Глава 7

Игорь метался по квартире как разъяренный зверь. Что она себе позволяет?! Три часа дня, ему давно пора быть на студии, а он по милости своей дражайшей половины вынужден унизительно сидеть и ждать, когда она соизволит появиться!!! Что дозволено Юпитеру — не дозволено быку, — в этой непреложной истине Игорь был абсолютно уверен. Как она смеет так с ним обращаться?! Конечно, он тоже не ангел, но штампа о разводе в их паспортах пока еще не появилось, и позорить его честное имя она просто не имеет права!!!

Телефонный звонок разорвал тишину молчащей квартиры.

— Да, — Игорь нервно схватил трубку, — слушаю. Звонила Ирина мать.

— Ее еще не было. Я вам говорил, что не имею ни малейшего понятия, где она может быть! — Игорь изо всех сил сдерживал рвущееся наружу бешенство. — Хорошо, как только появится, я сразу позвоню. Может, у подружки. Я же сказал, что не знаю.

Игорь в сердцах швырнул трубку на рычаг. Ну пусть только объявится, уж он ей покажет, кто в доме хозяин!

В ту же секунду негромко щелкнул замок, открылась входная дверь, Ирина вошла в коридор и устало прислонилась к стене, не в силах даже раздеться. Игорь вылетел в коридор:

— Где ты была?!

Ирина молча наклонилась, медленно расстегивая сапоги.

— Где ты была?! — повысил голос Игорь. — Я, кажется, тебя спрашиваю?!

Ирина повесила на вешалку дубленку и, продолжая молчать, двинулась по коридору в комнату. Игорь, цепенея от злости, разглядел ее вечернее платье, нитку жемчуга на шее, в два шага оказался рядом, прижал к стене и сгреб в кулак платье на груди и бусы. Леска лопнула, жемчужные шарики, гремя и подпрыгивая, раскатились во все стороны.

— Ты что, оглохла?!! — проорал он в ее запрокинутое лицо. — Где ты была?!!

Ирина сделала слабую попытку освободиться.

— Ты еще и пила? — Игорь втянул воздух, уловив запах коньяка. — Где? С этим своим хахалем?!! У вас что-нибудь было?!! Дрянь!!! Говори, ну!!!

— Отпусти меня, — еле слышно сказал Ирина, и тогда Игорь, уже совсем не соображая, что делает, со всего размаха, наотмашь, несколько раз ударил ее по лицу.

Черные волосы Ирины разметались по рисунку обоев, из треснувших губ на подбородок потекла струйка крови, глаза закрылись, и она, неожиданно обмякнув в его руках, стала медленно сползать по стене. Игорь испуганно подхватил ее под мышки, встряхнул:

— Ира!!!

Она была в глубоком обмороке и напоминала сломанную куклу.

Ирина открыла глаза и сразу не могла понять, где она находится. Некоторое время ей понадобилось на то, чтобы определить, что лежит она в своей постели, раздетая до белья, накрытая одеялом и с холодным полотенцем на голове. В комнате сильно пахло нашатырным спиртом.

— Очнулась, слава богу, — склонилось над ней лицо Игоря. — Как ты меня напугала…

Вместе с ощущением собственного тела вернулась память прошедшего дня, и глаза Ирины медленно наполнились слезами.

— Ир, ты что?! — испуганно вскочил Игорь. — На вот, водички попей…

Ирина осторожно приподняла голову, глотнула воду и снова опустилась на подушку.

— Тебе лучше? — Игорь внимательно смотрел на нее. Ирина молча кивнула.

— Нам нужно поговорить. Ирина посмотрела ему в глаза.

— Я много передумал за то время, пока тебя ждал. И понял, что до сих пор любил и люблю только тебя. Я не хочу тебя терять. Почему бы нам не попробовать начать все снова? Давай забудем вчерашнюю ночь и…

Телефонный звонок оборвал его на полуслове.

— Черт! — Игорь протянул руку и снял трубку. — Да, она дома. Нет, сейчас она не может подойти к телефону. Позвоните попозже. Что, так срочно? Ну хорошо. — Он недовольно протянул трубку Ирине: — Тебя. Как всегда, вовремя.

