– Ну, не знаю, – ответила Реджина. Себастьян ее не убедил.
Слегка замедлив ход – чтобы вписаться в дорожное движение, – машина направилась к окраине города.
– Позволь спросить кое о чем, – произнес Себастьян. – Зачем ты перебралась в Нью-Йорк?
– Хотела работать в библиотеке, – убежденно ответила Реджина.
– И только?
– В общем, да, – сказала Реджина и тут же задумалась. – А что, этого мало?
– Откуда мне знать? – Он с вызовом посмотрел на нее. – Сама как думаешь?
Почувствовав, что ее зажимают в угол, Реджина ответила контратакой:
– Вы вот зачем сюда переехали?
– Вообще-то я здесь вырос. Впрочем, если бы я родился не в Нью-Йорке, точно бы сюда перебрался. Почти все мои знакомые, некоренные ньюйоркцы, бежали с родины на Манхэттен – в стремлении сделать себе имя.
– Или просто спасались от чего-то, – добавила Реджина, вспомнив о матери. О своем замечании она тут же пожалела. Впрочем, Себастьян решил не развивать тему.
– То есть стать актрисой или моделью ты не мечтала? – спросил он.
Реджина скрестила руки на груди. Вот теперь он точно над ней издевается.
– Нет, – холодно ответила она.
– Занятно… Это ведь мечта всех женщин с такой внешностью. Неужели ты не сознаешь, какой красотой тебя наделила природа?
Реджина вспыхнула. Ей и прежде делали комплименты: говорили, какие у нее красивые глаза или волосы; ее даже милой называли. Реджина – в отличие от большинства подружек – никогда не беспокоилась по поводу фигуры. Зато роста она среднего, нос у нее какой-то широкий, губы – не полные, не чувственные, не придают соблазнительного вида, как у Скарлетт Йоханссон, Ким Кардашьян или Анджелины Джоли. Мужчин не влечет к ней по-настоящему, и в этом, наверное, отчасти виновата сама Реджина.
Машин на дороге стало меньше, и Парк-авеню «Мерседес» проехал чуть ли не молнией. Когда пошли кварталы с номерами, начинающимися на пятьдесят, водитель вновь свернул на Пятую авеню и остановился у здания, которое Реджина сразу узнала: пятидесятидвухэтажный отель «Времена года» (творение архитектора И. М. Пея, одного из кумиров отца).
Коридорный из отеля тут же поспешил открыть дверь для Себастьяна. Тот вышел и подал руку Реджине. Помедлив немного, девушка приняла жест. Она и представить не могла, как отзовется ее собственное тело на это прикосновение – неприязнь неприязнью, а сквозь Реджину будто пропустили ток. Она задрожала.
Себастьян провел ее в вестибюль из бледного известняка, при оформлении которого художник явно вдохновлялся стилем ар-деко; потолок в высоту был не меньше тридцати футов.
– Я подожду тебя здесь, – сказал Себастьян, вручая Реджине магнитную ключ-карту. – Тебе в номер две тысячи двадцать.
Взглянув на карту, Реджина, однако, не взяла ее.
– Зачем мне в номер?
– Ты ведь не думала идти на ужин в этом?
Краска прилила к лицу. От обиды ли, от смущения – Реджина сама не поняла.
– Если мне в таком виде нельзя в ресторан, тогда, может, пойдем в другое место?
Себастьян взглянул на нее своим серьезным взглядом, с вызовом.
– Ты шутишь? Я-то думал, человек с таким пытливым умом, как у тебя, захочет взглянуть на другую сторону жизни.
В сознательном возрасте Реджину преследовало одно чувство – страх. Не дай бог, оступиться, нарушить правило, не оказаться лучше других. И в то же время ее терзал страх иного рода – боязнь того, что жизнь проходит мимо.
Реджина приняла карту у Себастьяна.
Глава 10
Двадцатый этаж был пуст и тих. Реджина осторожно кралась по коридору: не дай бог, кто-нибудь остановит ее и спросит, что она здесь делает!.. Ничего подобного, впрочем, не произошло.
