Кок выволок на улицу столы и стулья из помещения столовой, а из камбуза вынес плиту и газовый баллон. Готовить на свежем воздухе, он решил, более безопасно, чем под крышей. Полчаса назад на кухне он чуть не раздавил пробравшегося туда монстрика.

Бичем разложил приманки в камбузе, комнате отдыха, кабинете Дрейка и в спальных бараках. Завершив обход и опустошив ведерко и пакет с отравой, биолог и Томми вернулись к первой ловушке и нашли там пару дохлых «корешков», не успевших преодолеть и половины расстояния от границ отравленного круга до куска мяса в его центре. Третья по счету ловушка тоже сработала, но там пока валялась только одна жертва своего разгулявшегося аппетита. Подбирать мертвых монстриков никто не рискнул, помня о печальном опыте главного электрика; Того до сих пор донимали сильные боли, а три пальца на правой руке раздулись так, что стали похожи на сардельки.

Кок закончил возиться у плиты и кое-как накормил людей. Завтрак это или ленч — определить было сложно. Так, что-то промежуточное, зато питательное. Спаркс выбрался из кабины самолета и огорчил собравшихся сообщением о том, что идущий к острову эсминец получил штормовое предупреждение. На пути его следования образовался небывало сильный циклон с эпицентром в нескольких десятках миль к северу от Гоу-Айленда. Предполагалось, что скорость ветра в охваченной штормом зоне достигнет восьмидесяти узлов.

При таких погодных условиях нечего было и надеяться на вылет самолета из бухты Гиссела. Предыдущий рейс завершился полным фиаско, а присутствующие на борту члены комиссии доложили о заблокированной посадочной дорожке и невероятных заявлениях начальника базы. Теперь едва ли у кого хватит смелости рискнуть машиной и экипажем, направив их в разгар урагана на окутанный туманами островок. Ведь с его обитателями даже связаться невозможно, чтобы запросить метеоданные и выяснить, освободилась ли взлетная полоса. Так что до окончания шторма островитянам придется рассчитывать исключительно на собственные силы. На помощь им никто не придет.

— Весело! — с горечью заметил Дрейк, узнав от Норы о приближающемся стихийном бедствии. — Мало нам головной боли от свалившейся напасти, так тут еще и шторм в придачу!

— Переживем как-нибудь, — попыталась успокоить его девушка. — Сколько их уже было.

— Ты забываешь, детка, что шторм — это не просто ветер, но еще и дождь, часто с мокрым снегом. Как, скажи на милость, мы будем поддерживать огонь по ночам и освещать территорию, если с неба непрерывно хлещет вода, а скорость ветра под сотню миль в час? — Он раздраженно махнул рукой и отвернулся. Нора молчала. Немного успокоившись, Дрейк снова заговорил: — Дорого бы я дал, чтобы наверняка знать, кого же мы все-таки сожгли ночью вместе с рощей? Ты знаешь, эта гадина, когда сцепилась с Томасом, вырвала у него из рук ружье и перегнула ствол пополам. Представляешь, какая силища?! Надеюсь все же, что монстра мы прикончили. — Голос его заметно ослаб, язык начал заплетаться. Дрейк еще нашел в себе силы, борясь со сном, и пробормотал: — Бичем ведет себя так, будто знает что-то определенное. Будем надеяться, что у него мозгов побольше, чем у меня. Но мне все равно нужно как-то…

Он заснул, так и не договорив фразу. Заснул, сидя на деревянном ящике и привалившись спиной к металлической стенке складского ангара. А Нора, сидя рядом с ним, оберегала его сон. От ее зоркого глаза не укрылся бы и самый маленький монстрик, а ее чуткое ухо уловило бы характерный шорох задолго до приближения мерзкого паразита. Проходящие мимо по своим делам островитяне старались соблюдать тишину, заметив спящего начальника и предостерегающе поднесенный к губам указательный палец его секретарши. В другое время поведение Норы непременно стало бы основанием для возникновения массы сплетен и кривотолков, но сегодня у каждого накопилось столько собственных проблем, что чужие уже никого больше не волновали.

