Как легко! Неужели это возможно?

Почти как в театре…

— Вам очень повезло.

— Нет, мистер Феникс. Просто мы способные.

Море было лиловым, как фазанье перо, с редкими вкраплениями бронзы и зелени. Вокруг корабля прыгали серебристые дельфины. Громадные косяки рыбы — голубые, как небо, и розовые, как фламинго, — сопровождали «Незваного гостя». Зима осталась далеко позади. В этих краях всегда было лето.

Сияя в солнечных лучах, будто налитые медом соты, мимо проплывали земли Берега Золота и Слоновой Кости. Повсюду призывно белели не знающие закона гавани, словно приглашая команду «Незваного гостя» отдохнуть на их гостеприимных берегах.

Люди, черные, как Эбад Вумс, одетые в ярко-красные рубахи, подходили на лодках к кораблю, стоящему на якоре вдали от берега, и предлагали товары. На борт поднимались корзины из пальмовых листьев, полные бананов, манго и кокосовых орехов.

Позднее они высадились на берег аквамариновой лагуны, окаймленной пальмами в изумрудно-зеленых перистых венках. Честный Лжец весело плескался в теплой как парное молоко воде, Эбад сурово учил Эйри плавать. Эйри решительно тонул.

— Черт возьми, я же не рыба!

Артия, одетая, как и мужчины, в рубаху и подвернутые штаны, плавала как электрический угорь.

Феликс, которого тоже отвезли на берег, сидел под пальмами с Глэдом Катбертом и учился играть на шарманке.

— Вот я и назвал себя Глэдом, в честь моей супружницы — Глэдис, — рассказывал Катберт, по ходу дела объясняя Феликсу премудрости игры на хитром музыкальном инструменте. — Когда-нибудь я снова ее увижу, старую перечницу. Ну и норовистая же баба! Я по ней день и ночь скучаю. И во сне ее вижу, и всякий раз мне снится, как мы с ней бранимся. И до того радостно делается на душе! Ну, а ты-то кого на берегу оставил?

— Да в общем-то, никого, — ответил Феликс.

— У такого смазливого парня наверняка кто-нибудь да есть.

— Кого-нибудь — сколько угодно, — сказал Феликс. — А всерьез — никого.

— И семьи нету?

— Нет.

— Так откуда же ты взялся? Из вороньего яйца вылупился?

Феликс рассмеялся. Он посмотрел на пиратов, плавающих — и отчасти тонущих — в голубых водах лагуны. Вот из воды вынырнула Артия, в ее каштановых волосах, поблескивающих водяными каплями, светилась тонкая оранжевая прядь. Вынырнула и тотчас же снова нырнула. Уже почти научившийся плавать Уолтер испуганно взвизгнул — невидимая Артия дернула его за лодыжку.

— Нравится тебе наша капитанша, да? — спросил Глэд Катберт.

— Не очень.

— Мог бы улизнуть на том франкоспанском корабле, откуда я пришел. Они б тебя взяли. Сказал бы, что ты не пират и просишь о помощи. Ты это знал? Знал! Тогда почему остался?

— Все об этом спрашивают. По-видимому, у меня были свои причины.

— Не понимаешь ты, почему человек — мужчина или женщина — уходит в пираты, — вздохнул Катберт. — Это сразу видно. Но у нас тоже есть свои причины. По-видимому…

Никто не сказал Глэду Катберту, что он единственный на «Незваном госте» настоящий пират. И Феликс тоже решил помалкивать.

У них за спиной пальмы сменялись непроходимыми лесами, полными огромных зверей; люди часто слышали их рев, но старались не попадаться на пути. Яркие, будто радуга, птицы возмущенно загалдели, когда среди них приземлился мокрый как курица Планкветт.

— Этот попугай, он тоже плавать умеет. Никогда в жизни такого не видал. Я-то думал, они разговаривают, птицы эти. А наш всё больше помалкивает. Словно и не попугай… — размышлял вслух Катберт. — Ну и шуму от этих птиц. Я уже стал скучать по ландонским голубям.