Наконец она нашла номер 2020 и вставила карту в прорезь. Что, если дверь не откроется? Однако стоило надавить на золотистую ручку, и дверь легко поддалась.
Внутри все утопало в бежевом и розовом, отделка – сплошь светлое дерево и мрамор. Консервативный и в то же время современный дизайн. Реджина, ожидавшая увидеть нечто более пышное и роскошное, успокоилась. Сдержанность декора пришлась ей по вкусу. Сквозь выходящие на юг окна открывался поразительный вид на город. Еще ни разу Реджина не взирала на Нью-Йорк с такой высоты.
– Реджина?
Буквально из ниоткуда появилась женщина, и Реджина от неожиданности чуть не выпрыгнула из юбки.
– Как вы меня напугали! – отдышавшись, пролепетала она.
– Прости, не хотела, – извинилась женщина. Говорила она с четким британским акцентом. Одетая в белые джинсы и бирюзовую тунику, свои волосы медного оттенка она собрала в пучок на затылке; украшения подобрала изящные, все из платины. – Я Джесс. Меня прислал Себастьян – на случай, если тебе понадобится помощь.
– Вы… работаете на него?
– Вместе с ним, – поправила Джесс. – Я стилист и художник по гриму. Сегодня оказываю Себастьяну услугу, вдруг ты сама не справишься.
Реджина кивнула, как будто теперь все стало на свои места.
– Твои вечерние наряды в спальне, – указала Джесс направо. – Если что-то понадобится, просто позови. Надень все, приготовленное Себастьяном, он на этом настаивает. Ты, наверное, уже в курсе: к деталям он относится крайне внимательно.
Нет, Реджина не в курсе, хотя нечто в поведении Себастьяна выдавало его щепетильность.
Она проследовала за Джесс в спальню, где на гигантских размеров кровати лежало два пакета из магазинов и чехол для одежды. Последний был подписан «Miu Miu»; один из пакетов – розовый, с черным бантом – «Agent Provocateur»; другой – оранжевый – «Prada». Это название Реджина знала, два других – нет.
Решив начать со знакомого, Реджина заглянула в «Prada». Внутри лежали три коробки с обувью. В первой – черные закрытые туфли на шпильках. Почти что консервативные, такие бы и сама Реджина выбрала, однако каблуки – четыре дюйма, стальные. Прямо спицы или гвозди.
– Это туфли или орудие пыток? – пробормотала Реджина и отложила первую пару. Во второй коробке лежали туфли той же модели, только на полразмера больше. В третьей – обувь еще чуть больше.
Надев первую пару и обнаружив, что сидит она как влитая, Реджина скорее разозлилась, нежели испытала удивление.
Она приподняла за бархатный крючок чехол и потянула за собачку «молнии». Интересно, что там поделывает в соседней комнате Джесс? Злится, наверное, что Себастьян назначил ее нянькой. До чего же противно.
Из чехла Реджина достала простое черное платье: без рукавов, зато вырез неглубокий и подол до колен. Такое бы Одри Хепберн надела, а все, напоминающее о Хепберн – либо Одри, либо Кэтрин, – подойдет и Реджине. Ну что ж, наметился позитивный прогресс – после убийственных туфель.
Дальше, пакет «Miu Miu». Пришлось покопаться в куче розовой упаковочной бумаги, чтобы аккуратно достать из-под нее плоские свертки из бумаги черной. В первом оказался черный кружевной бюстгальтер. Такой утонченный, красивый и совсем не похожий на продукцию «Gap». Замысловатое кружево, крючочки жутко непрактичные. Отложив лифчик, Реджина взялась за второй сверток, вытащила из него нечто непонятное, похожее на перевернутый бюстгальтер с четырьмя оснащенными крючками лямками. Так и не разобравшись в их назначении, Реджина убрала предмет обратно.
Последними она нашла чулки, шелковистые и прозрачные, словно паутина.
В дверь постучали.
– У тебя все хорошо? – спросила Джесс.
Точно, Себастьян ждет внизу, надо поторапливаться.
– Да, просто замечательно, – ответила Реджина.