Дрейк безмятежно спал, пока Бичем и его юный помощник занимались расстановкой отравленных ловушек. Они разбросали уже начавшее попахивать тухлецой мясо по всему поселку и даже за его пределами, уделив особое внимание четвертому ангару и прилегающей к нему территории. Затем они подошли к окружающим базу скоплениям карликовых деревьев, где мог прятаться большой монстр. В каждой рощице биолог раскидал по пять-шесть крупных кусков говядины, но посыпать их аминотриазолом не стал. В этих приманках отравляющие вещества находились внутри, они были рассчитаны на крупного зверя. Напоследок Бичем еще раз обошел все ловушки в сопровождении Тома Белдена и убедился, что все они функционируют более чем успешно. Кое-где валялось больше десятка зеленых трупиков, но в большинстве случаев трофеи ограничивались одной-двумя особями.

Биолог мог гордиться результатами, но количество сползшихся со всей округи тварей ужаснуло его. Когда он пришел будить начальника, чтобы вместе с ним отправиться на обещанную прогулку, лицо ученого выражало откровенную озабоченность. Нора встретила его холодно, и тот смутился под ее отнюдь не дружелюбным взглядом.

— Мне очень жаль, мисс Холл, беспокоить сон мистера Дрейка, — сказал он извиняющимся тоном, — но мы договорились сходить к гнездовьям и к термальным источникам. Это очень важно, поверьте! Там сможем выяснить наконец, с чем имеем дело.

— Тогда я тоже иду с вами! — дерзко объявила девушка. — Днем ходить по острову безопасно, а если даже это не так — все равно пойду!

Бичем замялся.

— Собственно говоря, я не против, — неуверенно сказал он. — Вы могли бы взять дополнительно дюжину-другую зажигательных бутылок, да и лишний свидетель не помешает, но…

— Никаких «но»! — отрезала Нора. — Я иду с вами, вы не сможете мне запретить!

Она склонилась над Дрейком и осторожно разбудила. Тот приоткрыл глаза и встретился с ней взглядом. Лицо его озарилось счастливой улыбкой.

— Просыпайся, дорогой, — нежно прошептала она. — Нам пора идти. Мистер Бичем уже закончил свои дела и готов сопровождать нас.

Ученый смущенно заморгал, услыхав столь интимное обращение. Теперь он уже не смел спорить об ее участии в экспедиции. Дрейк выпрямил спину, сел и встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Секунду или две спустя он полностью пришел в себя и спросил совершенно нормальным голосом:

— Который час?

Нора ответила. Ее шеф с хрустом потянулся всем телом и тяжело поднялся с ящика, морщась от боли в затекших мышцах.

— Зря ты мне позволила так долго спать, — сказал он, с упреком поглядев на девушку.

— Нет, не зря! — уверенная в собственной правоте, возразила Нора. — Тебе необходимо было отдохнуть. Да и времени мы совсем не потеряли. Доктор Бичем только что закончил расставлять отравленные ловушки. Мелкие монстрики ползут со всех сторон и тут же погибают. И еще он приготовил угощение с начинкой для большого монстра, только я думаю, это ни к чему, потому что вы его уже сожгли ночью.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес Дрейк. — Сполдинг тогда довольно убедительно распинался о том, что их может оказаться несколько. Но это мы выясним, когда посетим птичий базар. А ты, как я понимаю, задумала отправиться с нами?

— Да, задумала! — с вызовом ответила девушка. — Только попробуй меня не пустить, и я всем расскажу, что мы с тобой тайно помолвлены, но ты хочешь меня бросить. Буду рыдать в три ручья, и мне сразу все поверят!

Дрейк мысленно оценил перспективу и усмехнулся.

— Хорошо, пойдешь с нами, шантажистка несчастная. Только, ты извини, придется тогда прихватить с собой и Тома Белдена. У меня времени за тобой присматривать может не оказаться, а вернуться нам необходимо до заката.

— Да уж, — пробормотал Бичем и слегка поежился.