Соленый Уолтер, только что вылезший из воды, кивнул.

— Мы с Питом раньше держали почтовых голубей. Пересылали с ними письма. Заработали на этом немного деньжат. Не поверите, как далеко они могут залетать…

Питер тоже выбрался на берег и похлопал брата по плечу.

— Забудь об этом. Давай лучше музыку послушаем. Катберт сыграет на шарманке, а Феликс споет…

Артия плавала в лагуне и сквозь бирюзовую голубизну смотрела на стайки рыбок, вспыхивавших среди теней, как крохотные искорки. Пение Феликса на берегу едва доносилось до нее.

Выходя из воды, она сурово хмурилась.

Теперь она понимала, чего хочет, и решила этого добиться. Она сумела возродить «Незваный гость». И эти люди наконец-то обрели свободу и потихоньку находят свое истинное призвание. Они играют пиратов лучше, чем сами пираты. Поэтому им и улыбается удача. Будущее открыто перед ними, как морская ширь. Возможности безграничны.

Но Феликс Феникс… Его красивое, задумчивее, грустное лицо. Почему он остался? Чего хочет?

— Эбад, — обратилась Артия к первому помощнику, который, как мешок с картошкой, вытаскивал из воды второго помощника О'Ши. — Этого юношу нужно отправить домой.

— Ох, клянусь маслом Эйры, я полон воды, что твоя губка, — стонал Эйри.

Черный Хват (он наотрез отказался учиться плавать) проговорил, жуя банан:

— Верно, Арти, я этому Феликсу тоже не доверяю. Надо высадить его в Синей Индее. Нечего ему болтаться среди нас, когда мы туда придем. А если сам не уйдет, выбросим его за борт.

Песня Феликса закончилась.

— Никогда в жизни не плавал, — сказал Глэд Катберт. — И, черт возьми, не буду.

Планкветт на дереве встряхнулся и забрызгал его с ног до головы.

Следующим ограбленным ими кораблем была хорошо оснащенная шхуна, шедшая из Южной Амер-Рики.

Уолтер заметил ее из «вороньего гнезда», когда на море только спускались сумерки, и сумел установить курс: судно направлялось к берегу искать укрытия в бухте.

Подгоняемый вечерним бризом, «Незваный гость», неслышный и едва заметный на фоне темнеющего моря, крался сзади. Этот корабль оказался в точности таким, каким его и представляла себе Артия: мощным, но маневренным. Убрав паруса и погасив бортовые огни, они бесшумно крались вдоль берега, под прикрытием опустившейся ночи.

Хорошо напрактиковавшись в подобных делах на палубе бутафорского театрального корабля, экипаж «Незваного» действовал умело и быстро.

Без единого всплеска на воду была спущена шлюпка. На весла сели вооруженные до зубов Уолтер и Питер, к ним присоединились (тоже вооруженные до зубов) Эбад, Эйри, Артия, Вускери и Черный Хват.

Шхуна, увешанная гирляндами огней, стояла на якоре. На высокой бизань-мачте безжизненно повис флаг Свободы — корабль был амер-риканский, — по палубе лениво прогуливались немногочисленные вахтенные.

Артия Стреллби со своими людьми быстро вскарабкалась на борт шхуны. Не прошло и минуты, как пятеро вахтенных матросов, связанные по рукам и ногам, уже лежали на палубе и печально взирали на звезды — остальные члены команды, судя по звукам, ужинающие внизу, не услышали их вскриков и стонов.

Артия, Эбад, Эйри и Черный Хват спустились в офицерский отсек. Проскользнув по узкому длинному коридору, они добрались до кают-компании.

Артия ударом ноги распахнула двустворчатую дверь. При виде высокого стройного юноши с длинными каштановыми волосами, в которых пламенела тонкая огненно-рыжая прядь, и пистолетами в руках, перепуганный капитан и трое его помощников вскочили на ноги.

— Приятного аппетита, джентльмены. Простите, если помешали. Мы вас надолго не задержим.

— Пираты!..

— Вы на редкость проницательны! Сдавайтесь, и мы вас не тронем.

