40

Похороны получились торопливыми и малолюдными. Хоби Бичем не принадлежал к числу самых популярных жителей Виллиса даже в лучшие времена, а довольно успешная попытка почтальона представить учителя автодела кровавым сексуальным маньяком заметно понизила его рейтинг. Стоя рядом с открытой могилой, Дуг подумал: а пришел бы вообще кто-нибудь на похороны, даже если бы убийства не было? Постоянные психические атаки почтальона просто высасывали из людей жизненную энергию. Они стали замкнутыми, подозрительными, злыми. Дуг сомневался, что похороны Боба Ронды собрали бы столько же народу, как тогда, случись его смерть месяцем позже. – Конечно, довольно странно рассматривать похороны как некий конкурс популярности и оценивать жизнь покойного по количеству пришедших на кладбище людей. Но не менее странно, например, и то, что многие оценивают окружающих по количеству социальных связей.

Тем более в таком небольшом городке, как Виллис. Человек может быть богат, знаменит, удачлив во всем, но если он живет в Виллисе, не женат, по пятницам вечерами сидит дома, а не общается с друзьями, это верный признак того, что с ним что-то не в порядке.

С Хоби как раз всегда что-то было не в порядке. Дуг неоднократно обращал на это внимание. Количество друзей, как любил приговаривать Хоби, его не интересовало. Дуг невольно улыбнулся. Хоби был шумным, порой несносным, обожал идти наперекор всему и яростно отстаивал свою независимость. Он всегда оставался самим собой, а если кому-то это не нравилось, это были не его проблемы.

Хоби был и надежным другом, и прекрасным преподавателем. Дуг подумал, что если бы все ученики, которых выучил Хоби, и которые считали его своим другом, вдруг оказались в городе, на кладбище было бы столпотворение.

Дуг бросил взгляд на Тритию. У них с Хоби никогда не было теплых отношений, но сейчас она плакала, и эти слезы – больше, чем гроб, больше, чем собравшиеся проститься, больше, чем надгробный камень, – заставили его осознать, что друг ушел действительно навсегда.

Он поднял мокрое от слез лицо к небу, пытаясь подумать о, чем-нибудь нейтральном, не связанном со смертью и удержаться от подступающих рыданий.

Билли очень тяжело воспринял известие о смерти Хоби. На этот раз они с Триш посадили его с собой рядом, рассказали, что произошло, и предоставили сыну возможность выбрать – ехать с ними на похороны или нет. Мальчик уже хотел сказать «да», поскольку чувствовал себя обязанным и боялся, что его отказ родители истолкуют как безразличие, хотя на самом деле он переживал глубоко и искренне. Но Триш заверила его, что они совсем не настаивают на его присутствии, что это не обязательно и что Хоби, где бы он сейчас ни находился, обязательно поймет его, и Билли решил остаться дома. Пригласить няню не было никакой возможности, и Дуг с Триш очень волновались, как он останется один, но сын пообещал запереть все двери и окна и сидеть у себя наверху до их возвращения. Дуг сказал, что он может смотреть телевизор внизу, в гостиной, а также сходить на кухню перекусить, но Билли с удивившей их обоих твердостью повторил, что до их возвращения спускаться вниз не намерен.

Утро было хмурым, облачным и вполне соответствовало похоронному настроению. Наступила пора циклонов, отныне до самой осени палящая жара будет чередоваться с холодными дождями. Дуг и еще несколько учителей произнесли над гробом по несколько слов, затем священник начал обряд отпевания. Прежде чем он завершился, с неба упали первые дождевые капли, а к моменту окончания процедуры хлынул настоящий ливень. Никто не захватил с собой зонтиков, поэтому публика рванула по кладбищу к своим машинам.

Дуг вспомнил про автомобили и запчасти, которые остались перед трейлером Хоби. Что теперь с ними будет?

Дуг и Триш покидали кладбище последними, Не обращая внимания на дождь, они медленно шли между могильными плитами. Со стоянки выезжала небольшая кавалькада разномастных автомобилей, среди которых они заметили длинный белый «линкольн» Ярда Стивенса.

Родители Хоби не приехали, хотя Майк сказал, что они были извещены и взяли на себя все расходы по организации похорон. Вполне вероятно, подумал Дуг, что они не простились с сыном из-за очередной выходки почтальона.

