Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Песнь надежды

ModernLib.Net / Сентиментальный роман / Линк Гейл / Песнь надежды - Чтение (стр. 6)
Автор: Линк Гейл
Жанр: Сентиментальный роман

 

 


      – Мне очень жаль, Рейф, – сказала она все еще немного дрожащим голосом. – Я вела себя, как последняя дура. Пожалуйста, прости за то, я что заставила тебя пережить эти неприятные минуты. За то, что совсем забыла правила хорошего тона.
      Джилли направилась к двери, стремясь как можно скорее покинуть библиотеку, чтобы не разрыдаться и не унизить себя еще больше. С трудом проглотив комок, застрявший в горле, девушка сказала:
      – Это никогда не повторится, обещаю. Джилли бесшумно вышла, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Звуки музыки и смех казались сейчас злой насмешкой. Ей так и хотелось броситься вверх по лестнице, но девушка заставила себя идти неторопливым шагом, твердя слова матери: «Настоящие леди не носятся, как угорелые. Они не девчонки-сорванцы, моя дорогая. Не забывай, кто ты такая, веди себя соответственно».
      Призвав на помощь все силы, Джиллиан с достоинством добралась до своей комнаты, где от ее выдержки не осталось и следа.

* * *

      Рейф знал, что никогда не забудет лица Джилли, искаженного болью и обидой. Девушка была единственным человеком, которому он не пожелал бы ни малейших страданий, и все же причинил их. На такое поведение его вынудили обстоятельства и ее неожиданное признание в любви.
      Сердце юноши разрывалось на части. Казалось, чья-то невидимая рука кромсает его тело длинным охотничьим ножом. В этот момент он ненавидел себя, хотя по-прежнему считал, что иначе поступить не мог.
      Ужасная боль становилась все сильнее. Отчаянно хотелось догнать Джилли, утешить, хотелось крепко обнять, прижать ее к себе и сказать, что отныне все будет хорошо, он будет рядом и никогда больше не обидит, но это невозможно.
      Его сердце словно покрылось ледяным панцирем. Молодой человек взял себя в руки, подавил эмоции, разжал кулаки и вышел из библиотеки.