Начальник базы направился к административному корпусу. По пути его догнал радист и официально доложил о перехваченном метеопрогнозе и приближающемся шторме. Дрейк остановился, поднял голову и посмотрел на небо, сплошь затянутое низкими свинцовыми облаками. Ясная погода редко баловала обитателей Гоу-Айленда, но сегодня ему показалось, что облака стали гораздо темнее и нависают ниже, чем в обычный пасмурный день.

— Благодарю вас, мистер Спаркс, — кивнул он. — Я распоряжусь, чтобы самолет получше закрепили на ночь.

И сразу он разыскал Холлистера. Тот сидел за столиком, ежеминутно зевая над чашкой давно остывшего кофе. Припомнив прошлый разговор с механиком, Дрейк предложил ему, прежде чем закрепить самолет, сначала развернуть его так, чтобы посадочные огни были направлены на центральную площадь поселка. Если залить горючее и запустить один из двигателей, мощности бортового генератора с лихвой хватит для освещения. Когда налетит шторм, дождь и ветер неизбежно загасят все открытые огни. Тогда наступит пора включать бортовые прожекторы. Всю площадь с их помощью, разумеется, не охватить, но даже малая часть освещенной территории значительно лучше, чем полный мрак.

— Сделаем, мистер Дрейк, — пообещал Холлистер. — Лично займусь и ребятишек своих запрягу.

Навстречу Дрейку попался Сполдинг со сложенной стремянкой и ружьем за плечами, из которого ему так и не довелось ни разу выстрелить. Заведующий складом намеренно отвернулся и сделал вид, что не замечает начальника. Но тот сам его остановил, чтобы сообщить о предложенной Бичемом экспедиции к гнездовьям, где они попытаются вычислить количество монстров, безобразничавших на птичьем базаре в ту памятную ночь.

— Доктор готов согласиться с вашей гипотезой о том, что чудовищ может быть несколько, — сказал Дрейк. Сполдинг слушал его с непроницаемым выражением на лице, и только искорки злобного торжества в глазах выдавали, что ему этот разговор далеко не безразличен. — А я пытаюсь сообразить, каким образом монстру удается оставаться невидимым. Я по-прежнему не могу себе представить прозрачное существо, чья плоть имеет тот же коэффициент преломления, что и воздух. Но ведь есть и другие способы стать незаметным, мимикрия, например. Полагаю, вы правы, мистер Сполдинг, утверждая, что мы не способны видеть чудовище. Я признаю, что поспешил с выводами, и отдаю должное вашей проницательности. У меня к вам огромная просьба. Напрягите, пожалуйста, ваш интеллект и попробуйте сделать еще один шаг на пути к истине. Быть может, именно вам удастся сообразить, почему мы не сумели разглядеть убийцу ни среди деревьев, ни среди бушующего пламени? Я очень надеюсь на вас.

— Не в моих правилах давать невыполнимые обещания, мистер Дрейк, — ледяным тоном ответил Сполдинг, — но я согласен заняться на досуге интересующей вас проблемой. Только учтите, что я делаю это не ради вашей карьеры, а исключительно руководствуясь интересами моих коллег по работе, куда более склонных доверять очевидным фактам, чем некоторые безответственные личности.

На этом они расстались. Завскладом потащил дальше свою стремянку, причем казалось, будто в одночасье он подрос на целую голову, а Дрейк, незаметно ухмыляясь, пошел своей дорогой, высматривая Белдена.

Тома он нашел быстро и велел собираться, упомянув вскользь, что они сначала осмотрят посадки в зоне термальных источников, а затем отправятся на птичий базар, чтобы проверить догадку Сполдинга.

— До чего же неуживчивый малый, — вздохнул Томми, услышав о Спеллинге.

— Ума не приложу, какой идиот в кадрах дал ему направление на Гоу-Айленд?