– Не забудь: ты должна надеть все.
Оглядев разложенные на кровати предметы, Реджина вдруг испугалась. Можно же просто уйти! Извиниться перед рыжей англичанкой, сказать, мол, помощь не потребуется, спуститься вниз и оставить на стойке ключ-карту. Себастьяну заявить, дескать, нечего разыгрывать из себя Генри Хиггинса и воображать ее, Реджину, Элизой Дулиттл. Вернуться домой, запереться в спальне и… что? А представить, о чем они могли бы поговорить за ужином и каково это – выйти в свет, одетой, как девушка с обложки «Vogue»? И потом полгода или весь год, млея, вспоминать, как самый шикарный в твоей жизни мужчина назвал тебя красивой…
«Зачем ты перебралась в Нью-Йорк?»
Достав из пакета непонятный кружевной предмет белья, Реджина подошла к двери спальной и осторожно выглянула наружу.
– Джесс, мне страшно неловко вас отвлекать…
– Я в твоем полном распоряжении, – весело отозвалась рыжая.
– Ума не приложу, что это. – Реджина потрясла черным кружевом так, словно это – больное бешенством животное.
– Подвязки. Заумная вещь. Позволь, я помогу разобраться. Не обижайся, тебя еще учить и учить.
У Джесс, поди, есть дела куда поважнее, чем одевать взрослую бабенцию, как какую-нибудь беспомощную дошколятку. Не удивительно, что рыжая так торопится.
– Спасибо, – сказала Реджина и отошла, давая Джесс войти в спальню.
Уперев руки в боки, та оглядела разложенное на кровати добро.
– Шикарно. Тебе, кстати, идеально подходит. У Себастьяна глаз алмаз.
– Вот только туфли… – Реджина взглянула на пару «Prada», как на кровного врага. – В них ходить невозможно. Я бы свои надела.
Джесс взглянула Реджине на ноги и медленно покачала головой.
– На твоем месте я бы это сняла.
Реджина кивнула.
– Ладно. Придется шагать очень медленно.
– Умница, – облегченно произнесла Джесс. – Теперь надевай белье. Помогу тебе с подвязками и чулками.
Реджина приготовилась, что Джесс выйдет из спальни, однако та даже не сдвинулась с места.
– Мне на людях переодеваться неудобно, – застенчиво призналась Реджина.
– Милая, я стилист. Передо мной раздевались одни из самых знаменитых женщин мира. И потом, в вестибюле тебя ждет Себастьян, так что поторапливайся.
Реджина ощутила себя донельзя глупо. Ей помочь пытаются, а она из себя недотрогу строит.
Стараясь не выдать смущения, Реджина скинула кофту – ее тут же забрала и аккуратно сложила Джесс. Потом Реджина расстегнула блузку и юбку, также отдав их рыжей. Кожа покрылась мурашками. Как же холодно в комнате.
Соски затвердели, и снимать лифчик сразу же расхотелось. Однако черное кружевное белье ждало.
Дрожащими руками Реджина попыталась расстегнуть застежку лифчика, но пальцы не слушались.
– Давай помогу, – сказала Джесс, и не успела Реджина возразить, как чужие пальцы ловко скользнули между спиной и застежкой.
Простой хлопковый лифчик упал на пол, и Реджина поспешила прикрыть груди руками. Джесс тем временем разгладила черный кружевной бюстгальтер и помогла надела его, застегнула замочек.
– Как он угадал размер? – удивилась Реджина. Бюстгальтер, такой удобный, сел просто идеально.
– Говорю же, у него глаз алмаз, – напомнила Джесс. Что-то в голосе этой харизматичной женщины заставило Реджину задуматься: может, их с Себастьяном связывает не только работа? – Теперь вот это.
Джесс подняла с кровати трусики.
Их Реджина натянула как можно быстрее, подняв глаза всего лишь раз – убедиться, что Джесс не подглядывает… Однако рыжая смотрела на нее в упор.
– Подвязки, – сказала она, подавая непостижимый простому уму предмет.
