Разинув рот, Лейфа уставилась на Тётушку Иниль.
      - Нет-нет, не думай, что он не любит тебя как жену. Просто он видит и жену, и дочку в одной женщине и в одной тебе любит сразу двух: жену и дочь... Да что там говорить, ведь он почти вдвое старше тебя! Ну же, Лейфа, подумай хорошенько. Если бы у него родилась девочка лет этак в восемнадцать-девятнадцать, вы были бы теперь почти ровесницами! Но выглядишь ты ещё моложе, посмотри, какая ты худенькая да щупленькая. Совсем девочка! Поэтому представить тебя собственной дочкой ему ещё легче. Вот почему я и была так уверена, что он грозился поставить тебя в угол и называл дрянной девчонкой, когда ругал, а когда ласкал, сажал тебя на колени, клал твою голову себе на грудь и нежно гладил по волосам. Он мог бы обращаться так со своей дочерью! Он наверняка водил тебя на аттракционы, покупал маленькие шоколадки...
      - Нет, леденцы на палочке и шарики, - поправила Лейфа.
      - Ну леденцы и шарики, какая разница, заплетал косички (ты их раньше носила) и хлопал по попке. К последнему обстоятельству мы ещё вернёмся...
      Лейфа покраснела.
      - ...а пока поговорим о старшей жене. Поженились они давно. Детей не было. Скорее всего, что-то произошло с женщиной. Неудачные роды, во время которых ребёнок умер...
      - Кажется, да... Что-то такое было, просто мне неудобно было выведывать их тайны, - стесняясь, подтвердила Лейфа. Тётушка Иниль тяжело вздохнула.
      - Так должно было быть. Когда после этого жуткого случая жена обследовалась у врача, выяснилось, что она больше не сможет иметь детей. Она долго лечилась, но безрезультатно. Разумеется, муж мог бы выгнать её, однако не сделал этого. Почему, не столь важно, вероятнее всего, их накрепко связала та старая трагедия. Но главное - не выгнал. Они жили дальше бездетными, пока семейное положение не стабилизировалось, и тогда муж решил наконец взять вторую жену, чтобы хоть она осчастливила его дом. Заметь, твой муж очень любит детей и всегда мечтал о них. И он возлагает на тебя большие надежды, не так ли? - Тётушка Иниль улыбнулась.
      - Значит... он меня любит? Не разлюбил?
      Лейфа на глазах переменилась. Лицо её просияло счастьем, руки сами собой поднялись к вздымающейся и опадающей груди. Она даже привстала на носочки, потом забывшись села на свободный стул, но охнула от боли, тут же вскочила и недоверчиво посмотрела на Тётушку Иниль. Та звонко рассмеялась.
      - Глупышка! Конечно же любит. И вообще, за три недели разлюбить нельзя, можешь не сомневаться.
      Но пойдём дальше. Если ты родишь мужу детей, бездетная старшая жена отходит на второй план. Разумеется, ей это невыгодно. Что же делать?.. Подумай хорошенько и скажи.
      Лейфа пожала плечами. Мамочка хотела что-то ответить, но благоразумно промолчала. Тётушка Иниль бегло улыбнулась обеим (она радовалась как благоразумию начальницы, так и реакции худышки, которая уже полностью включилась в разговор и выбросила из головы все глупости насчёт самоубийства) и сказала:
      - Старшей жене остаётся одно: выключить тебя. Лишь это может помочь, ничто более.
      - Как это - выключить? - не поняла Лейфа.
      - Очень просто. Я начала с азбучной истины, что мужчины отличаются от нас. Да, милочка, звучит это банально, ничего не попишешь. Однако не стоит из-за общеизвестности и кажущейся банальности игнорировать важный вывод, который прямо следует отсюда: мужчины иногда ведут себя как капризные дети, они любят поиграть, позабавиться с женщиной, причём позабавиться непременно на свой особый манер, поиграть в свои игры. Ну, как котёнок забавляется с бантиком. Кстати, расшалившись, котёнок может расцарапать и порвать бантик. Ты меня понимаешь?