* * *

      Оказавшись в своей комнате, Джилли, наконец, дала волю слезам.
      Нэн, ожидая возвращения хозяйки, уснула с раскрытой книгой на коленях. Когда же Джиллиан с грохотом закрыла за собой дверь, служанка, вздрогнув, проснулась и заспанными глазами уставилась на рыдающую девушку.
      Нэн вскочила с кресла и, не обращая внимания на книгу, упавшую на пол, бросилась к леди.
      – Что случилось, мисс Джилли? Дрожащими руками девушка смахнула с лица слезы.
      – Сейчас я не могу говорить об этом, Нэн. Пожалуйста, помоги мне выбраться из платья.
      – Как вам будет угодно.
      – Вешать его в шкаф не нужно, – заметила Джилли, сбрасывая нижние юбки и вручая их служанке. Она опустилась на кровать и принялась снимать туфли и чулки. – Утром мы уезжаем. – Встав с кровати, девушка взяла ночную рубашку и халат и направилась в ванную.
      Прислушиваясь к плеску воды, Нэн поспешно укладывала в чемодан вещи.
      – Принести вам чашку чая, мисс Джилли? – спросила служанка, всерьез обеспокоенная. Никогда еще не видела она хозяйку в таком состоянии. Бывали, правда, случаи, когда, столкнувшись с несправедливостью, леди Джиллиан расстраивалась. Ее доброе сердце не могло оставаться равнодушным к несчастьям других людей. Однако сегодня Джилли явно плакала из-за чего-то личного. Нэн догадывалась о причине слез хозяйки, поскольку вместе с ними в этом доме находился мистер Рейборн.
      Умывшись, Джилли вышла из ванной. Девушка вытащила из прически шпильки, и густая волна волос мягким шелком опустилась на ее хрупкие плечи.
      Нетвердой походкой она подошла к туалетному столику и, взяв серебряную щетку, застыла на месте.
      – Давайте я помогу вам, – предложила Нэн. Расчесав волосы, она заплела их в косу. – Думаю, вам следует лечь в постель, мисс Джилли, а я принесу горячего чая. От него вам обязательно станет лучше.
      Молодая леди последовала совету, думая о том, как было бы замечательно, если бы от страшной боли в сердце могла вылечить простая чашка чая. Чувствуя, что на глаза вновь наворачиваются слезы, девушка схватила подушку, изо всех сил прижала ее к груди.
      Рейф собирается жениться. Он сказал, что любит эту неизвестную ей женщину. Кто она? И почему ни Рис, ни Тори не упоминали об этом ни в одном из писем? Джилли пыталась вспомнить содержание последнего послания Тори. Странно, но невестка писала, что к Рейфу неравнодушны многие особы женского пола, однако ни одной из них он не отвечает взаимностью. Эти строки помогли немного придти в себя, хотя она решила, что Тори просто-напросто заблуждается.
      Отбросив подушку, девушка вскочила с кровати и принялась нервно расхаживать по комнате. Ей было так холодно, словно из тела вдруг улетучилось все тепло.
      Джилли переживала жгучее чувство стыда и унижения. Какой идиоткой надо быть, чтобы признаться в любви человеку, собирающемуся жениться на другой! Гоняться за мужчиной, который никогда не станет ее мужем!
      О, Боже, теперь Рейф будет считать ее глупой и наивной девчонкой. Как могла она так поступить? Навязывать себя подобно какой-нибудь дешевой подстилке? Просить, нет, умолять взять себя, как обыкновенную проститутку.
      Вспомнив поцелуй Рейфа и новое, незнакомое доселе чувство, которое пробудили в ней прикосновения его рук, Джилли густо покраснела. Почему ей так больно и обидно сейчас?
      Рейф – ее единственная настоящая любовь в жизни. Она не сомневалась в этом, как не сомневалась в цвете своих глаз. С момента первой встречи с Рейфом девушка сердцем чувствовала, что их пути не должны разойтись.
      Но его слова и поведение в библиотеке все круто изменили. Стало ясно, что эти мысли чужды американцу.
      Что он думает о ней сейчас? Молодые люди всегда с такой легкостью держались друг с другом, говорили на любые темы. Или это заблуждение, свойственное влюбленным? Давно нужно было задуматься, почему Рейф все реже и реже отвечает на ее письма. Находилось объяснение: строительство собственного ранчо занимало у него слишком много времени. Теперь же Джилли спрашивала себя, а не пытался ли он прервать их дружбу? Как можно было не понять это раньше? Неужели она видела только то, что хотела видеть? Верила – во что хотела верить?
      На глаза снова навернулись слезы. Все мечты рухнули, как карточный домик.
      Как жить без Рейфа? Мечтая о замужней жизни, представляя свой собственный дом, она видела мужем и отцом семейства только Рейфа. Именно он заставлял кровь в ее жилах бежать быстрее, пробуждал желание одним лишь взглядом, заставлял бороться с недостатками, чтобы понравиться ему. И детей ей хотелось только от него. И научиться всем премудростям любви в его объятиях, в его постели. Теперь же образовалась зияющая пустота и неизбежность тоскливых и долгих лет одиночества.
      – Нет, я забуду тебя, Рейф, – поклялась Джилли. – Даже если для этого понадобится умереть. Никогда больше я не буду вспоминать прикосновения твоих ласковых рук, твою улыбку и темно-синие глаза, никогда не услышу звука твоего голоса. Смогу забыть, хотя твой образ преследовал меня всю жизнь. Забуду, но никогда не полюблю другого. – Девушка опустила голову. – Будь ты проклят, Рейф! Ты прекрасно знаешь, что я никогда тебя не забуду, – произнесла она срывающимся голосом.
      Опустившись на ковер, Джилли протянула руки к камину. Как быстро прекрасные надежды превратились в пепел!

