Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Криминальные Аборты

ModernLib.Net / Медицина / Ломачинский Андрей Анатольевич / Криминальные Аборты - Чтение (стр. 4)
Автор: Ломачинский Андрей Анатольевич
Жанр: Медицина

 

 


Последним экзаменом шел Матмех — самый тяжелый экзамен на летней сессии. Штудирование дикой смеси заумной математики и физики, приправленной некоторыми наворотами инженерного дела, окончательно вымотало Жанну. А еще добавьте панический страх, который она испытывала перед этим предметом, пять, практически бессонных ночей, постоянно крепкий кофе и сигареты, и вы поймете силу Жанкиного стресса. Затем был экзамен, где она чуть не грохнулась в обморок от переживания. Принимал Интегралыч, старичок-доцент. На удивление, она ответила очень прилично, а видя ее крайнее волнение, Интегралыч разжалобился и буквально за красивые глазки избавил ее от серьезных дополнительных вопросов, спросив для вида какую-то очевидно-элементарную ерунду.. Итого «отлично»! Она так боялась завалить эту сессию, а снова вышла среди девушек лучшей в группе. «Завалить» для Жанны отнюдь не значило «не сдать» и пролететь со степухой. Она давно сидела на повышенной, а уж за обычную, то и вовсе не переживала. В Жанкином понятии завалом считалась четверка. Среди девушек бесспорный лидер, да и среди парней пожалуй тоже, ну разве за исключением Димки. Он вон харахорится своими пятаками с автоматом по Матанализу, а посмотри в зачетку, там тоже самое, что и у Жанны.

Невзирая на усталость с последнего успешного экзамена вылетаешь буквально на крыльях. Ад позади, а от сессии до сессии живут студенты весело! Жанна хоть и была отличницей, но не исключением из правила. Она буквально пританцовывая вышла из главного корпуса и уселась перекурить на парапете. Блаженный миг. Тут рядом оказался Димка. Он сдавал Биссектрисе — профессору-злючке, которая недолюбливала слишком амбициозных мальчиков, и вообще слыла скрытой феминисткой. Однако судя по сияющему Димкиному лицу, с экзаменом у него получился полный порядок.

— Привет Жанет!

— Привет, Димон!

— Ну как дела у нашей Софьи Ковалевской?

— Похоже также, как и у нашего Альберта Эйнштейна!

Обменявшись комплементами, они еще потрепались немного о том, что досталось в билетах, какие были дополнительные вопросы, и как пришлось выкручиваться. Затем перешли к более насущной повестке оставшегося дня. Как отметить конец сессии? Оказалось, что отличники самые несчастные люди — все остальные давно распланировали этот счастливый день, а умники, сидючи за своими книжками, об этом забыли. Пойти в кафе и сожрать там по порции цыпленка табака, запив его бутылкой сухого Рислинга или Ркацители, казалось самой естественной необходимостью. Жанна почувствовала, как Димка обрадовался, когда она согласилась ему составить компанию на перекус. У Дмитрия подруги вообще не было. Ни одной с самого первого курса. Отличник, но вовсе не зубрила, он был, как казалось, излишне целеустремленным, с нулевым вниманием на собственную личную жизнь. Вел какую-то комсомольскую работу, но то для галочки, зато много отирался на кафедрах от СНО, студенческого научного общества. Частенько заглядывал на «взрослые» научные семинары и конференции. Однокурсницы считали Димку бездушным карьеристом, но Жанна так не думала — она видела, насколько искренне тот увлекается наукой.

Жанну в науку не тянуло, она полагала, что с нее вполне хватит отличной учебы. До последнего времени у нее был хороший парень, и в плане ухаживаний она считалась девочкой невакантной. Он был старше ее, и это лето для него оказалось последним — диплом, госы и распределение. Их отношения казалось выходили на серьезный уровень, но перед распределением почему-то все между ними расстроилось. Последний раз она спала с ним около месяца назад, а потом наступило отчуждение. Нет, даже ссоры не произошло, просто обоим стало понятно, что продолжения романа не будет, а с выпуском у молодого специалиста просто начнется новая страница его жизни. Финит а ля комедия — Жанна становилась вакантной. Были кое-какие сомнения насчет, чисто ли она с ним распрощалась, дело в том, что они раз трахнулись без ничего, но Жанка считала по дням, и выходил безопасный период. Хотя с ее часто плавающими циклами за такое поручиться сложно. По крайней мере на сессии она уже об этом не думала, прошли малюсенькие странные месячки, которые она списала на свои обычные нервные переживания перед экзаменами. Во всяком случае, когда она сидела с Димкой в «Орбите» треская за обе щеки сочного цыпленка и запивая его кисленьким «сухачем», то проблема залета ее уже совершенно не волновала.

