Глава 3

Ровно в четыре часа дня такси свернуло на подъездную дорожку к дому Мартина. Узорчатые чугунные ворота были открыты, и за ними виднелись ряды берез, дубов и сосен, ветви которых были покрыты пушистым снегом, – настоящий небольшой лес посреди города. Энн перевела взгляд на видневшийся впереди фасад дома.

Той ночью, поглощенная переговорами, она ничего вокруг себя не видела, поэтому теперь внимательно осматривалась. Дом, имевший подковообразную форму, был очень красив. Нижний этаж был построен из серого камня, а верхний облицован кедром. Кусты азалий и рододендронов были тщательно укрыты на зиму. Безукоризненно белый снег лежал на широкой лужайке, окруженной высокими соснами. В густых ветвях клена примостился шалаш, а поверхность маленького пруда была расчищена для катания на коньках. Для Тори, догадалась Энн, любуясь отраженным в окнах оранжевым и золотистым сиянием заходящего солнца.

Очень уютный дом. Совсем не соответствующий тому, что она знает о Мартине Крейне.

Энн расплатилась с таксистом, поднялась по ступенькам и позвонила. Дверь открылась почти сразу же.

– Входи, пожалуйста, – официально проговорил Мартин. – Я предупредил Тори о твоем приезде.

На нем были темные брюки и блекло-голубой свитер. Красивее мужчины я в жизни не встречала, подумала Энн. Это несправедливо. Черты его лица были четкими, словно высеченными из камня, поэтому слово «красивый» казалось не очень уместным. Они дышали силой и мужественностью. Стараясь, чтобы в голосе не прозвучало даже намека на теплоту, Энн сказала:

– Привет, Мартин, рада тебя видеть. – И проследовала за ним в дом.

Холл с дубовым паркетом был декорирован в солнечно-желтых тонах. Взгляд Энн последовал за изгибом изящной винтовой лестницы вверх, к развешанным без видимого порядка современным картинам, поражающим богатством красок и выразительностью композиций. У высоких окон тонкие ветви фигового дерева изящно нависали над амариллисами в глиняных горшках.

Сочные цвета. Тепло. Уют. Смущенная и обезоруженная Энн пробормотала:

– Как здесь славно.

– А чего ты ожидала? Средневековых доспехов и отравленных стрел?

На щеках Энн выступили красные пятна. Она посмотрела Мартину в глаза.

– Где Тори?

– Она с Плашем в детской, – усмехнулся он, – устраивают прием для кукол. – Мартин нахмурился. – Помнишь, той ночью она сжимала в руках плюшевого медвежонка… Тори ни на минуту не расстается е ним, хотя он постоянно напоминает ей о случившемся.

– Плаш, – повторила Энн. – Может быть, она видит в нем своего единственного защитника?

В глазах Мартина на мгновение отразилась мука.

– С ней была приходящая няня. Услышав шум, она потеряла голову и почему-то бросилась к экономке и ее мужу – они живут во флигеле за домом, – те и позвонили в полицию. Тори действительно осталась наедине с Плашем. Так что если бы не ты, Энн…

Энн невыносимо было смотреть на его лицо. Лишь огромным усилием воли она продолжала держать руки вытянутыми вдоль тела, тогда как ей хотелось разгладить горькие морщинки у его рта.

– Если бы не я, это сделал бы Брюс или кто-то другой, – легко сказала она. – Почему ты не ведешь меня в детскую?

– Да… – Он вынул руки из карманов. – Позволь, я помогу тебе снять пальто.

Мартин потянулся к ее плечам, но Энн ускользнула, не желая, чтобы он прикасался к ней.

– Значит, ты не забыла, – проговорил он.

Энн не стала притворяться, что не поняла его.

– Это больше не повторится.

– Не здесь. Не сейчас.

– Нигде. Никогда.

Он поднял бровь.

– Похоже, ты опять бросаешь мне вызов?

– Тори, Мартин.

– Я бы ничего не достиг в этой жизни, если бы пару раз не пошел на риск… ты должна помнить об этом.

Энн мило прощебетала:

– О, мне тоже приходилось рисковать. Но я предпочитаю собственные риски.

– Энн, – невыразительным тоном спросил он, – между тобой и Брюсом что-то есть?

Она могла бы солгать, сказать, что у них с Брюсом роман. И тогда Мартин наверняка оставил бы ее в покое. Но ей никогда не удавалось вранье, и пауза затянулась.

– Мне трудно ответить на твой вопрос. И да, и нет. Никто из нас не форсирует событий.