– И как их?.. – Реджина покрутила его на пальцах.
Встав прямо перед ней, Джесс застегнула подвязки на талии Реджины и спустила их на бедра. Диковинные ремешки свисали, как щупальца.
– Натягивай чулки, я закреплю.
Сев на кровать, Реджина приступила к заданию – так увлеченно, что даже забыла про стыд и смущение. Медленно и осторожно раскатав чулки до бедер, она встала. Джесс опустилась перед ней на колени и пристегнула чулки к крючкам на ремешках: по одному спереди и по одному сзади, справа и слева.
– Невероятно, – чуть ли не шепотом заметила Джесс. – Может, взглянешь на себя в зеркало?
– Нет, мне и так хорошо, – застенчиво отозвалась Реджина, хотя одним глазком свое отражение увидеть хотелось.
Затем она влезла в протянутое рыжей платье.
– Встань ко мне спиной, – попросила англичанка и застегнула «молнию».
– Ну наконец-то, – сказала Реджина.
– Почти. – Джесс поставила перед ней туфли. Надев их, Реджина ощутила себя Золушкой, только в извращенной ее версии.
Она взглянула на себя в зеркало – и не узнала девушку, которую там увидела.
– Можно предложить еще кое-что? – спросила Джесс.
– М-м, да.
Джесс протянула Реджине губную помаду: черный, немного податливый на ощупь цилиндрик, белая надпись «NARS»; под колпачком – нетронутый матово-малиновый стержень.
– Тоже Себастьян оставил? – спросила Реджина.
Джесс молча ждала, пока она воспользуется помадой, а помадой Реджина не пользовалась давненько, с выпускного бала. Она тогда составила пару Роберту Уэллерсу, соредактору по колонке публицистики в институтской газете. После, когда все завалились на продолжение вечеринки к Саманте Синклер, в ее дом на берегу, Реджина ждала от Роберта поцелуя при свете луны на пляже. Вместо этого Роберт признался, что он гей.
Реджина с минуту не могла унять дрожь в руках. Потом наконец накрасила губы и поразилась тому, как богатый, насыщенный красный цвет выделяет ее синие глаза.
Реджина улыбнулась и, отойдя от зеркала, вернула помаду Джесс.
– Оставь себе, – сказала рыжая. – Жгучая из тебя получилась штучка. Теперь иди, Себастьян – не из терпеливых.
* * *
Покачиваясь на каблуках, Реджина шла через вестибюль отеля. Впервые на нее не просто смотрели – засматривались. Наверное, из-за походки. Шла Реджина, словно маленький олененок, только покинувший утробу матери. А затем она увидела в глазах одного бизнесмена нечто, чего прежде не замечала в устремленных на нее взглядах мужчин: вожделение.
Внимание незнакомцев, роскошь отеля, новая и непривычная одежда… Голова закружилась, и Реджина чуть не врезалась в Себастьяна.
– Ой… я вас не заметила.
Себастьян окинул ее с ног до головы внимательным оценивающим взглядом. Ужас, да ведь он знает, что у нее под платьем, какое белье! Реджина ждала, как Себастьян прокомментирует ее внешний вид, но он продолжал разглядывать молча. Затем снял у нее с плеча старый рюкзачок.
– Он просто ужасен.
– Кому как. И потом, для моих нужд эта сумка прекрасно подходит.
Себастьян еще раз оглядел Реджину с ног до головы и предложил ей пройтись под руку. Реджина, чувствуя, будто ее впервые приглашают на танец, взяла его под локоть. Она думала, что ужинать они пойдут в ресторан при отеле, однако Себастьян направился к выходу.
– Разве мы не остаемся?
– Нет, мой любимый ресторан здесь, «Л’Ателье де Жоэль Робюшон», закрылся в этом году, – ответил Себастьян и с улыбкой взглянул на Реджину. – Впрочем, не волнуйся, в Нью-Йорке полно отличных заведений.
Себастьян открыл перед ней дверь «Мерседеса», и Реджина забралась в салон – на сей раз аккуратно и не спеша, в непривычном наряде-то.
