Вдоль забора – чисто символическая полоса отчуждения, метров пять-шесть, густо поросшая репейником и лопухами, сразу за полосой, по всему периметру, – редкий молодой ельник, тянущийся сплошным массивом до МКАД. От секретного проема в заборе, как я уже говорил, по полосе отчуждения протоптана тропинка: люди путешествуют не праздно, а по делу, в магазин, что в километре отсюда, на МКАД.

В общем, неплохо. Дом построят, по полосе проложат аллею с фонариками, будут гулять по ней упитанные жильцы с питбулями, любоваться елочками, и никто из них даже не заподозрит, что тут рядышком закопаны трупики…

Так, к трупикам позже (если они вообще образуются). Гхм…

Располагаемся мы следующим образом: я и Петрушин с разносом в две сажени, в тридцати метрах от проема, под углом пятьдесят два градуса к забору. Такая дистанция для комфортной видеосъемки не совсем безопасна, но других вариантов нет: это единственное место, где директриса наименее забита деревьями и кустами. Проще говоря, в кадр попадают не только ветки и листва, но и небольшой пятачок у проема.

Ростовский отдыхает в таком же скрадке, но значительно левее, метрах в двадцати от проема (это если идти по полосе со стороны магазина), под углом 20 градусов к забору. Не хотелось, конечно, его там размещать, это довольно рискованно, но выбора не было. Это запасная позиция на тот случай, если вдруг приехавшие со стороны МКАД машины перекроют нам с Петрушиным сектора. А то, представляете, как обидно будет, столько тут потели и страдали – и все для того, чтобы заснять левые борта пары джипов!

Каждый из нас троих выступает в роли видеооператора, с задачей вести самостоятельную съемку намечающейся встречи. Вася Крюков – контроль. Прячется в кустиках метрах в десяти за лежкой Ростовского, ничего не снимает, за всем смотрит. Вася у нас самый примечательный товарищ – примечает то, на что другие просто не обращают внимания. Короче, Зоркий Глаз.

Вероятность того, что подопытные заметят наблюдение, весьма незначительна, но она присутствует. А мы не авантюристы, привыкшие полагаться на авось и слепую удачу – мы тут работаем. Поэтому учитываем все возможные варианты развития событий. Последовательность действий и маршруты эвакуации отработаны. Если Вася почует что-то нехорошее и подаст сигнал, мы с Петрушиным, не вступая в боестолкновение, шумно стартуем первыми (таким образом отвлекаем на себя всю вражью активность) и ломимся во все лопатки к трассе. Спустя несколько секунд после нашего старта Вася аккуратно эвакуирует разлегшегося в опасной близости Ростовского. Как видите, все просто и без изысков.

Боестолкновение тут категорически противопоказано: оружия нет, а публика нам противостоит вполне серьезная – люди Андижо (все – бадахшанские, как и сам босс) имеют боевой опыт. Эти не пожалеют.

И последний элемент боевого расчета: группа прикрытия, она же – сторожевое охранение. На МКАД, в ста пятидесяти метрах по обеим сторонам от поворота на стройку, сидят в одинаковых серых «девятках» Лиза и Костя и следят за дорожной обстановкой. Общая экипировка: три камеры, микрофон с приемником и радиостанции с беспроводной гарнитурой. Оружие – увы, но вы уже в курсе…

– Напоминаю – тишина в эфире! – грозно прошипел Петрушин в моем наушнике.

По полосе отчуждения со стороны МКАД медленно и вальяжно прикатил черный внедорожник «Мерседес». Встал, не доехав до проема метров десять.

Спасибо, дорогой, это здорово облегчает нашу задачу. Камера, мотор… Выходить будем? Неплохо бы погулять в кадре, показаться в разных ракурсах…

Гхм… Выходить будем, но не все сразу.

Из «Мерседеса» вылезли двое дюжих чернявых хлопцев. Один стал внимательно осматриваться, другой прямиком потопал к проему. Из проема тотчас же материализовались две тщедушные фигурки: застыли на месте в сторожевой стойке суслика, уставились с подозрением на большого мужика, чуть что не так – юркнут обратно. Подвид – таджикос-натуралес, категория – недокормленный дехканин-хлопкороб.

Большой парень показал руки – пусто, хлопцы, расслабьтесь; перекинулся с дехканами парой фраз. Узконаправленный микрофон на изготовку, слушаем:

– Мы от Сохроба (слышно не очень хорошо: помехи – на стройке экскаваторы злобно урчат, краны гудят, как голодные носороги)…

– Харашо, харашо! Что сказаль? Сохроб какой слово назваль?

