Его приятельница взлетела весьма высоко. Да, что ни говори, женщине устроиться в жизни проще. Легче, не легче — судить не ему, но что проще — факт. Подцепила верховного жреца храма Матери в Сираксе, и вот — уже высшая жрица, в то время как многие благочестивые потомственные служительницы богини до седых волос прозябают в каком-нибудь дощатом деревенском капище...

И вот теперь бывшая продажная женщина рассуждает о спасении мира. Торнан сделал себе замечание: в конце концов, даже монархи, бывало, брали в жены певичек и танцовщиц, да и нынешняя королева тоже как будто родилась не во дворце... Не говоря уже о том, что как-никак Аниза избавила его от неприятностей.

Когда Торнан насухо вытерся и побрился, то обнаружил, что его одежда исчезла, а вместо нее — вот диво! — на лавке в предбаннике лежит серо-синий парадный мундир Стражи Севера, на который кто-то аккуратно перевесил его капитанский медальон. Лишь пояс, ятаган и куртка остались на месте.

И вот он, чувствовавший себя в форме довольно глупо и непривычно (в Страже считалось особым шиком игнорировать уставное одеяние), в покоях своей знакомой.

— Ну, добро пожаловать, Торнан. Как тебе мое новое жилище? Слушай, сколько же лет прошло после нашей последней встречи?..

За эти годы Аниза, пожалуй, даже похорошела, отметил про себя Торнан. Простое шелковое платье словно обтекало ее статную фигуру, сандалии мягкой кожи подчеркивали стройность ног. В домашнем одеянии она выглядела намного симпатичнее, чем в официальном жреческом облачении.

— Садись, ешь, пей, если хочешь, и слушай... Северянин весь обратился во внимание.

— Итак, мне придется начать издалека. Слышал ли ты о Черной Эпохе?

— Какие-то ваши легенды, — пожал Торнан плечами. — Вроде боги разгневались на людей, или люди отвергли богов, и те напустили на них демонов...

— Ты сколько времени живешь в Логрии? — недовольно спросила Аниза.

— Да годков с дюжину будет. А к чему это?

— Просто за это время мог бы получше узнать прошлое земли, где обитаешь, — наставительно уточнила жрица.

— Только и дела мне было, — бросил Торнан.

— Хорошо, продолжим. Тогда тем более придется рассказывать все сначала. Итак, полторы тысячи лет назад на мир обрушились неслыханные бедствия. Жрецы темного бога Шэтта-Змея в своих темных изысканиях достигли такого могущества, что осмелились бросить вызов небожителям. Эта темная секта поклонников зла, овладев древней магией, призвала великие бедствия на Логрию, да и на весь мир. Наводнения, войны, землетрясения, голод и всеобщее безумие распространялись по земле. И тогда служители Тьмы явились к правителям гибнущих королевств и предложили им свою помощь — мол, только они могут заклясть духов разрушения и смерти. Взамен они потребовали, естественно, объявить культ Шэтта и его темной родни единственным.

— И владыки, конечно, согласились, — с ухмылкой бросил Торнан.

— Не все, — сказала жрица, — но многие. В странах, поклонившихся Тьме, десятки тысяч людей умерли на алтарях Яру — Великого Зверя и Мархи — Ночной Кобылы. А в подземельях храма самого Темного Змея творились ужасы, о которых некому было поведать, но от которых седели и сходили с ума даже его служители...

Торнан недоумевающее пожал плечами. Пока что он слышал лишь старое и не очень интересное ему логрийское предание об очередном конце света. У его народа были похожие — вроде легенды о том, как Князь Холода решил покорить весь мир и наслал на людей ледники и зиму в десять лун, и почти весь свет стал похож на Отринутые Земли...

Непонятно — зачем ему все это?

