Гуров спросил об этом больше для очистки совести, поскольку Туманов первым коснулся щекотливого вопроса, но, как выяснилось, директор центра даже не думал о подобной версии.

– Ну что вы! – сказал он, вздыхая. – У этого Стоковски безупречная репутация. Это же Австралия! Каторжники там давно перевелись. Попадись он сейчас на подобной афере… Да что там! Всего один намек – и тут же все двери для него навсегда закрыты. Там с этим строго. Тылы у него надежные – не то что у нас.

– Ну, наш бронепоезд тоже стоит на запасном пути, – возразил Гуров. – Однако, если иностранцы отпадают, значит, кто-то из наших постарался, верно? Кто бы это мог быть, не догадываетесь? Может быть, кто-то из вашего коллектива вел себя последнее время подозрительно? Может, уволился кто-то, заболел или еще что-нибудь?

– Я вот заболел, – сокрушенно сказал Туманов и быстро добавил: – Но я тут ни при чем, клянусь!

Гуров невольно улыбнулся – с такой горячностью были произнесены эти слова.

– Признаю, действовали мы в ту ночь не лучшим образом, – продолжал Туманов. – Наделали ошибок. Но вы примите во внимание, во-первых, естественное волнение. Подумайте – наутро должно состояться открытие, ценностей на миллионы, а тут бомба! У кого хочешь голова кругом пойдет. Я как только представил себе все это – взрыв, гарь, пожар, – мне сразу дурно сделалось. Сошник, между прочим, отговаривал. Советовал не обращать внимания на звонок. Как в воду смотрел. Но почему-то такой провокации никто не предполагал. Вот вам, кстати, и ответ на ваш вопрос насчет подозрений. Не было никаких подозрений, потому так и вышло. Мы все на теракте зациклились. Шутка ли, сколько уже взрывов в Москве было!

– Это верно, – кивнул Гуров. – Значит, среди сотрудников центра никого выделить не можете. Ну, а налетчиков видели? Никто вам знакомым не показался?

– Видел мельком, – признался Туманов. – Слава богу, издали. Если честно, как только все началось, мы с австралийцем у меня в кабинете заперлись. Я ведь не Сильвестр Сталлоне, как видите… Да и господин Стоковски тоже в бой не рвался. Он даже больше моего в штаны наложил. Короче, голову совсем потеряли. Нам бы милицию вызвать, ОМОН, а мы все с нашим Деевым пытались связаться по сотовому. А Деев-то, бедолага… – Туманов махнул рукой и замолчал.

– Да, не повезло, – сказал Гуров. – Хотя объективно он в этом сам виноват. Практически охрана была не готова. А вот скажите, кто отдал приказ отключить сигнализацию и отпереть двери?

– Да я и отдал, – покаянно сказал Туманов. – Кто же еще? На основании общего решения. Хотелось поскорее разделаться со всем этим. Теперь, конечно, все шишки на меня посыплются…

– Ну, будем надеяться, что не все, – успокоил его Гуров и поднялся. – Значит, в своих сотрудниках вы уверены и они все сейчас на месте?

– У меня сегодня мой заместитель был, – сумрачно ответил Туманов. – В центре все спокойно, насколько это возможно. Работа идет. Открытие отложено, как вы слышали, но выставку сворачивать мы пока не намерены. Ждем, когда Стоковски даст о себе знать. Он сейчас усиленные переговоры со своими партнерами ведет. Как они там за океаном решат, так и будет. А наши сотрудники все на месте. Можете в любой момент с ними побеседовать.

– Я так и сделаю, – пообещал Гуров. – Только немного попозже. А вы выздоравливайте и, главное, не вешайте нос. Еще не вечер.

Из кардиологического центра он сразу поехал в офис охранного агентства «Триггер». У Гурова было предчувствие, что концы следует искать в первую очередь именно там. Крячко еще не давал о себе знать. Любопытно, удастся ли ему что-нибудь обнаружить? Проверять морги – не самое увлекательное занятие, но следует признать, генерал совершенно прав – очень много шансов за то, что владелец черной машины с надписью «Камелия» на боку находится как раз в морге. Если, конечно, он не участвовал в нападении лично и не находится сейчас в бегах.