— Да? — негромко сказала Ирина.

— Ирина? — спросил женский голос.

— Да, я слушаю.

— С вами говорит Софья Ивановна. Андрей Леонидович пришел в себя и убедительно просил вас завтра с утра прийти к нему в больницу. — В голосе Софьи Ивановны сквозило явное недовольство своей миссией.

— Хорошо. Спасибо.

— Он на этом очень настаивал, — подчеркнула Софья Ивановна.

— Я поняла.

— До свидания. — Софья Ивановна повесила трубку.

— Кто это? — Игорь подозрительно взглянул на жену.

— Это по работе. — Ирина закрыла глаза. Ей не хотелось ни видеть никого, ни слышать. Игорь несколько мгновений молчал, потом, решив, что разберется с этим позже, снова открыл рот:

— Так вот, на чем я остановился…

— Я очень плохо себя чувствую, — сказала Ирина. — Я сейчас почти ничего не понимаю. Давай отложим этот разговор на завтра.

— Да? — Игорь некоторое время колебался, потом поднялся с края кровати. — Ну хорошо. Если ты этого хочешь… Ты не обидишься, если я сейчас ненадолго уйду? Сегодня должны принести сведенную запись и…

— Конечно, — кивнула Ирина. — Я немного посплю.

— Отдыхай. — Игорь наклонился, Ирина зажмурилась, и легко коснулся губами ее щеки. — Я скоро.

Как только за Игорем захлопнулась дверь, Ирина тут же, как в глубокий, бездонный омут, провалилась в тяжелый сон.

Лиля влюбленными глазами смотрела на Игоря, сосредоточенно отматывающего запись. Еще ни одного мужчину в своей жизни она не любила так сильно. Жаль, что он женат, но с этой проблемой она сумеет справиться. Тем более что его жена несколько дней назад смогла увидеть все собственными глазами. И как любая нормальная женщина, теперь не должна удерживать мужа. Разлюбил, что же поделаешь, такое случается на каждом шагу, не портить же теперь жизнь всем остальным.

Лиля была единственной дочерью в очень обеспеченной семье, и ее наперебой баловали все — от отца, матери и братьев до многочисленных двоюродных тетушек и дядюшек. Почему-то получилось так, что у всей их родни рождались исключительно мальчики. И поэтому появление на свет Лили обрадовало всю семью.

С самого рождения Лиля знала, что она прекрасная и неповторимая и стоит ей только протянуть руку, и у нее тут же окажется все, что она захочет: начиная от красивой погремушки, болтающейся над кроватью, и заканчивая золотыми часами, которые так заманчиво поблескивали на мамином запястье. Лиля ломала игрушки под умиленный шепот родителей: «Какая талантливая девочка, станет знаменитым конструктором!» Лиля раскрашивала стены своей комнаты акварельными красками и слышала восторженное: «Наша дочка — настоящий художник!» Лиля разбивала хрустальные вазы под одобрительное: «У девочки хороший эстетический вкус, эта ваза действительно была уродлива!» Лиля резала ножницами платья матери, костюмы отца и свитера старших братьев и довольно улыбалась, услышав: «Она будет модельером, у нее настоящий талант!»

Ни о каком детском садике не могло быть и речи! Мама ушла с работы, благо заработки отца это позволяли, и всю себя посвятила воспитанию дочери. У Лили были самые лучшие игрушки, самые лучшие книжки, самые красивые наряды. Стоило ей только захотеть, как, словно по мановению волшебной палочки, ей тут же доставалась любая вещь, независимо от ее стоимости. Никто из взрослых никогда даже не задался вопросом: к чему трехлетней девочке собственный магнитофон. Лиля его захотела, а слово Лили — закон.

Увидев в пять лет по телевизору чемпионат мира по фигурному катанию, Лиля решила, что непременно станет знаменитой фигуристкой. Она немедленно выпросила у родителей эластичный купальник с прозрачной юбочкой и раскатывала в носочках, скользя по паркету перед зеркалом, вертясь и так и этак, уморительно закатывая глаза и чувствуя себя неотразимо прекрасной.

