Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Повелитель гроз (Войны Вис - 1)

ModernLib.Net / Фэнтези / Ли Танит / Повелитель гроз (Войны Вис - 1) - Чтение (стр. 24)
Автор: Ли Танит
Жанр: Фэнтези

 

 


      Воздух прорвали новые сгустки огня, освещая себе путь. Амрек увидел желтоволосого человека, несущегося из мглы навстречу ему с оскаленной маской вместо лица и занесенным мечом.
      "Мой первый степняк, - подумал он. - Первый степняк, которого я вижу так близко". Но нет, это было не так. Ральднор, его брат, тоже был с Равнин. И та беловолосая девушка, погибшая в самом прямом смысле от его прикосновения, как будто он был воплощением ее смерти. Как Ральднор был олицетворением его собственной гибели. "Этот человек, летящий на меня - это он должен быть Ральднором, несущим мне гибель", - подумал он неожиданно. Но лицо было незнакомым, а занесенный меч уже стремительно опускался на него.
      Кто-то из его гвардейцев сбил степняка с ног. Тот повалился прямо под колеса.
      Придворные дамы Вал-Малы бестолково метались по ее покоям, собирая роскошные наряды и бесценные украшения.
      Королева сидела в кресле, ломая руки от ярости и досады.
      Амрек.
      Ее снедала невыносимая ненависть к собственному сыну, сводила когтистая судорога ярости при воспоминании обо всем - как она носила его, мирясь с бесчисленными неудобствами и утратой красоты, ушедшей в угоду его нуждам, как в муках и унижении рожала его, как развернула пеленки и увидела непоправимую насмешку, клеймо Ашне'е.
      Ей было все равно, что она окончательно растоптала его. Она никогда не видела в нем человека, это шло вразрез с ее удобствами.
      Сегодня, представлялось ей, он умрет, и после его смерти перед ней разверзнется пропасть. Трон могут занять сыновья других, младших королев, а на их головы вкупе с головами их матерей она обрушивала весь свой яд, всю свою злобу - с того самого утра, как стала женой Редона. Она представляла, что они сделают с ней, как только тело Амрека ляжет в усыпальницу королей. Она уже ощущала на губах вкус яда, чувствовала удушающую бархатную подушку на своем лице. Этот город больше не был ее домом. Она должна покинуть его, как это сделала чернь.
      Под стрельчатыми окнами расстилался плавящийся и изнемогающий от жары город. Казалось, что во всем мире не слышно ни звука, кроме гвалта, стоявшего вокруг нее в этой комнате.
      Под аркой появилась закорианка Дафнат.
      - Как вы и приказывали, во дворе ждет крытый экипаж, мадам, - доложила она. Ее тон, как обычно, был четким и невыразительным. Видеть, что эта женщина совершенно равнодушна, было для Вал-Малы каким-то тревожным утешением. Смятение и волнение, казалось, покинули ее, боясь, что она сочтет их неприемлемыми.
      - Эти дуры! - воскликнула Вал-Мала. - Они не в со стоянии сделать ничего путного. Что за куриные мозги! Скажи им, чтобы пошевеливались. Скажи, что каждая из них получит по великолепному драгоценному камню, если они поторопятся.
      - Как прикажете, мадам, - глаза Дафнат на миг встретились с ее глазами. Вал-Мала увидела в них ненависть, которая когда-то забавляла ее, но сейчас вонзилась ей в грудь, как шип из холодного металла. "Меня окружают одни враги", - подумала она, считая это не слишком справедливым.
      Внезапно комнату наполнил гнилостный запах. Одна из слабонервных девушек взвизгнула. Вал-Мала обернулась. В проходе стоял белый калинкс. Королева вздрогнула - он по казался ей духом смерти.
      - Уберите его от меня! - завопила она. - Почему его не заперли во дворе? Какая дура выпустила его?
      Дамы опасливо приблизились. Зверь зарычал на них и подполз к ногам Вал-Малы, глядя на нее тусклыми, побелевшими от старости глазами. Он потерся о нее, но она отпихнула его ногой.