Капитан выхватил пистолет. Артия точным выстрелом выбила оружие у него из рук. Пистолет пролетел через всю кают-компанию и плюхнулся прямо в торт, стоявший на полке.

Эбад и Черный Хват разоружили двоих офицеров. Эйри похлопал по плечу третьего — юношу, рыдавшего в свою тарелку:

— Говорил я дядюшке — не хочу я в море!

— Полно, полно, малыш, не волнуйся ты так, — успокаивал его Эйри. — Если не будешь сопротивляться, мы, так уж и быть, не спустим с тебя шкуру!

Шхуна была гружена благовонным деревом, рисом и мелом, в трюме стояли три ящика с золотом и перламутровыми статуэтками из древних тропических храмов.

Пока перепуганная команда вытаскивала драгоценности на палубу, Артия ласковой рукой прижимала заряженный и взведенный пистолет к голове не помнящего себя от ужаса капитана, в то время как Эйри доверительно рассказывал ему о выколотых глазах и вырезанных печенках.

В последнюю очередь Артия вытащила у несчастного капитана ключ от его каюты. Потом заперла его вместе с офицерами и частью команды в крохотной комнатенке, где они и остались сидеть, как сельди в бочке.

— Доедайте свой ужин, господа. Если после нашего ухода вы попытаетесь чинить нам препятствия, то мы понаделаем в вас дырок.

Остальных матросов загнали обратно в трюм.

Вряд ли кто-то осмелится протестовать, решила Артия. Под шелковым покровом ночи шлюпка заскользила обратно к «Незваному гостю». Только раз над бортом шхуны показалась чья-то голова. Артия пулей взъерошила ей волосы, и больше уже никто не высовывался.

Добравшись до «Незваного гостя», они услышали приглушенный треск дерева — это капитан со своими запертыми соратниками выламывали дверь каюты. А когда они поднялись на борт и уже готовились к отплытию, над бортом клипера красными искорками засверкали пистолетные выстрелы. Похоже, у них не было даже пушки. Без всяких потерь, довольные, как коты, объевшиеся сметаны, Артия и ее команда скрылись в благоуханной ночи.

Точно посередине ландонской Адмиралтейской аллеи стоит величественное здание военно-морского ведомства. Его дверь украшена серебряным веслом, с боков ее охраняют большие каменные сфинксы, привезенные много лет назад из Египтии.

Землевладелец Джордж Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус не обратил на этих существ никакого внимания. Однако их женские лица до боли напомнили ему лицо Молли Фейт, которая давным-давно (правда, всего один год) была его женой. Такие же холодные и хитрые, как она, всегда стремящиеся настоять на своем…

Его Землевладельчество раздраженно топал вверх по широкой мраморной лестнице, постукивая по ступеням и перилам тростью с серебряным набалдашником — топ, топ, щелк… И тем, кто слышал его, казалось, что у этого человека три ноги.

Перед ним распахнулись двустворчатые двери, и Землевладелец вошел.

— Что всё это значит?!

— А, Джордж, — приветствовал его человек в большом белом парике, сидевший в большом деревянном кресле в зале с полированным деревянным полом. — Добрый день.

— Чего же в нём доброго?! Для чего меня сюда притащили?

— Разве вам не сказали? Какая беспечность. По-видимому, это касается вашей дочери…

Землевладелец Джордж Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус отпрянул, словно увидел перед собой ядовитую змею.

— Дочери?! Но тот напыщенный болван, которого вы за мной прислали, говорил о пиратах.

— Успокойтесь, пожалуйста. Дело касается и пиратов, и вашей дочери. Все газеты только об этом и кричат. Разве вы сами не читали?

Белый парик, настоящее имя которого было мистер Снаргейл, указал на человека в богатом костюме капитана торгового флота.