В секцию фигурного катания ее взяли сразу — возраст был подходящий, да и телосложением Лиля удалась: маленькая, щупленькая, похожая на крысенка. Но после пары занятий Лиля неожиданно поняла, что никто вокруг ею не восторгается; девочки подозрительно косятся в ее сторону, после того как она в раздевалке заявила, что все они ногтя ее не стоят; тренер, вместо того чтобы хвалить и улыбаться, постоянно делает замечания и придирается, да еще и заставляет выполнять упражнения, после которых у Лили начинают болеть ноги.

Лиля устроила истерику, отец тут же в пух и прах разругался с тренером, и вечером вся семья утешала несчастную Лилю, завалив ее очередной кучей подарков.

В шесть лет Лиля решила стать великой художницей.

Она пришла в художественную школу гордая и сияющая, неся в каракулевой сумочке потрясающе дорогой набор красок, который был не по карману даже большинству состоявшихся художников. Первые же ее рисунки вызвали дома невообразимый восторг, их тут же поместили в дорогие рамы и повесили на стену, но на выставке работ подготовительных классов ни одной Лилиной работы не было.

Лиля расшвыряла краски по комнате, порвала оставшиеся чистые листы и рыдала так, что у нее началась икота. Перепуганная мама капала в рюмку валерьянку, рассерженный отец тут же поехал в школу, неизвестно, что он там говорил и делал, но на следующий же день самый большой Лилин рисунок красовался в центре всей экспозиции.

Увидев на стенде свою работу, Лиля удовлетворенно заявила, что живопись ее больше не привлекает, лучше она станет гениальной пианисткой.

В музыкальной школе повторилась та же история, Лиля снова рыдала, родители утешали и заваливали новыми подарками.

Потом была гимнастика, балет, школа танцев, кружок пения и даже секция фехтования.

«Ты слишком гениальна, — уверяли родители, в очередной раз забирая откуда-нибудь рыдающую Лилю. — Они просто не в состоянии тебя оценить, потому что им никогда не приходилось общаться с гениями…»

В школе Лиле сначала пришлось тяжело. Она впервые столкнулась со сплоченным отчуждением одноклассников. Ей даже как-то устроили молчанку за очередное безудержное хвастовство. Дома Лиля каталась по полу и била кулаками по стенам, но отец лишь развел руками: это была самая лучшая школа города, и перевести Лилю некуда, а не учиться нельзя… Отец втолковывал ей это между приступами истерики, одновременно засовывая в кармашек фирменных джинсов свернутые в трубочку деньги.

Поняв, что от школы и от этих противных одноклассников никуда не денешься, Лиля присмирела. Месяц она ходила тише воды, ниже травы, приглядываясь и прислушиваясь, потом, когда в компании девочек сам собой, как это часто бывает, определился непререкаемый лидер в лице красавицы Марины, у которой брат занимался в секции самбо, Лиля постепенно, исподволь, начала приручать Марину. Сначала жвачкой, потом куклой Барби, потом замысловатым кулончиком, потом нужной книжкой…

К концу третьего класса Лиля уже прочно утвердилась на позиции второй девочки класса. Большая часть девчонок и мальчишек была подкуплена всевозможными безделушками, и только три человека, брезгливо отворачивающихся при виде Лили, отравляли ей жизнь. Но и те предпочитали не связываться — себе дороже.

Училась Лиля плохо, еле-еле переползая из класса в класс, но причиной неизменных троек и двоек в ее дневнике была отнюдь не тупость, а элементарная лень. В живости ума Лиле нельзя было отказать, но использовать свои драгоценные мозги для решения каких-то дурацких задачек Лиля не собиралась.

В восьмом классе Лиля влюбилась. Предметом ее обожания стал девятиклассник Сережа — давний и преданный поклонник красавицы Марины. Логично рассудив, что в честном бою победы ей никак не одержать — личиком не вышла, да и статью подкачала, Лиля развернула партизанскую войну В Сережином портфеле, куда Марина заглянула после Лилиного заявления о том, что та видела его на заднем дворе школы с какой-то девочкой из девятого «А», Марина неожиданно обнаружила оживленную любовную переписку, одной из главных тем которой было высмеивание внешности и поступков Марины. Сережа в свою очередь застукал Марину один на один с Васей — признанным красавцем школы из десятого — запертыми в кабинете труда. Лиле стоило отчаянных ухищрений затащить туда обоих так, чтобы ни тот, ни другой не догадались зачем. Лиля утешала Сережу, Лиля успокаивала Марину, и в том и в другом случае нет-нет да и вворачивала фразочки, которые только разжигали взаимную ненависть.