– Уж ты-то наверняка, – протянул Мартин. – Учитывая то, как ты целовала меня.

– А со сколькими женщинами связан ты, Мартин?

– Платонически с несколькими. Но у меня нет любовницы, если ты это хочешь узнать. И довольно давно.

Глаза Мартина были прикованы к ее лицу, должно быть, он почувствовал, как участилось ее дыхание.

– Хочешь чтобы я этому поверила?

– Да, – твердо произнес он, – Я действительно этого хочу.

– В таком случае тебе не повезло.

– Журналисты готовы состряпать роман из простого рукопожатия – они этим зарабатывают себе на жизнь, не забывай.

Энн холодно заметила:

– Дыма без огня не бывает.

Он усмехнулся.

– Но и огня не бывает без горючих веществ. До тех пор пока ты не появилась, я был абсолютно огнеупорным.

Перед глазами Энн отчетливо вспыхнул образ, которого она никак не могла забыть. Мартин и Келли в дальнем уголке сада, сжимающие друг друга в объятиях и целующиеся так, что это потрясло ее наивное, детское воображение.

– Вы с Келли были горючими веществами.

– Поначалу – да.

– Значит, все это ненадолго?

– Пламя гаснет, если не подбрасывать в него поленья.

– Особенно если один из партнеров относит их в другой костер.

– Ты можешь хотя бы минуту послушать меня?! Я очень богатый человек – а деньги в нашем обществе равнозначны силе, а сила завораживает. Да, женщины вьются вокруг меня. Но я, как и ты, предпочитаю делать собственный выбор. А то, что доступно, не всегда желанно.

– Я не играю в игры типа «а ну-ка, отними»!

– А я и не считаю, что ты играешь. – Мартин коротко прикоснулся к ее щеке, убрав руку прежде, чем Энн успела отпрянуть. – У меня такое ощущение, что ты всегда остаешься самой собой.

– А кем же мне еще быть? – с некоторой резкостью спросила она.

– Когда речь идет о таких деньгах, как у меня… Ты удивилась бы, узнав, какие трюки способны проделывать люди. – Он нетерпеливо повел плечами. – Пойдем поищем Тори.

Энн шла за ним вверх по лестнице, гадая, случался ли у нее когда-нибудь еще такой волнующий и такой бессодержательный разговор. Было ли это определением боевых позиций, констатацией двух несовместимых точек зрения? Или объявлением о намерении Мартина преследовать ее независимо от ее желаний?

Лестница привела их в очередной роскошный холл, пол которого был устлан персидским ковром блеклых красных и голубых тонов. Две картины, висящие на стенах, если Энн не ошибалась, принадлежали кистям Сезанна и Моне. Мне слег ора, иронично подумала Энн. Мешковатые джинсы, оранжевый свитер и хвостик на затылке здесь явно не к месту. Мартин открыл одну из дверей.

– Тори, – позвал он. – Пришла Энн.

Энн последовала за ним в комнату, окрашенную в матово-голубой цвет, с детской кроватью под балдахином из белого муслина. Ноги тонули в густом ворсе ковра.

– Привет, Тори, – сказала она.

На Тори был домашний комбинезон, ее прямые черные волосы блестели в низких солнечных лучах. Синие глаза – глаза Келли, с замиранием сердца подумала Энн, – не отрывались от медвежонка, которого она держала в руках. Плаш. Ее единственный защитник.

Энн заранее не обдумывала своих действий, надеясь, что поймет на месте, как себя вести. Мартин подошел к Тори и присел перед ней на корточки.

– Папа говорит, что по ночам тебе снятся страшные сны, – начала Энн.

– Ммм… – Тори так и не подняла глаз.

– Тот разбойник… Знаешь, я смотрела на его лицо… Он тоже был ужасно перепуган. Мне показалось, что ты вела себя намного храбрее его.

Тори заморгала.

– Ведь у вас в школе наверняка есть задиристые мальчишки? Которые дергают девочек за косички, вырывают из рук сумки, ставят подножки?

Тори, по-прежнему не поднимая взгляда, кивнула:

– Этот парень, он был вроде них… – Девочка удивленно посмотрела на Энн. – Просто он учинил намного большую шалость и сам до смерти перепугался… Знаешь, если оставаться спокойной и делать вид, что не боишься, то все кончится хорошо. А ты держалась молодцом. И потом, у тебя был Плаш, это, наверное, очень храбрый медведь.

– Дороти хочет, чтобы я отдала Плаша ее знакомому бедному мальчику, – быстро сказала Тори. – Но я с ним никогда не расстаюсь. Поэтому он и был тогда со мной.