Дрейк благоразумно воздержался от ответа на этот риторический вопрос, тем более что сам его не знал. Нора была уже готова и полностью экипирована. Сапоги, джинсы, рюкзачок с бутылками, фонарь и дробовик облегченной модели. Поскольку здесь водились птицы, высокое начальство сочло необходимым обеспечить персонал охотничьим оружием. Правда, охота на птиц не была популярным видом спорта островитян. Отчасти это объяснялось тем, что мясо питающихся исключительно дарами моря пернатых было жестковатым и отдавало рыбой, но главная причина заключалась в другом. Хотя бы раз в жизни побывав на птичьем базаре и окунувшись в его специфическую атмосферу, человек, как правило, начисто лишался всякого желания охотиться на его обитателей. А убивать просто так, ради убийства,

— это уже извращение.

Вначале дорога пролегала по неровной, сильно пересеченной местности, поэтому на разговоры времени не оставалось. По краям заболоченных низин, где почва была помягче и пожирнее, среди поросших ломкой, жесткой травой кочек попадались заросли кергеленской капусты. Бичем торопился, и шагающему рядом с ним Тому Белдену пришлось приложить усилия, чтобы не отставать. Дрейк с Норой шли ярдах в ста позади.

— Не нравится мне это штормовое предупреждение, — озабоченно покачав головой, заметил начальник базы. — Тебе не кажется, что прибой сегодня шумит громче обычного? Если эпицентр циклона в полусотне миль от нас, штормовые волны могли уже добраться сюда. Да и ветер крепчает.

— Мы что, о погоде беседовать будем? — обиделась Нора. — И это после того, как я, презрев приличия и позабыв о своей девичьей чести, сама навязалась к вам в спутницы?!

Дрейк фыркнул, но тут же посерьезнел.

— Не забывай, что с нами Томми Белден, — мягко сказал он. — Согласен, я сам его пригласил, потому что он позаботится о тебе не хуже меня, но я не так жесток, чтобы дразнить ребенка. Ты разве не знаешь, что он в тебя влюблен?

— Что?! — изумилась девушка.

Дрейк вкратце рассказал ей о признании Тома на следующий день после того, как они вдвоем прочесывали рощу в поисках пропавшего пса и затаившегося монстра.

— Я разговорил его, и он был со мной откровенным, — закончил Дрейк. — А дело все в том, что тебе двадцать три, а ему всего девятнадцать. По его понятиям, он для тебя слишком молод, чтобы на что-то надеяться, но это не мешает ему обожать тебя издали. Парнишка он сообразительный и весьма наблюдательный. Он, оказывается, давно заметил, что ты на меня глаз положила, и вбил себе, в голову, что окажет тебе услугу, присматривая за мной. Все это мне пришлось вытягивать из него буквально клещами, и он слезно умолял не говорить тебе о его чувстве.

— Господи, а я ведь даже не догадывалась! — удрученно проговорила Нора.

— Конечно, он хороший мальчик, но…

— Бичем тоже неплохой мужик, — сказал Дрейк. — Иногда излишне склонен драматизировать, но панике, я думаю, не подвержен. Жаль только, слишком рационален, как все яйцеголовые. А Том, девочка моя, скорее даст себя убить, чем позволит причинить тебе вред. И мне спокойней, когда рядом с тобой двое таких решительных мужчин. Разве это не прекрасно?

— Это ужасно! — воскликнула Нора. — Я и не думала…

— Естественно. Но если мы так и будем плестись в хвосте, они скоро начнут волноваться, не случилось ли чего с нами. Но оглянуться и посмотреть не посмеют, будучи людьми тактичными и хорошо воспитанными.

Девушка надулась, но шаг ускорила. Минут через пять они нагнали спутников и в дальнейшем держались все вместе.

Далеко впереди, над грядой невысоких каменистых холмов, показалось возникшее из испарений горячих ключей облако, зимой и летом скрывающее от взоров долину гейзеров и разноцветных озер. Порывами ветра облако заметно отклоняло к востоку. Завидев цель, биолог заметно оживился.

