмелишься от меня сбежать!.. Выходит, пока я тебя целую зиму караулил в лагере твоего папаши, ты себе прохлаждалась в каких-то десяти милях от того места, где я тебя потерял? — Он уже занес ногу, чтобы пнуть беспомощную Луноцветку, но тут внутри у Кейт что-то словно оборвалось.

Не думая о последствиях, она взвела курок и выступила из-за деревьев.

— Только попробуй ее еще раз тронуть! Голову размозжу!

Кнут удивленно обернулся.

— Это кто же к нам пожаловал? Неужто Кентреллова потаскушка? — ухмыляясь, произнес он. — Интересно, и что же ей тут надо?

— Не смей с ней так обращаться!

— Да кто ты такая, чтобы указывать, что мне сметь и чего не сметь? Она моя жена! Как хочу, так и обращаюсь.

— Жена?.. — Стало быть, этот «настоящий герой», как представил его Джонатан, и истязавшее Луноцветку чудовище — одно и то же лицо? Кейт припомнила иссеченную рубцами спину Луноцветки, и ей чуть не сделалось дурно. Может, он хлестал ее вот этой самой плеткой, которую держит сейчас в руке?

— Да, жена. — Он презрительно оглядел скрючившуюся в три погибели Луноцветку. — Она получила по заслугам, потому что сбежала от мужа и спуталась с другим! И ни один суд в мире не возьмется ее защищать. Да что суд, ее же собственные родичи отрезали бы ей за это нос.

— Пусть даже она тебе жена, ты не имеешь права ее убивать!

Он расхохотался.

— Когда мне надо кого-нибудь убить, я берусь за кнут. — И не успела Кейт опомниться, как он молниеносно нагнулся, в следующую секунду тугая кожаная косичка обвила ствол ружья, кнутовище дернулось, и ружье вылетело у нее из рук.

— С-сука! — прорычал Кнут, стряхивая ружье на землю, и хлесткая волна снова взвилась в воздух. — Я т-тебя научу, как мне угрожать!

Кейт оцепенела от ужаса. Когда огненная лента прожгла тонкую ткань ее платья и, сдирая кожу, поползла по плечу, она пронзительно вскрикнула, а Кнут опять расхохотался.

— Это только так, для острастки. В другой раз цацкаться с тобой не стану, так и знай! — Он кивнул своему сообщнику. — Ступай-ка разыщи ее лошадь. Раз ей так нужна моя жена — пусть сама и возится теперь с этой дрянью. — Свернув плетку, он нагнулся и рывком поднял Луноцветку с земли.

При виде ее лица Кейт забыла собственную боль. Луноцветка была изуродована до неузнаваемости. В нескольких местах из ссадин сочилась кровь, глаза заплыли, верхняя губа была рассечена. Индеанка пошатывалась как пьяная и не падала только потому, что ее поддерживала жесткая рука Кнута. Стоило ему разжать пальцы, как она качнулась и стала оседать на землю.

Кейт бросилась на помощь, но едва коснулась спины подруги, как та вскрикнула от боли. Кнут разразился громким хохотом, и Кейт послала ему взгляд, который любого другого, вероятно, испепелил бы на месте.

— Ну, хватит тут возиться с бабьем! — сказал Кнут и заткнул свернутую плетку за пояс. — Есть дела поважнее. Все, Патрик Макейнспи, пробил твой час!

Джонатан возвращался домой. Завидев вдали своих сыновей, он нахмурился. Ему казалось, что после вчерашнего они должны были хоть чему-то научиться, но вот — не прошло и суток, а они уже скачут по дороге за несколько миль от того места, где им сейчас полагалось быть.

По-видимому, наказание, от которого его самого до сих пор передергивало, не возымело действия на его отпрысков. Ему совсем не хотелось браться за ремень, но Клей так разъярился, что ничего другого просто не оставалось. К тому же шалопаи, безусловно, заслужили порку, так что Джонатан даже не чувствовал угрызений совести, пока все не кончилось.

Однако, как ни старался он это скрыть, все же в глубине души он был чертовски рад бесславному изгнанию Клея Лангтона. До этого он беспокоился, как бы Клей раньше него не сделал Кейт предложение и не услышал бы от нее «да». Теперь же у соперника оставалось мало шансов его опередить: пожалуй, в ближайшее время Клей Лангтон вряд ли у них покажется.