— Это капитан Болт, который до недавних пор был владельцем торгового судна «Слон». А этот джентльмен…

— Меня зовут Кофе, и я торгую кофе, — рявкнул его сосед, толстый коротышка в парчовом камзоле цвета кофе со сливками. — Мне принадлежит половина кофейного рынка Ангелии. Я организую рекламные кампании зрелищного характера. Этим я и знаменит. — Землевладелец Уэзерхаус взглянул на него так, будто тот знаменит лишь своим сумасбродством. Но коротышка храбро продолжил: — А ваша дочь, сэр…

— Давайте по очереди, — мягко прервал его Землевладелец Снаргейл. В давние времена он командовал флотом. И теперь высокое положение придавало его словам особую властность.

Все воинственно пыхтели, даже кривоногий Болт. Землевладелец Уэзерхаус угрюмо заметил:

— Если вы говорите об Артемизии, предупреждаю: эта чертовка не имеет ко мне никакого отношения!

— Мне она назвалась Артией Стреллби, — проворчал мистер Кофе, фыркая, как кипящий чайник.

— И мне тоже, клянусь жирафьим ухом, — поддакнул капитан Болт.

— Хотя поначалу, признаюсь, я принял дерзкую мерзавку за мальчишку, — признался Кофе.

— Меня она ни на миг не обманула, сэр!

Землевладелец Уэзерхаус угрюмо постучал своей тростью.

— Вылитая мать! Одно слово — актриса. Сладу с ней не было, с этой Молли. И с дочерью сладу нет. Я сделал всё, что мог. Запер ее в школе. Так нет, она сбежала через трубу, прямо в зиму и снег. Я думал, дрянная девчонка погибла. И ни слезинки не пролил…

— Охотно верю, Джордж. Господа, прошу вас… — утихомирил Снаргейл разгневанных джентльменов. — Мы все поведаем о своих невзгодах, но по очереди. А этот джентльмен в углу, наш клерк мистер Праун, запишет ваши рассказы.

И три разъяренных господина — по очереди — рассказали о своих несчастьях.

Землевладелец Джордж Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус пожаловался на неблагодарную Молли, актрису, которая сбежала от него, а потом, десять лет спустя, погибла на сцене от взрыва какого-то театрального пороха. После чего он, из чистого великодушия, спас свое единственное несчастное дитя от незавидной доли театральной актрисы и решил вырастить из нее настоящую леди. Он отдал ее учиться — да не куда-то, а в Ангельскую Академию для Благородных Девиц! — но она оказалась ни к чему не годной. В Рождество она сбежала. С тех пор он ее не видел и ничего о ней не слышал. Пытался ли он отыскать свою дочь? Да с какой стати?!

Следующим был кофейный торговец. Он развлек слушателей историей о том, как какой-то наглый мальчишка проник на его корабль «Пиратский кофе», а потом похитил его, утопил и сбежал вместе с нанятой мистером Кофе командой — труппой придурковатых актеров, ввергнув его в убыток на сумму, исчисляющуюся сотнями ангелийских фунтов.

После него капитан Болт, расхаживая по комнате на своих кривых ножках, описал в мельчайших подробностях, как он близ Портового Устья добросердечно вытащил из воды восемь или девять законченных идиотов — спас их, как ему казалось, от неминуемой смерти. А они оказались злостными пиратами и вместо благодарности под дулом пистолета изгнали его с собственного корабля. Теперь у него не осталось сомнений, что на него напали вышеописанные актеры, хотя в тот момент они показались ему грозными разбойниками, опытными в такого рода делах. А хуже всех была девчонка. Она назвалась их предводителем! Чокнутая, решил капитан Болт, чокнутая до поросячьего визга.

— Ко всему услышанному я могу добавить информацию, которую я только что получил, — сказал Землевладелец Снаргейл. — Она касается нескольких торговых судов, которые попали под обстрел или были взяты на абордаж. Пираты хитростью проникли на их борт и похитили самые ценные товары. Всё это произошло в нейтральных водах между Африканией и Синей Индеей, в Караибских морях. Полагают, что преступный корабль — они называют его «Незваным гостем» — в настоящее время направляется на запад, к Острову Доброго Согласия. Именно туда капитан Болт и должен был привести свой корабль, когда он еще назывался «Слоном». Как я уже сказал, об этих событиях пишут все ландонские газеты. Тот факт, что пиратский капитан — женщина, по-видимому, ангеличанка, вызывает у публики величайший интерес. И, боюсь, сочувствие… Журналисты представляют эту особу некоей сказочной героиней, своего рода благородной разбойницей. Даже «Ландон таймс», как это ни прискорбно, восхваляет ее «храбрость и хитрость». Люди из низших слоев общества любят головорезов и пиратов, но я-то, господа, не раз своими глазами видел отвратительные деяния пиратского племени. Но я… то есть, мы-то с вами знаем, что эти негодяи недостойны доброго человеческого имени.