В офисе «Триггера» Гурова встретили настороженно, но вежливо. Руководил охранным агентством громадный, чрезмерно располневший и безмерно озабоченный человек по фамилии Вагин. На его туловище не сходился никакой пиджак, а рукава едва не лопались на чудовищных бицепсах. Виски у него были седые.

– Вот, были и мы когда-то рысаками, – будто извиняясь, сказал он подтянутому, строго держащему форму Гурову. – Я ведь раньше командиром батальона был, чемпионом округа по вольной борьбе. А как на сидячую работу перешел, так меня и разнесло. И ведь откуда что берется, не пойму! Работа – одни нервы, а поди ж ты!.. Вы вот говорите, по поводу «Северного сияния» пришли? Чертовски неприятная история! И не первая, к сожалению. Примерно раз в год что-то случается. Ну, естественно, приходится на тяжелые вопросы отвечать и компенсации выплачивать… Я имею в виду погибших. В этот раз, конечно, особенно скверно вышло. Причем я-то думал, что с Деевым такого никогда не может случиться. А вышло совсем даже наоборот… Что-то менять уже пора – в смысле подготовки, оснащения, да и правовой базы, наверное, тоже… Как хотите, а наши ребята психологически не готовы к таким инцидентам. Это же настоящий бой! Диверсионная атака!

– Вам виднее, – заметил Гуров. – Но меня сейчас больше интересует не то, что ваши хлопцы оказались не готовы, а то, что нападавшие были как раз подготовлены очень хорошо. Посему два вопроса – как полагаете, налетчики имели военную подготовку? Основываясь на фактах вам известных.

Вагин пожал необъятными плечами.

– В какой-то степени, конечно, должны были, – сказал он, – но, учитывая нынешние реалии, я бы поостерегся это предполагать. Сейчас масса возможностей получить подготовку, сходную с боевой. Хотя, судя по рассказам ребят, нервишки у этих бандитов стальные. Не исключено, что быть под огнем для них дело привычное. Неприятно признавать, но нос нам утерли хорошо… Однако вы говорили, у вас два вопроса?

– Второй совсем простой, – сказал Гуров. – У Деева, насколько я понимаю, была своя группа, которой он руководил, верно? В этот раз группа обеспечивала безопасность «Северного сияния». Какова была ее общая численность и не было ли в ней, случайно, человека, который принимал участие в охране выставки, но после налета каким-то образом исчез? Ну, не знаю, не вышел на работу, взял больничный… Вообще-то мне необходимо побеседовать со всеми, но если есть такой человек, то с ним, сами понимаете, в первую очередь…

Вагин, насупившись, посмотрел Гурову в глаза.

– Вот, значит, куда клоните, – хмуро сказал он. – Ну что ж, вполне логично. Тем более что и в самом деле есть такой человек. Валера Голубцов из группы Деева. Он второй день на работу не выходит. Мать звонила – болен. Я вам дам его адрес.

Глава 3

Полковнику Крячко совсем не улыбалось совершать экскурсию по всем столичным моргам, поэтому вначале он просто попытал удачу, ограничившись звонками по телефону. Однако, как того и следовало ожидать, покойника под именем Вольнова Константина Петровича в моргах не числилось. Значит, нужно было искать неопознанный родственниками труп, но Крячко сам никогда Вольнова в глаза не видел. Этот недостаток требовалось изжить в первую очередь.

В распоряжении Крячко имелись только бумаги Вольнова из ГАИ, где не было даже фотографии. Поэтому хочешь не хочешь, а пришлось ехать к Вольнову на Варшавское шоссе – искать концы. В глубине души Крячко надеялся, что ему повезет и Вольнов неожиданно окажется жив – покойники его мало вдохновляли.

Квартира Вольнова находилась в старом пятиэтажном доме в глубине квартала. Узкий двор без признаков растительности был засыпан снегом. Под окнами первого этажа стыл салатного цвета «Москвич» с заиндевевшими стеклами. По причине мороза двор был пуст, и перекинуться парой слов было не с кем. Пришлось сразу направляться в подъезд.