      Калинкс снова зарычал - ни на кого, показывая коричневые зубы, похожие на гнилые орехи. Он был слишком стар, чтобы защищать обрывки своего существования.
      Гной струился по его облезлым щекам, точно слезы.
      Степняки отказывались умирать.
      Дорфарианцы проклинали беглый огонь и дымовую завесу, созданную их же собственными катапультами. Равнинные войска использовали дым как прикрытие, нападая из-под него на небольшие группки солдат, отрезанные от остальных, и ускользали обратно, когда дело было сделано.
      - Они дерутся как тирры, эти ублюдки. Сколько у нас убитых? - спросил капитан у своих связных. Ответить ему никто не смог. Они перешагивали через желтоволосые тела, но каждый раз из-за деревьев каким-то образом появлялись все новые и новые враги, как будто на место мертвых сверхъестественным образом тут же вставали другие.
      - Баналики приходят и надевают латы их мертвых!
      В горящей рощице обнаружили вопящего дорфарианца. Он что-то хныкал о том, как мимо него прошло нечто - полуженщина-полузмея. Перед битвой он изрядно хлебнул для храбрости, но тем не менее кто-то оглушил его ударом по голове, чтобы не сеял панику.
      Откуда-то со склона трубы проревели сигнал к отступлению.
      Солдаты в закопченной чешуе медленно выползли из-за деревьев. Следом за ними вышел угрюмый строй закорианцев. Военачальники Амрека сгрудились вокруг него.
      - Повелитель Гроз, мы потеряли некоторое количество солдат. Противник, должно быть, понес тяжкий урон, но в таком мареве трудно судить наверняка. Если мы заставим огонь распространиться, то сможем выкурить их на открытое место с другой стороны и возьмем их голыми руками.
      - Давайте, - сказал Амрек. Его гвардия хорошо послужила ему - на нем не было ни царапины. И все же он выглядел так, словно пребывал в каком-то трансе.
      Последняя катапульта обрушила на деревья заряд пламени. Драконы пили вино, дожидаясь, когда огонь распространится в должной мере.
      - Что-то стервятников не видать. Очень странно, - сказал кто-то, глядя в иссиня-черное небо.
      - Наших там недостаточно, чтобы насытиться, а кости степняков встанут им поперек глотки, - отозвался его сосед.
      Мальчишка, разливающий вино, вдруг замешкался, заглядевшись на что-то.
      - Эй, ты, улитка! Давай живее!
      - Оно пошевелилось, - сказал мальчик.
      - Что пошевелилось, недоумок?
      - Вон там! Глядите... - мальчишка показал рукой, и сержант, глядя вниз, увидел рябь на поверхности алой жидкости, пробежавшую и замершую без всяких причин.
      - Да туда просто попал какой-нибудь жучок, парень! - расхохотался он. Давай разливай. Одному счастливчику достанется больше, чем он рассчитывал.
      Яннул выпрямился и вытащил свой клинок. Закорианец, не ушедший вместе со своими, рухнул в кусты.
      Ланнец огляделся по сторонам. Дым скрывал смутно различимые фигуры, двигающиеся в одну сторону. Похоже, драконов отозвали, чтобы поджарить противника прямо на его позициях. Он развернулся и вместе с общей волной побежал между огнями, вынырнув на возвышенности, где дым был не столь густым. Позади потрескивали горящие ветки, за ними мелькали безупречные ряды висских войск, выстроившихся в ожидании.
      Поле боя окутала тишина, хотя до него доносились еле слышные крики и радостные возгласы с дорфарианского конца долины и треск горящих деревьев в садах.
      - И что теперь? - спросил он у своего соседа, утирая со лба кровь и копоть.
      Тот обратил к нему пепельно-белое лицо.
      - Теперь они все умрут, - сказал он.
      У Яннула волосы встали дыбом.
      - Ты хочешь сказать, что это мы умрем - как только они закончат пить и веселиться и снова пойдут в атаку...
      И в этот миг небо потемнело, как ночью.
