Глава 11

Абрам пришёл к Федору и сказал без всякого гнева:

— Друг Федор, я узнал, что твои люди на тебя в большом неудовольствии за твоё ко мне расположение. Как бы для тебя от этого худо не вышло.

А Федор отвечает:

— Друг Абрам, я люблю тебя и не могу делать иначе. В отрочьем веке нас с тобою было разбили, но теперь, в возрасте, мы этого над собой не допустим. Только душа моя ослабевает от больших несчастий. Неужели и вправду Бог меня кинул?

— Счастье и несчастье сменяются в жизни, — отвечал Абрам. — Бог, который создал и христианина, и еврея, и тёмного язычника, никому не открыл тайны судьбы их. Люди дерзки, когда они хотят проницать тайну Бога и толкуют по-своему, за что человеку от Бога посылается счастье или несчастье. Это как по нашей, так и по вашей вере совсем не человеческое дело разбирать и раскладывать. Наше человеческое дело — помогать, чем можем, друг другу; к приязни нашей теперь подвален большой камень, а потому и тебе будет трудно, да и мне страшно, если тебя постигнет ещё какое-нибудь бедствие. А потому, прошу тебя, не стесняйся дружбой ко мне и покажи, что ты мною пренебрегаешь, а я в душе моей за это на тебя не обижусь.

В Федоре от этих слов даже сердце заныло.

— Нет, — говорит, — Абрам, ты мне друг от младых ногтей и никогда меня ничем не обидел, и я тебя не могу обидеть таким обхождением.

— Ну, смотри, как знаешь, — отвечал Абрам и, поцеловав Федора, добавил сквозь слезы: — Бог один знает, к чему эти испытания; но будем друг другу верны — и Бог не постыдит нашей верности.

Так друзья днём между собою говорили, а ночью собрались над их городом тучи, ударил с неба гром и спалил в одно мгновение дом Федора и все его амбары и кладовые, где у него лежали товары, которые он только что хотел посылать за море.

Глава 12

После этой беды отшатнулись от Федора все, как от чумного, и стали верить, что с ним и знаться не следует, потому что на нем въяве гнев Божий.

Федор стоит на своём пожарище унылый и думает: «Мне ни от кого не будет помощи».

А знакомый голос кличет его из-за забора.

Федор поднял голову и видит лицо Абрама.

— Что ты тужишь? — говорит Абрам. — В беде надо скорей поправляться.

А Федор отвечает:

— Нечем мне мою беду поправлять: я все дотла потерял и теперь мне не за что взяться.

— Я тебе денег дам взаймы на разживу.

— Ты смеёшься, Абрам!

— Нет, не смеюсь.

— Мне теперь, чтобы поправиться, надо по крайней мере тысячу литр золота.

— А что ты с ними сделаешь?

— Я опять накупил бы цареградских товаров, отплыл бы в Александрию, там бы продал все за тройную цену и долг бы отдал, и себе бы нажил.

— Что же, это хорошо, — приходи и возьми себе у меня в долг тысячу литр золота.

— А кого же я тебе поставлю порукой, что я тебя не обману и долг отдам?

— Не надо мне поруки. Пусть будет нам наша детская дружба порукой.

Федор говорит:

— Как люблю Иисуса Христа, так ручаюсь тебе, что я тебя не обману.

А Абрам отвечает:

— Знаю, как ты Его почитаешь, и потому ещё более теперь верю. Ты Его имя напрасно не скажешь. Иди и бери деньги.

— А если мне будет неудача и ты тогда станешь думать, что я Христом не подорожил?

— Нет, я знаю, что ты человек верный. Иди ко мне и бери скорей тысячу златниц, снаряжай корабль и плыви с товаром в Александрию.

Федор написал Абраму должную расписку и подписал её, а Абрам отсчитал Федору тысячу златниц, и тот накупил нужных для Александрии цареградских товаров, нагрузил все на корабль, распростился и поплыл в Египет.

Все удивлялись, откуда Федор взял столько денег, чтобы так легко справиться, и говорили между собою: «Верно, у него деньги в земле были припрятаны». А Федор, когда настало время отчалить его кораблю, зашёл к Абраму проститься и, благодаря его ещё раз, сказал:

— Верь же, друг Абрам, что я тебя не обману и не поставлю в фальшь имени Иисуса.

Абрам отвечал:

— Я не сомневаюсь. Добрый человек не может пристыжать того, кого любит и уважает, как своего учителя. Плыви с Богом, и, что бы с тобою ни случилося, я своего доверия не изменю.

А доверию Абрама суждено было выдерживать много испытаний.

Глава 13

Федор благополучно прибыл с цареградскими товарами в Александрию и очень хорошо расторговался. Выручил он столько денег, что мог заплатить весь долг Абраму и себе оставить. Но на обратном пути в Константинополь морская буря разбила его корабль, и сам Федор насилу спасся на бревне, а все его золото погибло.