Попытка дозвониться в квартиру закончилась ничем. Если Вольнов и был жив, то к общению явно не стремился. Скорее всего, в квартире его и не было.

Крячко постучался в двери напротив. После долгих расспросов, объяснений и звяканья многочисленными цепочками дверь ему все-таки открыли. Однако пожилую усталую женщину, что стояла на пороге, не убедило простодушное лицо гостя, и окончательно она успокоилась, только как следует рассмотрев удостоверение оперуполномоченного.

– Сейчас много народу по квартирам шастает, – объяснила она свою бдительность. – И цыгане, и гадалки, и подписи собирают, и вояжеры всякие… Только и жди, что кошелек из прихожей уведут.

– Кошелек нужно не в прихожей хранить, гражданочка! – заботливо сказал Крячко. – Получше места есть.

– А что там в кошельке? – с удивительной непоследовательностью сказала женщина. – Слезы одни. И своруют – не жалко. А вы не воров, случайно, ищете?

– Да как сказать… – замялся Крячко. – Пока вот только насчет вашего соседа справки навести хочу. Вы Вольнова из квартиры напротив знаете?

Женщина на секунду задумалась.

– Да как не знать, – неохотно призналась она. – Знаю, конечно. А в чем дело?

– Машину у него угнали, – объяснил Крячко. – Выясняем обстоятельства. Только никак его дома застать не можем. Может, вы в курсе, где он?

– Ну вот еще! – независимо сказала женщина. – Буду я еще за соседями следить! У меня и своих дел полно. А Вольнова я, почитай, неделю уже не видела. И про машину от вас первого слышу. Правда, катафалк этот его я тоже давно не вижу. Он его обычно прямо под окнами бросал, а тут что-то перестал. Может, потому что мороз?

– Очень может быть, – согласился Крячко. – Хотя, когда машину угоняют, ее при всем желании под окном не поставишь. Жалко, что вы ничего про соседа не знаете. Я так надеялся…

– От меня вам толку мало, это верно, – сказала женщина. – А вы вот на пятый этаж поднимитесь. Там у нас один непутевый живет – Лопатин Ванька. Только его все Черносливом зовут. Чернослив и Чернослив – он по-другому уж и не отзывается. Автомехаником когда-то был, золотые руки имел. Все пропил! Вот он с Вольновым какие-то дела имел. То в машине у него ковырялся, то грузчиком… Он может знать, где сейчас Вольнов.

– Ага! Спасибочки! – обрадовался Крячко. – Тогда я сразу наверх. А он у себя, как вы думаете?

– А где ж ему быть? – удивилась женщина. – Не работает нигде. На что живет – не знаю. Все время на дворе отирается.

Чернослив действительно оказался дома. Гостя впустил сразу, не выясняя ни намерений, ни личности. Провел на грязную кухню и только тут, будто проснувшись, с надеждой поинтересовался:

– Может, того?.. Я мигом сгоняю! У тебя как с монетой?

– С монетой у меня, друг, неважно, – признался Крячко, с любопытством рассматривая захламленное помещение. – Сам понимаешь, в МВД много не платят – на энтузиазме работаем.

Чернослив открыл рот. На его морщинистом нездоровом лице появилось выражение растерянности и подобострастия.

– Ты… Ты постой! Ты из милиции, что ли? – жалобно спросил он. – Так это… Ты не обращай внимания! Шучу я. Я вообще, можно сказать, в завязке.

– Давно? – полюбопытствовал Крячко.

– Со вчерашнего утра, – солидно ответил Чернослив и, помявшись, спросил осторожно: – А вы, гражданин начальник, по какому, извиняюсь, вопросу? Может, я и ни при чем вовсе? Как в газете пишут, судебные ошибки – самые страшные, потому что подрывают веру человека в справедливость.