* * *

      Держа в руках серебряный поднос, Нэн постучала в комнату Джорджины Дейсер. Джорджи открыла дверь.
      – Нэн, что-нибудь случилось?
      Выражение лица служанки подсказывало верность этого предположения.
      – Мне кажется, вам стоит сходить к мисс Джилли. Сегодня вечером с ней что-то произошло, и теперь она горько плачет, но не говорит, в чем дело. Я не могу видеть ее такой, у меня сердце кровью обливается.
      – Конечно, я зайду к ней, – ответила Джорджи.
      Поставив поднос на стол, Нэн вышла из комнаты, оставив девушек одних. По дороге в свою комнату Нэн размышляла о том, что своей подруге мисс Джилли скорее всего поведает о причине плохого настроения.
      – Джилли, – мягко начала Джорджи, разливая чай по чашкам.
      Когда художница подошла к подруге и протянула ей чашку, та обернулась.
      Джорджи потрясла бледность Джиллиан и ее красные заплаканные глаза. Так выглядят опустошенные и убитые горем люди, когда умирает кто-то из близких.
      Джилли с благодарностью приняла чай и жадно выпила его. Опустившись рядом, Джорджи отхлебнула из своей чашки. Наступило молчание, нарушаемое лишь негромким тиканьем часов и треском поленьев в камине. Наконец, Джиллиан заговорила.
      – О, Джорджи, – произнесла она дрожащим голосом, – он не любит меня.
      Джорджи отреагировала мгновенно, приблизившись к подруге и обняв ее за плечи. Она так и держала Джилли, пока та не рассказала всю историю, ничего не утаив.
      Сердце молодой художницы разрывалось на части при виде страданий человека, которого она любила больше жизни.
      – Мне очень жаль, – вырвалось у нее. Джиллиан, по ее мнению, заслуживала счастья, причем такого, какое встречается только в книгах с хорошим концом. Все должно было произойти так, как того хотела она. Мыслимо ли, что американец не любит ее? Он что, слепой? Или просто недостаточно умен?
      Что-то не так. Джорджи видела выражение лица техасца в день их приезда. Вслед за неподдельным удивлением в его взгляде вспыхнула страсть. Не заметить этого было нельзя.
      – Почему, потеряв что-то, никогда тебе не принадлежавшее, испытываешь такую боль? – спросила Джилли.
      Джорджи, в глазах которой тоже стояли слезы, ответила:
      – Не знаю, милая.
      – Помнишь, я говорила тебе, – всего несколько дней назад – что уступила бы Рейфа другой, если бы знала, что она любит его сильнее меня, – сказала Джилли, стараясь не расплакаться, – но я не знаю этой женщины. Могу ли я быть уверена, что она любит его так же сильно?
      – Конечно, нет, – ответила Джорджи, убирая руки с плеч подруги. – Решение здесь принимаешь не ты, а Рейф.
      Джилли вспомнила эти слова позже, когда лежала в постели, не в силах уснуть. Она понимала: Рейф сделал выбор, и ничего не остается, как продолжать безответно любить его. Это будет нелегко, но девушка решила, что счастье любимого для нее превыше всего. Придется призвать на помощь всю гордость, чтобы пережить трудные дни.

* * *

      Оставшись в одиночестве, Рейф зажег все свечи и лампы, словно они могли одолеть темноту, проникающую в его душу. Он нежно сжимал в руке фотографию Джилли, осторожно касаясь пальцем изгиба ее щеки и милой припухлости губ. Юноша потерял счет времени, не зная, как долго просидел вот так, глядя на снимок.
      Судьба сыграла с ним злую шутку. Пришлось отказаться от Джилли после того, как она призналась ему в любви.
      Как трудно было оторваться от сладких и нежных губ девушки! Чувствовать, как тает она в его объятиях! Если бы не сила воли, заставившая остановиться, он овладел бы ею! Но любовь не позволила воспользоваться представившейся возможностью.
      Леди Джиллиан Фицджеральд Бьюкенен никогда не узнает, как сильна его любовь.