      Лейфа сдвинула брови к переносице и наморщила лоб, пытаясь уловить смысл этой загадки. Если честно, Мамочка тоже не очень-то поняла Тётушку Иниль, хотя и молчала с ужасно умным видом.
      - Не спорю, женщина тоже может играть с мужчиной. Например, разыгрывает мать, сестру или дочь, когда мужчина изображает соответственно отца, брата или сына. Но это всё довольно просто, это ясно, понятно и лежит, что называется, на поверхности сознания. И вот в эту самую простую игру "папа-дочка" вы как раз и играли, причём уже давно. Твой будущий муж делал это сознательно, ты - инстинктивно. А поскольку такие вещи может заметить кто угодно, вашу игру распознала не только я, но прежде всего - старшая жена. Очевидно, она поняла всё сразу же, едва он нашёл тебя. И поскольку эта женщина в меру хитра, она для тебя соответственно в меру опасна. Вот так-то, деточка, учти это.
      - Вы думаете? - Лейфа не испугалась, но как-то забеспокоилась.
      - Уверена, - категорично заявила Тётушка Иниль. - Мы уже пришли к заключению, что старшей жене невыгодно лишаться главенства в семье, поэтому она должна стремиться исключить твоё влияние на мужа. Проще всего достичь этого, если ты перестанешь играть роль "дочки" и станешь обыкновенной девушкой. Но есть ещё более верный выход - заставить тебя играть другую роль! Вот это я и называю "выключением". Между прочим, отличие двух полов проявляется ещё и в том, что многим мужчинам придётся не по нраву, если женщина начинает делать что-либо по-своему, проявлять инициативу. Тогда мужчина способен разъяриться, обозвать женщину своенравной дурой и моментально прервать отношения с ней. Кажется, твой муж не совсем такой, но ушёл от этого типа не слишком далеко.
      - Так он злился на... - Лейфа замерла, так и не докончив фразу.
      - Вот именно! - Тётушка Иниль сделала красноречивый жест, показывая, как она рада, что Лейфа наконец всё поняла. - Твои родители воспитывали "служанку", а не "дочку". И чтобы достичь задуманного, старшей жене достаточно было просто и ненавязчиво напомнить тебе твою старую привычную роль, отработанную годами. Вспомни, что она говорила: принимай всё как должное, принимай молча. Служанка, рабыня господина, никогда не станет перечить хозяину. Разве этого не было?
      - Было, - Лейфа энергично кивнула.
      - Ну вот. А дети всегда в разной степени эгоистичны. Более нахальные требуют: "Папочка, купи леденец, купи шарик. Хочу в кино. Хочу покататься на карусели". Более скромные просят. Просят также, между прочим, не наказывать их, даже умоляют. Молчит лишь обиженный, подавленный ребёнок. Либо тот, кто слишком упрям и своеволен. Но "обижаешься" ты или "упрямишься", не так уж важно. В любом случае ты уже перестаёшь быть хорошей "папиной дочкой".
      Судя по всему, до свадьбы ты не стеснялась просить жениха о всяких пустячках, зато после свадьбы "замолчала". Более того, ты осмелилась разыгрывать совсем не ту роль, которую тебе задал муж. Ты стала "служанкой". Однако он не хочет быть "господином", в том-то и дело! Это не его игра! Вот муж и разозлился на тебя, непослушную. И поделом тебе, дурочке! Впредь тебе наука.
      Лейфа молча хлопала покрасневшими глазами.
      - Да ты подумай хорошенько! Ты перестала носить косички, перестала выпрашивать шарики и леденцы на палочке, стала принимать все его слова и поступки с молчаливой покорностью. То есть, "обиделась" и стала своевольничать. А муж так хочет побаловать тебя, приласкать. И кстати, пожалеть! Да. Он, бедный, три недели кряду мается, думает день и ночь, что бы такое предпринять, начинает понемногу злиться - и злость подсказывает ему довольно остроумное решение: тебя надо наказать, чтобы после пожалеть.
      Лейфа даже икнула от напряжения.