– Начитанный ты, – вздохнул Крячко. – А тут не то что газету – на часы посмотреть некогда. Эту самую справедливость восстанавливаем не покладая рук. Вот, например, есть информация, что у твоего соседа со второго этажа машину угнали. Допустим, машина-то нашлась, но ведь этого мало! Преступники должны понести наказание, верно?

– Должны, – механически подтвердил Чернослив.

– В том и суть, – важно продолжал Крячко. – А как их найти, когда от потерпевшего даже заявления не поступало? И сам он куда-то исчез.

– Вы про Константина Петровича, что ли? – с сомнением произнес Чернослив. – Да вроде не угоняли у него машину-то… Не жаловался он. Я его недавно совсем видел. Все в порядке у него было. И машину он куда-то на капитальный поставил. Говорил, обещали ему из нее конфетку сделать.

– Вот как? – насторожился Крячко. – И куда же это он ее поставил, на какую кондитерскую фабрику?

– Не на фабрику, конечно, а в мастерскую, – не реагируя на юмор, ответил Чернослив. – Я вот тоже спрашивал у него, кому он машину отдал, а он на это только улыбается, мол, места надо знать… А я так думаю – если у него ее угнали, значит, не те он места искал. Кинули его просто. Хотя, с другой стороны, не жаловался он, – тут Чернослив, запутавшись, надолго задумался и совсем неуверенно закончил: – Опять же, если вы говорите… И машины не видать, правда. И самого Константина Петровича тоже… Где же он?

– Так это я у тебя спрашиваю – где он может быть, – сказал Крячко. – Дверь никто не открывает, на звонки не отвечает. Чем вообще этот Вольнов занимается?

– Да так, по бизнесу, – уклончиво сказал Чернослив. – Одно время похоронку организовал. Только не пошло дело. Фруктами торговал. Потом это… В фирме экспедитором работал – с начальником полаялся. А последнее время вроде как частным извозом занялся. Грузы какие-то возил по области и за пределы тоже… Ну а тут вроде не сезон, и машина барахлить стала…

– С кем он дело-то имел? – уточнил Крячко. – Знаешь кого-нибудь? Где этих людей найти можно?

Чернослив неодобрительно пожевал потрескавшимися губами, покрутил головой.

– Да правду сказать, не с теми он связался, гражданин начальник! – сказал он и тут же, словно испугавшись, добавил: – То есть это на мой вкус, конечно. Я бы по своему характеру лучше бы последнему русскому латрыге поверил, чем этим… – он презрительно махнул рукой.

– Ага, значит, Вольнов с нерусскими компанию водил, – догадался Крячко. – А с кем конкретно? С американцами, а может, с индусами?

– Ну, с индусами! – криво улыбнулся Чернослив. – Скажете тоже. С армянами! Тут через два квартала ихнее кафе есть. Там они все и собирались. Константин Петрович, припоминаю, все какого-то Нодара упоминал… Нодар ему работу давал.

– Нодар – вроде не армянское имя, – усомнился Крячко.

– А бог их знает! – беззаботно махнул рукой Чернослив. – Одно слово, горцы. Как их различишь?

– Значит, говоришь, два квартала? – задумчиво проговорил Крячко и, полезши в карман, вытащил потрепанный бумажник. – Придется заглянуть. А ты, Ваня, вот что – если вдруг услышишь что про Вольнова или увидишь – звякни, будь другом, по этому телефончику и спроси полковника Крячко!.. Буду очень тебе признателен. А чтобы ты не думал, что это просто слова, вот тебе некоторым образом аванс. Только чересчур не напрягайся, ладно? Все хорошо в меру!

Крячко ушел, оставив Чернослива потрясенно рассматривать упавшие на него с неба пятьдесят рублей и визитную карточку с номером служебного телефона, а сам отправился искать кафе. Мысленно Крячко уже примерно представил себе фигуру господина Вольнова – неудачливого коммерсанта и неуживчивого человека, с каждым годом неуклонно скатывающегося на все более низкий уровень, но еще пытающегося шевелить лапками. Такой, чтобы продержаться на плаву, пойдет на все. И ведь никто пока не доказал, что машину у Вольнова угнали. Это всего лишь предположение. Он вполне мог сидеть за рулем той самой машины.