Спохватившись, он обнаружил, что пропустил изрядный кусок из речи Анизы, и теперь она уже перешла к описанию битв богов:

— Но слишком силен оказался Темный, и не удалось силам света одержать верх. Больше того — говорят, что войско нагов захватило в плен светлую богиню Литту и Небесного Воителя Арса, и нелюди принесли их в жертву Шэтту. А царь Гронда, что был на месте Картагуни, по наущению темных колдунов заключил союз с троллями и взял в жены их принцессу. Огромное войско троллей разбило армию трех королевств при Эльгае, истребив всех до одного. Жрецы и колдуны правили людьми, творя ужасное зло. Молодых девушек уводили в темные пещеры, где совершались страшные ритуалы, на площадях городов в адских мучениях умирали тысячи пленников... Тролли разрушали города и убивали тех, кто уцелел в схватке с ордами людоедов. Не помогли ни чары уцелевших магов, ни сила верховных богов — грозного Тия, премудрого Нея, владыки вод Посенода. Выходившие из моря неведомые раньше чудовища сокрушали последние храмы. Лишь слуги зла торжествовали. Они своим чародейством убивали и делали безумными всех тех, кто осмеливался сказать против них хоть слово. Мертвецы вставали из могил, поля гибли, стада чахли после их появления. Женщины, которых они делали наложницами, становились безумными демоницами и рожали ужасных тварей — стрыгаев, богортов и иных, о которых ныне не осталось памяти. Лишь скудные слова остались в летописях о кровавых оргиях и омерзительных пиршествах, да еще иногда находят их древние капища с грудами костей. Они готовились уже и к штурму небес: изыскивали способы гасить светила и управлять ходом звезд, грозя, что по их воле луна падет с неба.

Люди уже приготовились к гибели, но все же Тиамат и светлые боги смилостивились над ними. Жрецы Тиамат, объединившись со всеми светлыми магами и жрецами истинных богов, воззвали к Великой Матери, и та откликнулась. Откликнулись и прочие боги, пожалев неразумных смертных. С гор пришли цверги и принесли оружие, убивающее самых могучих тварей и колдунов. Из страны в Холмах явились отряды светлых сиитхов, владеющие великой магией. И иные удивительные создания были приведены в наш мир. Великие герои — и Ификлий, сын Ификлия, и Арc Красноглазый, и Тумраз, и многие иные вышли на битву со злом...

«А где ж они раньше-то были?» — подумал Торнан.

— И сошелся царь Курана Туc Железнорукий в битве с самим Четырехрогим, спустившись в его пещеры под горой Хорат, и сразил его мечом синего булата, что выковали мастера Дунзага и благословили светлые сиитхи. И хотя сам погиб и погибли спутники его, но сокрушил он предтечу Разрушителя.

«А откуда ж тогда известно, что он этого Четырехрогого сразил?» — вновь спросил Торнан про себя.

— И за один год добро сокрушило Тьму, наползавшую на мир и грозившую его поглотить. В том помогли чародеям и жрецам великие талисманы, хранившиеся в храмах со времен, когда небожители ходили по земле, и созданные по советам бессмертных...

Глядя на серьезное и строгое лицо Анизы, Торнан чуть не рассмеялся. Он вспомнил, что не так уж и давно эта женщина весьма любила одно занятие — усевшись к нему на колени в чем мать родила и нежно обхватив его за шею, «поиграть в слова» — придумывать новые названия для того, чем они занимались прошедшей ночью...

Видимо, выражение лица его выдало.

— Ты меня слушаешь? — резко оборвав рассказ, спросила Аниза.

— Слушаю, — кивнул Торнан.

— И что скажешь?

— Что скажу? — осклабился он. — Скажу, что неправильно живу. Взять хоть наших с тобой знакомых по западному побережью. Грудд — на дочери капитана сиюмского порта женился. Серхан — тот уже второй корабль покупает. Кешт Сухорукий — трактир открыл. Ты вот в жрицы вышла. Один я, дурень, как махал железками, так и машу. Надо бы и мне научиться так хорошо сказки рассказывать, как ты... Глядишь, и будет толк.

Похоже, такой реакции его собеседница не ожидала.