      - В большинстве случаев при наказании дети просят пощады, словами или слезами. Это их способ защиты, когда слабый взывает к милосердию сильного. По мнению мужа, ты относишься к обиженным, а не к упрямым; ведь твоё упрямство скрыто, его не всякий заметит. К сожалению, муж не заметил. И после трёхнедельных раздумий велел старшей жене приготовить постель без одеял и подушек... чтобы не мешали, когда ты запросишь у него пощады. Тогда он с удовольствием помилует тебя он перейдёт к следующей части грандиозной программы, которую нарисовал в своём воображении.
      Лейфа стыдливо покраснела и отвернулась. Мамочка тоже смутилась, но худышка, к счастью, не заметила этого, а Тётушка Иниль сделала вид, что не заметила, и продолжала:
      - Да-да, нечего нос воротить! Вспомни, ведь кровать наверняка была накрыта простынёй нейтрального белого цвета, разве я не права? То-то же! Муж рассчитывал оставить тебя на всю ночь, потому что если бы он решил ночевать в одиночестве, то велел бы постелить голубую простыню. И я даже допускаю, что он не собирался серьёзно наказывать тебя. Может, просто хотел напугать. Во всяком случае, он пришёл на кухню и начал терпеливо ждать, когда ты допустишь малейшую оплошность. Любую, неважно какую. Чтобы приблизить развязку (а он просто сгорал от нетерпения!), муж принялся смотреть тебе под руки. Наконец, ты не выдержала его взгляда и уронила на пол грязную ложку вот, повод для порки готов! Не имеет значения, что это нелепая мелочь, наказывал-то он не за ложку, а за другое! Муж потащил тебя в спальню, ожидая, что по дороге ты начнёшь оправдываться - ты молчала. Он даже наверняка орал на тебя: "Почему ты молчишь, дрянная девчонка?! Разве тебе нечего сказать в своё оправдание?"
      Лейфа судорожно глотнула воздух, приготовилась говорить, но ничего не сказала, лишь молча кивнула.
      - Отлично! - обрадовалась Тётушка Иниль. - Видишь, я права. Примерно то же самое он кричал, когда швырнул тебя на кровать, задрал подол платья и приготовил розги. А когда сёк тебя, кричал так: "Ты что, настолько чувствуешь вину, что даже не находишь нужным просить пощады?!"
      - Да, точно, - согласилась Лейфа. - Только кричал он не всё за один раз.
      - Вот видишь! Он подсказывал тебе роль, как суфлёр подсказывает плохой актрисе: проси пощады! Но ты по-прежнему молча, без слёз терпела. Нижнюю губу вон как искусала, а терпела. Принимала всё, как должное. То есть, ну никак не желала играть в его игру по его правилам! Тогда муж окончательно рассвирепел, вышвырнул тебя из спальни и сгорая от неудовлетворённого желания, ушёл к старшей жене. Чего та, собственно, и добивалась. Что ты на это скажешь?
      Лейфа лишь вздохнула.
      - Блестяще, - ответила за неё Мамочка, поражённая простотой, с которой Тётушка Иниль объяснила поведение "изувера", а также удивительными способностями психоаналитика.
      - И запомни: никакой он не изверг и не садист. Он любит тебя, глупышка. Изверг бьёт чем попало и как попало. Смотри, - несколько омрачившись, Тётушка Иниль закатала рукава рабочего халата и продемонстрировала едва заметные белые отметины на руках, немного распахнула его полы и показала такие же шрамы на груди. - Это я когда-то наскочила на одного типа... Рассказывать неохота. Садист порол бы тебя изощрённо, со всякими приготовлениями и запугиваниями. Он не ограничился бы четырьмя экзекуциями за три недели, а бил бы по незажившему. А твой муж стегал тебя только по мягким частям и ни разу не ударил по спине. Я как бы случайно обняла тебя за талию, ты не отреагировала, значит, на спине побоев не было, вот так-то, деточка! Вдобавок он ждал, чтобы всё поджило...
      - Он меня осматривал по вечерам, - густо покраснев, призналась вдруг Лейфа. Тётушка Иниль рассмеялась.
      - Слава Богу, ты наконец заговорила!.. Вот видишь, он бережёт тебя, дурочку...
      - Да, но мне знаете, как больно! - плаксиво заныла Лейфа.