– Нет, – улыбаясь сказала Энн. – Разве можно разлучать старых друзей? Вы так храбро поддерживали друг друга. За это он заслужил горшочек-другой меду – если хоть чуть-чуть похож на Винни-Пуха.

Тори коротко хихикнула.

– Да, ему не мешало бы немножечко подкрепиться, – застенчиво проговорила девочка. Затем взглянула на Плаша, и лицо ее посерьезнело.

Энн вдруг почувствовала, что Тори снова, и весьма ощутимо, отдалилась от нее. Удалось ли ей убедить девочку? Поможет ли их разговор хоть на какое-то время?

В дверь постучали, и на пороге появилась пожилая женщина в цветастом домашнем платье, с подносом, на котором стояли чай и печенье. Мартин представил Энн Дороти, экономке, которая окинула ее быстрым проницательным взглядом, прежде чем поставить поднос и закрыть дверь.

Тори выпила стакан молока и съела одно овсяное печенье, отвечая на незамысловатые вопросы Энн с безукоризненной вежливостью, но без всякого тепла. По служебным обязанностям Энн часто приходилось посещать школы, и она гордилась своим умением общаться с детьми. Но какими бы способностями я ни обладала, сегодня я потерпела фиаско, с грустью думала Энн, спрашивая себя, почему для нее так много значит доверие этой синеглазой девочки.

– Я отвезу Энн домой, Тори, – сказал он. – Дороти в кухне, а я вернусь через несколько минут. Скажи «до свидания».

– До свидания, – проговорила девочка, глядя на туфли Энн. – Спасибо за то, что пришли.

– Пожалуйста. Рада была познакомиться с тобой, Тори, – с искренней теплотой сказала Энн.

Тори подчеркнуто промолчала. Энн спустилась по лестнице вслед за Мартином. В нижнем холле она остановилась и спросила:

– Как думаешь, мне удалось чего-нибудь достичь?

Мартин с печалью ответил:

– Трудно сказать, о чем думает моя дочь, но, по-моему, что-то сдвинулось. Ты прекрасно справилась, Энн, большое тебе спасибо… А сейчас я отвезу тебя домой.

Энн не хотелось, чтобы Мартин даже приближался к ее квартире. Только не после того, что произошло днем!

– Мне нужно еще заскочить в пару мест. Я лучше возьму такси. К тому же Тори нуждается в тебе больше, чем я. Пожалуйста, старайся не оставлять ее одну.

– Думаешь, я сам себя не виню? – с болью произнес Мартин. – Не сыпь мне соль на раны.

– Келли всегда жаловалась, что тебя почти не бывает дома.

– Ну еще бы! – процедил он сквозь зубы.

– Где здесь телефон? Я хочу вызвать такси.

– Тебе так не терпится уйти отсюда?

Да, ей не терпелось. Она ужасно боялась, что он снова прикоснется к ней – и начнется алхимический процесс, превращающий ее в совершенно другую женщину. Мартин взял ее руку, и Энн замерла. Он натянуто проговорил:

– Выслушай меня, прежде чем что-нибудь скажешь. Тори несколько дней не будет ходить в школу, у нее весенние каникулы. Я хочу увезти ее подальше отсюда, чтобы она поскорее забыла о происшедшем. Мы едем на Эльютеру – у меня есть там дом. Я хочу, чтобы ты поехала с нами.

– Я?! – вскричала Энн. – Ты с ума сошел?

– Я в трезвом уме и здравой памяти, – резко ответил Мартин. – Во-первых, я хочу, чтобы ты была поблизости, на случай если кошмары Тори повторятся. Во-вторых, это самое меньшее, чем я могу отблагодарить тебя за спасение жизни дочери. И в-третьих, ты сейчас на больничном и тебе явно нечем заняться. Могу добавить и четвертую причину: март в Бостоне не самое лучшее время года и намного приятнее провести его на пляже в Вест-Индии.

Энн никогда не бывала на юге. Никогда не валялась на тропическом пляже, не плавала в бирюзовом море. На мгновение горячее желание совершить что-нибудь столь безрассудное, столь далекое от обыденной жизни, вскружило ей голову. Пальмовые деревья. Папайи и манго. Отдых. Настоящий отдых от ночных вызовов, погонь и трагедий, которые неизменно сопутствуют ее работе. Подальше от рыдающих ограбленных старушек, пьяниц, избивающих своих жен, пустоглазых наркоманов. Подальше от некоторых мужчин из ее участка, которые никогда не признают, что она не хуже их может выполнять свою работу, как бы она ни старалась. Энн так устала от всего этого! И усталость эта копилась целых десять лет.