— Торнан, ты, похоже, не понимаешь, насколько все серьезно, — умоляюще сжала руки Аниза. — Знаешь ли ты, что написано в священных книгах? В книге Т’Зиан, в книге Айгана, в свитках тормейских предсказателей, в пророчествах Магура, в конце концов... Пойми — везде говорится о том, что Тьма не повержена, не уничтожена, а лишь затаилась. И она вновь вернется спустя двадцать тысяч лун. Все дружно поминают эти двадцать тысяч лун! Двадцать тысяч лун — полторы тысячи лет. Они уже прошли, Торнан... Понимаешь — прошли?

— Я это все понимаю, уважаемая, — пожал Торнан плечами. — Сам любил сказки в детстве. Но мои ребята и не такое рассказывали — зимой, когда делать нечего, только байки у очага травить. Под добрую бражку. Я ведь не первый год живу — наслушался и про волшебные острова, и про заколдованные замки, и про мечи-кладенцы. Сам когда еще сопляком был, три луны в зимбаррских джунглях доспехи бога искал, чуть крокодилы не съели! Так ведь мы туда не по своему хотению поперлись, князь Кумой нас нанял...

— Но послушай...

— Нет, ты послушай меня, уважаемая. Ты, Аниза, конечно, не дура, только вот за всю жизнь нигде, кроме Сиркаса да Корга, пожалуй что и не бывала. А я по свету побродил, как тебе и не снилось, даром что я помоложе. Так вот, самый сильный маг, которого я видел, мог разве что вызвать дождь, а перед этим полдня пыхтел, надувался и бил в бубен похлеще скомороха. Подозреваю, богу дождя, или кто там сидел в небе, просто надоело до чертиков слушать его завывания! А вот еще — был у норглингов такой шаман, Эгри Головотяп. Он, говорят, амулеты делал надежные — от стрелы, меча и секиры. Так вот, я буду не я, если вот этой самой рукой, — продемонстрировал он свою длань, — не развалил его аж до печенок! А тролли, к твоему сведению, — это всего-навсего здоровенные обезьяны, и разума у них меньше, чем золота в муравейнике. Кидать камнями и махать дубиной его хватает, но и только. И стаями они не живут — одиночки, наподобие медведей. А уж насчет того, чтобы троллиху в жены взять... — Торнан усмехнулся. — Ты вот хоть одного тролля видела? Ну хотя бы чучело? А у нас они живут. Меня по малолетству охотиться за ними не пускали, но дядька мой три шкуры добыл.

— Ну, не знаю, — Аниза не скрывала раздражения. — Не забывай — за тысячелетия много могло измениться. И тролли могли потерять разум. Кстати, а разве медведи не живут стаями? Я сама читала записки князя Эдино — он как раз ездил послом в ваши края. Так вот он вспоминал про то, как ему со спутниками пришлось отбиваться от стаи разъяренных медведей и как те выскакивали из сугробов, в которых прятались.

— Это ж сколько выпить было надо?! — расхохотался Торнан. — Медведи — зимой! Зимой они спят.

— Хорошо, — поджала губы Аниза. — Оставим на время твоих уважаемых медведей и древние тайны. Поговорим о днях нынешних. Прошел слух, очень похожий на правду, что кто-то охотится за древними магическими артефактами конца Золотой, или как еще говорят, Старой эры, в особенности теми, что имеют отношение к временам Великого бедствия. Затем были ограблены два храма — Севза в Коринте и Эйпоны-Всадницы в Марсалии.

«За три моря отсюда», — отметил Торнан про себя.

— В наше время падения благочестия храмы грабят все чаще, — вздохнула собеседница, — но тут было кое-что еще: вместе с золотом и самоцветами похитители взяли и священные предметы — шлем Арса и палицу Ификлия. Зачем бы ворам эти вещи?

— Ну, священные предметы иногда богато украшают, — протянул Торнан, вспомнив лихие дни своей юности.

— Да, но это не тот случай — ни шлем, ни палица не были ничем украшены.

— Дальше, — бросил Торнан, ощутив, что вот сейчас-то и начнется главный разговор.