      - Ну, он всё-таки разозлился, что поделаешь. Ведь чем больше ты упорствовала в своём молчании, тем больше злился муж, - развела руками Тётушка Иниль. - Но какой из него садист? Ты сама во всём виновата. С каждым годом мужчин становится всё меньше, имиков - всё больше. Мужчин беречь надо, деточка! И кроме женщин, сделать это некому. Вообще, мужчины удивительно неустойчивы и ранимы, хоть и считаются сильным полом. Может быть, поэтому перерождаются в имиков именно они, а не мы. Да любая баба может вынести такое, что ни одному мужику и не снилось! Это всё азбучные истины. Ты сама должна была понять, чего хочет от тебя муж, а не раздражать его понапрасну. Посмотри, сколько сейчас одиноких, обделённых судьбой женщин! Быть женой, пусть даже не первой - думаешь, каждой выпадает такое счастье?
      - Не каждой, - угрюмо буркнула Лейфа и шмыгнула носом. Мамочка изо всех сил сцепила зубы.
      - Ты знаешь это, да жаль, ещё пока не понимаешь, - с укором сказала Тётушка Иниль. - Да стоило тебе пустить слезу, запричитать: "Ой, я нечаянно! Больше не буду! Не бей меня!" - муж если бы не пощадил тебя совсем (это вряд ли, слишком уж серьёзно готовил он спектакль и слишком понравилась ему идея), то по крайней мере, стегнул бы пару раз вполсилы, немедленно обласкал и оставил бы у себя на всю ночь.
      - Что же теперь делать? - уже вполне доверчиво спросила Лейфа. Тётушка Иниль склонилась к Мамочке, шепнула: "Вот, пожалуйста, она только что хотела зарезаться!" - и принялась перечислять, загибая пальцы:
      - Не топиться, не вешаться и так далее - раз. Если у тебя что случится дома, бежать прямо ко мне, ну, хотя бы к Мамочке, однако ни в коем случае не замыкаться в себе - два. Снова включиться в игру мужа, стать ему "дочкой" три. Но делать это постепенно, осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил о нашем разговоре (мужчины такого не любят) - четыре. И наконец, ни в коем случае не забывать о старшей жене - пять.
      Тётушка Иниль показала Лейфе сжатый кулак и шутливо погрозив им, заговорила уже вполне серьёзно:
      - А теперь конкретно. Не могу сказать, насколько ты расхолодила мужа в последний раз, когда с достойным лучшего применения упрямством молча кусала губы вместо того, чтобы просто попросить пощады. Сама ты этого не определишь... Если бы я наверняка знала, что он повторит спектакль, я бы посоветовала тебе опрокинуть что-нибудь, уронить или разлить почти сразу после его прихода на кухню - не стоит тянуть с этим и нагнетать напряжение. Потом начни наконец играть по его сценарию. Пойми, деточка, любовь - это развлечение любящих людей, а значит - хотя бы немножко спектакль! Каждый спектакль требует хорошего сценария, режиссуры и исполнения. Не спорю, играть иногда тяжело, зато выиграешь ты всё. Прояви наконец перед мужчиной слабость! Только делай это постепенно. Для начала пусть муж стегнёт тебя пару раз, тогда закричи и попроси пощады. Увидишь, он тотчас всё прекратит. Тогда сделай вид, что ты всё поняла, и начинай просить пощады по пути в спальню, потом сразу на кухне...
      - А если он не придёт на кухню? - с вполне понятным сомнением спросила Лейфа. Тётушка Иниль задумалась.
      - Может быть и так... Да к тому же, зачем долго ждать? - она задорно тряхнула головой. - Решено: ты должна незаметно взять инициативу в свои руки. Только учти: незаметно! Сегодня же вечером выбери момент, когда вы будете один на один, без старшей жены, и скажи ему с упрёком: "Зачем ты так сильно отстегал меня вчера? Я не могу сидеть, у меня всё горит, мне плохо! Ты гадкий и нехороший! Я тебя не люблю!" Придумай сама что-нибудь в этом роде, но непременно подпусти слезу и будь категорична: ты плохой, я тебя больше не люблю.