ГЛАВА 9

      – Рейф оказался в неловком положении, – заметил Тони, лениво поглаживая обнаженное бедро Наташи и вспоминая события прошедшего вечера.
      Притаившись за окном, они стали невольными свидетелями искреннего признания Джиллиан. Тони не шевелился, стараясь остаться незамеченным, чтобы не вызвать подозрения у находящихся в библиотеке влюбленных, что их подслушивают. Молодой человек не ожидал от красавицы Джиллиан ничего подобного. Ее признание подействовало на него, как удар электрического тока. Женщины его круга никогда не выражали свои чувства так откровенно, это было не принято. Даже испытывая их и имея возможность повлиять на ход событий, они предоставляли мужчинам право признаться первыми.
      Другим открытием для Тони стало то, что его друг влюблен в какую-то женщину. Он никогда не говорил о предстоящей свадьбе. Должно быть, избранница – одна из богатых американских наследниц, состоятельная и кроткая.
      – Она была бы в отчаянии, узнав, что мы все слышали, – со вздохом произнесла Наташа.
      – Да, – согласился Тонн. Он очень любил и Рейфа, и Джилли, и у него не укладывался к голове этот запутанный клубок обстоятельств. – Представляю, как трудно им будет встречаться. Чертовски скверная история.
      Она не пройдет бесследно для них обоих, подумал он. Дружба молодых людей, связывавшая их столько лет, скорее всего, отойдет в прошлое. Поэтому гораздо проще и безопаснее держаться практической стороны дела.
      – Рейфу нелегко было заявить, что мужчине необязательно любить женщину, чтобы проводить с ней время, – сказал Тони. – А Джилли еще ничего не знает. Но ей не стоило обсуждать такие вещи с мужчиной – любовь все слишком усложняет. Особенно интимные отношения.
      – Если бы только леди Джиллиан хоть раз побывала в постели мужчины и испытала на себе это удовольствие, – сладко жмурясь, сказала Наташа, – она не спутала бы любовь с желанием.
      Молодой человек почувствовал себя шокированным.
      – Неужели ты думаешь, что сестра графа Деррана окажется в постели мужчины, не став его женой? Джилли совсем не женщина легкого поведения, Нат. Несмотря на все ее свободомыслие, она воспитана, как настоящая леди.
      – Леди Джиллиан молода, и кровь у нее горяча, мой милый, независимо от положения в обществе. Так почему бы ей не узнать разницу между желанием и любовью? Она что, бережет себя для будущего мужа?
      – Конечно, – уверенно ответил Тони.
      – Ба! Какая глупость! – протянула Наташа и подошла к столику, чтобы налить себе бокал шампанского. – Мне было четырнадцать, когда я без сожаления рассталась с девственностью.
      – Четырнадцать?!
      – Да, – с улыбкой ответила женщина, замечая жадный взгляд любовника. – Тем летом мы гостили у друзей моих родителей в деревне, – начала она, зачерпнув ложкой икру. – Однажды днем я увидела крестьянского паренька лет шестнадцати или семнадцати, купавшегося в реке. Я спряталась и наблюдала. – Наташа закрыла глаза, взволнованная воспоминаниями. Последив за ним, я выяснила, что он постоянно купается в этом месте. Через несколько дней, дождавшись, пока парень войдет в воду, я вышла из своего укрытия. Его тело восхищало меня, такое большое, и в то же время гибкое. Увидев меня, мальчишка удивился, но молча смотрел, как я снимаю платье и вхожу в воду. И… я отдалась ему, – буднично закончила Наташа.
      – Отдалась?
      – Да. – По выражению лица любовника красавица видела, как потрясло его это признание. – Но принято думать, что женщины нашего круга и происхождения отправляются на брачное ложе с чистой совестью.
      – А Диллингтон? Ты думаешь, у него до меня никого не было? – спросила Наташа со смехом. – Сомневаюсь. – Допив шампанское, она поставила бокал на стол. – Ты слишком серьезно к этому относишься, мой милый.
      – Значит, ты лишила мужа того, что по праву ему принадлежало, – мрачно заметил Тони.
      – Ты хочешь сказать, что счел бы себя обманутым, обнаружив, что твоя избранница не девственна?
      – Естественно! – с жаром воскликнул молодой человек, – моя жена должна быть леди во всех отношениях!
      – А что, если эта образцовая леди начнет изменять тебе после свадьбы?
      – Этого никогда не произойдет. Я просто не допущу подобного.
      – Ты молод, и поэтому так уверен. – Усмехнувшись, Наташа потянулась к любовнику. Но Тони увернулся от ее рук, направившись к выходу.
      – Куда ты? – спросила искусительница. – Еще только начало третьего.
      – Хочу немного поспать, – ответил молодой человек и поцеловал надутые губки любовницы, слегка солоноватые от икры. – Утром мы с Рейфом едем в Лондон.
      – К чему такая спешка?
      – Мы обещали сопровождать Джорджи и леди Джиллиан до города.
      – А потом вернетесь обратно?
      – Нет, – ответил Тони с легким сожалением. Натянув на плечи легкое одеяло, Наташа поплотнее укуталась в него.
      – Скажи, ждать ли тебя на следующей неделе в Лондоне?
      – Трудно сказать. Сначала надо убедиться, что на это время у меня не запланировано никаких дел.
      Женщина кивнула. По глазам любовника она поняла, что их роман дочитан до последней страницы.
      – Да, конечно.
      Тони окинул Наташу прощальным взглядом. Он решил, что зайдет на этой неделе к семейному ювелиру и купит какую-нибудь безделушку. Скорее всего, бриллианты, которые останутся у Наташи в знак его признательности. Она заслужила такой подарок.