— Ладно, изволь — видно, ты как всякий мужик понимаешь только самые простые вещи. Это уже касается нашего, кильдарского братства Тиамат. Не буду говорить, как мы об этом узнали, но в Эльгайских горах в одном из покинутых городов рудокопов, в храме, в тайнике хранятся древние свитки и книги, посвященные древней магии — еще до Черных Времен. Мы снарядили экспедицию в полтора десятка человек. С ней, кстати, было два мага — не худших. Так вот, никто из них не вернулся.

— Ну что ж, бывает, — пожал Торнан плечами. — Эльгайский хребет — это такое место...

— Верно. Но не в этом дело. Мы отправили новую экспедицию, жрецы из тех, что знакомы с мечами, и еще почти полсотни наемников и слуг. Та благополучно добралась до пещерного храма и вернулась.

— Ну и?..

— Только вот свитков там уже не было. В тайнике было лишь письмо от старшего жреца Элдари, Лага, в котором он сообщал, что изъял реликвию и собирается в обратный путь... Мы списались со всеми братствами Тиамат в Логрии и с другими храмами, и выяснилось, что... Что кто-то охотится за всем, что относится к магии Черных Времен.

— Так! — Торнан и в самом деле почуял нехороший душок, но что-то все еще сопротивлялось в его душе. — И кто же, по-твоему, все это обстряпал? Сам Йух'хибболл С'сагг? И я что — должен буду его прикончить?

— Подозревают, что все это — дело рук братства «Круга Тьмы», — сообщила Аниза. — Тебе знакомо это название?

— Ах, «Круг Тьмы»? — иронически переспросил Торнан. — Ну тогда конечно... Тогда конца света уж точно не миновать!

Разумеется, о «Круге Тьмы» он слышал, и не раз — кто ж про него не слышал? Этому мифическому братству черных магов и жрецов запрещенных культов злых богов молва была склонна приписывать все неприятности, которые время от времени обрушиваются на род человеческий — от землетрясений, эпидемий и нашествий саранчи до дворцовых переворотов и повышения цен на хмельные напитки. Во многих храмах регулярно предавали анафеме «мерзостных богам слуг братства „Круга Тьмы“, и немало народу в свое время было казнено на площадях при большом скоплении народа, как адепты оного. (Правда, по странному стечению обстоятельств, обычно это оказывались политические противники правящих царей и жрецов.) Тем не менее, насколько Торнан знал, за многие века никому так и не удалось отловить и представить публике ни одного „темнокружника“, о котором можно было бы достоверно сказать, что он входит в это ужасное братство.

— Ладно, в «Круг» ты тоже можешь не верить. Я и сама в него не очень верю. Не буду ходить вокруг да около: в летописях храма, выбитых на каменных плитах в нашем тайном храме, есть запись об одной реликвии, которая может быть самая важная из всех. Это жезл Тиамат. Собственно, именно с его помощью и была одержана главная победа... Не буду долго говорить — я не причастна к самым великим тайнам Матери, но в наших летописях сказано, что именно им, как ключом, были заперты Темные Горизонты. Что это такое — тоже не спрашивай... В свое время его было решено спрятать, скрыть от глаз непосвященных, как было сказано — ради будущего. Почему именно такое решение было принято, почему столь великую реликвию не сохранили в самых надежных храмовых сокровищницах, а спрятали в глухих уголках Логрии — хроники не говорят. Нам хватило и того, что оказалось возможным, пусть и с трудом, проследить его путь и узнать, где он спрятан. Подумав, мы решили...

— Мы? — оборвал ее Торнан. — А поточнее?

— Мы решили, — продолжила она, нарочито проигнорировав вопрос, — что посылать целую толпу за ним бесполезно. Тут нужен человек, который, с одной стороны, был бы умен, с другой — силен и умел владеть оружием, а с третьей... На кого можно полностью положиться. И вот я случайно узнала о том, что ты в столице, да к тому же влип в неприятности. И я думаю...

— Теперь о самом главном, — оборвал ее Торнан. — Сколько мне заплатят?

Ни единая жилка в лице Анизы не дрогнула, хотя капитан и представлял, что за слова она сказала про себя в его адрес.

— Пять тысяч каймов сразу после того, как жезл будет доставлен, — нарочито небрежно ответила Аниза. — Это раз.