      - Вы думаете? - с сомнением спросила Лейфа. - А вдруг он скажет: "Я тебя тоже не люблю!" Что тогда?
      Тётушка Иниль всплеснула руками.
      - Не говори глупостей! Мы, кажется, твёрдо установили, что муж желает видеть в тебе "дочку", а дети как раз категоричны и обидчивы. Ты упрямо молчала, играя "рабыню", так заставь его думать, что ты была просто обидевшимся ребёнком, который под влиянием наказания "поумнел"!.. А под конец расплачься, как плачут дети: чтоб нижняя губка дрожала, чтоб кулачки сами размазывали слёзы по щекам. И тут же повернись и убеги. Точно! Любовные сцены - это спектакль, так устрой же наконец свой маленький спектакль, бенефис Лейфы! Не делай больше ничего, только это. Остальное он сделает сам.
      - Что сделает? - глаза Лейфы округлились. Похоже, она вообразила невесть что, и ужас ясно отразился на её заплаканном личике.
      - Пожалеет тебя, глупышку, вот что! И начнёт о тебе заботиться. А если решит наказать свою непослушную дочку ещё раз, тогда уж действуй, как я тебя учила, - довольная собой Тётушка Иниль устало откинулась на спинку стула. Так и сделай. И ни в коем случае не забывай о старшей жене! Она увидит, что не вытерпев, ты "поумнела" и непременно начнёт изобретать ещё что-нибудь. Но как правильно вести себя с ней, я расскажу в другой раз. Пока что тебе предстоит вернуть расположение мужа, сейчас это главное.
      Лейфа подумала немного и запинаясь спросила:
      - Тётушка Иниль... а что... это на всю жизнь? Ну-у... то есть он что, всегда меня бить будет?
      - Глупости! - фыркнула она. - Не зацикливайся на этом. Насколько я понимаю, твой муж наказывает дрянную девчонку, а когда ты станешь "хорошей", зачем ему методически избивать тебя?!
      Впрочем, если идея ему хоть немного понравилась, может быть, он периодически станет шлёпать тебя. Несильно, конечно же, но будет. Тут ничего нельзя сказать заранее, кроме одного: если ты будешь умницей и включишься в игры мужа, ничего плохого не предвидится. В самом крайнем случае, тебе придётся немножечко потерпеть, раз уж своим глупым поведением ты подтолкнула его к таким действиям. Однако я думаю, что ради сохранения семьи ты потерпишь. Ты только вспоминай почаще, сколько кругом одиноких женщин, обделённых судьбой, и как много имиков развелось и как мало осталось мужчин.
      В этом месте разговора Мамочке пришлось приложить значительные усилия, чтобы сохранить внешнее спокойствие, так как в душе она содрогалась от жалости к себе. А Тётушка Иниль заключила:
      - Тогда сразу поймёшь, насколько ты счастливее одиночек. И вдобавок, муж сразу же пожалеет тебя. Но скорее всего, он оставит тебя в покое, когда ты родишь ему настоящую дочку, которую можно будет воспитывать по-настоящему, а не играть в воспитание с младшей женой. Вообще, до чего странными и непредсказуемыми делаются порой мужчины!..
      И она улыбнулась странной улыбкой сожаления, смешанного с растерянностью. Но тут Мамочка спохватилась, посмотрела на часы и обнаружила, что они засиделись почти до самого "кофейника". Поэтому поспешила распорядиться:
      - Девочки, к сожалению, мы не можем больше заниматься разбором этого досадного случая. Я очень рада, что одна из вас оказалась как всегда на высоте, а другая успокоилась и получила такие замечательные наставления.
      Мамочка по очереди кивнула Тётушке Иниль и Лейфе.
      - Но теперь нам всем пора приниматься за работу. Тем более вам, ведь ваша комната отстаёт. Возвращайтесь на места. Все невыясненные вопросы обсудите потом. Тётушка Иниль, я сегодня жду сборочный чертёж корпуса, в среду - камеру в сборе. Что же до тебя, Лейфа, то я отдам соответствующие распоряжения.