Джонатан улыбнулся. Сегодня он обязательно найдет возможность поговорить с ней наедине. Он представил, как Кейт страстно целует его и признается, что любит его безумно… Он уже не раз прокручивал эту сцену в своем воображении.

— Па!.. Па!.. — Отчаянные крики сыновей вернули Джонатана к действительности.

— Что случилось?

— Нам надо сказать мистеру Филдингу, что Кнут Джонсон здесь.

— Миссис Мерфи поскакала на помощь к Луноцветке…

— Она говорит, что Кнут опасный человек!..

— Подождите! — оборвал их совершенно сбитый с толку Джонатан. — Что Джонсон сделал с миссис Мерфи?

— Ничего.

— Просто мы с ней разговаривали, и только она услышала, что у мистера Джонсона прозвище Кнут, как тут же вся побелела и схватилась за ружье.

— Мы ей оседлали Молнию! — кивнул Коул. — А нам она велела скорее разыскать мистера Филдинга.

— Па, она правда сильно перепугалась.

В голове у Джонатана все закружилось. Что, если Чарли был прав насчет Сэма Джонсона? Да этот великан может растерзать Кейт голыми руками!

Джонатан торопливо схватил ружье и спрыгнул с повозки.

— Давайте Грома мне, а сами живо в повозку и отправляйтесь домой. Я поеду к мистеру Лангтону. Если миссис Мерфи там нет — тогда к Чарли. Встретите Чарли раньше меня — скажите ему, что у нас беда, и объясните, где меня найти.

Не успели Коул и Леви скатиться на землю, как Джонатан вскочил в седло и погнал лошадь вскачь.

По дороге к ранчо Клея отдельные обрывки выстраивались в его мозгу в общую картину. Джонсон говорил, что после войны он долго преследовал бандитов и партизан, которые запугивали мирных жителей именем Конфедерации… Вот откуда, вероятно, Кейт известно его прозвище. Неудивительно, что Макнесби так заинтересовался Филдингом и его сестрой. Для него эти двое — заурядные военные преступники.

Нет, тут же поправился он, Кейт не преступница — на сей счет ее брат высказался совершенно определенно. Да, теперь все, что он говорил, встало на свои места. Филдинг — гнуснейший из злодеев, убийца невинных людей, посягнувший на все, что свято для Джонатана, — и как таковой заслуживает самой мучительной смерти!..

Доскакав наконец до усадьбы Лангтона, Джонатан убедился, что драма уже в полном разгаре. Клей, с закрытыми глазами и окровавленной грудью, лежал на земле, непонятно, живой или мертвый.

Зная, что в любом случае ничем ему сейчас не поможет, Джонатан лишь мельком взглянул на Клея и сосредоточил все свое внимание на смертельной схватке, которая, повидимому, происходила в этот момент между двумя заклятыми врагами. Стоя в нескольких шагах друг от друга, они медленно передвигались по кругу и даже не заметили его появления.

— Ну, что ж ты, Кнут? — подначивал Филдинг, стараясь держаться на безопасном расстоянии от смертоносного хлыста. — Видно, стареешь, раз уж даже твоя подлая плетка не может сбить меня с ног?

Впрочем, вид его мало вязался с такой бравадой. На груди, между лентами иссеченной плетью рубахи, вздулись кровоточащие рубцы, правая рука, по-видимому, сломанная, безвольно болталась.

— Что, Кнут, с мужчиной-то трудновато справиться? С женщинами да со стариками оно полегче будет, да?

На одной штанине у Кнута расплывалось большое кровавое пятно, однако он, не обращая внимания на рану, продолжал наступать. Если Филдинг ставил своей целью разъярить противника, то, кажется, ему это удалось. Лицо Кнута все больше свирепело, плетка взвивалась все чаще, и ее резкое, как выстрелы, щелканье разносилось далеко в весеннем воздухе.

Филдингу в основном удавалось уворачиваться от смертоносных ударов, когда же плетка доставала его, он словно и не замечал боли.