Торнан едва сдержал гримасу удивления — то была воистину царская сумма.

— Второе — титул пожизненного нобиля королевства.

Лет пять назад Торнан подпрыгнул бы от радости, даже если за все это ему пришлось бы отправиться штурмовать Нижний Мир.

Но сейчас он решил, что надо хотя бы для виду поторговаться.

— А почему не наследственного? — осведомился он.

— Ну, если захочешь, женишься на дочке барона, станешь наследственным. Делов-то, — ободряюще хлопнула она его по плечу.

— Пять тысяч, — как бы про себя повторил Торнан. — Что-то больно щедро. Не боитесь разориться?

Аниза мягко улыбнувшись, помотала головой:

— Дружище, точную сумму богатств, что уделила своим скромным слугам Великая Мать, не знает даже ее Верховная Жрица и Первый Смотритель Священного Предела!

В это Торнан готов был поверить. Ходили упорные слухи, что храмы Тиамат уже давно контролируют чуть ли не треть ссудных лавок Корга и Сиракса. А многие торговые дома, насчитывающие уже не одну сотню лет истории, формально принадлежащие старым почтенным купеческим династиям, скуплены служительницами Великой Матери, что называется, на корню.

— Третье, — продолжила Аниза.

— Есть и третье? — заинтересовался Торнан.

— Есть, но о нем, пожалуй, позже. А пока — взгляни. — Она вытащила из рукава свиток и протянула капитану.

Развернув, он увидел старательно нарисованную палку, выкрашенную в пять цветов.

— Вот так он выглядит. Он изготовлен из священных материалов и освящен на алтаре Первого Храма... Представляешь, что за сила вошла в него?

Торнан кивнул. Даже ему, далекому от логрских богов, хотя и уважавшему их, было известно о Первом Храме Тиамат, воздвигнутом еще в те времена, когда люди делали оружие из камня. Его уже семь столетий как не было — он ушел под воду вместе с островом Эркира, погибшим при извержении вулкана.

— Никто не сможет повторить подобного теперь. Понимаешь, почему вы должны будете отыскать ее? — пытливо заглянула она в глаза северянину. — Да, вы должны будете отыскать ее, — повторила она.

— Мы? — изумился Торнан. В немалой степени его обеспокоило, не придется ли делить вышеупомянутую сумму еще с кем-то.

— Не отвлекайся, — поморщилась жрица.

— Ладно, не буду. Так куда за ним надо идти?

— В том-то и дело, что он может находиться в пяти разных местах, причем места эти весьма далеко друг от друга. Или ты думал, что пять тысяч золотых тебе заплатят за легкую прогулку? — насмешливо бросила Аниза при виде его помрачневшего лица. — А пока подожди немножко, я должна сделать кое-какие дела.

И Аниза быстро исчезла за занавесью, оставив Торнана в одиночестве.

Не сказать, чтобы капитан был слишком уж удивлен. Конечно, магия, и колдовство, и жуткие пророчества — это можно пропустить. А вот что касается реликвий... Ни для кого не секрет, как фанатично жаждут жрецы самых разных богов обладать священными предметами своей веры. Тем более что наличие такого предмета приводит к росту числа паломников, возлагающих на алтари храма не только истовую веру, но и кое-что более существенное. Во все (времена реликвии продавались, покупались, похищались во время военных походов, забирались в качестве контрибуции, наконец, просто подделывались. Сам Торнан в своих странствиях лично видел три мумии пророка Зэбулона, шестнадцать отпечатков копыт Посенода и даже два черепа коня, на котором великий воин Мерани лично вознесся на небо. Это не считая прочей мелочи. И то, что кто-то ворует древние священные предметы, не останавливаясь перед кровопролитием, он вполне допускал.

Это Торнану не понравилось: быть втянутым в жреческие разборки непонятно из-за чего — хуже трудно придумать.

Нет, конечно, может быть и так, что кто-то собирает древние реликвии, думая извлечь из них истинную силу. Но чтобы везде и сразу... Пожалуй, у страха глаза велики. Аниза вернулась через полчаса или около того.