      Выпроводив обеих, Мамочка вздохнула с облегчением и, вопреки обыкновению, до самого "кофейника" ничего не делала. Она просто сидела за столом сняв очки, подперев щёки ладонями и размышляя, до чего же странные существа мужчины, в самом-то деле. Она и представить не могла, что сделала бы на месте Лейфы. Даже более того - боялась представить!
      Это надо же, чтоб какой-нибудь солидный, образованный человек вдруг ни с того ни с сего вообразил себя отцом... и кого! - собственной жены. Да ещё вдобавок захотел наказать её розгами. Ну, что можно сказать про такого субъекта?! Хам? Идиот? Параноик? Выродок? Ублюдок? Развратник? Развязная мразь? Пожалуй, всё вместе. А Тётушка Иниль ещё взваливает всю вину на бедную Лейфу! Призывает подыграть явно ненормальному мужу! Хотя правда и то, что мужчин на белом свете маловато, хорошо хоть такие пока есть...
      В общем, разговор произвёл на Мамочку громадное впечатление, как и все разговоры, так или иначе касавшиеся неведомых ей тем брака, семьи и воспитания детей. Поэтому во время "кофейника", как назывались в её отделе ежедневные пятнадцатиминутные совещания, Мамочка была чрезвычайно рассеяна. Она даже забыла похвалить "десятницу" дальней комнаты Пиоль за отлично заваренный кофе, вполуха слушала доклады о начале рабочего дня и ожила лишь для того, чтобы отдать Вийде распоряжение: снять с Лейфы и равномерно распределить между другими девочками всю работу.
      - А если кто упрямиться станет, - говорила она "десятнице" ближней комнаты, - напомни им, что Лейфа всегда подстраховывает их в трудную минуту. Особенно это касается Доли. Скажи Доле, что Лейфа за неё весь гидрозахват до последней заклёпки начертила, пока она в парикмахерской сидела, чтобы на дне рождения своей двоюродной сестры выглядеть не хуже других. А то знаю я Долин язычок! За Хелу я и то меньше боюсь, а Тётушка Иниль и подавно возражать не станет. И дай Лейфе проверять какой-нибудь готовый чертёж, чтобы она работала стоя, а не сидя. Но давай не слишком сложный, так, две линии стереть, одну провести... Или вот что: приставь-ка её на сегодня "подчищать хвосты" за Тётушкой Иниль! Пусть доделывает скопившуюся "мелочёвку". Пожалуй, так будет лучше всего.
      Конечно же, Мамочка рассчитывала, что при этом Лейфа сможет узнать у Тётушки Иниль то, о чём не успела или постеснялась спросить в кабинете начальницы.
      - А я бы наоборот загрузила девчонку, - попыталась возразить "десятница". - За работой вся дурь того и гляди, пройдёт. А то подумаешь, какая цаца: муж побил, так сразу и головой в омут.
      Вийда всегда была сторонницей крутых мер, потому что выросла в сиротском приюте и получив тамошнюю жестокую закалку, ужасно не любила слабых. В этом-то она и проигрывала Тётушке Иниль как психолог и воспитатель, ибо совершенно верно оценивая причины событий, в пяти случаях из десяти принимала ошибочную, слишком жёсткую линию поведения. Зато и Тётушка Иниль не смогла бы направлять твёрдой рукой работу девочек в ближней комнате, потому что рука её была скорее ласковой и заботливой, нежели твёрдой. А в паре они смотрелись очень даже неплохо, взаимно дополняли одна другую, нужно было лишь умело координировать их действия.
      Вот и сейчас Мамочка похлопала в ладоши, призывая ко вниманию, и безоговорочно потребовала:
      - Нет, приставь Лейфу в помощь к Тётушке Иниль.
      На том "кофейник" и завершился. Больше к Мамочке никто не заглядывал до самого конца рабочего дня, она наконец взяла себя в руки, полила все до единого вазоны с цветами, окончательно успокоилась и дочертила второй лист сложнейшего монтажного чертежа, оставшись вполне довольной собой.
      День шестой
      Неожиданное прибавление семейства
      С самого утра Мамочка не находила себе места. Ещё бы, ведь позавчерашним вечером Лейфа должна была объясниться с мужем, а вчера она не вышла на работу!