Косвенно такую возможность подтверждал и рассказ Чернослива – оказывается, свой фургончик Вольнов совсем недавно ставил на капитальный ремонт. Это вполне могло означать, что машину готовили к серьезной работе, доводили, что называется, до ума. Недаром Вольнов не назвал бывшему автомеханику адреса мастерской. Но, возможно, эта мастерская имеет какое-то отношение к армянскому кафе и к человеку с грузинским именем Нодар? Правда, в показаниях оставшихся в живых охранников не было даже намека на особую национальную принадлежность нападавших, но, с другой стороны, человек редко меняет круг своих знакомств, и если господин Вольнов впутался в преступление, то, скорее всего, не выходя из своего привычного круга.

Впрочем, все это пока были только предположения, и Крячко сильно надеялся, что, посетив кафе, где подвизался Вольнов, ему удастся составить более реальную картину.

Заведение он нашел без труда. Кафе называлось «Арарат», что подтверждало «армянскую версию» Чернослива. Впрочем, совсем не исключалось, что дух в этом заведении вполне интернациональный – в бизнесе нет предрассудков, в том числе и расовых.

В небольшом сумрачном зале пахло хлоркой и въевшейся в потемневшие стены масляной гарью. Впрочем, скатерти на столиках были девственно-белыми и хрустящими, а светловолосая официантка с грустным миловидным лицом вежливой и предупредительной.

Она подошла тут же, едва фигура Крячко возникла на пороге.

– Желаете пообедать? – Голос у девушки был проникновенный, почти ласковый. – Выбирайте любой столик. У нас сейчас тихо. Раздеться можно вот здесь, направо…

Крячко огляделся. Действительно, в кафе все было тихо и пристойно. Пузатый бармен за стойкой строго перетирал высокие стаканы, из приоткрытой двери кухни доносился аппетитный запах скворчащего мяса и мягкий стук ножей. За дальним столиком компания из четырех человек чинно поглощала дымящийся шашлык, запивая его красным вином из большой оплетенной бутылки. Двое из этой четверки были типичными кавказцами. Попивая вино, они о чем-то негромко беседовали.

– Для обеда вроде рано? – добродушно сказал Крячко, почесывая нос. – А вот пивка я бы, милая, выпил. Как у вас тут насчет пива?

– Вас какое интересует? – заботливо поинтересовалась официантка. – Импортное, наше? Присаживайтесь, я сейчас принесу.

– Да ты за меня не беспокойся, – улыбнулся Крячко. – Отдохни пока. А я вот у стоечки приткнусь, без затей… – И он, не раздеваясь, направился к бару.

Пузатый бармен с любопытством посмотрел на него, но продолжал невозмутимо делать свое дело. Мужской персонал здесь, похоже, знал себе цену.

– Салют! – произнес Крячко, облокачиваясь на стойку. – Как насчет кружечки светлого пива?

– Какое предпочитаете? – уважительно спросил бармен, откладывая в сторону полотенце.

– Все равно, – ответил Крячко. – Я человек простой. В мои времена пиво только двух сортов было – в бутылках и разливное. Поэтому я на такие пустяки внимания не обращаю, понимаешь?

Бармен приподнял одну бровь и молча нацедил полную кружку пива. Поставив ее перед клиентом, он выжидательно посмотрел на него.

– Еще что-нибудь? – спросил он.

Крячко обмакнул губы в пену, глотнул и заключил:

– Пока ничего, а там посмотрим!

Бармен кивнул и привычно потянулся за стаканом. Крячко с удовольствием отпил еще глоток и, будто вспомнив, сказал небрежно:

– Да, я ведь одного человечка ищу! Сказали, он тут часто бывает. Нодар его имя. Знаешь такого?

Крячко видел, как напряглось лицо бармена – всего на мгновение. Однако он тут же взял себя в руки и с прежней невозмутимостью проговорил:

– Нодар? Не припоминаю, – он убежденно покачал головой. – Вы говорите, он часто здесь бывает?