Водитель быстро вернулся на Парк-авеню, и только Реджина настроилась на поездку, как машина остановилась на Шестьдесят пятой улице.
Шофер вышел и открыл для Реджины дверь – оказалось, они подъехали к зданию в стиле неоклассицизма. Над входом висела размашистая вывеска «Даниэль».
Пройдя внутрь, Реджина оказалась среди балюстрад, арок и резных пилястров под восемнадцатифутовым кессонным потолком. Классика здесь прекрасно сочеталась с современной обстановкой и отделкой в насыщенных, нейтральных тонах: ореховом и кремовом, которые оттенялись ярко-красной обивкой стульев. Помещение утопало в теплом свете, исходящем от люстр и настенных бра; картины, висящие здесь, явно пришлись бы по вкусу матери. Каждый квадратный дюйм заведения дышал утонченностью. Хорошо все-таки, что Реджина позволила себя переодеть.
Метрдотель приветствовал Себастьяна, рассыпаясь в любезностях.
– Зал «Белькур», мистер Барнс, – сказал он.
Себастьян сделал приглашающий жест, как бы говоря: «После вас», и Реджина первой последовала за метрдотелем. Вновь она приковала к себе взгляды мужчин, однако все внимание уделяла тому, как бы не подвернуть ногу. Ни дать ни взять Джулия Робертс из фильма «Красотка» идет под руку с Ричардом Гиром.
Голова кружилась, в животе порхали бабочки.
Метрдотель открыл дверь в зал, где могла бы разместиться добрая сотня гостей, хотя сегодня там приготовили один-единственный столик на двоих. Метрдотель подвинул стул для Реджины, и она неловко присела на место. Себастьян опустился напротив.
– Можно ведь было заказать столик и в другом зале, – нервно рассмеялась Реджина. – Уж больно здесь просторно.
Тем временем сомелье принес карту вин, однако Себастьян едва ли взглянул на нее.
– Нам дегустационное меню, несите все, что к нему подают, – сказал он и, обращаясь уже к Реджине, спросил: – Нас ждут восемь блюд. Надеюсь, ты никуда не торопишься?
Реджина только мотнула головой, стараясь не поддаться панике. О чем можно разговаривать в течение восьми блюд? И какой вкусной должна быть здешняя кухня, если один заказ включает такое разнообразие!
– Ты прелестна, – сказал Себастьян. – Платье тебе очень идет.
– Ой, спасибо, – пролепетала Реджина, глядя на бокал воды. – Вы очень точно угадали с размером.
– Я видел много женщин, у меня глаз наметан.
Реджина зарделась и тут же напомнила себе: Себастьян – фотограф.
Наступило время легкой закуски. Официант расставил перед гостями по три блюдца и объявил:
– Микс из пуляриков и японской редьки, желе из лесных грибов и салат из молодых овощей.
– Спасибо, – ответила Реджина, отчаянно пытаясь распознать, что из заявленного на какой тарелке лежит. Тут Себастьян подмигнул ей; желудок свело спазмом, и всякий аппетит пропал.
Глава 11
Погоняв немного еду по тарелке, Реджина подняла взгляд. Себастьян смотрел прямо на нее.
– Какое разочарование, – сказал он. – Я думал, ты любишь поесть.
Реджина залилась краской. Неловкость и нелепость ситуации наконец перевесили восторг и трепет.
– Простите, что не набросилась на блюда. Просто последний час мною только и делают, что командуют. Как будто я угодила в некий театр абсурда, вот аппетит и пропал.
Себастьян рассмеялся – не так скромно, как в салоне машины, а громко, от души, запрокинув голову.
– Гм-м, недовольный клиент!.. Ты у меня такая первая.
Он продолжал дразнить Реджину, причиняя еще большее неудобство.
– Кстати, как мне забрать одежду? В отель я не вернусь.
– Резонный вопрос, – заметил Себастьян. Весело ему, гаду.
– Я спрашиваю заранее, чтобы потом не возникло недоразумений.
– Недоразумений, значит? Говоришь, как настоящий библиотекарь.