Долгое время никто не произносил ни слова. Трое господ стояли вокруг стола, раздувая ноздри, как кони, и, сверкая глазами, бросали яростные взгляды друг на друга, на пол, на стены, на коллекцию декоративных кораблей в застекленном шкафу.

Наконец Землевладелец Уэзерхаус пробормотал:

— «Незваный гость»… так вот оно что! Чтоб ее мыши съели, точно так же назывался корабль в проклятом Моллином спектакле. «Гость»… «Незваный гость»…

— Мистер Праун, — сказал Землевладелец Снаргейл, — занесите, пожалуйста, эти сведения с протокол. С командой Артемизии путешествует еще один знаменитый в народе бандит, — продолжил он. — Один из самых жестоких и коварных разбойников с большой дороги, известный в районе Уимблийской Пустоши как Джентльмен Джек Кукушка. Он тоже присоединился к пиратам — то ли в Гренвиче, то ли в Ширдиче, то ли в Портовом Устье, — сведения расходятся.

— Я никого подобного не видал, — запротестовал кофейный торговец. — С ними только два посторонних существа — желтый пес да зеленый попугай.

— Джентльмен Джек Кукушка запросто мог притвориться пиратом, — сказал капитан Болт. — Клянусь акульими потрохами, я видал среди них только одного явно постороннего типа — светловолосый парень, упал в обморок. Он среди них казался не на месте.

— Это наверняка не он, сэр. Вряд ли Джек Кукушка стал бы падать в обморок, — заметил Снаргейл. — Давайте смотреть на вещи разумно.

— Да, — поспешно согласился капитан. — Не стал бы. Как ни крути, а это не он.

— Ладно, — сказал Землевладелец Уэзерхаус. — Вы нас выслушали. И теперь я опять спрашиваю — для чего вы меня вызвали?

— Джордж, если всё это правда, то выходит, ваша дочь стала пиратом. Не играет пирата на сцене, как ее мать, а по-настоящему ходит по морям и грабит корабли, подобно многим другим пиратам во всех морях на планете. Она ограбила франкоспанское судно, а также корабль наших союзников из Амер-Рики. Это само по себе уже очень плохо. Но она нападала и на ангелийские корабли! Первой жертвой пал капитан Болт, потом — еще три корабля посредине Аталантики. Поэтому она стала преступницей и объявлена в розыск. Наши патрульные корабли и все законопослушные губернаторы отсюда до берегов Амер-Рики поставлены в известность о ее преступлениях. Мистер Кофе и капитан Болт намерены совместными усилиями снарядить корабль для ее поисков. Кто-нибудь ее непременно найдет — либо ангелийское военно-морское судно, либо будущий корабль мистера Кофе, либо представитель любой другой страны, который пострадал от ее противозаконных действий. А когда вашу дочь с ее людьми схватят и привезут на родину, то, Джордж, как это ни прискорбно, вынужден вас предупредить, что ее ждут Олденгейтская тюрьма и петля.

Землевладелец Джордж Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус опустил глаза. Его багровая физиономия приобрела сероватый оттенок.

— Тогда будь она проклята, — только и сказал он. — Пусть болтается в петле.

Золотая гинея солнца поцеловала восточный берег Острова Доброго Согласия. Солнце встало из моря, синего, как васильки. Сам остров был ярко-зеленым. Суша вздымалась из воды, словно замок: нижние пологие террасы плавно поднимались к массивным внутренним твердыням. Горы были покрыты темным мехом лесов, с них стекали реки, белесые, как поношенная овечья шерсть.