Например, он мог послать им сообщение от имени распорядителя похорон, что по каким-либо причинам похороны откладываются на день. В результате они приедут в Виллис завтра и обнаружат, что опоздали – сын похоронен без них, процедура завершена.

– Он убил его, – сказал Дуг. – Он убил его, несомненно. С тем же успехом он мог пустить ему пулю в лоб.

– Конечно, – стиснула его ладонь Триш.

Некоторое время они шли молча, туфли утопали в грязи.

– Давай уедем, – заговорил он снова. – Уедем из этого города к чертовой матери. – Поглядев на нее, Дуг добавил:

– Уедем!

– На время или насовсем?

– Или.

– Не знаю, – задумчиво произнесла жена. – Мне кажется, это не правильно – бросать всех здесь.

– Кого бросать?

– Наших друзей.

– Тех, кто умер, тех, кто сошел с ума, или тех, кто исчез?

– Что с тобой случилось? – удивилась Триш.

– Ничего. Я просто хочу убраться отсюда подальше и вернуться к нормальной жизни.

– А кто же его остановит?

– А кто собирается останавливать его, пока мы торчим здесь? – Дуг яростно взъерошил волосы пятерней. – Пойми, мы просто не в состоянии его выгнать. Да, у нас с ним пока счет по нулям. Но мы же ни черта не сделали! Возможно, если мы уедем, тут все как-то образуется?

– А кто же будет с ним бороться?

Они уставились друг на друга сквозь тонкую пелену дождя. Потом Дуг перевел глаза на виднеющееся у подножия холма здание почты и обнаружил, что развевающийся на мачте флаг приспущен, словно в насмешку.

– Мы не можем уехать, – твердо заявила Триш. – Мы несем ответственность за то, что здесь происходит.

– Я устал от этой ответственности!

Дождь прекратился внезапно, словно на небесах кто-то перекрыл вентиль. Но лицо Дуга по-прежнему было влажным. Он не сразу понял, что это слезы. Трития нерешительно потянулась к мужу, провела ладонью по щеке, по лбу, по подбородку. Потом завела ему руки за спину, прижимаясь всем телом, обнимая изо всех сил.

Они простояли так очень долго.

На ужин Триш подала тонкие блинчики из маисовой муки, фаршированные курятиной.

Дуг и Билли обожали это блюдо, и она полдня занималась готовкой. Тем не менее сегодня ни у кого, казалось, не было аппетита. Семейство молча ковырялось в тарелках, и каждый думал о своем.

Посередине ужина снова вырубилось электричество. Триш взяла коробок спичек и зажгла свечи, предусмотрительно положенные на стол.

За последнее время свет уже столько раз выключали, что она завела за правило иметь в каждой комнате фонари, свечи и спички в качестве аварийного источника освещения. Тяжкое испытание научило их прежде всего самодостаточности, тому, что на самом деле они отнюдь не так остро нуждаются в так называемых жизненно необходимых бытовых удобствах.

Триш неоднократно задумывалась, как обходятся без удобств другие жители Виллиса, особенно пожилые люди. Ее семья имела хотя бы одно преимущество – она умела приготовить пищу из всего, что оказывалось под рукой, и за годы семейной жизни благодаря образовательной программе «Новости матери-земли» освоила основные правила ведения абсолютно независимого хозяйства. Но большинству жителей Виллиса приспособиться к подобным условиям наверняка гораздо труднее.

Причина постоянных безобразий была ясна как день. Почтальон хотел сломить сопротивление, дать понять людям, что они ни в чем не могут быть уверены. Все становится зыбко и ненадежно. Покрывало цивилизации, под которым все чувствуют себя в полной безопасности, довольно легко сдирается. И это занятие явно доставляло почтальону большое удовольствие.

Главное, никто толком не понимал, как ему удается организовывать перебои с газом, водой, телефоном и электричеством. Они с Дугом до посинения наобщались с представителями этих уважаемых ведомств, но ответы получали исключительно уклончивые и неопределенные.

Все говорили о каких-то штрафах, взысканиях, служебных распоряжениях и согласованиях.

Бумажная волокита, которую очень легко организовать при помощи почты.

По словам городского представителя департамента водоснабжения и электричества, они вообще не были виноваты, потому что снабжение перекрывали из центральной конторы фирмы «Солт Ривер» в Фениксе. В центральной конторе, наоборот, объясняли, что городской департамент перестал оплачивать счета, а посему квоты на поставку энергии и воды исчерпаны. В качестве доказательства предъявлялись счета, полученные по почте.