Не зная, как ответить, Реджина пригубила вино. М-м, вкусное, от него по горлу разлилось приятное тепло.
– Раз уж вы затронули эту тему, то, может, поговорим о книгах?
– Не терпится приступить к делу?
– Именно, – ответила Реджина, отпив еще вина. Ну все, хватит, больше – ни глотка.
– Почему ты не пользуешься сотовым? – спросил Себастьян.
Ничего себе смена темы!
– Э-э, не знаю, – пробормотала Реджина. Не признаваться же в отсутствии лишних средств человеку, у которого есть личный шофер и который в состоянии занять номер дорогущего отеля в качестве шикарной примерочной.
– Без него – как без рук, – заметил Себастьян.
– Не для меня.
– Ты прежде не носила чулки на подвязках?
Реджина чуть не поперхнулась вином.
– Что-что?
– Ты вроде хочешь приступить к делу? – Он пристально и очень серьезно посмотрел на Реджину. Про сотовый он заговорил так, для затравки. – Как тебе новое белье?
– На мне будто костюм какой-нибудь.
– Говоришь так, словно это плохо.
Вернулся официант и убрал со стола тарелки с закуской. Ну наконец, хоть ненадолго избавил Реджину от расспросов Себастьяна. Перед ней поставили новое блюдо, оформленное так изящно, что оно больше походило на произведение искусства.
– Равиоли с опятами и мангольдом, крапивный сыр, маринованные георгиевы грибы, нераспустившиеся побеги папоротника, – объявил официант.
Сомелье забрал еще не допитый бокал Реджины и представил Себастьяну новую бутылку:
– «Домен Друэн Мерсо» 2008 года.
Реджина хотела было отказаться от вина, однако под строгим взглядом Себастьяна оставила попытки сопротивляться.
Когда они опять остались наедине, Себастьян поднял бокал.
– За костюмы, – сказал он с улыбкой.
– Почему за них? – спросила Реджина, чокаясь с ним.
– Они вдохновляют. И даруют свободу.
Ему легко говорить.
– Вы указываете мне, что надеть, – напомнила Реджина. – Какая же тут свобода?
– Представь себе это так: я заранее пригласил тебя на ужин в ресторан, и тебе надо нарядиться. Ты начинаешь судорожно соображать, что надеть, где это купить, сколько потратить на гардероб… Я же взял на себя все хлопоты. Высшая форма свободы – перестать что-либо контролировать.
– А отказ от выбора?
– Выбор был. Ты могла просто не принять приглашение. Могла не надеть это платье, белье, туфли.
Реджина кивнула.
Она попробовала равиоли – на вкус просто шикарно и не похоже ни на что, еденное прежде.
– Хочу посмотреть, как на тебе сидит белье, – сказал Себастьян.
Реджина судорожно сглотнула и, закашлявшись, отпила вина.
– Не дождетесь, – ответила она, хотя от одного только голоса Себастьяна между ног у нее начинало зудеть. Точно так, как зудит по ночам, когда Реджина просыпается одна в кровати и ласкает себя пальцами.
– Сексом заниматься не обязательно, – успокоил ее Себастьян. – Просто меня вдохновляет красота, и с момента, как я тебя увидел, мне стало интересно: как на тебе сидит кружевное белье.
– Я знаю, что вы фотограф.
– Ага, куда же мы без Гугла. Правда, он лишил нас чувства загадки и радости открытия. Не находишь?
– Я вас и не гуглила. Моя соседка учится на дизайнера и покупает, наверное, все модные журналы, какие только есть. Она-то мне и показала ваши работы.
Себастьян кивнул.
– Фото для журналов моды – занятие интересное, но это просто работа. По-настоящему снимать я люблю немного другое.
– И что же?
Себастьян улыбнулся, и под его взглядом Реджина вдруг ощутила себя еще более раздетой и беззащитной, нежели в спальне, при Джесс.
– Я покажу, если захочешь.
– Я лучше погуглю, – возразила Реджина, злая оттого, что Себастьян так на нее влияет. Еще решит, будто она у него на крючке.