В конце концов Сережа, как переходящий приз, достался Лиле. Она гордо шествовала по дороге из школы домой, он нес за ней портфель, Лиля торжествующе поглядывала по сторонам, но через неделю все это ей надоело.

Исключительно благодаря папиным деньгам и связям после окончания школы Лиля попала в престижный технологический институт. Окружающая ее публика была ей под стать: большинство студентов «блатные», и успеваемость каждого напрямую зависела от толщины родительского кошелька. Особо напрягаться не приходилось — Лиля точно знала, что любая сессия будет ею сдана, даже если ни на одной из лекций она не присутствовала. Перед каждым экзаменом в институте появлялся отец, в руки очередного преподавателя переходил пухлый конверт, и твердая четверка была Лиле обеспечена.

Однажды одна из студенток затащила Лилю в сельскохозяйственный институт на концерт, оживленно рассказывая о супергруппе, которая будет там играть. Увиденное поразило Лилю настолько, что всю следующую ночь она не спала, а ворочалась в кровати, придумывая различные варианты того, как она сможет попасть в святая святых — на репетиционную базу музыкантов, где познакомится с ними поближе. Особого труда это не составило, все та же студентка в обмен на дешевый кулончик отвела Лилю в подвал.

Больше всего Лилю поразил барабанщик — высокий, красивый, похожий на раскидистый дуб, с обаятельной улыбкой в тридцать два зуба… Не мужчина — мечта. Но, побывав на репетиции не раз и не два, Лиля отчетливо поняла, что мозговой и музыкальный центр вовсе не этот красавец мужчина, а невысокий, даже слегка невзрачный солист Игорь. Лиля практически рассудила, что барабанщики приходят и уходят, а генераторы идей остаются, после чего все свое внимание сосредоточила на Игоре. Ей захотелось получить его — как магнитофон, как художественную школу, как новые джинсы, как все, что она в этой жизни получала. На помощь папы рассчитывать не приходилось, и Лиля взялась за дело сама. Она таскала в подвал свежеиспеченные пирожки, она заваривала чай, вытирала со стола, убирала вечный сигаретный пепел, давала деньги на водку и частенько выручала оставшихся без копейки музыкантов. Но самое главное — она смотрела на Игоря преданными, влюбленными глазами и ловила каждое его слово. Чем больше сопротивлялся Игорь, который поначалу ее совсем не замечал, тем больше распалялась Лиля. И к тому времени, когда долгожданное событие наконец-то произошло, Лиля была влюблена в него по уши. Но рядом с этой любовью неизменно присутствовал прагматизм: станет Игорь знаменитым и богатым, и она вместе с ним будет почивать на лаврах и отгонять надоедливых поклонниц… Главная проблема теперь заключалась в том, чтобы жена дала ему развод…

Игорь нажал на кнопку и стянул с головы наушники.

— Все ни к черту! Не запись, а полное дерьмо! Две недели работы насмарку! Это надо же было так бездарно свести! Да я в задницу пьяный, левой ногой и то сделал бы лучше!

— А по-моему, очень здорово, — восторженно потерлась щекой о его щеку Пиля. — Такая красивая песня получилась…

— Ты ничего не понимаешь! — раздраженно бросил Игорь, уклоняясь от ласки. — Такое мог сделать только человек с двумя левыми руками и полным отсутствием слуха! За такие бабки — и такая дрянь!!! — Игорь нервно закурил. — Почему хорошая аппаратура достается исключительно дебилам?!

Лиля обиженно отошла в сторону и присела на стул.

— Лиль, ну прости, — отвернулся от магнитофона Игорь. — Просто зла не хватает, честное слово.

Лиля, словно только этого и ждала, в мгновение ока очутилась у него на коленях.