      Из висских подразделений армии Ральднора донеслись вопли и проклятия. Степняки стояли, точно незрячие изваяния.
      А потом долину наполнил новый шум. Шум, напоминающий гул исполинского гонга где-то под землей.
      Тень черного неба упала на драконов, и их победные крики утихли. В густой тишине, объявшей их, послышался чей-то бессвязный лепет. Животные мотали головами, закатывали глаза и потели.
      - Идет гроза, - хрипло сказал один из солдат. - Гляньте, как деревья шатаются.
      Деревья в садах раскачивались, словно танцоры. Люди тыкали в них пальцами и делали религиозные знаки, ибо никакого ветра не было и в помине.
      Потом откуда-то из-под земли под их ногами послышалось оглушительное мычание. Животные в ужасе взвились на дыбы, люди взывали к своим богам. Сверху по склону со скрипом скатилась катапульта и, пылая, обрушилась на дорфарианские ряды. Но, перекрывая все, позади них раздался голос - голос города, где разом начала бить тысяча колоколов.
      Они развернулись, с трудом удерживая скакунов, поскакали обратно к белым башням Корамвиса, и в этот миг увидели, как огромная скала под его стенами бесшумно рассыпалась в пыль, фонтаном хлынув вверх, после чего холмы сдвинулись, и город, точно жертву, швырнуло в чернильно-черное небо.
      Над городом, в пещере у озера Иброн, пески, накрепко спаянные бесчисленными веками, распались. Глубоко внизу, где кровавые цвета превращались в благородный пурпур, древнее равновесие еле уловимо сместилось, и потайные пещеры смыло приливной волной.
      На Корамвис обрушился первый толчок. Его грохот казался низким металлическим гулом, биением чудовищного сердца. Молния обратила небеса в стекло.
      Второй удар вздыбил плиты мостовых, паутинкой разбежались неудержимые трещины. В нижнем городе рассыпались стены, фонарные столбы валились рядами, точно под гигантской косой. Река билась в берегах, заливая красной, как кровь, водой хижины, доживающие последние мгновения. Повозки беженцев переворачивались или выходили из власти возниц.
      Величественный мост, соединявший берега реки на юге, переломился ровно посередине, точно расколотый гигантским топором, сбросив человеческий груз в бурлящую муть.
      На Аллее Рарнаммона обрушивались со своих постаментов статуи Драконов, усеивая улицу дождем обсидиановых осколков.
      Башни кренились и падали. Огонь распускался в городе, как белые цветы.
      Исходя криком, умоляя беспомощных богов о спасении, охваченные ужасом люди выли и визжали в агонии.
      И, словно отмечая эту гибель, звонила и звонила тысяча колоколов Корамвиса.
      Вал-Мала стояла в раскачивающейся комнате, вцепившись в кресло. С потолка то и дело срывались золотые лампы.
      - Дафнат! - закричала она.
      Эти колокола, казалось, звонили внутри ее черепа. Ее ноги превратились в немощные подпорки старухи. Она не осмеливалась перейти комнату. Перед аркой лежало мертвое тело девушки с окровавленными волосами, а через миг она тоже бросится вперед, и крыша рухнет прямо ей на спину.
      Вдруг каким-то чудом она ощутила железные пальцы, поддерживающие ее под локоть.
      - Дафнат... потолок сейчас рухнет...
      - Обопритесь на меня, мадам, - сказал холодный голос, в котором не слышалось ни тени страха.
      Ослабевшей от ужаса Вал-Мале ничего другого не оставалось.
      Дафнат почти волоком протащила ее под арку по полу, вставшему дыбом под невозможным углом. В коридоре было полно дыма - в нижних комнатах начался пожар. Сверху хлынула струя охры.
      - Нам нужно найти выход, Дафнат. Быстрее, Дафнат.
      Закорианка огляделась по сторонам, потом взглянула вперед. Похоже, коридор перекрывало пламя, и им уже не успеть во двор до того, как рухнут верхние этажи дворца. Но все равно ее боги были не совсем уж несправедливы. Остановившись перед открытой галереей, Дафнат повела рукой.