Тем не менее, городской представитель клялся, что проблема с водой и светом будет решена в самом ближайшем будущем.

Менеджер телефонной компании, тот самый, с которым Дуг общался в первый раз, был еще менее конкретен и не обещал ничего.

По иронии судьбы меньше всего проблем с адаптацией к сложившимся обстоятельствам испытывали жители пригородных районов, которые жили в более примитивных условиях.

Благодаря собственным колодцам, хранилищам для воды и газовым генераторам им не пришлось отказываться от своих привычек, в то время как остальные питались всухомятку, мылись холодной водой и закупали свечи.

– Надеюсь, это не на всю ночь, – проговорила Триш.

– Вполне возможно, – скептически заметил Дуг, отрезая кусочек блинчика.

Билли уронил вилку. Он почти ничего не ел, в основном бесцельно ковырялся в своей порции.

– Надо доесть обязательно, – наставительно произнесла мать.

– Не могу... – затянул Билли.

В следующую секунду одно из окон разлетелось вдребезги, осколки, несмотря на задернутые шторы, разлетелись по комнате. На пол упал здоровенный булыжник. Еще один тяжело грохнул в наружную стену.

– Негодяй! – заорал кто-то на улице. Голос явно принадлежал не мальчишке, а вполне взрослому мужчине.

Дуг вскочил и ринулся к двери.

– Стой! – завопила мгновенно побледневшая Триш.

Билли тоже перепугался. Впрочем, Дуг сам почувствовал, как тяжко заколотилось сердце.

Тем не менее, он не остановился.

Еще один камень ударил в наружную стену дома.

– Негодяй!

Затем раздался рев двигателя и грохот гравия, летящего из-под колес резко рванувшего с места автомобиля.

Дуг справился с замком и выскочил на крыльцо как раз в тот момент когда хвостовые огни небольшого грузовичка скрылись за деревьями.

Над дорогой еще клубилось облачко пыли.

Он посмотрел под ноги. На крыльце валялась парочка камней размером с мяч для софтбола.

Их бросили с такой силой, что они выбили щепки из деревянной обшивки. Каким образом можно было неслышно подъехать к дому на такое расстояние, чтобы швырять здоровенные камни?

Из притихшего леса, куда уходила дорога, послышались злорадные вопли и ржание, которые затихали по мере удаления машины.

– Что это было? – спросила Триш, выйдя на крыльцо. Она заметно дрожала, обнимая за плечи Билли.

– Не знаю.

– Из-за чего?

– Из-за чего Нельсоны решили, что мы убили их собаку? Почему Тодд решил, что я его преследую? – Дуг посмотрел на сына. – Ты не догадываешься, кто это сделал?

Билли испуганно покачал головой.

– Я так не думаю. Ну ладно. Пойдемте в дом. – Приобняв жену и сына, он вошел с ними в холл, потом тщательно запер дверь. Завтра надо будет найти человека, чтобы починить окно. Он огляделся по сторонам. Пламя свечи поблескивало в осколках стекла, усыпавшего пол, диван и все кресла. Придется переставить мебель на тот случай, если нечто подобное повторится. Совершенно ни к чему подставлять Триш или Билли под камни и битые стекла.

Мышцы никак не могли расслабиться. Конечно, хотелось узнать, кто это сделал, кто был в грузовичке, но Дуг поймал себя на том, что совершенно не держит зла на этих людей. Он уже стал относиться к жителям Виллиса как к жертвам или марионеткам, которыми управляет воля почтальона. Во всем виноват этот тип – от гибели собак и людей до расистских выходок и перебоев с электричеством. Конечно, такие мысли немного тревожили Дуга. Они слишком сильно смахивали на мысли настоящего параноика. Но, как ни парадоксально, он был уверен, что прав. Он не приписывал почтальону могущества, которым тот явно не обладал. Он просто признавал существующую ситуацию. И совершенно не удивился бы, узнав, что почтальон специально организовал все таким образом, чтобы в результате он усомнился в собственном здоровье.

Дуг несколько раз энергично встряхнул головой. Кажется, он действительно становится параноиком.

Трития уже принялась за уборку посуды.