— Я так не люблю, когда ты сердишься, — заворковала она. — У тебя сразу морщинки появляются на лбу, как гармошка. — Она слегка коснулась пальчиком его лба: — Вот здесь… А потом, разве это такая проблема? Давай купим эту машинку, и будешь делать на ней все что захочешь. Ты же у меня самый гениальный в мире музыкант…

— Ты знаешь, сколько она стоит?! Мне такие деньги и не снились! Похоже, последние штаны снять придется, чтобы этот альбом добить!

— Зачем — штаны? — рассудительно протянула Лиля. — Поехали завтра в магазин и купим все что нужно.

— Ты это серьезно? — изумился Игорь.

— Конечно, — улыбнулась Лиля.

— Я не могу… — Игорь представил, сколько проблем он бы решил, имея под рукой хорошую аппаратуру для записи и сведения, и тяжело вздохнул, расставаясь с несбывшейся мечтой. — Я не могу брать у тебя деньги.

— Глупости, деньги не мои, а папины, и ты прекрасно знаешь, что он купит мне все, о чем бы я ни попросила, — рассмеялась Лиля. — Считай, что я их вкладываю в твой музыкальный проект. Так это, кажется, называется? А когда ты станешь знаменитым и мы поженимся…

Игорь собирался было что-то возразить, но Лиля закрыла ему рот поцелуем.

Глава 8

Наутро Ирина долго разглядывала свое отражение в треснувшем зеркале. Опухшие веки, круги под глазами, уставший, какой-то загнанный взгляд… Почему-то вспомнилась старая цыганка, остановившая ее у перекрестка. Что-то она говорила о трещинах, которые забирают душу… Вечер, проведенный с Андреем, казался неправдоподобной сказкой, бывшей очень давно… Да и бывшей ли?.. Думать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. «Но я же не спрашивала, женат ли он… В конце концов, я тоже пока замужем… В любом случае ему сейчас действительно хуже, чем мне…» — Ирина сняла со стены зеркало и поставила на пол у входной двери. «По дороге выброшу», — решила она и пошла в ванную.

Игорь, вернувшийся домой под утро, спал на соседней кровати, Ирина привела себя в порядок, черкнула несколько слов на листке, пристроила его на тумбочке — так, чтобы Игорь мог увидеть, проснувшись, и, стараясь двигаться как можно тише, осторожно вышла из квартиры.

Зеркало отправилось в ближайший ржавый мусорный бак, вокруг которого валялись остатки недельного мусора. «Разбитое зеркало — плохая примета… — думала Ирина, стоя на автобусной остановке. — Но ведь разбилось оно далеко не сегодня… Разбилось оно куда раньше…»

Андрей ждал ее. Она увидела это в его сразу потеплевших при ее появлении глазах. Перебинтованный, с подвешенной в гипсе рукой, белизной своего лица он мог соперничать с ослепительно белой подушкой, на которой покоилась его черноволосая голова. Ирина еле сдержала подступивший к горлу комок. Отвернулась, чтобы Андрей не заметил слез, и полезла в сумку.

— Это тебе, — Ирина справилась с собой и даже нашла силы улыбнуться. После чего положила на тумбочку рядом с лежащим на ней мобильным телефоном два купленных по дороге апельсина. — Я, правда, не знаю, можно ли…

— Поцелуй меня, — сказал Андрей. — У меня странное чувство, что ты мне только приснилась, и когда я проснусь и пойму, что это был сон…

— Тебе нельзя много говорить. — Ирина легко коснулась рукой его волос, поцеловала в губы. — Твоя машина…

— Я знаю, — перебил Андрей и взял ее за руку. — Вчера вечером приходил мой генеральный директор, так что я в курсе событий.

«Всех?» — подумала Ирина, усмехнувшись про себя и понимая, что об инциденте, произошедшем в квартире Андрея, Славик наверняка скромно умолчал.