      - Смотрите, как горит Корамвис, мадам.
      - Дафнат, ты... ты что, совсем сошла с ума? Найди мне выход отсюда, пока крыша не упала и не придавила нас обеих.
      - Это и есть выход, мадам, - спокойно сказала Дафнат.
      Вал-Мала взглянула вниз. Она увидела террасу, выложенную разноцветными плитами, с высоты казавшуюся не больше шахматной доски.
      И тут же пришло знание, мгновенное и непреложное.
      - Дафнат! - завопила она.
      Одним быстрым и неотразимым ударом закорианка столкнула королеву с разбитого края галереи. По крайней мере, милостивые боги оставили ей достаточно времени хотя бы для этого. Она злорадно смотрела, как Вал-Мала, визжа, кувырком летит вниз, навстречу каменным плитам. Еще миг - и она замолкла.
      В глубине скал ворочалась Анакир.
      Границы скрытого в ней озера уже давно расширились и заняли всю комнату, сорвав с петель дверь и затопив каменный храм. Теперь пенящаяся вода немного приподняла ее и бросала на свод пещеры.
      Ее золотая голова царапала гранит. Огромные расселины над этим местом на поверхности уже разгладились благодаря землетрясению, разрушившему структуру холмов. Теперь земля начала осыпаться и соскальзывать. Из пропасти показалось массивное молочно-белое туловище с горящими глазами и волосами.
      Третий, последний, толчок, разрушивший Корамвис до основания, изрыгнул Иброн в пещеру. Вся масса воды хлынула из расколовшейся скалы, увлекая за собой богиню.
      Напор воды поднимал ее все выше и выше. Она достигла верхней точки холмов и поднялась в черное, как смоль, небо - чудовищная луна из ослепительного льда и пламени.
      Драконы, мечущиеся по равнине между рытвинами и горящими деревьями, стали свидетелями этого последнего и самого абсолютного знамения. С горящими, как звезды, глазами Анакир воцарилась над равниной, сокрушая их восьмикратным проклятием своих змеиных рук. Теперь все известные законы мира, поддерживавшие их всю жизнь, предали их, обратив все вокруг в Хаос.
      Их настигло неумолимое возмездие. Их миру пришел конец.
      Богиня сияла, словно метеор, в черном воздухе, пока не исчезла, точно смытая волной, в разорванном зеркале озера.
      Но Катаос был все еще жив и ничуть не изменился. При виде золотого изваяния в небе он ничего не вообразил. Даже в самом разгаре конца света он был рационалистом и циником. Она была символом. Он знал это, хотя ее происхождение в тот момент ничуть не интересовало его. Ибо, несмотря на всю свою логику, он вполне понимал, что то, над чем он трудился, в этом изменившемся пейзаже не имеет ни смысла, ни надежды.
      Значит, оставалось лишь одно. Одно дело, которое подобало ему, пусть даже больше и не несло никакой пользы.
      Он гнал свою колесницу вдоль разбитых рядов, мимо людей, цепляющихся за враждебную землю, сквозь пылающий огонь и лиловый дым, мимо плачущих и молящихся.
      В конце концов он добрался до Амрека. Амрека, Повелителя Гроз, который благодаря вмешательству Хаоса стал уязвимым. Он безучастно глянул на Катаоса, и в его взгляде не было ни трепета, ни злости.
      - Прошу прощения, мой лорд, - сказал Катаос. В два шага он приблизился к нему и всадил нож ему в бок, где в кольчуге, словно специально проделанная ради его удобства, зияла дыра. - Этот поступок как нельзя лучше вписывается в наши обстоятельства.
      Затем он вспрыгнул на колесницу и погнал скакунов к первому и единственному просвету в небе.
      Амрек лежал в темноте, не шевелясь, хотя был еще жив. Лишь бесформенные мысли тревожили его. Он был безмятежен, пока из земли внезапно не вышел ужас.
      У ужаса были мерцающие глаза узкий и гибкий, он выскользнул из своего темного логовища под камнем. Имя ужасу было - змея.