— Ну, ты чего-нибудь надумал? — осведомилась она. — Надеюсь, ты не пожалел, что согласился выйти из тюрьмы?

— А вдруг я просто удеру, как только пересеку границу нашего богоспасаемого Корга? — осведомился Торнан.

— Не удерешь, — с улыбкой покачала головой Аниза. — Ну, во-первых, за тобой будет кому присмотреть, — сообщила она.

Торнан в ответ лишь ухмыльнулся, всем видом демонстрируя, что он думает о таком «присмотре».

— Во-вторых, — невозмутимо продолжила она, — неужели тебе не охота заработать пять тысяч золотых и титул? В-третьих, — она многозначительно улыбнулась, — Торнан, я же тебя знаю — ты ведь обожаешь такие дела! А в-четвертых, — она стала вдруг серьезной и строгой, — Торнан, поверь мне, дело достаточно серьезное. Насчет Пророчества Магура и Книги Т'Зиан.

— Ладно. Раз пророчества и даже книга Т'Зиан, то тогда конечно... — Торнан изо всех сил сдерживал улыбку. — А кто все-таки со мной пойдет?

— Во-первых — маг. Он, кстати, ждет за дверью.

— Ладно, пусть войдет — я не ем магов.

За несколько дней до этого. Замок Кардирг — главная тюрьма Корга

— Это у вас тут сидит фомор? — спросила Аниза.

— Это кто ж? А, такой маленький, противный, с глазами, как бельма? Да, именно тут. А в чем дело?

Мордастый, что называется, поперек себя шире, надсмотрщик хотя и встал при появлении жрицы, но особого подобострастия не проявлял. И неудивительно.

Разговор происходил в коридоре третьего этажа тюрьмы. Одной из самых надежных и неприступных — и не только в Корге. Еще лет двести назад эта старая крепость была особой морской тюрьмой. Тут содержался весьма лихой народ — моряки, проштрафившиеся каперы, пираты, контрабандисты, — и неудивительно, что и узилище для них должно было быть достаточно надежным.

И тем более неудивительно, что с некоторых пор государи Корга избрали это место для содержания заговорщиков, что покушались на их власть. (Сейчас тут таковых, правда, не имелось.) А потом кто-то решил, что нет лучшего места для колдунов, преступивших закон. Для них Кардиргская тюрьма становилась могилой — сразу или немного погодя.

Соответственно, и стражи тут подбирались под стать месту: не слишком боящиеся кого бы то ни было. Надсмотрщик повидал и сановников, и лихих пиратских капитанов, и поэтому не робел даже перед служительницей Великой Матери.

— Хочу поговорить, — не вдавалась в подробности жрица.

— Поговорить? И зачем эта дрянь вам, досточтимая?

Аниза промолчала, как бы невзначай помахав свернутым в трубку свитком с большой желтой печатью на двуцветном шнурке.

— Как он себя ведет? — перевела она разговор на другую тему.

— Да как ему себя вести? Жрет себе да сидит; чего ему? Еще и растолстеет тут. Урод! — истово воскликнул надсмотрщик. — Он ведь что, оказывается, делал — собак травил! Убил бы стервеца, это ж надо: живых тварей — ядом! Людей еще так-сяк, а то созданий бессловесных... Вот все думал — может, морду ему набить для порядка?

— А ты не боишься, что за такое этот колдун сделает с тобой чего-нибудь?

— Не боюсь, — сообщил надсмотрщик. — Терпеть не могу чародеев — все они мошенники и лжецы. Впарят тебе какое-нибудь тухлое варево из сушеных пауков и копченых жаб в сметане, сдерут деньгу и сбегут. А ты потом три дня сидишь в сортире. Настоящих магов сейчас нет.

— Может быть. Но тем не менее я хочу с ним поговорить. — Она еще раз как бы между прочим продемонстрировала бумагу.

— Как пожелаете, — надсмотрщик встал, гремя ключами.

— Да, и пусть дверь будет открыта. Чтоб никто не подслушал, — уточнила жрица.