— Молочная река, — продекламировал Эбад.

— Черно-белая река, — заявил Эйри.

— Сахарная река, — сказал Черный Хват и причмокнул губами.

— А море здесь, — сказал Соленый Питер, — говорят, такое синее из-за сапфиров, просыпанных пиратами…

На горизонте показался Порт-Репаблик. Вокруг гавани сгрудились белые домики. Алые птицы выпархивали из леса посмотреть на корабль, потом летели обратно. Планкветт, не обращая на них внимания, сидел на фоке и чистил перышки.

«Остров Доброго Согласия процветает благодаря торговле. Но он также знаменит тем, что всегда рад приютить благовоспитанных пиратов, у которых есть деньги в кармане и товары на продажу. Особенно пиратов из Ангелии и Амер-Рики…»

Вускери, топорща усы, покосился на Артию.

— Так говорилось в пьесе. Но верно ли это?

— Сам суди, — Артия пожала плечами.

На набережной столпились машущие руками фигурки. Приближающийся корабль был встречен флагами и радостными криками. К берегу мчались ребятишки. Вода в бухте была устлана цветами.

— Клянусь брам-стеньгой! Точь-в-точь как в нашем спектакле…

— Аплодисменты и крики «ура»!

— Знают ли они, кто мы такие?

Темнокожие женщины в канареечно-желтых и красных, словно пионы, платьях демонстрировали великолепные зубы, белые как жемчуг. В воду летели всё новые букеты цветов.

— На вид люди приятные. Ты отсюда родом, Эбад? — спросил Соленый Питер.

Эбад покачал головой.

— Нет, не отсюда. И не с Берега Золота и Слоновой Кости. И не из Занзибарии. Моя родина, — голос его дрогнул, — Египтия. Страна на Найле. Я происхожу из царского рода.

— Ну да, — ухмыльнулся Дирк. — Хватит заливать.

— Нет, это правда, он потомок фараонов, — вскричал Эйри. — А я происхожу от славных королей Эйры.

— Замолчите вы оба, — сказала Артия. — Теперь мы все ангелийцы.

Гавань сомкнулась вокруг них, и «Незваный гость» встал на якорь чуть в стороне от других судов.

Волна радости на берегу постепенно схлынула, люди возвращались к повседневным делам.

— Кто пойдет на берег, капитан? — спросил Честный Лжец, горячо желая ступить на гостеприимную сушу, которая, похоже, не по злобе, а из чистого равнодушия снова поворачивалась к ним спиной.

— Первую вахту будут нести Катберт и Соленый Питер. Остальные…

— Но, капитан Артия, разрешите и мне спуститься на берег, — взмолился Питер. — Если Уолт идет, я тоже хочу.

— Отставить, мистер Соленый. Вы останетесь на борту. И не злись, — Артия похлопала надувшегося Питера по плечу. — Придет и твоя очередь. А теперь всем разойтись по каютам. Вымойтесь, оденьтесь в лучшие костюмы. В этом порту мы сможем купить и продать очень многое. Кроме того, соберем полезную информацию о том, где какие корабли можно ограбить. Я думаю, здешняя таверна — лучший справочник по судоходству. Но если мы будем выглядеть неряхами, с нами никто не станет разговаривать.

Феликс, как всегда, стоял позади остальных, подальше от Артии, облокотившись о поручень. Артия подошла к нему.

— Мистер Феникс, мы высадим вас здесь. Что скажете?

— Вы ведь уже решили. Чего тут говорить?

— Да, понимаю, это решение определенное. А вы, насколько я помню, ненавидите определенность. Ничего страшного. Когда придет очередь Катберта и Пита отправляться на берег, вы, я уверена, уже будете петь, рисовать и красоваться на борту другого корабля. Попытайтесь добраться до Амер-Рики, мистер Феникс. Говорят, молодой человек может там неплохо устроиться. Кстати, приказ о парадном платье относится и к вам тоже. Принарядитесь.