      Тело Амрека беспомощно дернулось.
      Змея то свивалась кольцами, то развивалась, ее голова неистово металась из стороны в сторону. Она тоже была напугана; землетрясение разрушило и ее мирок тоже. Она свернулась клубком на лице Амрека, потом перетекла к нему на шею. Он почувствовал, как биение ее живого пульса приникло к его угасающему. И внезапно ужас ушел. Прижатая к его плоти, кожа змеи была сухой и прохладной, точно камея.
      "Как мог я бояться ее? - подумал он совершенно отчетливо. - Она же так прекрасна!"
      Потом змея, поняв, что земля прекратила содрогаться, покинула приютившее ее тело мертвого человека и прошуршала прочь по склону.
      Эпилог
      ВОСХОД
      25
      Огромное тускло-красное солнце, балансирующее на краю горизонта, окутало горы цветом коралла. Черный язык тени уже слизнул изломанные под немыслимыми углами холмы и развалины города, когда-то бывшего Корамвисом.
      Настал сезон снегов и дождей - вслед за сезоном зноя, когда плодородными северными почвами владела одержимость ростом. И плоды земли были в городе как нельзя кстати. Опустевшие сады ломились под тяжестью урожая, осыпая его на землю; между вывороченными из земли плитами мостовой пробивались молодые деревца. Очень скоро на труп блистательной столицы властно заявила права буйная растительность. В разрушенных дворцах кричали птицы, под вздыбленными плитами широких дорог устраивали логовища оринксы и дикие кошки. Что же до людей, то в Корамвисе остались лишь мертвые. Их могилы были случайными и разнообразными. Другие, откопанные из-под обломков любимыми или найденные на поле боя у подножия холма, получили мавзолеи из земли и каменные надгробия. Но королевского кургана нигде не было видно. Никто не знал, предали ли Амрека земле. Возможно, земля все-таки в конце концов поглотила его или, по иронии судьбы, огонь воздал ему последние почести на степной манер. С уверенностью можно было утверждать лишь одно: ни одна женщина и ни один мужчина не провожал его со слезами в уединение могилы. Такова была его участь.
      Люди жили и работали внизу, в городке из деревянных домишек, среди которых выделялись немногочисленные грубо сложенные каменные здания, неуклюжее, уродливое, наспех выстроенное местечко. К западу от него, на невысоких лесистых склонах, первым делом выстроили храм - висский храм из белого камня, с высокой башней и множеством колонн и ступеней. На алтаре возжигали курения, раскладывали фрукты и сладкий виноград, разбрызгивали кровь. Они никогда не забывали совершать служения и приносить Ей дары, ибо теперь Она принадлежала им. Принятая ими в минуты ужаса, Она приобрела их черты. Анакир Дорфарианская. Они собирались назвать свой городок в Ее честь, когда он будет достроен, а Ее жрецы были темнокожими, молившимися Ей с огнем, воскурениями и цимбалами, переживавшими видения и творившими волшебство в Ее честь.
      Теперь в Дорфаре были и степняки тоже.
      В одном из каменных зданий заседали два совета. В первый входили дорфарианцы. Крин, некогда бывший Дракон-Лордом в городе, тоже был среди них. Матон, старый глава Совета, чудесным образом спасшийся от смерти под причудливым нагромождением рухнувших во время землетрясения балок, до сих пор занимал старую должность в новом окружении. Во втором совете заседали ланнцы и заравийцы, а также желтоволосые из Степей и прочих мест. По улицам свободно расхаживали воины из Тарабанна и Ваткри, пираты из Шансара в одночасье стали политиками и героями. Сорм Вардатский задержался в Закорисе, в капитулировавшем черном улье Ханассора, подъевшем все припасы из самых глубоких погребов; а в Кармиссе шансарский карательный флот, напившись крови и вина, провозгласил Ашкар богиней острова и начал превращение Ее сынов в королей. Кармисс был покорной и податливой страной. Он раскрывал перед завоевателями свои многочисленные удовольствия и наслаждения, грациозно склоняясь под игом. За решетками из слоновой кости шептались, что завоеватели - красавцы и храбрецы, и женщины, как и одна их сестра в Вардате, начали выбеливать волосы и подкрашивать их золотым, а также белить свои смуглые лица, как некогда делала дорфарианская королева. Янтарь, обладавший для народа Равнин бесконечной мистической ценностью, теперь стал столь же дорог, как черные кармианские жемчужины.