– Это не я говорю, – пояснил Крячко. – Народ говорит. А народ, как известно, никогда не ошибается.

Бармен безразлично пожал плечами.

– У нас многие бывают, – согласился он. – Приходят, кушают, вино пьют. Мы никому не запрещаем, если приличный человек.

– А Нодар, значит, приличный? – кивнул Крячко.

Бармен секунду помедлил и с расстановкой сказал:

– Не знаю Нодара. Ни разу не слышал.

Крячко подумал, что, пожалуй, произнес он это чересчур громко – с расчетом, чтобы слова услышали в зале. Да еще и подмигнул в этот самый зал – ну, не то чтобы подмигнул, но сделал что-то неуловимое глазом, чего посторонний и не заметит, а свой поймет сразу. Выдержав паузу, Крячко оглянулся.

Трапеза за тем, единственным столиком как будто бы закончилась. Двое русских, правда, еще сидели со стаканами в руках, напряженные, точно на групповом фотоснимке, зато оба кавказца явно торопились покинуть кафе. Один уже вовсю шагал к раздевалке, а другой, поднявшись из-за стола, то ли искал деньги расплатиться, то ли раздумывал, в какую сторону лучше улизнуть.

Крячко вспомнил поговорку про двух зайцев и не стал разбрасываться. Он тут же повернулся и пошел вслед за тем, что спешил в гардероб. Кавказец на это никак не отреагировал, но, дойдя до цели, вдруг сорвался с места и, как был, в одном костюме пулей выскочил на мороз. Входная дверь захлопнулась за ним с такой силой, что едва не выскочили стекла.

Крячко рванулся было за беглецом, но что-то его вдруг остановило. Он круто повернулся и увидел, что уже второй кавказец пытается дать деру, причем совершенно в ином направлении – через кухню. Одновременно с улицы донесся панический рык автомобильного мотора, и Крячко сообразил, что первого кавказца ему, пожалуй, уже не догнать. «Этого мы теряем, – с черным юмором подумал Крячко. – Ну и черт с ним!»

Уже не отвлекаясь, он бросился догонять второго. Все это произошло в одну секунду. Кавказец с заметно побледневшим лицом метнулся к внутренним дверям зала, по пути опрокинув под ноги Крячко столик. Помещение наполнилось грохотом и звоном.

Крячко, чудом не упав, перепрыгнул через ощетинившийся ножками столик, выругался и следом за кавказцем влетел в наполненную паром кухню. На мгновение здесь воцарилась немая сцена – серьезные мужчины с ножами в волосатых руках замерли возле своих плит и разделочных досок. Слышался только свист подгорающего масла и гул газа в горелках.

Крячко не стал задерживаться и выскочил в ту же дверь, что и кавказец. Он очутился на заднем дворе, где стоял грузовик с опущенным бортом, какие-то металлические бочки и пирамида пластмассовых ящиков из-под пива. Едва Крячко появился, как эта пирамида обрушилась на него – не без посторонней помощи, конечно. Увертываясь от сыплющихся на него ящиков, Крячко пробился вперед и увидел, как из-за угла, сжигая покрышки, вывернула черная «Волга». Беглец мчался прямо к ней.

«Да у них тут все продумано! – удивился Крячко и прямо на бегу достал свой пистолет. – Эти ребята не фруктами торгуют! Они сами – фрукты…»

Он, не раздумывая, выпалил вверх и не своим голосом заорал:

– Стоять! Милиция!

В ответ в окрестных домах захлопали форточки, но кавказец даже не оглянулся. Он был уже рядом с «Волгой» и что есть силы рванул на себя дверцу. Крячко остановился, задержал дыхание и в последнюю секунду успел прицелиться в заднюю шину «Волги». Выстрел прозвучал одновременно с хлопком дверцы. Машина сорвалась с места и выкатилась со двора. Но из-за простреленного колеса она не смогла сразу набрать скорость, и ее поволокло вправо. Воодушевленный Крячко бросился догонять.