* * *

      Когда Джиллиан, наконец, уснула, Джорджи, уже уставшая ходить взад-вперед по комнате, тихо вышла, осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы не потревожить подругу. Вернувшись к себе, девушка попыталась уснуть, но безуспешно. Измученная, она встала и достала из чемодана альбом, где рисовала для себя, не выставляя рисунки на всеобщее обозрение.
      Прошел час, и в альбоме появились новые зарисовки. Карандаш художницы изображал боль и торжество, красоту и отчаяние на лицах, окружавших ее в этот уик-энд. Джорджи перелистывала страницы, критически рассматривая свою работу. Большинство рисунков изображали Джиллиан в самые разные моменты.
      Девушка улыбнулась, обнаружив набросок портрета Тони, который она сделала несколько месяцев назад, в день его рождения. Ей хорошо удалось передать удивленное выражение лица красавца-кузена, без добрых слов и поддержки которого она вряд ли добилась бы признания в обществе. Публичный отказ родителей одобрить ее занятия искусством явился для Джорджи сильным ударом.
      Художница перевернула еще одну страницу и увидела гордое, с точеными чертами, лицо техасца. Она обрадовалась, заметив, что сумела передать глубокий, пристальный взгляд Рейфа. Обратив внимание на его глаза, Джорджи лишь сейчас обнаружила в них то, чего раньше не замечала, хотя непроизвольно отобразила на рисунке: тоску и одиночество.
      Взглянув на следующий рисунок, художница вздрогнула. На нее смотрел Джейсон Кинсфорд, начисто лишенный человеческой теплоты и сострадания. Всем ли удавалось увидеть жестокость за мнимым очарованием этого человека?
      И, наконец, последний рисунок. Это снова Джилли, но со страдальческим выражением лица – женщина с разбитым сердцем.
      Не в силах больше всматриваться в эти лица, Джорджи закрыла альбом. При воспоминании о боли, выпавшей подруге, на глаза девушки навернулись слезы. Она хотела успокоить Джилли, утешить ее лаской, но боялась потерять ее навсегда. Больше всего Джорджи сейчас хотелось крепко прижать ее к себе и не отпускать всю ночь.
      Девушка встала, решив заглянуть в библиотеку. Возможно, книга отвлечет от тревожных мыслей. Она никогда не была заядлой читательницей, предпочитая проводить время с карандашом или кистью в руке, однако решила, что попытаться стоит.