За гостеприимно открывшейся дверью оказалась довольно просторная камера. В обычной тюрьме ее заняло бы не меньше десятка арестантов, но здесь заключенный был всего один. Невысокий, щуплый, беловолосый и светлоглазый, с мелкими и невыразительными чертами лица. Облачен он был в драную рубаху и штаны, со следами старых кровяных пятен, выданную из кладовой Кардирга. Старая мера предосторожности — мало ли, вдруг маг зачарует какой-нибудь предмет своего гардероба, а потом спалит колдовским огнем и честных стражей порядка, и узилище?

Выглядел коротышка неважно: поминутно вытирал испарину, сидя в напряженной позе, время от времени лицо искажала гримаса страдания... Неудивительно — два раза в день в него вливали добрую кружку отвара траммы, ввергающей в такое состояние, что совершенно невозможно творить магические действия. Ведь этого человека арестовали в портовом кабаке, когда он, каким-то непонятным чародейством заворожив пьяного купца до полной потери сознания и отведя глаза другим посетителям таверны, сникал с него пояс с почти пятью сотнями серебром.

На его горе, в зале присутствовал морской колдун с одного из кораблей, который заметил неладное. И вот теперь грабитель ждет решения своей судьбы. А как известно всем, законы любой страны беспощадны к магам-преступникам. Ему предстояло пожизненное заключение, коему суждено было продлиться не очень долго, ибо трамма не только лишает способности творить чары, но и отравляет пьющего ее.

Все это промелькнуло в голове у Анизы, перед тем как она с небрежностью, присущей тем, кто привык, что за их одеждой следят другие, уселась на грязные нары.

В глазах узника появилось что-то похожее на любопытство.

— Итак, не буду долго говорить. Ты Чикко, фомор с острова Лард, что в Пиридианском архипелаге. Кстати, как тебя зовут по-настоящему?

— Благородная госпожа, я уже почти забыл свое истинное имя, и к тому же, наверное, потерял на него право...

— Ладно, как пожелаешь. Ты наследственный шаман клана Белой Совы?

— Уже нет, — коротко бросил Чикко. — Я им был.

— Все равно. Ты умеешь варить зелья всех видов для злых дел, как и для добрых. Ты умеешь отводить глаза, насылать порчу и смерть, лечить болезни и раны наложением рук, а также Словами и Знаками. Ты даже, говорят, можешь летать... Что скажешь?

— Брешут, пресветлая... Разве тогда я сидел бы тут? — грустно улыбнулся фомор.

— А почему ты покинул родину?

— Превратности судьбы, — так же лаконично ответил он. — Неужели столь высокая особа пришла в эту грязную дыру, чтоб узнать жизненную стезю мелкого вора?

— Не такой уж ты мелкий. Три года в Сейлессе, у контрабандистов, пять лет учения у мага, до того как попасть к нам в Кильдар. Кстати, тебя брал на работу Жериэнн — почему ты не принял его предложение?

Чикко помрачнел.

— Давал мало... — пробормотал он, отводя глаза.

— Врешь, — усмехнулась жрица. — Хозяин половины борделей в Тарикке — и поскупился?

Фомор поднял свои светлые глаза на гостью.

— Ты сама знаешь, для чего ему нужен был травник и колдун. Хоронить бабский грех... Или еще говорят — «сокрытие тайн любви»? Так это у вас называется? Я, может, и нарушил все законы своего народа, но есть веши, через которые я не переступлю... Пусть этим ваши цирюльники занимаются — а потом им рубят руки на площадях. А я, видишь ли, хочу с руками помереть. Странно, что ты, служительница Предвечной, этого не понимаешь...

— Понимаю, — ответила жрица, чье лицо вдруг окаменело на несколько мгновений. — И, может, получше тебя понимаю... Что ж, похвально, — она справилась с собой. — Правда, твоя вера не помешала тебе поступить на службу к Королю, который был одним из самых знаменитых убийц и грабителей Корга за последние двадцать лет. Ты очень быстро вошел в фавор у Короля и стал при нем придворным чародеем, лекарем и штатным изготовителем ядов. Я права?