Они не закончили ужин, но в данный момент никому есть не хотелось. Дуг пошел ей помогать. Даже Билли принес в мойку свою тарелку, хотя в обычные дни сделал бы что-либо по хозяйству только под страхом смерти.

Послышался звук приближающегося автомобиля. Из открытых окон салона неслась громкая музыка. Все трое застыли, напряженно прислушиваясь, не свернет ли она к их дому.

Но машина пронеслась мимо, звук мотора и музыка постепенно затихли вдали. Они молча переглянулись и занялись посудой.

Занавеска на разбитом окне слегка колыхалась от легкого ночного ветерка.

41

После завтрака Дуг сел на телефон и принялся обзванивать всех, кто мог бы отремонтировать окно. Стекла уже привезли, но теперь требовался человек, умеющий их вставлять.

Если был бы жив Хоби, он бы в два счета справился с этим делом, но сам Дуг даже пытаться не стал. Он был полнейшим профаном во всем, что касалось работы руками. Сборка сарая – это одно. К набору деталей прилагалась подробнейшая инструкция. Но окно – совсем другое дело. Дуг позвонил нескольким мастерам, чьи имена нашел в телефонном справочнике, но у одних телефон молчал, а другие попросту отказались. Единственный, кто согласился принять заказ, заявил, что работа будет стоить сто пятьдесят долларов и он сможет приехать через две недели.

Дуг подумал, что лучше забьет к черту этот проем, повесив на его место картину.

Он позвонил еще по нескольким номерам, потом перезвонил тому, с кем разговаривал, но цена уже взлетела до ста семидесяти пяти, словно в наказание за то, что клиент осмелился попробовать подыскать себе что-нибудь подешевле и не согласился сразу.

Дуг повесил трубку и почувствовал на плечах руки Триш. Обернувшись, он увидел, что жена стоит в джинсах и симпатичной кофточке, с сумочкой через плечо.

– Ключи у тебя?

– Ты куда собралась?

– К Айрин. Что-то мне за нее тревожно. Я несколько раз пыталась до нее дозвониться, но там никто не отвечает, а после того, что случилось с Хоби... – У нее перехватило дыхание.

– Я поеду с тобой, – сказал Дуг, доставая из кармана ключи от машины.

– Думаю, лучше мне поехать одной. Айрин сейчас не в том настроении, чтобы принимать гостей. Не уверена, что она и со мной-то захочет общаться. Так что ты оставайся с Билли.

Они переглянулись. Триш увидела тревогу и понимание в глазах мужа.

– На улице становится небезопасно, – проговорил Дуг.

– Понимаю. Я буду осторожна.

– А может, я тебя подвезу и посижу в машине неподалеку? Ты сможешь...

– Нет, – твердо заявила Триш, забирая ключи. – Не волнуйся. Я могу за себя постоять. И вообще я только проверю ее – и сразу назад. Ты даже не заметишь, что меня не было.

– А может позвонить в полицию, пусть они съездят проверить? Скажешь, что Айрин пожилая женщина и ты беспокоишься, не могла ли она, например, поскользнуться и упасть в ванне.

– Нет, – повторила Трития и чмокнула его в щеку. – Я вернусь через двадцать минут.

– У нас бензин на исходе, но тебе хватит туда и обратно, так что на заправку не заезжай. Я сам потом съезжу.

– Хорошо, – кивнула жена.

С тяжелым сердцем он следил, как она выехала на дорогу и покатила по направлению к городу.

Что-то случилось. Трития почувствовала это, как только вышла из машины. Атмосфера странно и необъяснимо изменилась. Тишина, неподвижный воздух, даже птицы и насекомые смолкли, словно кто-то накрыл невидимым звуконепроницаемым покрывалом все это место.

От самого дома исходило ощущение пустоты и заброшенности, хотя внешне он ничуть не изменился. Триш передернуло. Над домом Айрин нависла смерть. И это также очевидно, как то, что сегодня – вторник. «Нет, это глупости, – одернула себя Триш. – Дурацкие предрассудки». Сделав над собой усилие, она подошла к дому и заглянула в окно. За тюлевыми занавесками не было никаких признаков жизни.

– Айрин! – позвала она и постучала по раме.

Голос прозвучал глухо, как в вату.

По-прежнему никакого движения внутри.