      На висских просторах начали складываться союзы плоти. На втором закате лета появились на свет первые дети, зачатые от таких союзов. Ничем не примечательное сарское имя Ральднор стало самым популярным из тех, что давали новорожденным мальчикам смешанной крови.
      А разговоры о короле, который носил это имя, звучали все настойчивей. Он взял в жены ваткрианскую женщину, но возьмет ли он вторую жену из темных рас на висский манер? Останется ли он жить под разрушенным Корамвисом или предпочтет вернуться в его разрушенный побратим на Равнинах-без-Теней? И жив ли он вообще? Ходили слухи, что он погиб в бою, ибо после того, как земля содрогнулась и разрушила Корамвис, его видели собственными глазами очень немногие.
      Красное солнце соскользнуло за горы, и на деревянных улицах потянуло ознобным дыханием ночи. Двойной совет, заседающий в темном каменном зале, переговаривался: висы с висами, а степняки, по своему обыкновению, сидели молча.
      Зажгли лампы. В комнату вошел человек и занял место среди них. Он никогда не одевался как король, а сейчас на нем был темный плащ, словно он собирался в путь.
      Он выслушал их дела. Решения были приняты, все улажено. Но в зале витало какое-то предчувствие. Наконец он рассказал им об их обязанностях и объявил, что оставляет вместо себя в качестве регента светловолосого сына, которого Сульвиан родила ему за морем.
      В рядах Висов поднялся шум. Люди повскакивали с мест.
      - Повелитель Гроз... Страна все еще находится в состоянии постоянных перемен... Куда, во имя богини, вы уходите, что ради этого решили бросить нас?
      Люди Равнин молчали, уже зная ответ.
      - Мое дело сделано, - сказал он. - Оно завершилось, когда пал город.
      Он обвел их взглядом. Его лицо странно переменилось. Былой величественный и ужасный свет в нем погас, но в глазах, где прежде не было ничего, кроме огней решимости и власти, теперь поселилась непроницаемая тень. Сущность, вытеснившая его душу и овладевшая им, теперь отпустила его. Он снова стал самим собой.
      Он не обращал внимания на их пререкания. Дракон Крин увидел в глазах Ральднора нечто, сказавшее ему то же, что могли бы сказать степняки, ибо он был превосходным знатоком человеческих душ, избранных богами или нет. Яннул Ланнец, уже давно знающий Ральднора, увидел его помыслы так ясно, как будто на него вдруг снизошел равнинный дар телепатии. Зарос в это время находился в Лин-Абиссе, чествуемый за хитрость в Оммосе заравийцами, которым очень хотелось, чтобы про их вклад в победу не забывали. Когда он услышал, как король несколько дней прожил затворником, а после этого пришел на Совет и отрекся от королевства, он тоже догадался.
      Они так и не узнали, что же случилось с Ральднором. Но его разум был для них сверкающей машиной, которую можно повернуть куда угодно. Перед ними на миг мелькнул сложный клубок мыслей - этот мозг, такой нечеловеческий, такой чуждый, погруженный в тайную и взвешенную пучину поиска. Что инициировало этот поиск, тоже осталось для них скрытым - какой-то неуловимый толчок или побуждение. Возможно, это была простая надежда или укол глубоко упрятанной, но неисцелимой боли. Ибо он все-таки до сих пор был человеком. Видевшие его на Совете больше не могли в этом сомневаться. Зрелище развенчанного бога лишало их присутствия духа. Они предпочитали вспоминать все что угодно, только не это.
      За окнами стояла прохладная неподвижная ночь, освещенная булавочными головками звезд. Немногие провожатые смотрели ему вслед, глядя, как он углубляется в развалины Корамвиса, направляясь к горам.