— Ну, кто-то должен исцелять и воров, — передернул фомор плечами. — А что до отравы, то она предназначалась только для сторожевых псов.

— Знаю, и только поэтому ты пока не на виселице. Кстати, ты же прирожденный шаман, неужели не мог зачаровать собачек?

— Ну да, — нахмурился фомор. — Этих зачаруешь! Эта ваша коргианская сторожевая — не зверь, а настоящая нечисть! Противная богам тварь! Определенно, их вывели черные маги — без них не обошлось. Думаете, я не знаю, что к ним собственные дрессировщики входят только в кольчугах?

И вновь жрица кивнула. Из семнадцати отравленных ядами этого человечка псов не было ни одного нормального.

— Тем не менее, — продолжила она, — ты стал настолько знаменитым, что тебя пригласил на работу сам Суун, чтобы ты помог обчистить ювелирное заведение купеческой семьи Мугов. И ты сумел обезвредить не только псов, но и пятнистых пифонов, которые сторожили лавку...

— Да! И Суун остался мне должен за эту работу! — с болью в голосе бросил узник.

Ограбление лавки богатейших ювелиров Корга должно было стать его последним делом, ибо как раз обещанной суммы ему не хватало для того, чтобы наконец завязать с темными делами и начать осуществлять свою заветную мечту... Но, увы — знаменитого бандита вместе с половиной шайки прикончили стражники, прежде чем он расплатился.

— Также ты, пользуясь своими умениями, склонял к сожительству честных девушек различных сословий, — продолжила Аниза. — Сколько их было — двадцать, тридцать? Больше?

— Осмелюсь сказать, высокая повелительница, что доподлинных девиц среди них было лишь две, — вставил арестант.

— Вот как? — жрица приподняла брови. — Ты предпочитаешь опытных женщин? — На губах ее возникла многозначительная улыбка.

— Дело в том, уважаемая, что невинную девушку почти невозможно склонить к тому, чего она не знает. Как я, скажите на милость, смогу пробудить в ней страсть и воспоминания о пережитой сладости, если она этого еще не испытывала?

— Но двух-то ты обломал? Темнишь, братец, — бросила Аниза.

— Те две были уже перезрелыми, — вздохнул чародей. — Совсем, бедняжки, истомились в своем никчемном целомудрии...

— И ты их освободил от страданий?

Фомор промолчал. Потом вдруг торопливо вскочил и, согнувшись, пробежал мелкой трусцой в угол, к дурно пахнущей дыре в полу, и наклонившись над ней, присел. Тело его сотрясали спазмы.

— Извини, почтенная, — он обернулся, вытирая рот ладонью. — То зелье, которым меня потчуют, чтоб я не смог колдовать, — оно, знаешь ли...

Он вновь вернулся на койку.

— А оно тебе сильно мешает? — Аниза вновь многозначительно улыбнулась.

— Какая разница? Я ведь все равно не могу развалить эту тюрьму по камешку или превратиться в мышку и убежать!

— Хорошо. А теперь скажи мне, Чикко, вот что... Ты явно колдун не из последних, ты много знаешь и умеешь, ты, наконец, не дурак. Почему же ты связался со всяким отребьем, вместо того чтобы спокойно зарабатывать деньги своим искусством?

— А будто сама не знаешь, госпожа! — с обидой бросил Чикко. — Будто ты не слыхала, что нужно, чтобы стать практикующим магом в вашей богоспасаемой Логрии! Нужен патент, подписанный тремя чародеями. Нужно заплатить городским чиновникам, и немало. Нужен дом или лавка в каком-нибудь приличном квартале, в котором будет груда всякой чародейской дребедени вроде старых костей, сушеных крокодилов по углам и древних идолов — чем уродливей, тем лучше! А к клиенту надо выходит не иначе как в парчовом балахоне и все такое. Только тогда людишки согласятся расстаться со своими деньгами. Без этого ты всю жизнь так и будешь продавать глупым девкам приворотные зелья и лечить пьяных матросов от дурных болезней, получая иногда вместо платы по зубам, будь ты хоть второй Мириддин или Альмангор!