Нет, определенно что-то случилось. Что-то нехорошее. Триш забарабанила громче, одновременно нажимая кнопку звонка.

– Айрин!

Что, если она действительно упала, сломала ногу и не может двигаться? Что, если у нее сердечный приступ или инсульт?

А может, до нее добрался почтальон?

– Айрин!

Дверь была, разумеется, заперта. Встревожившись не на шутку, Трития побежала вокруг дома. Колючки нещадно царапали щиколотки.

Задняя дверь оказалась открытой. Дурной знак.

Айрин всегда запирала обе двери.

Может, он сейчас в доме?

– Айрин!

Дом молчал.

Сердце бешено колотилось у самого горла. Его удары отдавались в висках. В желудке образовался ледяной комок. Надо немедленно бежать прочь отсюда, вызывать полицию и возвращаться с ними. Ни в коем случае нельзя идти туда одной.

Но ноги уже несли ее в кухню, где пол был усеян черепками разбитого фарфора и осколками стеклянной посуды. Триш внимательно смотрела, куда можно наступать. На столе лежала покрытая зеленой плесенью буханка домашнего хлеба.

Цветы на подоконнике дико разрослись, словно предчувствуя скорую гибель от засухи. В кухне пахло пряностями, травами и гнилью.

– Айрин!

Нет ответа.

Триш прошла по коридору в гостиную, обратила внимание на разодранную мягкую антикварную мебель, перевернутый телевизор, свалку на восточном ковре и поняла, что Айрин здесь тоже нет Потом она вспомнила о коробках в кабинете и подумала, что знает, где может быть подруга.

Но от этой мысли в животе опять все перевернулось.

– Айрин!

Молчание.

Все, надо уходить или по крайней мере найти телефон и вызвать полицию. Но Триш непроизвольно шла все дальше и дальше, проверяя другие помещения. Если Айрин все-таки в кабинете, тогда точно придется вызывать полицию.

Трития опять вышла в холл и заглянула в спальню. Подушки вспороты, пух разлетелся по комнате, но Айрин и здесь нет. В треснутом зеркале увидела свое отражение. Бледное испуганное лицо.

Триш двинулась дальше по дому. К ванной комнате.

Где кафельный пол был усеян клочьями коричневой оберточной бумаги, обрывками веревок и вскрытыми коробками.

Где в ванне лежала Айрин с перерезанными запястьями.

Трития уставилась на подругу. Та явно лежала здесь несколько дней. Тело побелело, слегка распухло, мертвые глаза бессмысленно уставились в потолок высохшими зрачками.

Вода и кровь уже расслоились. Нижняя часть тела была закрыта тяжелым бурым покрывалом.

Вокруг верхней плавали части тела мужа Айрин.

Кисти рук. Руки. Ноги. Голова. Все – белое, обескровленное, промытое водой. Им было тесно в узкой ванне.

А между коленей покойной плавал маленький отрезанный пенис.

Трития хотела отвернуться, но не могла.

Взгляд был прикован к кровавой ванне.

Она не поняла, что кричит, пока не охрипла.

42

Дуг готовил на ленч хот-доги. Намазывая булочки горчицей, он с тревогой посматривал в окно на Триш, которая ковырялась на огороде, пытаясь привести его в относительный порядок. Жена очень его беспокоила. После шока, который она испытала в доме у Айрин, Трития довольно быстро пришла в себя, буквально через пару дней. Она не была ни расстроенной, ни испуганной, ни опустошенной...

Она была никакой. Дуг понимал, что это нехорошо. Неестественно. У него самого до сих пор перехватывало дыхание при воспоминании о смерти Хоби, а ведь он даже не видел тела своего друга. Трития нашла старую женщину в ванне, с перерезанными венами, в окружении расчлененных частей человеческого тела, а вела себя так, словно ничего особенного не произошло, словно все идет как обычно. Дуг не обсуждал с женой смерть Айрин, не желая ее растревожить. Он решил подождать, пока она сама найдет в себе силы говорить об этом. Но Трития продолжала молчать, что на самом деле было для нее абсолютно нехарактерно.

Дуг смотрел, как она тщательно пропалывает сорняки, и думал, что, возможно, ее состояние – своего рода психологический ступор. Однажды она не выдержит, и все эмоции выплеснутся наружу. Это будет ужасно.

Может, имеет смысл самому как-нибудь помягче завести разговор?