Мимо шедшие корабельщики взяли Федора из воды, привезли в Константинополь и выпустили, как нищего.

Сошёл Федор на землю, дождался ночи и, согнувшись под лохмотьями негодной одежды, которую дали ему на корабле, потащился к своему пожарищному пустырю, забился в погребичную яму и плачет.

Стыдно ему было даже в лицо Абраму взглянуть и рассказать, какой с его деньгами вышел худой оборот.

А Абрам сам узнал через людей о Федоровом возвращении и сейчас же пролез к нему в яму и говорит:

— Полно, Федор, что ты стыдишься? Беда над всяким может случиться. Не приходи в отчаяние. Я тебе верю и помню, что ты священное для тебя имя во свидетельство произнёс. Ты Иисуса не обманешь, а я вот принёс тебе ещё тысячу златниц. Бери и начинай все дело наново.

Федор ни ушам, ни глазам своим не верил.

— Я, — говорит, — не могу принять.

— Отчего?

— Видишь сам: меня ужасные бедствия преследуют.

— Что же, тут-то тебе и надо мужаться, а друзьям твоим тебе помогать. Иди оденься в мою запасную одежду, бери тысячу златниц и принимайся опять за дело.

Федор отвечает:

— Я боюсь, что я с моею судьбой и тебя изнищу.

— Полно, — говорит Абрам, — что о судьбе спорить? Судьба никому не известна, а то, что ты за меня бит был от своих, — это мне известно, и я тебя не выдам в несчастии, да не презрен будет в людях жид яко раб Еговы, сотворившего небо и землю. Неужели ты за меня умел пострадать, а я будто того же снести не сумею? Бери деньги и ступай опять искать счастия.

Одел Абрам Федора в свою запасную одежду; прежнюю долговую расписку переписали с одной тысячи на две, и Федор пошёл снаряжаться.

Глава 14

В этот раз Федор накупил в Царьграде ароматной смолы и нагрузил ею целый корабль. Привёз смолу в Александрию и с большим прибытком променял её тамошним купцам на олово и поплыл с оловом в Ефес. В Ефесе на ту пору олово было очень надобно и в большом спросе. Федору дали за олово вес на вес красной меди. И стал Федор вдруг богат от этого выгодного промена и поплыл назад к Константинополю, радуясь, что теперь он с Абрамом рассчитается и сам снова будет жить непостыдно.

Но вышло все опять пребедственно: опять Фёдорово судно разбилось, и опять все его богатство потонуло. А из людей он только один спасся, и опять совсем голый, как мать родила, явился домой; добрался он до своего пепелища в Царьграде, сел в уголке тёмной погребной ямы и опять плачет. Опять приходит к нему Абрам и говорит:

— Ну, слушай ты, Федор! Извели мы с тобой денег много, две тысячи златниц, и все понапрасну: надо их вернуть.

Федор отвечает:

— Как ещё вернуть? Бедствия меня так и преследуют. Но что для меня всего тягостнее, ты можешь подумать, что я твои деньги скрыл и теперь притворяюсь бедным.

— Нет, — отвечает Абрам-жидовин, — ты всегда был честный человек, да и Иисусово имя ты не произнёс бы напрасно. Я знаю, что ты Иисуса истинно почитаешь и никогда во лжи Его имя не упомянешь.

— Утешь тебя Бог, Абрам, что ты так обо мне думаешь! Правда твоя: я не помяну имени Иисуса Христа во лжи, хотя бы на меня ещё большие пришли напасти, и рад я, что ты веришь, как я его почитаю.

— Ну и толковать нам не о чем. Вот тебе твоя старая расписка на две тысячи златниц. Сотри её и напиши новую, в три тысячи, и поезжай в-третье.

Федор изумился.

— Благодарю, — говорит, — за твою добродетель, но мне уж и брать неохота. Верно, на мне есть какой особый грех, или в самом деле так надобно, чтобы люди разных вер друг другу не помогали.

— А вот для того-то, — говорит Абрам, — я не хочу, чтобы ты так думал. Един Бог во вселенной, но суды Его разбирать не наше дело, а помогать друг другу есть наша обязанность. Пиши третью расписку на три тысячи литр золота и отплывай в-третье.

Глава 15

Федор, по настоянию Абрама, взял тысячу литр золота, сел на корабль и поехал в Кальварию. Удача ему опять пошла самая счастливая. В Кальварии он накупил пшеницы, по сребренику за решето, и отплыл с нею в Гундалы, а в Гундалах всю пшеницу продал по златнице за решето. Денег стало очень много, но Федор на том не остановился: в Гундалах он накупил хорошего виноградного вина по сребренику за мотру и поплыл с вином в Антиохию. Вино за дорогу переиграло, стало ещё лучше, и Федор продал вино по златнице за мотру, которую купил всего по сребренику.