— Ира, я могу попросить тебя об одном одолжении… — Андрей замялся, подбирая слова. — Мне не хотелось бы, чтобы кто-то еще об этом знал… Нужна твоя помощь. Дело в том, что на мне висит долг… Долг, который через пять дней необходимо отдать… — Андрей крепко держал ее руку. — Я никогда не стал бы вмешивать тебя в свои дела, если бы не такое дурацкое стечение обстоятельств… Так получилось, что ты для меня сейчас самый близкий человек…

«А жена? — подумала Ирина и тут же одернула себя. — Ты, между прочим, тоже замужем. Об этом потом…»

— Этот долг нужно отдать через пять дней, — продолжал Андрей. — Большую часть денег я уже собрал, не хватает двадцати тысяч.

— Разве это большие деньги? — удивилась Ирина. — Я могу попробовать занять у родственников…

— Вряд ли у них есть такие деньги, — улыбнулся Андрей ее наивности. — Двадцать тысяч долларов. В моей квартире, в «дипломате», среди других документов лежит красная папка. Код замка — девятьсот тринадцать. Ты должна взять ее и отвезти в городскую налоговую инспекцию. Там поднимешься на второй этаж, найдешь кабинет начальника. Его зовут Иван Алексеевич Лищенко. Скажешь, что от меня, отдашь ему папку и заберешь деньги. Да, кстати, с сегодняшнего дня ты у меня официально работаешь, так что можно сказать, что это первое производственное задание…

— Пустой стол у окна в бухгалтерии? — догадалась Ирина. — Я так и поняла, что он ждет именно меня.

— Я знал, что ты умница.

— Только, по-моему, Софья Ивановна считает, что это я виновата в аварии.

— Она относится ко мне как к собственному сыну. Не обращай внимания. Как только она узнает тебя получше, я уверен, вы найдете общий язык.

«Что-то я очень сомневаюсь, — подумала Ирина, вспомнив воинственный взгляд и стальной голос Софьи Ивановны, и вдруг до нее дошло: — Тот самый „дипломат“ с документами, над которым так трясся Славик!»

— Подожди, мы вчера были в твоей квартире со… — Ирина запнулась, пожала плечами — чего скрывать — и закончила: — …со Славиком. Он искал, видимо, именно этот «дипломат»…

— Да, я же должен был отвезти в налоговую другие документы, — нахмурился Андрей. — И заодно зайти за деньгами… Черт, совсем забыл, что и папка там же… Значит, теперь все у Славика… Он сегодня повезет их вместо меня, чтобы не было неприятностей… Славик? — Андрей сжал ее руку. — Ты сказала — со Славиком? Вы что, знакомы?

— Он бывший одноклассник и нынешний друг моего мужа.

— Давно подозревал, что мир тесен. Но что он тесен настолько… — хмыкнул Андрей. — Значит, я сейчас позвоню Славику, заберешь у него папку.

— На твоем месте, — осторожно сказала Ирина, — я бы не очень ему доверяла.

— У тебя есть конкретный повод сомневаться? — насторожился Андрей. — Я работаю с ним достаточно давно, и никогда у меня не было к нему претензий. Если он и проворачивал что-то незаконное, а такие слухи до меня доходили, то только на стороне, и все эти сделки никоим образом не касались нашей фирмы.

— Повода сомневаться, пожалуй, нет, — призналась Ирина, рассудив, что бабы бабами, а с деловой стороны она Славика совсем не знает.

Андрей отпустил ее руку и указал на телефон:

— Набери, пожалуйста, номер.

Ирина набрала продиктованный номер и протянула трубку Андрею.

— Славик? Ты где? В ресторане? Когда ты наконец наешься? Ладно, не оправдывайся. Ты в налоговой уже был? Нет? «Дипломат» у тебя с собой? Хорошо. Сиди там и жди. Сейчас подъедет Ирина, насколько я понимаю, вы знакомы, отдашь ей красную папку. Понял? — Андрей повернулся к Ирине: — У тебя деньги есть?

— Да, — кивнула она.

— Славик, выдашь ей из своих в счет аванса тысячу. Софья Ивановна потом все вернет. Все. Жди.

— Андрей, зачем ты… — укоризненно сказала Ирина.

— Работа есть работа. Я тебя посылаю, посылаю на такси, и это такси оплачиваю. Езжай в ресторан, оттуда в налоговую.