Почтальону, как всегда, удалось выйти сухим из воды. Полиция допросила его, но он затянул старую песню о том, что почтовое ведомство не отвечает за содержание доставляемой корреспонденции, и, как всегда, не было ни малейшей зацепки, позволяющей уличить его во лжи. Ни одна ниточка не связывала его с посылками, которые приходили Айрин, ничего доказать оказалось нельзя.

Почтальон обещал, что попросит почтовое ведомство провести тщательное расследование и узнать, откуда могли поступать посылки с частями человеческого тела.

Тщательное расследование...

Чушь собачья.

Сосиски закипели. Дуг попросил Билли сходить в огород позвать мать. Пора перекусить.

– Погоди, – откликнулся Билли. – Скоро будет реклама.

– Ты смотрел эту программу тысячу раз.

Давай, вставай!

– Ну секундочку!

Дуг вздохнул, качая головой и открыл окно.

В комнату ворвался теплый летний воздух.

– Ленч готов!

Триш подняла голову, прищурилась и помахала рукой.

– Сейчас приду!

Она отложила садовую лопатку, отряхнула руки и легкой трусцой направилась к дому.

Давным-давно надо было отсюда уехать.

Уехать из Виллиса к чертовой матери, когда все еще не зашло слишком далеко. Теперь уже поздно. Они – в капкане. На городских бензоколонках кончился бензин, и нового не будет, потому что ни одна из колонок, даже привилегированных, не оплачивала свои счета.

Чеки исчезали в недрах почты.

Дуг выключил плиту, снял сосиски и принялся раскладывать их по булочкам. Он понимал, что отсутствие бензина – проблема временная.

Уже сделаны все необходимые звонки, ситуация прояснилась, переговоры ведутся, тем не менее в ближайшие три-четыре дня никто не сможет покинуть Виллис, если у него не припасена в загашнике канистра бензина. В его машине осталась половина бака.

Дуг не мог отделаться от ощущения, что дело близится к финалу, что почтальону для окончательной реализации своих планов как раз и нужны эти трое-четверо суток.

Вошла Трития, утирая вспотевший лоб.

– Ну и жарища сегодня! Хорошо бы, дождик прошел, станет чуть попрохладнее. Никто не слушал погоду?

Дуг отрицательно покачал головой.

Билли, увлекшись «Диком ван Дайком», даже не слышал вопроса.

Трития сходила умыться, подошла к столу, поблагодарила за приготовленный ленч. Лицо ее лишь на мгновение затуманилось, когда Дуг протянул ей бокал чая со льдом. Потом она взяла свою тарелку и направилась на веранду.

Дуг последовал за женой. Они устроились за столом друг напротив друга.

– Какие у тебя на сегодня планы? – спросила она, прожевав кусок.

– Планы? – поднял брови Дуг. – Я как-то...

– Вот и хорошо, – недослушала Трития. – В таком случае я тебя попрошу выполоть заросли толокнянки за домом. Я хочу расширить огород.

– Погоди, – попробовал протестовать он.

– У вас на уме есть нечто более серьезное, господин учитель?

Догадаться, что у нее на уме, было сложно, – Триш отвела глаза. Поэтому Дуг решил не перечить.

– Нет, ничего такого. С удовольствием поработаю с тобой в огороде.

– Спасибо. – И Триш занялась своими сосисками.

В доме зазвонил телефон. В стоячем полуденном воздухе отчетливо слышалась его трель.

Дуг встал.

– Пойду возьму трубку, – произнес он, отодвигая стул.

– Алло?

– Помогите! – ударил в ухо женский вопль. – Ради Бога, помогите! О Господи! Я совсем одна!

У Дуга по спине пробежали мурашки.

– Кто говорит?

– Трития! Спаси меня!

– Это не Трития, это...

– О Боже, я уже слышу, как он идет!

– О ком вы?

– Трития! – истерически вскрикнула женщина.

– Триш! – громко позвал Дуг. – Иди быстрей!

Триш вбежала в дом и схватила трубку.

– Я слушаю!

– Он опять здесь!

Трития узнала голос Элен Ронды. После того как Триш поговорила с доктором Робертсом, Элен больше не звонила, и сейчас, судя по всему, дела совсем плохи. Это уже не истерика, это настоящая паника, Элен просто сама не своя. Безумный страх превратил ее в визжащую, захлебывающуюся слюной идиотку.