Отпуск с Мартином… Как она может даже обдумывать такую возможность? Да это не онг а она сошла с ума. Попытавшись вырвать руку, Энн прерывающимся голосом сказала:

– Я не могу. Это дурацкая идея.

– Назови мне хотя бы одну причину, по которой ты не можешь поехать.

Энн судорожно пыталась придумать и не могла. Наконец выпалила:

– Тори не хочет, чтобы я была рядом!

– Это у нее пройдет.

– Я буду для тебя обузой.

– Позволь мне судить об этом.

– Мартин, я не могу поехать! Ни разу в жизни я никуда не ездила с незнакомцем и не собираюсь начинать.

– Брось, мы познакомились много лет назад, так что меня нельзя назвать незнакомцем.

Энн уставилась на него. Он улыбался с таким рассчитанным обаянием, что сердце Энн забило тревогу. Мартин явно был уверен в ее капитуляции. В том числе и в постели? – спросила себя Энн и услышала собственный голос: – Кроме того, есть Брюс.

– А еще есть горючие вещества, Энн. Ты и я. И неизбежность пожара.

Стараясь унять дрожь в коленях, Энн свирепо взглянула на него.

– Давай проясним кое-что, Мартин Крейн. Для тебя произнесу по буквам. Ты – парень хоть куда. Высокий, темноволосый и невероятно красивый. Ты сексуален, богат и могуществен, твоя улыбка – чистый динамит, а твое тело сведет с ума любую женщину в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Как я могла не ответить на твой поцелуй? Нужно быть мертвой, чтобы не сделать этого. Но это ровным счетом ничего не значит – ты мне даже не симпатичен! Поэтому не тешь себя надеждой, что я упаду в твои объятия, ничего…

– Сколько слов – и ни единому не верю, – ровным голосом прервал ее Мартин.

– Самовлюбленный эгоист!

– Проклятье, Энн! – взорвался он. – В тебе есть что-то совершенно особенное. Обычно я не приглашаю женщин, с которыми провел не больше трех часов, поехать куда-нибудь со мной и моей дочерью. В особенности с моей дочерью. Хотя бы в этом ты должна мне верить.

– Неважно, верю ли я хоть единому твоему слову. Я не поеду с тобой на Эльютеру. С тобой я не пойду даже в булочную. А теперь, будь любезен, вызови мне такси.

Мартин стоял не шевелясь и смотрел на нее. Глаза Энн были словно сверкающие изумруды, а лицо выражало горячую убежденность. Она не играет, Мартин нутром чувствовал это. Но она ошибается. Жестоко ошибается.

Что для нее Брюс? И что наговорила ей Келли четыре года назад? Он не мог ответить на эти вопросы. Он мог только добавить к ним еще пару. Когда в последний раз женщина говорила ему «нет»? Или отказывалась от бесплатной поездки в тропический рай? Никогда. Это ему совсем не нравилось. Тогда к чему все эти усилия? Может быть, Энн права, и дело только в его ущемленной гордости? Нет, здесь, должно быть, что-то большее. Что-то больше, нежели напряжение в паху и это страстное желание обладать ею? Он резко оборвал ход своих мыслей и твердо произнес:

– Я вызову такси. Если у Тори повторятся кошмары, ты приедешь?

– Если вы будете на Эльютере, как я смогу это сделать? – сказала Энн, тряхнув головой.

Последний луч света, упавший в окно, превратил ее волосы из меди в золото. Его тело помимо воли напряглось, и Мартин с нетерпеливым восклицанием отвернулся, подошел к телефону и позвонил в ближайший таксопарк. Через четыре минуты, заверили его. Значит, у него есть четыре минуты, чтобы переубедить упрямую рыжеволосую женщину. Мартин небрежной походкой вернулся к ней.

– Ты права, – сказал он, – это была безумная идея. Я позволил тревоге за Тори победить здравый смысл. Прости. К тому же ты, наверное, бывала на юге, и не раз.

– Нет. Скоро приедет такси?

– Через пару минут. Да брось, Энн, наверняка ты отдыхала на Бермудах или на Багамах. Или по крайней мере во Флориде.

– Самая южная точка, где мне довелось побывать, это Нью-Йорк. Да и кто, как ты думаешь, мог бы устроить мне романтический отдых в тропиках?

Почему бы не Брюс?

– Вряд ли тебе нужно говорить, что ты красивая женщина. Поэтому не уверяй меня, что в твоей жизни не было мужчин, – сурово сказал Мартин.