«Волга» с морозным скрипом развернулась на мостовой, и вдруг боковое окошко в ней разлетелось вдребезги, и оттуда по Крячко хлестнул выстрел. От неожиданности он поскользнулся на тротуаре и хлопнулся оземь, потеряв шапку.

Возможно, эта неловкость спасла ему жизнь. Потому что несколько пуль просверлили воздух как раз в том месте, где только что возвышалась его фигура. «Волга» зарычала и, набирая скорость, покатила прочь, юля и шлепая изжеванной покрышкой. Оголившийся обод высек из ледяного асфальта плотный пучок искр.

Крячко не спешил подниматься. Улица, как нарочно, была пуста, и было грех не поупражняться в стрельбе из положения лежа. Но он расстрелял всю обойму, прежде чем удалось подбить второе колесо убегающей «Волги». У ближайшего перекрестка машина вдруг замерла, ее пассажиры выскочили из салона и бросились наутек – оба в разные стороны.

Крячко не стал перезаряжать магазин и сразу помчался в погоню. Он не стал ломать голову над выбором и сел на хвост тому же типу, которого гнал через кухню. Стрелял, несомненно, он и, вероятно, был особенно опасен.

У кавказца было несколько секунд форы, и он использовал их в полной мере. Когда Крячко забежал в проходной двор, в подворотне которого только что скрылся беглец, там уже никого не было, кроме мирных обывателей, занятых своими делами.

Крячко с досадой оглянулся. На крышах домов серебрился снег. В дальнем углу двора какая-то женщина ругалась с дворником. У ближайшего подъезда дурачились парни, по виду школьники. Мужчина в норковой шапке обметал снег с вишневых «Жигулей». На Крячко он посмотрел спокойно, без любопытства. Только когда заметил в его руке пистолет, заметно изменился в лице.

– Я из милиции, – буркнул Крячко, подходя ближе. – Тут должен был пробегать такой… смуглый, без пальто. Не видели, куда побежал?

Мужчина молча покачал головой. По его глазам было ясно, что он все видел, но еще не прикинул, что выгоднее – смолчать или признаться. «Так и будет теперь весь день прикидывать – до самой ночи, – зло подумал Крячко. – Времени нет, а то бы я с тобой разобрался, пацифист хренов!»

Он повернулся и заметил, что парни, канителившиеся у подъезда, робко подобрались к нему поближе. Они тоже углядели пистолет, и это неожиданным образом расположило их к незнакомому сердитому мужчине с непокрытой головой. Возможно, они приняли Крячко за «крутого». А может быть, они не очень правильно понимали национальный вопрос.

– А мы видали, куда этот «черный» в пиджаке побежал, – вдруг сказал парнишка, который выглядел старше остальных. – Он вон в тот подъезд напротив запрыгнул. Летел как угорелый… А это вы сейчас стреляли?

– Вы вот что, братва, – деловито сказал Крячко, перезаряжая оружие. – Валите-ка со двора подальше! Пуля, она, как известно, дура, а вам еще жить и учиться. Строить, как говорится, новую Россию. Я-то, конечно, буду стараться аккуратнее, а вот за других не отвечаю. Этот в пиджаке – человек опасный.

– Так плюньте вы на него! – посоветовал кто-то юношеским баском. – В другой раз подкараулите. С пацанами.

– Он мне сейчас нужен, – возразил Крячко. – А пацанам пусть пока кто-нибудь из вас звякнет, ладно? Они мигом приедут. Вы только наберите 02 и скажите, что по вашему адресу полковник Крячко преступника преследует. Мне самому теперь некогда.

Сказав это, Крячко пробежал через двор и скрылся в указанном подъезде. Ему не очень верилось, что подрастающее поколение выполнит просьбу. Ему даже показалось, что на юных лицах отразилось нескрываемое разочарование, когда выяснилось, что человек с пистолетом – всего-навсего мент, а не «правильный пацан», на которого хочется равняться. Значит, приходилось рассчитывать только на свои силы. «Лишь бы этот сукин сын не ушел! – думал Крячко, осторожно выглядывая наверх из-под лестницы подъезда. – Запросто ворвется в любую квартиру, а там через балкон… Эх, знать бы заранее, так хоть бы стажера какого с собой захватил! Крутись теперь, как угорь на сковородке…» Ему пришло в голову, что милиция все равно должна вскоре подъехать – стрельбу и погоню наблюдали многие – кто-нибудь из свидетелей наберет 02 непременно.