Артия пошла к себе в каюту. Она была довольна собой. Она слышала приветственные крики, видела цветы — всё было в точности так, как она себе представляла, как помнила. И она прекрасно знала, как вести себя на острове и куда идти.

Вытаскивая из-под кровати ванну (капитан Болт любил путешествовать с комфортом), она вспомнила старинное название Острова Доброго Согласия. Раньше он назывался Займакса — «Обитель множества вод»…

Планкветт, сидя на краю ванны, опускал клюв в ароматизированную пену и плевался.

— Высокие горы! — кричал он Моллиным голосом. — Хрустальные реки.

Артия плеснула в Планкветта водой. Попугай обиженно вспорхнул и уселся на книжный шкаф. Там он принялся увлеченно трепать книги капитана Болта, и дар речи снова покинул его.

Вымытые и напомаженные, причесанные и расфуфыренные пираты важно, как попугаи, разгуливали по палубе «Незваного гостя» под лучами жаркого, влажного полуденного солнца.

И тут появился Феликс Феникс.

— Клянусь журавлями Коннора! Вы только посмотрите!

Феликс надел новое платье из корабельных кладовых. На нём был камзол из белоснежного атласа, украшенный серебряным галуном и жемчугами. На боку висела парадная шпага в ножнах черненого серебра, гармонирующих с узкими, облегающими брюками. Сапоги из светлой оленьей кожи были расшиты причудливыми узорами, золотой и серебряной нитью. На пальцах сверкало несколько перстней, а белоснежные волосы, длинные и густые, распушившиеся после мытья, изящно ниспадали на плечи, прикрытые белой батистовой рубахой с зелеными бантами. Он приподнял черные брови, и Дирк сделал вид, что падает в обморок.

Вся команда, разинув рты в профессиональном одобрении, глазела на Феликса. Но тут дверь капитанской каюты распахнулась…

— Клянусь лебяжьими сосисками!

— Это же Молли, — пробормотал Эбад. — Боже всемогущий. Наша Молли Фейт!

Феликс обернулся. Перед ним стояла Артия Стреллби.

Ему было невдомек, сколько времени она провела в колебаниях перед длинными рядами платьев, обнаруженных ею в пассажирской кладовой, вспоминая мать в бальных нарядах — красных и зеленых. Целых пять минут. Потом решительно повернулась на каблуках и вышла. Она носила юбки целых шесть лет. Более чем достаточно!

Феликс смотрел на нее и не верил своим глазам.

Артия и вправду выглядела великолепно.

Она по-прежнему была в мужском костюме, но теперь оделась как богатый землевладелец с хорошим вкусом. Камзол и брюки были из одинакового янтарного цвета шелка, сорочка — каскад белых кружев, изображавший реку, стекающую со здешних гор. Феликс и остальные пираты надели по четыре-пять колец, но Артия — не меньше десятка. И во всех были настоящие камни — опалы, топазы, бриллианты…

С ее левого уха свисала огромная янтарная капля. Волосы, еще не высохшие, кудрявились пышными локонами. Выбивающаяся из прически лисья прядь казалась выкрашенной нарочно, как праздничный плюмаж.

Великолепно, думал Феликс. Леопард, лев… Но кто она на самом деле?! Актриса? Грабительница? Сумасшедшая? Убийца?

Глэд Катберт легонько толкнул Феликса под руку.

— Да ты, никак, влюбился.

— Умоляю тебя…

— Видал я таких не раз. Своими глазами видал. Ничего страшного, смирись, сынок. Это судьба…

Феликс, белый, как его собственный камзол, гордо зашагал прочь. Он прошествовал мимо Артии, не удостоив ее даже взглядом. Но она обернулась и уставилась на него с неприкрытым восхищением. Потом сунула пальцы в рот и свистнула, как свистят мальчишки на улицах нижнего Ландона в знак величайшего восторга.

Команда «Незваного гостя» взревела и разразилась аплодисментами.

— Не составит труда сбагрить такого красавчика на другой корабль, — заметила Артия.

Планкветт, несколько испортив эффект, уселся ей на голову.