      И чего только не передумала бедная Мамочка: и что Тётушка Иниль поставила неверный "диагноз", несчастная девочка доверчиво пошла к своему извергу, а тот в припадке гнева пришиб бедное дитя до смерти; и что Тётушка Иниль снова-таки ошиблась, но объяснение вышло тихое, после чего муж отчитал Лейфу, а несчастная пошла и утопилась с горя; или просто не выдержала, не дождалась вечера, не сумела остаться с мужем наедине или вызвать его на откровенность и от разочарования и безысходности наложила на себя руки...
      Устроенные по телефону розыски ничего не дали: дома у Лейфы никто не брал трубку, её родители вообще ни о чём не ведали (отец ответил, что она уже мужняя жена, вот пускай её муж и даёт отчёт).
      Тогда Мамочка вызвала на одиннадцатичасовый "кофейник" Тётушку Иниль. Эта мера сама по себе была из ряда вон выходящей, потому что маленькое совещание за чашечкой кофе в её кабинет устраивалось исключительно с "десятницами". В любое время к Мамочке могла войти любая "детушка", но только не в эти священные четверть часа после одиннадцати.
      Конечно, время от времени какая-нибудь неосведомлённая девочка, в основном из только что принятых на работу, поднимала бунт и начинала говорить, что Мамочка сколачивает себе свиту из "десятниц". Тогда и делалось единственное исключение из правила: на "кофейник" вызывалась бунтарка. Мамочка не устраивала шумного разноса, это было не в её правилах. Просто она требовала от бунтарки очень подробный отчёт о делах всей комнаты в очень сжатой форме, и вообще обрушивала на голову провинившейся такой шквал информации о возникших проблемах, давала столько обязательных к исполнению указаний, что вслед за этим "детушка" выбиралась из кабинета начальницы по стеночке, едва переставляя негнущиеся ноги, на рабочем месте появлялась с жуткой мигренью, с головокружением и помутившимся взором. И понятное дело, утихомиривалась надолго.
      Неудивительно поэтому, что вызов на "кофейник" не повинной ни в каком бунте Тётушки Иниль поверг в изумление весь отдел, произвёл большое брожение умов и мог бы перейти в разряд долго не забывающихся легендарных событий, если бы не иные, более важные происшествия, о которых речь пойдёт ниже.
      Однако Тётушка Иниль не убавила Мамочкиных тревог. Напрасно она говорила, что у Лейфы всё в полном порядке, что всё просто не может не быть в полном порядке, что она не могла ошибиться и так далее. Мамочка отпустила её и продолжила розыски пропавшей... правда, с прежним нулевым результатом.
      Тогда она с удвоенной энергией набросилась на работу, потому что у ближней комнаты как-никак срочное задание, а Лейфа не объявилась ни после "кофейника", ни после обеда! И вот вдобавок к сложнейшим монтажным чертежам Мамочка набрала кучу деталировки и стала спасаться от жестокой ипохондрии проверенным средством: работой. А заодно во время очередного визита в ближнюю комнату с потаённой гордостью выслушала краткую речь "десятницы" Вийды: "Вот, Доля, Хела, смотрите, как работает наша Мамочка! А она, между прочим, начальница отдела, и запросто могла бы не браться за неквалифицированную работу. Так что глядите мне, кто станет отлынивать..." и сдвинув брови к переносице, погрозила Доле и Хеле кулаком.
      Но всё равно Мамочка вынуждена была время от времени прибегать к одному тайному средству, чтобы не захандрить окончательно. Средство это держалось в тайне потому, что на поверку было глупейшей детской привычкой. Когда-то, ещё в школе, Мамочка придумала складывать цифры, составляющие большое многоразрядное число, затем складывать цифры результата и так далее, пока не оставалась одна-единственная цифра. И каким бы путём, в каких бы комбинациях ни проделывать эту глупую, как оказалось, операцию, результат всегда был одинаков. Мамочка решила тогда, что открыла новый закон математики, которому даже подобрала сложное витиеватое название. На поверку же оказалось, что это тривиальный признак делимости числа на девять.