Напарника катастрофически не хватало, но мечтать о несбыточном Крячко не собирался. В крайнем случае в активе у него все равно оставались брошенная «Волга», кафе «Арарат» и, возможно, одежда обоих беглецов, но на это Крячко рассчитывал в последнюю очередь. Одежду было кому прибрать. Крячко не сомневался, что в кафе сейчас объявлен срочный шмон в целях сокрытия следов, которые могут указать на связь между хозяевами и неспокойными клиентами. Занятие, по мнению Крячко, бесперспективное, потому что в таком случае лучше всего уничтожить все заведение целиком. А так рано или поздно найдется доброжелатель, который шепнет оперативникам заветное словечко. Просто времени жалко. Но кто мог знать, что Крячко попадет с утра в такой переплет? Все морги давно вылетели у него из головы.

В подъезде было тихо. Возможно, худшее уже свершилось, и преступник затаился в какой-то квартире, заткнув хозяевам рот. Или того чище – давно уже бежит рысцой по переулкам, с каждой минутой удаляясь от того места, где мается полковник Крячко с пистолетом.

Но вполне могло получиться и по-другому. Народ сейчас неохотно отпирает двери незнакомцам. Многие вообще на работе. Преступник тоже в цейтноте. Не исключено, что он застрял в подъезде в надежде, что пронесет.

Крячко осторожно стал подниматься по ступеням и вскоре с удовлетворением понял, что, кажется, не ошибся. Он не мог сказать, в чем тут дело, но по каким-то почти неощутимым признакам он чувствовал присутствие в подъезде постороннего. И, чем выше поднимался, тем это ощущение становилось реальнее. Там наверху кто-то прятался! Его напряженное дыхание едва уловимым эхом тревожно шелестело вдоль стен.

Когда перед ним остался последний пролет, Крячко остановился и крикнул:

– Все, вагон идет в депо! Выходи! Медленно и с поднятыми руками! Стрелять буду без предупреждения.

Ответом ему была тишина. Но Крячко мысленным взором отчетливо видел этого типа, взъерошенного, бледного, по-звериному готового к прыжку и драке. Ждать было бессмысленно – в любую минуту кто-то мог выйти из квартиры, и тогда все неминуемо осложнилось бы. Приходилось рисковать. Крячко шагнул на следующую ступеньку.

И в этот момент во дворе завыла милицейская сирена. У Крячко немного отлегло от сердца, и тут сверху вдруг донесся хрипловатый неприятный голос, говоривший с заметным южным акцентом:

– Спокойно, мент! Я выхожу. Смотри, не шмальни! Я без оружия.

Последняя фраза прозвучала с явной издевкой, и Крячко всполошился. «Сбросил ствол! – подумал он. – Когда же успел?» И вдруг его будто что-то кольнуло – мусоропровод! В подъезде имелся мусоропровод. «Просеять сквозь самое мелкое сито! – решил он мысленно. – Пушка наверняка там».

Сверху размеренно и лениво зашаркали шаги. С лестницы прямо на Крячко спускался стройный смугловатый парень в помятом костюме. Руки его были сцеплены на затылке. В глазах была ненависть.

Глава 4

Молодые и тренированные болеют редко, размышлял Гуров, но на дворе зима, грипп, все может быть. Для Валеры Голубцова было бы, конечно, лучше, если бы он и вправду заболел. В противном случае его поведение выглядело бы предельно подозрительным. Из устной характеристики, которую дал Голубцову Вагин, следовало, что этот молодой человек отнюдь не склонен к легкомыслию, исправно выполняет свои обязанности и постоянно совершенствует профессиональные навыки. В качестве единственного недостатка начальник отметил замкнутость Голубцова, его не слишком простой характер.