— Я намеренно не стал искать место для посадки образцов в глубине термальной зоны, где девяносто процентов площади занимает минерализованная грязь, — пояснил Бичем. — Они нуждаются в минеральных веществах, но только в тех, которые являются результатом жизнедеятельности почвенных бактерий. А там, где в почве полно вредных окислов да еще чересчур жарко вдобавок, бактерии не выживают. И деревья, соответственно, тоже. Глубоко укорениться они не могут, потому что даже на небольшой глубине температура поднимается выше допустимого предела. Вы обратили внимание на длинный ворс, похожий на мех, которым покрыта корневая система антарктических деревьев? Это придаточные корни, устроенные по принципу капилляров. Они проникают в почву и высасывают из нее воду и другие питательные вещества. Но только из верхних, сравнительно холодных слоев. По той же причине основные корни не могут проникать в грунт глубже чем на дюйм или полтора, и в основном находятся на поверхности.

— Слабоват у них якорь для штормового ветра, — заметил Том. — Вы не боитесь, доктор, что шквал их выдернет?

— Будем надеяться, что пронесет, — с сомнением ответил ученый. — Место здесь низменное, высота саженцев всего шесть футов, да и корневая система довольно разветвленная. Кроме того… — Он вдруг замолчал и с удивлением огляделся по сторонам. — Послушайте, Белден, вы, помнится, тоже помогали мне высаживать образцы. Вы не узнаете это место?

— Не волнуйтесь, доктор, те деревья я сразу узнаю, — рассмеялся юноша.

— Да-да, конечно, — пробормотал Бичем. Больше он ни о чем не спрашивал, но продолжал беспокойно озираться вокруг.

— Поверхностные корни! — внезапно воскликнул начальник базы. — Мне это определенно что-то напоминает!

Голос его звучал так странно, что Нора в тревоге обернулась и посмотрела на него. Лицо Дрейка перекосила мучительная гримаса, на лбу прорезались глубокие морщины. Он явно пытался что-то вспомнить — что-то очень важное!

— Одну минутку, доктор, — обратился он к биологу. — А ну-ка ответьте мне на один вопрос. Местные деревья — я имею в виду те, что растут на Гоу-Айленде, — они ведь не имеют поверхностных корней?

— Не имеют, — подтвердил ученый.

— Но я видел поверхностные корни! Прямо среди зарослей орляка и «девичьих волос»! И видел их в той самой роще! Тогда я не понял, что привлекло мое внимание, а когда вернулся посмотреть еще раз, там уже ничего не было. Не было, вы понимаете?! Боже правый! Вы понимаете, что это значит, Бичем?!

Он уже не говорил, а кричал. Побелевшие от напряжения пальцы судорожно сжимали карабин.

— Вы в самом деле видели в роще поверхностные корни? — решил уточнить биолог, глядя на него с изумлением. — Почему же ничего не сказали мне раньше? Это могло плохо…

Дрейк судорожно проглотил застрявший в горле ком и побледнел. Том прищурился и вытянул руку.

— Посадка где-то здесь, — сказал он уверенно. — Я помню ту красную лужу.

Он первым зашагал к знакомому месту. Остальные двинулись за ним. Через несколько минут Белден резко остановился, как будто наткнулся на невидимую стену. Дрейк, Бичем и Нора тоже замерли на месте. Перед ними лежала заросшая высокой травой и пышными клумбами кергеленской капусты лужайка, а в каких-нибудь тридцати футах от ее дальней границы поднимались в воздух грязно-серые клубы испарений и влажно поблескивала густая, жирная, вонючая, разноцветная от минеральных окислов грязь.

Биолог стал в отчаянии заламывать руки. Дрейк, с белым как мел лицом, словно не замечал его страданий. Нора растерянно переводила взгляд с одного на другого.

— В чем дело, мистер Бичем? — удивленно проговорил Том. — Мы же посадили их здесь, я точно помню! На этой самой полянке! Расправили корни и забросали их сверху землей — совсем немного земли, только чтобы держались. И ветки тоже расправили. Вы еще все волновались, чтобы мы ничего не сломали. А вот то место, где мы копали землю! Здесь стояло дерево. И здесь. И здесь тоже! Где же они?

Биолога охватила мелкая дрожь. У Дрейка заиграли желваки на скулах.

— Действительно, доктор Бичем, куда же подевались все деревья? — недоуменно спросила Нора. — Ни одного не осталось. Вы думаете, их съело чудовище, да?