— Ты трус, Кнут! У вас это, видать, семейное! Братец твой, Фрэнк, тоже был трусом!..

Вконец обезумев, Кнут наклонил голову и с яростным воплем бросился на противника. Но Филдинг именно этого и ждал. Он нагнулся, выхватил из-за голенища нож и, зажав его в левой руке, замер.

В долю секунды Джонатан понял, что пора действовать, иначе сейчас на его глазах может пролиться кровь невинного человека. Моля Бога, чтобы сделанный им выбор оказался правильным, он поднял ружье.

38

Раздался оглушительный выстрел, и плечо Джонатана дернулось от мощной отдачи.

— Патрик!

Джонатан вскинул голову. Он только сейчас заметил Кейт, припавшую к земле за кучей сена у конюшни. Когда она, сорвавшись с места, помчалась через весь двор к своему брату, сердце Джонатана сжалось.

Платье у нее на плече было рассечено, и через прореху светился уродливый красный рубец, волосы растрепались, руки черные — казалось, ее волокли по грязи.

Послышался стон, и Джонатан снова обернулся к лежащим. Огромный Кнут навалился на Филдинга, и было не разобрать, кто из двоих стонет. В несколько прыжков Джонатан оказался рядом.

— Эй, ты в порядке?

— Буду в порядке, если кто-нибудь уберет с меня этого мерзавца! Он тяжелый, как буйвол.

Джонатан кое-как перекатил безвольное тело на землю. Теперь Кнут лежал на спине, и было видно, что грудь его прострелена навылет, а между ребрами, чуть левее пулевого отверстия, торчит рукоятка ножа. Незрячие глаза мертвеца глядели на низко бегущие серые облака.

— Ах, Патрик, ты ранен! — в отчаянии вскрикнула подбежавшая Кейт. Из глаз ее хлынули слезы. Опустившись на колени, она тронула пальцем кровь на его груди.

— Да нет, это не моя… — Он не успел договорить, потому что совсем рядом прогремел пистолетный выстрел.

Обернувшись, все трое увидели, что Клей привстал на одном локте, в руке его дымится пистолет, а сообщник Кнута стремглав бежит к лошади. Пуля, видимо, попала ему в плечо: он дернулся, но все же сумел вспрыгнуть в седло. Перезаряжать оружие было некогда, и ни Джонатан, ни Клей не в силах были его остановить.

— Проклятье, — процедил Клей, глядя вслед быстро удаляющемуся всаднику.

— Ты ранен? — спросил ею Джонатан.

— Навылет. Боль адская, но, кажется, внутри ничего не задето. — Он оглядел свою окровавленную рубаху. — Словом, ерунда, это только вид такой устрашающий… Филдинг, ты-то как?

— Рука, по-моему, сломана, но в остальном полный порядок. — Патрик, опираясь на Кейт, сел. — Спасибо, Кентрелл. Выстрел был что надо.

— Будь со мной пистолет, я выстрелил бы лучше, — вздохнул Джонатан, разглядывая тело убитого. — Я ведь метил в плечо, а не в грудь. Без очков приходится целиться черт знает сколько времени. — Он пожал плечами и встал. — Да и кто его знает, что его прикончило, моя пуля или твой нож.

Джонатан поднял глаза. Небо быстро темнело — судя по всему, надвигалась гроза.

— Кейт, помоги-ка своему брату дойти до дома, а я отведу Клея.

— А Луноцветка?

— Как, и Луноцветка здесь?

— Вон она, — Кейт указала на скрючившуюся на земле индеанку и еще раз с содроганием взглянула на труп Кнута. — Он чуть не засек ее насмерть. Оказывается, она была его женой, и он решил наказать ее за то, что она тогда от него сбежала. Господи, как он над ней измывался!.. — Кейт судорожно сглотнула и помотала головой. — Не знаю, кем он там был во время войны, но после… Он превратился в настоящее чудовище.

От одного взгляда на Луноцветку последние сомнения Джонатана улетучились: в чем бы ни состояли прошлые преступления Филдинга, он, Джонатан Кентрелл, выстрелил в того, в кого надо.

— Луноцветка, — тихо позвал он, садясь на корточки рядом с индеанкой. — Все кончилось. Все страшное позади.