– В чем дело? – попробовала вразумить ее Триш.

– Он гонится за мной! – визжала женщина. – С бейсбольной битой!

– Спокойно, – произнесла Триш и тут же услышала в трубке звон разбитого стекла.

Потом тяжелый удар в стену. Точно бейсбольная бита.

– Спаси меня! – кричала Элен. – Звони в полицию! О-о, он...

Послышался треск, и за ним – короткие гудки.

Триш бросила трубку и схватила мужа за руку.

– Едем немедленно!

– Что случилось?

– На Элен напали! Прямо сейчас!

– Давай звонить...

– Некогда! – Триш ринулась к двери. – Ты остаешься дома, – крикнула она сыну. – Запри все двери! И не вздумай выходить на улицу! Быстрей! – подстегнула она Дуга уже на пороге.

Дуг гнал «бронко» как мог, но дом Ронды стоял на противоположном краю города, и короткого пути до него не было. Они промчались через ручей, взметнув фонтаны брызг при этом машина здорово грохнулась обо что-то днищем, и нестись по городу, миль на двадцать превышая разрешенную скорость. Дуг надеялся, что это привлечет внимание какого-нибудь блюстителя порядка и тот за ними погонится, но улицы словно вымерли. Промелькнуло здание почты.

Автостоянка была пуста. Даже почтальон куда-то уехал.

Входная дверь дома Ронды была распахнута настежь. Дуг резко затормозил, выскочил из машины и помчался вперед, не дожидаясь Тритии. На бегу он сообразил, что не захватил монтировку или нечто подобное и чертыхнулся.

Он миновал разгромленную гостиную, семейную спальню...

Элен лежала на кухне, абсолютно голая.

Она была мертва. Одной рукой она сжимала кухонный нож, другая, с судорожно скрюченными пальцами, вцепилась в линолеум. Видимо, женщина в последний момент кричала или пыталась кричать, потому что застыла с разинутым ртом. На ее лице застыла маска дикого ужаса.

Но не верхняя половина тела приковала внимание Дуга.

Широко раздвинутые ноги пожилой женщины были сломаны, колени вывернуты под немыслимым утлом. На месте промежности зияла огромная дыра, в которой виднелись разодранные клочья внутренних тканей. Кожа была содрана от лобка до пупа. Повсюду была кровь – она залила ноги, пол, забрызгала кухонный стол – густая, темно-красная кровь.

– О Боже, – выдохнула подбежавшая Триш. – О Боже! – Она рванулась прочь, не в силах сдержать приступ рвоты.

Дуг начал звонить в полицию, стараясь удержать на месте свой ленч.

Они сидели в гостиной дома Ронды. С кухни доносились голоса полицейских и прибывшего коронера. Дуг разглядывал висящие над камином фотографии Боба Ронды, его жены и детей.

Триш сидела рядом, молча. Он время от времени сжимал пальцами ее ладонь, но она никак не реагировала. Кто-то вошел в комнату. Дуг даже не обернулся.

– Мы возьмем его, – послышался голос Майка Трентона. – Немедленно.

– Немного поздно, – произнес Дуг, вставая и испытывая сильное желание посмотреть полицейскому в глаза. – Или ты так не думаешь?

Впрочем, при виде отчаяния на лице молодого парня он несколько смягчился.

Майк прикрыл веки, стараясь успокоить дыхание.

– Да, вы правы. Слишком поздно.

В дверном проеме появился коронер. Сухощавый мужчина с ястребиным носом и невыразительным взглядом, напоминающий Гарри Дина Стэнтона. Он один, казалось, не был потрясен увиденным. Коронер протянул Майку папку с несколькими листами.

– Что послужило причиной? – спросил Дуг.

– Ее смерти? – Коронер внимательно окинул его взглядом. – Официальная версия будет звучать так: леди изнасиловали и убили.

– А неофициальная? Что на самом деле произошло?

– Что произошло? Вы же сами видели. Ее изнасиловали в извращенной форме с помощью крупного тупого предмета, размером с бейсбольную биту. Разорваны все внутренности, печень и кишки раздавлены, желчный пузырь оторван напрочь. Надо сделать аутопсию и провести более тщательное обследование, только после этого я смогу получить полную картину повреждений и установить, какое именно послужило причиной смерти.