— Боюсь, что ответ далеко не так прост, — отозвался вместо ученого Дрейк, но таким мрачным и зловещим тоном, что у девушки все захолодело внутри от страшного предчувствия. — Теперь вы довольны, доктор? Вы ведь именно этого ожидали, этого боялись, так? — саркастически спросил он. И смерил ученого неприязненным взглядом.

На того было больно смотреть. Он попытался что-то ответить, но не смог,

— только безвольно склонил голову и вновь принялся нервно заламывать руки. Поляна опустела. В тех местах, где пару дней назад стояли деревья из антарктического оазиса, остались лишь разбросанные кучки свежевыкопанной земли. И больше ничего.

— Мы отправляемся к гнездовьям, — тем же мрачным тоном объявил Дрейк. — Сполдинг оказался прав, утверждая, что на птиц напал не один монстр. Попробуем сосчитать, сколько же их было на самом деле.

На этот раз он сам возглавил процессию. В его мощной фигуре, развороте широких плеч и в непроницаемом выражении лица угадывалась угрюмая решимость. Свой карабин Дрейк держал наготове, хотя до конца дня оставалось еще очень много времени. Сегодня, правда, даже светлое время суток было похоже на сумерки. А далеко над горизонтом свинцово-серые клубящиеся массы неторопливо закручивались в чудовищную спираль и, словно втягиваясь в гигантскую воронку, устремлялись к поверхности покрытого огромными валами моря. Там находилась зона пониженного давления — эпицентр циклона, — медленно, но неотвратимо приближающаяся к Гоу-Айленду. И ветер дул сегодня сильнее обычного, а отдельные шквалистые порывы достигали скорости в тридцать — сорок миль в час.

Нависшую над южной оконечностью острова тучу из десятков тысяч разнообразных морских пернатых они увидели много раньше, чем окруженное скалами базальтовое плато, занятое птичьим базаром. Картина с первого взгляда была обычной, но, приглядевшись, можно было заметить определенные перемены в поведении здешних обитателей. Они выглядели более обеспокоенными и целеустремленными, чем в обычные дни. Словно предчувствуя непогоду, они совершали короткие рейсы от гнездовья к воде и обратно, спеша накормить птенцов и насытиться самим, пока шторм и ненастье не загонят их в укрытие, быть может, на несколько суток.

За весь путь Дрейк лишь однажды заговорил, да и то не с Норой, хотя девушка была абсолютно убеждена в том, что он ни на мгновение не забывал о ней.

— Когда вы все это вычислили, Бичем? И почему не поставили в известность меня? — спросил он строго.

— Когда произвел вскрытие первого образца псевдофлоры, хотя правильнее было бы называть их псевдофауной, — понурив голову, признался биолог. — Только поймите меня правильно, Дрейк! Как я мог кому-то сказать, если сам не в состоянии был в это поверить?! У меня такое просто в голове не укладывалось! Хотя с научной точки зрения все выглядит совершенно логично. Более того, если как следует вдуматься, эволюционный процесс в тех условиях не мог осуществляться никаким другим путем!

Начальник плотно сжал губы и больше не проронил ни слова. Он снова занял место во главе маленького отряда и ускорил шаг. Только в одном месте он задержался и жестом остановил бредущую следом Нору. Небольшой пятачок, сплошь заросший высокой болотной травой, не таил никакой опасности, но Дрейк, на всякий случай, основательно протоптал сапогами широкую тропинку. В шелесте травы ему померещилось характерное шуршание ядовитых зеленых монстриков.

Наконец они достигли точки, откуда открывалась широкая панорама птичьего базара и прилегающих к нему окрестностей. Сравнительно узкая полоса гнездовий тянулась на целых полмили с подветренной стороны гряды береговых утесов. Отсюда уже был виден океан. Гигантские темно-серые валы, словно вздыбленные кони, покрывали всю его поверхность от берега до линии горизонта. Шквальный ветер лохматил их гребни серебристыми гривами соленой пены. Достигая подножия скал, они с ревом и злобой обрушивали на неподатливый камень всю накопившуюся в них ярость, и казалось, будто там, внизу, грызутся не на жизнь, а на смерть полчища огромных, свирепых чудовищ. О мощи этой нескончаемой схватки можно было судить по тому, что даже сюда, почти за милю от берега, долетали мельчайшие водяные брызги, орошая лица и одежду четырех людей.