Они шли по крутым, как лестницы, улочкам Порт-Репаблика, мимо галдящего рынка, к увеселительным садам Бельмонт-парка со знаменитой гоночной дорожкой для крохотных карет, запряженных петухами. Рядом с парком проходила Дублоновая улица, а несколько в стороне от нее, во дворе, заросшем пальмами и цветущим жасмином, располагалась «Понюшка табаку» — таверна, куда заглядывали самые богатые моряки. И не только они.

Артия на всех парусах вплыла в дверь, за ней толпились остальные члены команды «Незваного гостя».

Посетители в таверне подняли глаза, несколько секунд молча разглядывали новоприбывших гостей, потом медленно кивнули и снова уставились вниз — на высокие бокалы с ромом и ликером, на маленькие чашки кофе, присыпанного шоколадной крошкой, вернулись к играм в карты, кости, домино, к нечестивым козням и заговорам. Видимо, Артия и ее спутники успешно прошли проверку.

Они уселись за длинный стол у окна.

Снаружи благоухали цветы. Воздух был напоен ароматом жасмина.

Принесли напитки.

И тут Планкветт издал пронзительный вопль.

Его подхватил Уолтер:

— Свин! Свинтус! Самый чистый пес в Ангелии!

— Самый чистый пес на Добром Согласии!

— Привет, старина, где ты пропадал, дружище?!

Оказавшись чужаками на радостной встрече давних друзей, Феликс и Артия хмуро переглянулись. Как Свин очутился здесь?!

— Добрался на каком-нибудь другом корабле, — решил Эйри. — Вот уж не думал, что он нас разыщет!

Когда желтое лающее существо под общие ликующие крики взгромоздилось на стол, Артия вспомнила тот день, когда отыскала свою команду в Ландоне.

И сейчас, как и в тот, прошлый, раз, из тенистого угла таверны, куда не проникало солнце, послышался женский голос.

— Еще по кружечке, друзья мои? За мой счет. Я сегодня щедрая.

Все, в том числе Свин, обернулись.

На пороге стояли три человека. Богато одетый, но растрепанный человек звериного вида в надвинутой на глаза шляпе, второй — тоже богато одетый, но более тонкого сложения и не такой звероподобный, без шляпы. А с ними — красивая молодая девушка, одетая лучше остальных, с копной длинных черных кудрей, зелеными, как лед, глазами и в пышном платье им под цвет.

Свин тявкнул, проворно юркнул под стол и забился под стул Соленого Уолтера. Планкветт, снимавший пробу с напитков, вспорхнул на плечо к Артии.

— Восемь шакалов, — отчетливо проговорил попугай.

Девушка в зеленом очаровательно улыбнулась.

— Разрешите представиться, — сказала она. — Меня зовут Малышка Голди. А это мой первый помощник, мистер Зверь, и второй помощник, мистер Гнус.

— Здрассьте, — хором сказали помощники. Артия встала. Она оказалась на дюйм выше девушки в зеленом и немного крепче сложением. Зеленые глаза, гладкие, как стекло, в упор смотрели на Артию. Спокойное море, полное акул… Эбад тоже встал.

— Я ее знаю.

Малышка Голди кивнула.

— И я тебя знаю, Эбад Вумс.

— Кто она такая? — спросила Артия, не сводя глаз с Голди.

— Дочь того самого гнусного мясника, Золотого Голиафа.

Артия порылась в памяти и увидела палубу маминого корабля и черный парусник с черепом и костями, нарисованными на черных парусах. Черный корабль несется на них. Он называется «Враг», и командует им Золотой Голиаф. Он убил Молли!

Но это было в спектакле. Они ввели в пьесу персонаж по имени Золотой Голиаф, но никогда не встречали его в жизни. Откуда им было его знать?

В зеленых глазах Малышки Голди промелькнул острый, как лезвие, и быстрый, как вздох, блеск. Она взглянула на Эбада, который назвал ее отца мясником.

— Спасибо за комплимент, сэр. Верно, он не оставлял в живых никого, кого мог пустить на корм рыбам. Мой папа любил водных животных.