* * *

      Водрузив очки на изящный носик, Марина Алленвуд читала томик русской любовной лирики. Услышав, что дверь в библиотеку открывается, хозяйка закрыла книгу, заложив страницу, на которой остановилась, расшитой бархатной закладкой. Решив, что вернулась служанка с горячим шоколадом, она несказанно удивилась, когда в библиотеку вошла Джорджина Дейсер. Марина взглянула на часы, стоящие на каминной полке. Было уже два часа ночи.
      – Извините, – сказала Джорджи. – Я думала, мне одной не спится. Не стану вам мешать.
      – Не говорите глупостей, – ответила хозяйка, обрадовавшись девушке. – Входите и составьте мне компанию. Когда я не могу уснуть, меня выручают только книга и чашка горячего шоколада.
      – Вы серьезно?
      – Конечно, моя дорогая. – От хозяйки не укрылась подавленность девушки.
      Дверь снова открылась. На этот раз вошла служанка с подносом в руках.
      – Еще одну чашку для гостьи, – распорядилась Марина.
      Служанка кивнула и вышла. Леди Алленвуд налила горячий напиток в чашку, добавив несколько капель из маленькой бутылочки.
      – Это ликер Кюрасао, – пояснила она. – Вы когда-нибудь пробовали?
      – Нет.
      – Напиток из Вест-Индии, по вкусу напоминает апельсины. – Заметив вернувшуюся горничную, Марина протянула чашку Джорджи. – Попробуйте, думаю, вам должно понравиться. Поблагодарив служанку, она отпустила ее спать и, приготовив напиток для себя, с блаженной улыбкой сделала первый глоток.
      – Вам не дают уснуть тревожные мысли? – прямо спросила женщина.
      Поставив чашку, Джорджи сцепила руки на коленях.
      – Меня беспокоит подруга.
      Сделав еще один глоток шоколада, Марина задала следующий вопрос:
      – Леди Джиллиан?
      Джорджи снова взяла в руки чашку, словно только что распробовала ее содержимое. Леди Алленвуд искренне хотела отвлечь девушку от беспокоящих ее мыслей, но она не знала, как сделать это поделикатнее, понимая, что не годится быть слишком прямолинейной. Ей вовсе не хотелось спугнуть Джорджи. Следует действовать очень осторожно, чтобы не потерять расположение художницы. Все шаги должны быть взвешенными и тщательно продуманными.
      Марина осталась довольна собой. Она засыпала Джорджи разнообразными вопросами, касающимися искусства, и время пролетело незаметно. И только с первыми трелями птиц, доносившимися через открытое окно, женщины прервали приятную беседу.
      – Я и не заметила, что наступило утро, – призналась Джорджина.
      – Я тоже, – согласилась леди Алленвуд. Начав разговор, чтобы подольше удержать девушку в своем обществе, Марина оказалась покоренной ее эрудицией.
      – Что-то я разболталась. Мне это совсем не свойственно, – произнесла Джорджи.
      Направляясь к двери, хозяйка прикрыла рот, скрывая зевок.
      – Не может быть, – сказала она, пропуская девушку. – Я получила огромное удовольствие от нашего разговора.
      Художница улыбнулась.
      – Благодарю вас.
      Женщины молча поднялись по лестнице, остановившись на площадке, разделяющей этажи. Будучи уверенной в том, что за ними в этот час никто не наблюдает, потому что слуги еще мирно спят на своей половине, Марина подошла к Джорджи поближе.
      Девушка стояла, не двигаясь. Ее сердце колотилось чуть быстрее обычного.
      – Как хочется увидеться с вами снова, – сказала женщина. Джорджи не знала, что ответить.
      – Подумайте об этом, – продолжила хозяйка и, подняв руку, легонько коснулась гладкой щеки художницы. Ее пальцы на какую-то долю секунды задержались на подбородке Джорджи.
      По глазам девушки можно было понять, что она в полнейшем замешательстве.
      – Спокойной ночи, – мягко сказала леди Алленвуд, поднимаясь по лестнице.
      Джорджи, переполненная впечатлениями от событий прошедшей ночи, направилась к себе.
      Но ни одна из женщин не догадывалась, что их разговор слышал посторонний. Всласть покувыркавшись в сене с соседкой по столу и подремав несколько часов в конюшне, Джейсон Кинсфорд украдкой пробрался в дом. Он показал этой корове, на что способен!
      И вот Кинсфорд, скрытый полумраком, молча наблюдал, как хозяйка дома нежно прощается с предметом его вожделений. Не выдержав, он в сердцах пробормотал:
      – Грязные шлюхи!
      Как посмели эти стервы пренебречь им, и ради кого? Они предпочитают друг друга!
      Похоже, настало время преподать урок этой почтенной шлюхе, показать ей, что значит быть настоящей женщиной.
      Что же, он, Джейсон Кинсфорд, заставит эту сволочь, возомнившую себя не такой, как все, заплатить, и заплатить дорого. Мисс Дейсер необходимо проучить, и чем быстрее, тем лучше.