После атого у Федора стало столько денег, что и девать некуда. Но Федор знал, что он и прежде с Абрамовой руки наживал их легко, да только никогда довезти не мог.

Как бы опять в третий раз того же самого не было.

Надумал Федор лучше самому денег не везти, а послать их с какими-нибудь вольными корабельщиками так, чтобы им неизвестно было, что они везут.

Пошёл Федор ходить по городу, купил для Абрама дар: антиохийский плащ, да седло, чтобы на осле ездить, да крепкий ларец — и сделал из всего этого один свёрток, а ларец завернул в самую серёдку, и положил туда четыре тысячи золотых литр: три тысячи в возврат за взятый у Абрама долг, а четвёртую тысячу за проценты. Завернул это все так, что ларца не видно было, и отдал ехавшим в Царьград корабельщикам, чтоб отвезли Абраму-жидовину. А мало время спустя и сам поехал за ними следом.

Вольные корабельщики не догадались, что они везут в посылке золото, и как дошли до Царьграда, так сейчас и отдали посылку Абраму-жидовину.

Глава 16

Абрам был человек осторожный: он не стал при корабельщиках смотреть, что такое ему от Федора прислано, а отнёс свёрток домой, заперся один и как развернул плащ и седло, то нашёл накрепко заклёпанный ларец, а в ларце деньги — все четыре тысячи златниц полностью: три — в возврат займа, а четвёртая — за проценты.

Абрам пересчитал деньги, спрятал их и молчит, никому ни слова не говорит.

Вскоре затем Федор успел вернуться и сейчас же приходит к Абраму с большими дарами: кладёт перед ним и ткани, и каменья, и золото.

— Прими, — говорит, — от меня; я тебе всем обязан. Без тебя бы пропал я.

А Абрам отвечает:

— Я за дары тебя благодарю и принимаю их, но пора же тебе, Федор, теперь мне и долг отдать. Федор сильно смутился, но отвечал другу:

— Правда, Абрам. Я затем и пришёл, чтобы поднести тебе сначала мои дары в честь, а теперь пойдём со мною на мой корабль, раскроем все, что я имею, сочтём и поделим все поровну надвое: половину мне, а половину — тебе.

Абрам усмехнулся и говорит:

— Нет, Федор, я тебя искушал шуткою, чтобы видеть: не опалишься ли ты на меня и не скажешь ли мне укоризны за моё жидовство. Вижу, однако, что ты воистину кроток, как твой Учитель, Иисус Галилейский. Я от тебя через корабельщиков весь свой долг и проценты получил, и мне больше ничего от тебя не следует. Вот возьми свою должную грамоту. Но скажи мне только на милость, как ты это так послал мне столь значительные деньги без всякого следа?

— А видишь, — отвечал Федор, — я ужасался моего несчастия на обратный путь и лучше хотел два раза тебе заплатить, чем ещё один раз остаться неисправным за порукой имени моего Спасителя.

Абрам обнял и расцеловал Федора.

— Да, — говорит, — ты Его истинно любишь и прославляешь. Умножь Бог на свете людей, тебе равных и подобных.

— Да, умножь Бог и таких, как ты, Абрам! — отвечал Федор, и сказал, что он желает построить из своего богатства такой дом, где бы был приют и харчи всем бедным детям всех вер без различия, чтоб они с детства друг с другим свыкались, а не разделялись.

Абрам очень обрадовался.

— Хорошо, — говорит, — и я свой процент не беру, а отдаю на этот дом. Пусть дети живут без разбору, как мы с тобой жили в детстве нашем. И пусть будет это дружбе нашей на старости поминанье.

И сделали так: построили дом и назвали его «селением ближних». И, приходя туда, оба одною радостью радовались и, одною равною заботой о «ближних» заботясь, мнили, яко единую и согласную службу приносят всех сотворившему Богу.

Повесть эта не есть баснословие, измышленное досугом писателя. Это есть истинная история, в древние годы действительно бывшая и в давние же годы писанная рукой современного богочтителя и человеколюбца. Ныне она от старых записей взята и в новом изложении подаётся для возможного удовольствия друзей мира и человеколюбия, оскорбляемых нестерпимым дыханием братоненавидения и злопомнения.

1886 г.

1

То есть тайно исповедовавших христианство ещё до того, как оно было признано официальной религией.

2

Моисей — библейский первоучитель иудаизма.

3

Хедер — еврейская начальная религиозная школа.

4

Меламед — учитель еврейской школы.

5

См.: Евангелие от Матфея, 7:11.

6

Муж Галилейский — Иисус Христос.

7

То есть защитим, дадим приют.

8

Мироварник — изготовляющий миро.