– В Интернете ты моих работ не найдешь, – предупредил Себастьян. – Ты их вообще нигде не увидишь.
– Ну, значит, так тому и быть.
– Не торопись отказываться. Кстати, о птичках. Ты просмотрела книгу о Бетти Пейдж?
– Немного, я ведь на работе была…
– Тогда полистай еще, перед сном.
Реджина отпила вина.
– Почему именно Бетти Пейдж? Чем она так важна для вас?
Себастьян задумался, хотя у Реджины сложилось впечатление, что ответ у него был готов заранее.
– Я нахожу ее – и ее манеру воздействовать на людей – интригующей. Не секрет, почему она стала знаковой фигурой своего времени: немногие женщины умели позировать, как она, верно? Так почему влияние Бетти сильно до сих пор? Голых женщин и без нее хватает, достаточно в Интернет выйти. Откровенности, да и красоты куда более яркой, там больше. И тем не менее Бетти Пейдж у нас одна.
Глаза Себастьяна загорелись невероятно живым огнем, стало ясно, что он – фотограф от бога, что он действительно болеет своим делом. Фотография для него – как для Реджины книги.
Может, поразить его академическим комментарием относительно Бетти Пейдж как символа? Но ведь пока Алекс не сделал замечания по поводу прически Реджины, девушка о знаменитой модели и слыхом не слыхивала.
– Отнесись к этому очень серьезно, – предупредил Себастьян. – Я пригласил тебя в ресторан не болтать о всякой ерунде. И несмотря на то что ты обо мне думаешь, трахать я тебя тоже не намерен. Хотя размышлял об этом.
Желудок свело небольшим спазмом, и Реджина отвернулась. Одна часть ее хотела, чтобы Себастьян замолчал, другая – чтобы говорил дальше.
– Тебе неприятно?
– Нет, – еле слышно обронила Реджина.
– Ты смотришь на меня своими большими синими глазами, и я не могу взять в толк: то ли ты просто стесняешься, то ли осуждаешь меня.
Реджина пораженно уставилась на него.
– За что мне вас осуждать?
– Я ведь трахнул женщину в библиотеке.
Реджина вздрогнула. Разве можно так спокойно и часто произносить слово «трахать»?!
– В общем, да. Библиотека – не то место, где предаются подобным утехам…
– Можно я скажу тебе одну вещь? – спросил он. От тона голоса Себастьяна, под его взглядом Реджина вдруг напряглась всем телом.
– Говорите, – прошептала она.
– Я бы хотел трахнуть тебя в библиотеке.
Реджина густо покраснела, а между ног у нее засвербело от дикого желания.
* * *
Водитель «Мерседеса», ждавшего у входа в «Даниэль», свернул на запад и направился вниз по Седьмой авеню.
– Куда мы сейчас? – спросила Реджина.
– Везу тебя домой, – ответил Себастьян, и она попыталась скрыть разочарование.
– Адрес мой уже знаете?
– Знаю.
– Откуда? – Чары, навеянные вином, нарядами и разговорами о сексе, внезапно рассеялись. – Откуда у вас мой адрес?
– Узнал в твоем отделе кадров.
– Они не имеют права называть адреса незнакомцам!
– Не такой уж я и незнакомец, Реджина. Меня в библиотеке все знают.
– Все равно нельзя!
– Я оскорбил твои чувства? – спросил он. Что-то подсказывало Реджине, что Себастьян вовсе не адрес имеет в виду.
– Просто… просто так неправильно.
Подумав немного, Себастьян кивнул.
– Верно, порой я веду себя недостойно. У меня не очень хорошо получается просить разрешения. – Он взял ее за руку, и она взглянула ему в глаза. Огонь в них взволновал Реджину, как никогда прежде. – Думаю, тебе стоит знать об этом, если мы собираемся проводить время вместе.
Раздражение как рукой сняло. Они будут проводить время вместе!
Когда машина остановилась у дома, Реджина кое-как выдавила из себя:
– Спасибо за ужин.
Себастьян снова взял ее за руку. Реджина ощутила тепло, заключенную в Себастьяне силу, и ей захотелось прижаться к нему.