      - Значит, она все-таки жива, - часом позже сказал Яннул Медаси в своей деревянной хижине. - В Таддре. Красноволосая Астарис. И он поехал за ней.
      Он слышал детский голос, голос, взывающий к нему с другой стороны черной бездны, пронзающий его мозг своей потерянной мольбой.
      В его мозгу мелькнула мимолетная мысль о сыне Сульвиан, оставшемся в Ваткри еще более мимолетная - о черноволосом малыше, которого родила и принесла ему Лики. Плоть от его плоти взывала к нему - не словами, ибо еще не умела говорить, но смутным, интимным мысленным языком, на котором он разговаривал лишь с одним человеком. Все части уравнения встали на свое место. Его дитя. Дитя Астарис. Астарис.
      Когда эта мысль дошла до него, расплывчатая сущность покинула его мозг и исчезла. Он был свободен от всех долгов, от движущей им духовной силы, которую люди считали Анакир, олицетворением расы, к которой он принадлежал. Как в былые времена, мысль о женщине с кроваво-красными волосами овладела им, затопив его мозг, точно рассвет, и не оставила места ничему другому.
      Сначала его поиск был лишь поиском ума. У него не было никаких иных способов найти ее или то существо в ее теле, которое позвало его. Следуя за зовом зародыша, он пересек смутные континенты и безбрежные плато темноты и в конце концов вышел к мерцающему маячку, безошибочному в этой безликой ночи. Позже нематериальный пейзаж превратился в дороги, горы и леса. Магнит, влекущий его к себе, находился в Таддре, как он когда-то и предполагал.
      Возрождение расы, символ разрушенного города стали чем-то далеким. Он оставил их без колебаний и сожаления. Ведь на исходе борьбы его божественная суть не поглотила его, ибо что-то снова превратило его в обычного смертного человека, в мужчину.
      По заросшему саду дворца правителя ползли темные тени, точно длинные холодные пальцы. В буйном лесу, подступающем к самой стене, злобно кричали птицы. Поднималась оранжевая таддрийская луна.
      К стене у старых ворот привалился мужчина.
      Вскоре между деревьями проскользнула приземистая смуглая женщина, направившись к нему.
      - Ну, Паньюма? - спросил он, хватая ее за грудь. Она отпихнула его.
      - Ты глупец, Слат. Если Хмар услышит об этом, он убьет нас обоих. Он знает множество медленных и ужасных ядов...
      - Тихо, потаскушка. Ты ведь знаешь, что не пришла бы, если бы сама не хотела этого. Он не тот мужчина, который способен удовлетворить тебя, а я тот, и не говори, что тебе это не нравится. Кроме того, он считает, что ты защищаешь его от той женщины-змеи, которая, как он говорит, преследует его, а я... я защищаю его от его смертных врагов. Кто в последней войне принес ему головы двух лордов?
      - Ты, - сказала она с презрительной усмешкой.
      Он толкнул ее к стене и задрал ей юбку, и недреманное око луны следило за развитием и завершением их игры.
      - Теперь мне пора возвращаться, - прошептала она хрипло. - Он будет звать меня. Последние несколько месяцев он сам не свой от страха - с тех пор, как из-за гор пришло это известие.
      - Какое? О Дорфарианской войне? Почему это должно его тревожить?
      - Думаю, что он из тех мест. А женщина-змея? Не та ли эта богиня со змеиным хвостом, которой поклоняются желтые люди? Бродячие торговцы рассказывают, что желтые люди взяли Элисаар и Закорис и разрушили Драконий город, а их богиня сидела на горах и смотрела на них, - пробормотала Паньюма нараспев, как будто произносила одно из своих лесных заклинаний.
      Слат оправился и презрительно сплюнул на ночные тени.
      - Сказки для детишек.
      - Но все-таки есть всякие странные вещи, о которых говорят старые легенды, - возразила Паньюма. - Помнишь рабыню, которую ты продал Хмару?