* * *

      Джилли проснулась подавленной. Откинув одеяло, она встала и побрела в ванную. Налив в таз теплой воды, девушка умылась, уничтожив последние следы слез. Джиллиан спала плохо, мучаясь от кошмаров и терзаясь мучительными воспоминаниями. Перед ней снова и снова вставала сцена разговора с Рейфом, его поцелуй. Если бы он захотел овладеть ею прямо там, на полу, она с радостью уступила бы. Но потом вспоминался голос, безжалостно напоминавший, что мужчине не обязательно любить женщину, чтобы переспать с ней. Чувствуя себя униженной, девушка просыпалась, снова засыпала, и кошмарный сон все возвращался.
      Джилли вытерла лицо полотенцем. Было раннее утро, рассвет едва начинал брезжить, постепенно одерживая верх над ночью. На небе все еще светились, слабея, несколько звезд. В саду весело щебетали птицы, исполняя свою приветственную песнь рассвету.
      Скоро Рейф покинет Англию, вернется в Техас, к привычной жизни, к женщине, с нетерпением ждущей его возвращения. Юная леди понимала, что теперь уже нескоро увидит любимого, сердце которого принадлежит другой.
      Как могла она так спокойно отпустить Рейфа? Но разве у нее был выбор? Как заставить остаться мужчину, ждущего иной жизни и иной любви?
      Джилли знала, что проведет в обществе любимого еще немного времени. Всего несколько часов осталось слышать его голос, видеть его лицо. Эти краткие мгновения должны примирить ее с грядущей утратой.
      Она всегда верила в завтрашний день, но сейчас ей хватит дня сегодняшнего.