      От этого "открытия" как раз и осталась глупая привычка: в моменты сильного волнения отыскивать сумму цифр любого числа, попавшегося на глаза. Сейчас Мамочка время от времени складывала габаритные размеры деталей или отыскивала суммы цифр одного из размеров. И как ни странно, это приносило некоторое успокоение, словно Мамочка делала дело всей своей жизни. Настоящий идиотизм!
      По дороге домой она тоже чуть было не впала в чёрную тоску и опять спаслась тем, что принялась складывать в уме цифры телефонных номеров на рекламных щитах, а также на номерах проносившихся мимо машин. Так продолжалось до тех пор, пока мимо неё не промчался автобус с номером "Л-504301". Мамочка сложила цифры и получила коварное число "13". Попробовала определить номер буквы "Л" в алфавите - и вновь получила роковую "чёртову дюжину". Посмотрела на очередной рекламный щит - и увидела там отвратительнейшую картинку: висящего на "самых прочных в мире шнурках "Бенефито" удавленника. Господи, Лейфа тоже хотела повеситься...
      Бедная Мамочка! Судя по всему, ей предстоял ужасный одинокий вечер перед телевизором. И поскольку "смотреть в ящик" она не любила, поскольку её преследовала коварная "чёртова дёжина", в душе с новой силой зашевелились опасения насчёт Лейфы. А что же будет вечером! А ночью?!
      Мамочка уже представляла, что не сможет уснуть даже со снотворным, и до утра её будут мучать кошмары об ужасных деяниях извергов и садистов. И реклама шнурков "Бенефито". Звонить Лейфе вечером она боялась: трубку мог запросто снять муж Лейфы, зверски убивший беззащитное дитя. А разговаривать с убийцей... у которого руки, может быть, всё ещё в дымящейся крови невинной жертвы... Нет уж, увольте!
      Мамочка почти решилась заскочить домой, перекусить и вернуться на работу, чтобы заниматься чертежами до утра. И вот тут-то случилось нежданное чудо. Чудо это происходило время от времени совершенно самопроизвольно и состояло в появлении среди спекулянтов-перекупщиков, наводнявших небольшой базарчик на площади около её дома, маленькой сухонькой старушонки с плетёной корзиночкой в руках.
      Старушонка эта всегда бывала одета очень тепло, даже в самый разгар лета, когда другие не знали, как спастись от зноя. Она маячила у дороги на краю базарчика, всматриваясь в лица прохожих. И в отличие от всех "нормальных" перекупщиков, торговавших чем угодно, начиная от лака для волос и кремней для зажигалок и кончая стиральными машинами и не совсем чистопородными щенками (но непременно с отличной родословной!), несла в своей корзинке, признаться, не слишком ходовой товар - старинные книги.
      Мамочке ужасно хотелось знать, кто такая эта старушонка, откуда она взялась и всё такое прочее. Однако, к сожалению, бабушка была немая. Казалось, старушонка ждала только Мамочку и никого другого, потому что едва завидев её, прижимала к груди маленькую свою корзинку и стуча облезлой инвалидной тросточкой, плелась прямо к ней.
      Каждый раз Мамочка ласково обнимала старушонку за плечи, начинала уговаривать зайти к ней домой, поужинать и попить чаю, спрашивала, не надо ли ей чего, совала бумажку с ручкой, чтобы старушонка написала хоть слово, если уж говорить не может.
      Тщетно! На все попытки установить контакт старушонка отвечала тем, что отрицательно вертела закутанной в шерстяной платок головой и махала руками. Ручку с бумажкой отталкивала. Поэтому можно было подумать, что бабушка неграмотная. Однако она снимала тряпицу, прикрывавшую корзинку, и извлекала оттуда книги.
      Все они были старые-престарые, читаные-перечитанные, со стёршимися уголками страниц, едва различимыми названиями на обложках (если таковые вообще имелись), все распространяли не похожий ни на что другое смешанный запах сырости, пыли, клея, засаленной бумаги, гвоздики и вековой мудрости, который витает в любой приличной библиотеке или лавке букиниста.