– Про книгу о Бетти Пейдж я говорил совершенно серьезно. Просмотри ее перед сном. Поделишься впечатлениями. Хочу узнать тебя поближе.
– Хорошо, – ответила Реджина.
Их глаза опять встретились. В темноте, под твердым взглядом Себастьяна, она поняла, что дает очень важное обещание. Однако в чем его настоящая суть, понять Реджина пока не могла.
Глава 12
Заснуть не получалось.
Прошло уже несколько часов, как Себастьян оставил ее у дома, а в памяти по-прежнему мелькали обрывки разговора. Реджина не могла забыть его взглядов, мимолетных прикосновений. Собственное тело напоминало ей теперь взведенную пружину, которая долго под нажимом не выдержит и вот-вот распрямится.
Реджина задрала на себе сорочку и погладила через трусики холмик лобка. Потом запустила руку под белье и стала работать пальцами в привычной манере, никогда ее не подводившей. Растеребив клитор, Реджина стала вводить в себя указательный палец, однако желанной истомы так и не добилась.
Какого черта?
Она стала думать о Себастьяне, но от этого лишь засмущалась.
Реджина села на кровати. Лучше уж сразу оставить безнадежное занятие, чем вконец расстроиться.
Она выглянула в окно: половинка луны светила ослепительно-ярко, и девушка отодвинула занавески, впустила свет в комнату. Заметив на стене причудливый узор теней, вспомнила о настоятельной просьбе Себастьяна – просмотреть книгу о Бетти Пейдж.
Взяв ее с ночного столика, Реджина присмотрелась к обложке. Очаровательная брюнетка как бы подмигивала ей, сообщая: «Не волнуйся ты так».
– У тебя, поди, моих проблем не было, – пробормотала Реджина. Лунного света не хватало, и она вылезла из постели включить верхнюю лампу. Зажмурилась, поморгала и вернулась в кровать.
Она листала подарочное издание, пытаясь отыскать намек на то, чего ожидает Себастьян. А эта Бетти Пейдж и правда была красива, если не сказать больше – уверена в себе.
Стараясь не обращать внимания на излишнюю откровенность некоторых поз, Реджина отметила, что в синих глазах Бетти «горит огонек», как говорил отец. И эта ее бесхитростная, простодушная улыбка выглядела очень старомодной и по-настоящему американской.
В первой части книги, «Прелюдии к пикапу», размещались снимки совершенно нормальной, одетой и непримечательной – хоть и очень красивой – юной Бетти Пейдж (еще без знаменитой челки). Во второй части Бетти уже перебралась в Нью-Йорк, и в тексте говорилось: «Она была серой мышкой, секретаршей, работала всю неделю и по выходным подолгу гуляла в одиночестве, предаваясь мечтам о более яркой жизни». Просто невероятно, что такая уверенная и сильная с виду женщина с последних страниц книги могла когда-то быть одинокой… или работать с девяти до пяти в скучном офисе.
Реджина листала книгу, следя за карьерой Бетти Пейдж: как она от фотографий в нижнем белье перешла к снимкам с плетью, связанной и с кляпом во рту.
Закрыв томик, Реджина подумала: чувствовала ли когда-нибудь Бетти то же, что и она – под взглядом Себастьяна? Испытывала ли те же трепет и онемение? Касался ли ее когда-нибудь фотограф?
Реджина вспомнила предложение Себастьяна поснимать ее. Она лгала, сказав, что терпеть не может фотографироваться. Ей неприятно, когда кто-то смотрит на нее в объектив, да и на снимках она выглядит паршиво. Реджина не хотела показаться тщеславной, однако ее представление о себе никогда не совпадало с тем, что она видела на фотографиях. Интересно, как проходили фотосессии Бетти Пейдж? Охотно ли она согласилась позировать первый раз? И сколько ей заплатили? Где она набралась мужества оголиться перед камерой? Реджина бы на такое никогда не отважилась, хоть и живет в эпоху, когда для женщины куда естественней раздеваться, чем одеваться.