ГЛАВА 10

      Прошла неделя после печальных событий в загородном доме леди Алленвуд.
      Джилли сидела за чашкой утреннего кофе и не могла сосредоточиться на большой стопке бумаг, лежащей перед ней. Вернувшись домой, она старалась не думать о человеке, которого решила забыть, и поэтому с головой ушла в благотворительную деятельность. Девушка организовывала встречи, устраивала самые разные мероприятия. Чрезмерная нагрузка не могла не сказаться на ее самочувствии. От постоянного недосыпания под глазами появились темные круги. Пропал аппетит, и теперь Джилли или ничего не ела, или едва притрагивалась к еде.
      Но, несмотря на нагрузки, порой тревожили воспоминания, связанные с Рейфом. Мрачные, унылые, они преследовали девушку, сказываясь на настроении.
      Леди Агата, остановившись у входа в кабинет, окинула дочь тревожным внимательным взглядом. Вместо веселой и жизнерадостной девочки, за столом сидела бледная, изнуренная незнакомка. Джиллиан, всегда улыбчивая и разговорчивая, вдруг стала мрачной и угрюмой. С ней определенно что-то происходило.
      Агата любила дочь так же сильно, как и сына, хотя не понимала ни одного из них. Желая им только хорошего, она всегда стремилась воспитать детей в соответствии со своими убеждениями, однако и сын, и дочь огорчали упрямством и стремлением к независимости. Рис, человек сильной воли, обрел свое счастье, женившись на американке Тони Райтенауэр.
      Агата улыбнулась. Порой казалось невероятным, что после десяти лет совместной жизни сын и его жена все так же сильно любят друг друга.
      А дочь? Джиллиан пора иметь собственных детей, а не хлопотать о чужих. Агата ничего не имела против благотворительности, но не в ущерб прямым обязанностям и долгу перед семьей. Теперь, когда Джилли достигла совершеннолетия, ее главная обязанность – суметь заключить брак с достойным и благородным человеком. Стараясь подыскать такого джентльмена, леди Роутерсби внимательно присматривалась к своим многочисленным друзьям. В осуществлении задуманного она использовала и дипломатические связи мужа, обеспечивающие ему широкие контакты. Но что может сделать мать, если дочь отказывается от массы поступающих приглашений?
      В таком случае, придется, засучив рукава, самой заняться непослушным ребенком, решила леди Агата.
      – Джиллиан, – позвала она, войдя в кабинет и положив на стол пачку нераспечатанных писем и уже отобранных пригласительных билетов.
      – Мама, – удивилась девушка, – что это?
      – Твоя корреспонденция за неделю. Почему ты перестала следить за ней?
      Джилли устало вздохнула.
      – Я была очень занята.
      – Неужели? И чем же? – спросила леди Агата, отметив про себя: «Можно подумать, я этого не знаю».
      – Благотворительностью, мама.
      – Но не следует забывать и о светских обязанностях, моя дорогая, – заметила та мягко, но настойчиво.
      – Я не забываю о них.
      Леди Роутерсби кивнула в сторону писем.
      – А я полагаю, забываешь. Девушка улыбнулась.
      – Хорошо, возможно, я действительно несколько запоздала с разбором почты.
      – Запоздала? Джиллиан, надо подумать о приславших тебе эти пригласительные билеты. Пренебрегая приглашениями, ты пренебрегаешь этими людьми. – Агата присела на маленький диванчик в голубую и бежевую полоску, стоящий напротив стола дочери.
      – Я занята куда более важными делами, чем балы и званые вечера.
      – Вынуждена потребовать, чтобы ты вернулась к обычной жизни, а не то о тебе поползут слухи, как о затворнице, дорогая.
      Джилли вздохнула.
      – Меня трудно назвать затворницей, мама. – Она встала и принялась растирать затекшую спину. – Сегодня первый день, когда я осталась дома.
      Агата смерила дочь суровым взглядом.
      – Я имею в виду не это, – раздраженно произнесла женщина.
      – Тогда что же?
      – Ты стала избегать людей.
      – Я встречаюсь с ними ежедневно.
      – Не с теми, с которыми следовало бы, моя дорогая. Ты даже не обратила внимания на приглашение графа де Вандамма. Он заходил дважды за неделю. Все матери Лондона, имеющие дочерей на выданье, буквально забрасывают его приглашениями. Уж этот человек может себе позволить выбирать. И то, что он предпочел тебя другим, говорит о многом. – Помолчав немного, леди Роутерсби добавила: – И твой отчим о нем прекрасного мнения. Граф де Вандамм – человек состоятельный, владелец богатого поместья в Нормандии и потомок очень древнего и благородного рода. Представь, что значит стать графиней.
      Но Джилли хотела носить фамилию, звучащую гораздо проще: Джиллиан Рейборн, жена Рейфа Рейборна, уроженца Техаса.
      – Мне вовсе не хочется становиться графиней, мама.
      – Мы просто не можем согласиться на что-то меньшее, дорогая. Дочь и сестра графа должна выйти замуж за человека, равного по происхождению.
      Присев на диванчик к матери, девушка сжала ее руки в своих ладонях.
      – Мама, выбирать мужа я буду сама. Рис обещал мне это, ты прекрасно знаешь.
      Женщина картинно закатила глаза.
      – Твоему брату не стоило давать столь опрометчивого обещания.
      – Рис любит свою жену, мама, и не заставит меня выходить за человека, которого я не люблю.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16