Бесчисленные стаи птиц вились над головами. Писк тысяч голодных птенцов сливался в один жалобный, требовательный вопль, а общий гам перекрывал даже громоподобный гомон прибоя. Размах крыльев некоторых крупных экземпляров поражал воображение, а та ловкость, с которой они маневрировали в воздухе, умудряясь не задевать собратьев, лихие развороты, уверенные заходы на посадку и точность приземления вызывали у зрителей невольное восхищение. В период активности пернатых птичий базар вызывал стойкую ассоциацию с крупным мегаполисом в часы пик, с той лишь разницей, что здесь, вместо небоскребов и жилых кварталов, вплотную друг к другу теснились бесконечные ряды гнезд.

Сверху хорошо просматривались отдельные участки, на которых гнезда были разрушены. Обездоленные пернатые уже начали вить новые, но пока их жилища не были готовы к заселению. Эпицентр разрушений пришелся на центральную часть базара, которая выглядела так, будто по ней прошлось стадо взбесившихся буйволов. Повсюду валялись мертвые птицы, но их было не так много, учитывая масштабы бедствия. Некоторые из уцелевших хромали или волочили подбитые крылья, время от времени предпринимая отчаянные, но безуспешные попытки взлететь. У подножия холма, на вершине которого остановились Дрейк и его спутники, валялось оторванное птичье крыло.

Зловещая темная пелена заволокла линию горизонта, с каждой минутой увеличиваясь в размерах и приближаясь к острову. Казалось, будто облака над головой нависли так низко, что вот-вот сольются с землей.

— Эй, взгляните-ка сюда! — воскликнул вдруг Том Белден. — Как, черт возьми…

Он замолчал, изумленно и подозрительно разглядывая защищенную от ветра небольшую площадку у основания крутого утеса. Еще недавно этот пятачок сплошь покрывали птичьи гнезда. Сейчас там не осталось ни одного гнезда. На их месте стояло дерево.

Это было невероятно, невозможно. Это не укладывалось ни в какие рамки. Прежде всего, было совершенно непонятно, как могло вырасти дерево на голой скале? Толстый, кряжистый ствол около шести футов высотой опирался на крепкие, узловатые поверхностные корни. Покрывающие их темно-зеленые волокнистые отростки, похожие на густой мех или ворс, плотно присосались к грунту, вытягивая питательные вещества из тончайшего слоя здешней почвы. Крону дерева образовывали длинные, гибкие, змеевидные ветви, практически лишенные листвы. Они раскинулись во все стороны, местами свисая почти до самой земли.

Дрейк до боли стиснул зубы, а Бичем уже бежал вниз по склону, спотыкаясь и падая, но ничего не замечая, стремясь поскорее добраться до оккупированной новым хозяином площадки. Это дерево родилось и выросло за тысячи миль отсюда, в оазисе Горячих озер, затерянном среди льдов самого южного на Земле континента. Потом оно попало на Гоу-Айленд и было высажено в грунт в долине термальных источников, расположенной в трех милях от птичьего базара. Никому и никогда не могло бы прийти в голову посадить его здесь, в самом центре птичьих владений.

Бичем почти достиг цели. Он перешел на шаг, потом остановился, тяжело дыша и по привычке заламывая руки. Внезапно безвольно обвисшие ветви дерева зашевелились и пришли в движение. Дрейк предостерегающе закричал. Нора отчаянно завизжала.

Дергаясь короткими, неуверенными рывками, словно преодолевая колоссальную инерцию, ближайшая к ученому ветвь распрямилась и стала вытягиваться. Соседние ветви тоже начали дергаться, постепенно увеличивая размах и скорость. Спустя мгновения вся крона превратилась в сплошную извивающуюся массу, похожую на щупальца разъяренного спрута. И эти щупальца жадно тянулись к застывшему в ужасе, как соляной столб, Бичему.