      Слат кивнул. Год назад Паньюма, не совладав с искушением похвалиться своими тайными силами, показала ему секретный мавзолей, и, несмотря на обычную безжалостность, при виде ряда не живых и не мертвых кукол в роскошных одеждах у него свело живот.
      - Помню. Жаль ее. Редкостная красотка была моя Селухис.
      - Он ходит туда, чтобы смотреть на них, - прошипела Паньюма. - Иногда и меня с собой берет. У них до сих пор растут ногти, и волосы тоже, и мне приходится обрезать их, как будто я камеристка. И когда на твою рабыню упал свет, оказалось, что у нее отросли красные волосы.
      Слат выругался.
      - Клянусь Зардуком! - он порылся в памяти, потом спросил: - А невеста Повелителя Гроз... разве у нее были не красные волосы?
      - Насколько я слышала со слов торговцев. Ты знаешь, что тогда сделал Хмар? У него на лбу выступил пот, он что-то залепетал и выставил меня оттуда. Потом, когда наступила ночь, он покинул наше ложе и отправился туда с железным прутом. Я шла за ним, он меня не заметил. Та штука на полу, которая раздвигает камни, - он разбил ее прутом.
      - Может, он боится, что она выйдет и задушит его своими красными волосами, как его змеиная госпожа.
      - Теперь он почти не выходит из комнаты, - добавила Паньюма. - У него лихорадка, и он все время вскрикивает во сне.
      - Так уже бывало и раньше.
      - Да, - сказала она. В ее черных глазах что-то блеснуло. - Когда ты приехал сюда, то был простым наемным головорезом, а теперь ты капитан солдат Хмара. После той войны они пойдут за тобой в огонь и в воду.
      - Что ты задумала, хитрая сучка?
      - Я ничего не говорила. У нас, женщин, длинный язык. Мужчины думают сами - если они, конечно, мужчины.
      Кусочки золота холодно блеснули в ее косе, взметнувшейся, когда она развернулась и поспешила обратно по заросшему деревьями дворцовому саду.
      Почти через целый месяц человек по имени Ральднор спустился с гор в Таддру под линялой голубизной равнодушного неба. Это была одновременно мертвая и живая земля, зажатая между черными джунглями и сухими чахлыми полями, на которых ничего не росло.
      Он проехал через Тумеш, где на шумном базаре продавали рабов, и, двинувшись на север, добрался до одной из безымянных речушек, где сменял своего скакуна на плот. По реке он отправился в одиночестве, собственноручно выгребая против течения.
      На шестой день его остановили.
      Пароля он не знал: он просто стоял, глядя на троих мужчин и видя их не только глазами, прощупывая их всеми чувствами сразу, более тонкими и более многочисленными, чем у них, - и обнаружил в их душах еле уловимый запах того, что искал.
      При виде его волос они разразились бранью. Но что-то в его поведении и лице заставило их убрать ножи, которыми они обычно подгоняли тех, кто явился сюда незваным. Они сказали ему, что отведут его к Хмару, правителю восьми королевств, и он поблагодарил их.
      А потом они каким-то образом потеряли его на заросшей лесной дороге. Наступала ночь, и они принялись кричать и искать его. В конце концов они бросили это занятие, решив, что его схватил голодный леопард, настолько быстро, что они даже этого не заметили, утащил куда-нибудь в кусты и там сожрал целиком.
      К тому времени Ральднор уже добрался до таддрийского городка и шагал по замусоренным улицам к каменному особняку Хмара.
      Амнор, советник короля, глава Высшего Совета Корамвиса, открыл глаза в спальне, наполненной дымом факелов. Амнор, зачатый искайской девушкой от одного из дорфарианских принцев, который овладел ею против ее воли. Амнор, деливший ложе с Вал-Малой, королевой Повелителя Гроз, но так и не узнавший о том, что стал отцом ее ребенка; Амнор, убийца Редона, Верховного короля Виса.
      - Хмар, - сказал он, - меня зовут Хмар.
      Он подумал о своей потайной комнате и о женщине, стоявшей там в ожидании со своими кроваво-красными волосами. Дело рук Ашне'е. Анакир отвергла его дар.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25