– Желтый скорпион.

– Правилна, харашо! Хазяин твой как зват?

– Анвар.

– Харашо, правилна. Гыдэ он?

– В машине.

– Зачем не выходит?

– Не хочет.

– Зачем?

– Да я откуда знаю, э! Большой человек, да! Что хочет, то и делает.

– Ну ладно. Жды зыдэс…

Один дехканин юркнул в проем, второй остался подпирать забор.

Через минуту дехканин вернулся, да не один, а с неким смуглым упитанным товарищем. Тоже, видимо, таджик, но из другой категории – у которой особых проблем с питанием нет.

Упитанный, игнорируя больших парней, сразу направился к «Мерседесу» и выпал из зоны визуального контроля. Мягко хлопнула дверь, внедорожник едва заметно качнулся, и – тишина. Окна задраены, микрофон бесполезен, записывать нечего. Разве что гудение кранов и рокот экскаваторов.

Да, товарищ Анвар… То ли ты такой весь из себя продуманный, то ли просто ленивый после сытного завтрака… Но вот именно этот участок работы ты нам запорол наглухо. Лето, природа, птички-елочки, замечательные люди в кустиках – мог бы выйти да подышать воздухом!

Ладно, пока они там «трут» промеж себя, скажу пару слов о нашем объекте и его сиюминутных интересах.

Анвар Расул-Заде, 1970 г. р., уроженец города Нахичевань. Малозаметный представитель азербайджанской диаспоры Москвы. Малозаметный – потому что неглупый. В глаза не бросается, пальцы без надобности не гнет, не жжет стодолларовые купюры в кабаках (есть среди них такие типчики), ведет себя вполне скромно. Вместе с тем в свои тридцать пять лет наш хлопец занимает довольно солидное место в клановой иерархии. Держит приличный кусок наркодилерского пирога, решает вопросы с большими людьми, вхож во многие влиятельные «семьи».

За Анваром мы наблюдаем не индивидуально-целенаправленно, а в общем порядке, интересует он нас ровно так же, как и другие прочие злыдни, системно пасущиеся на героиновых плантациях. А вот эта острая любовь: засада, скрадки, камеры с трех ракурсов и все такое прочее – это обусловлено его индивидуальными «профессиональными» особенностями…

Вернемся к Анвару-деловару.

В своей «семье» он отвечает за конкретный участок работы с почти автономным технологическим циклом. Выглядит все это следующим образом: Анвар покупает у Андижо (контрагент Анвара, в таджикском землячестве имеет примерно такой же статус) энное количество героина и в течение определенного времени сдает его мелкими партиями своим дилерам. Дилеры уже крутят товар как хотят, но деньги за него отдают сразу. Это касается постоянных клиентов. Те, кто пребывает в стадии прикармливания, могут получить кредит: на тебе пятнадцать грамм чудесного порошка, расплатишься, когда продашь. Не расплатишься – потеряешь в сто раз больше: здоровье, квартиру и так далее.

В общем, дилеры торгуют как умеют, а Анвар периодически решает их мелкие проблемы с властями, ведет анализ состояния рынка, потребности и возможности и заказывает Андижо очередную партию. То есть все как на обычном рынке, фруктово-овощном и цветочном…

Мотивация азербайджанского землячества в этом деле очевидна и в комментариях не нуждается. Торговля наркотиками на данный момент – самый прибыльный бизнес. Вот вам конкретный пример прохождения одного килограмма «геры», зафиксированного нами в процессе беспристрастного наблюдения за рынком. Андижо продает Анвару кило героина кондиции «999» (весьма качественный порошок) за триста тысяч рублей. Анвар тут же расталкивает порошок дилерам по шестьсот рублей за грамм. Как и чем они там его бадяжат и за сколько сбывают потребителям, его не волнует – это уже их дела, а чистая прибыль – сами видите какая. С трех кило героина землячество, особо не напрягаясь, получает на ровном месте без малого миллион рублей прибыли. Для сравнения: чтобы получить такую же прибыль на фруктовом рынке, надо удачно продать тридцать тонн хурмы. Разницу чувствуете? Три кило – и тридцать тонн. Понятно, что тут тоже присутствует «амортизация», утряска вопросов с властями и так далее. Но, когда все налажено и везде «пробито», как в нашем случае, затраты на амортизацию минимальные.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.