Димка оказался весьма галантным и уверенным в себе ухажером. Вот чего от него она от него совершенно не ожидала, наивно полагая, что обнаружит в нем теряющегося в таких вопросах инфантильного девственника. Плотно отобедав, они решили пешочком пройтись до общаги студгородка, а по пути разузнали о ближайших планах друг друга. Никаких планов опять не было. Оба уезжали через день — Жанка в свой студенческий отпуск, а Дима в стройотряд. Так получилось, что они выбрали разные потоки, Жана в стройотряд отправлялась после отпуска. Обоим завтра предстояло сдать книжки и подписать бегунок. Но это завтра. А сегодня необходимо было развлечься. Оказалось, что Димка жил в комнате с каким-то арабом и первокурсником. И тот и другой сессии сдали парой дней раньше и уже свалили. Жанкины соседки Димке были хорошо известны — две девчонки с их курса и соответственно начало их отпусков и стройотряда совпадало с Жанкиным. Значит вариант «женской фатеры» отпадает. Дальнейшее времяпровождение представлялось весьма просто, пусть и несколько прозаически. Надо было заглянуть в общагу, чтоб бросить зачетки и переодеться во что-нибудь более джинсово-прозаическое, нежели костюм и строгое платье. Затем надлежало опять встретиться и отправиться убивать остаток дня — посмотреть, что идет в кинотеатрах, а если ничего путевого, то просто пошататься в парке, например. По пути надо было купить бутылку коньяка на вечер, а потом уединиться в пустой Димкиной комнате, чтоб «спокойно посмотреть телевизор». Жана вдруг серьезно подумала, что в такой хороший день Диму не плохо бы выебать. Почему-то именно так девочки-студентки говорили о культурных мальчиках, а не наоборот.

Кино оказалось везде дрянь, в парке гулять долго не пришлось, так как пошел летний теплый дождик, а бутылку они уже купили. Оставалось возвращаться и «смотреть телевизор». Похоже Димка вполне уловил настрой Жанкиных мыслей. Хоть и абсолютно трезвые, они уже целовались взасос и Димкина рука не спадала с девичьей талии. Пришли в общагу. Открыли бутылку, включили телевизор. Буквально символически пропустили по чуть-чуть, едва покрыв донышко стаканов. Похоже, что особой любви к коньячным изделиям ни у него, ни у нее не было. Поговорили за жизнь, коснулись щекотливых тем и намекнули друг другу, что с такого начала можно и по серьезному влюбиться. Такие намеки весьма сильно простимулировали половое влечение, и наши отличники трахнулись. Но тут был один неприятный момент — Жанка была на пике своих залетных дней, а у Димки совершенно не оказалось презервативов. Вот что значит полностью посвящать себя учебе. Обцелованные и раздетые, они уже и мысли не допускали, чтобы тащиться в аптеку за этой вещью. Жанка пожалела, что сама не купила, когда гуляли. Оставалось только уповать на мужское хладнокровие, выдержку и сознательность — Жанка попросила в нее не кончать. Дима пообещал. Но не сделал — не успел. Жанка попробовала что-то из народных приемов, она заставила Димку отвернуться, а сама дала туда капельку шампуня и как могла протерла уголком простыни. О том чтобы тащиться в мужской общаге в душ, и речи быть не могло. Там неприятно пощипало, может действительно мыло защитит? Не стоит сильно переживать, и Жанка блаженно уснула до утра в Димкиных объятьях.

Следующий день они опять провели вместе. Сходили в библиотеку, поздавали белье, подписали везде бегунки и занесли их в административный корпус. Там же получили отпускную степуху — еще одна маленькая радость. Потом сходили в аптеку, где Димка купил пачку гандонов. Все, теперь можно не бояться, и вторая ночь оказалась куда лучше, чем первая. Утром Жана проводила Диму до стадиона, куда собирались стройотрядовцы, все в форменных куртках и с рюкзаками, вместо привычных чемоданов. Пока не подошли автобусы весь поток с интересом разглядывал новоиспеченную пару, встречались недоуменные ухмылки и вполне завистливые взгляды. А потом подали транспорт, и студенчество с песнями уехало строить коровники. Жана помахала рукой и загрустила — вновь встретится с Димкой она могла только через долгих три месяца, после месяца отпуска и двух «трудовой повинности» на благо социалистического сельского хозяйства. Вечером она села на поезд и укатила домой, к любимым папе и маме. А вот к концу отпуска она окончательно поняла, что залетела. Сделать что-либо за оставшиеся пару дней она уже не могла, а как вернулась с отчего дома, то сразу оказалась в стройотряде в далекой для нее и холодной Ленинградской области.

О своей проблеме она рассказала по страшному секрету Валентине, своей лучшей подруге. Дело получалось скверное. Димка, конечно хороший парень, очень умный и серьезный. Но встречалась с ним Жана всего два дня. Его стройотряд сейчас в Казахстане, и поди пойми, а не вернется ли он оттуда со штампом в паспорте и свидетельством о браке — стройотрядовская жизнь такие выкрутасы вполне допускала. Потом вроде они друг другу понравились, но только и всего — никакими обещаниями они себя не связывали и расстались, пусть приятными друг другу, но свободными людьми. То есть впереди одна неопределенность. Еще худший вариант, если она залетела от «экс-кавалера». Тогда беременность уже больше двух месяцев. Жана была очень честная девушка и посчитала, что шантажировать Димку чужим ребенком, пусть даже и с 50%-ной вероятностью недопустимо. Но где же выход? Они только приехали, и к кому тут обратиться, да и возможно ли вообще здесь сделать аборт? Скорее всего нет. И тогда Валька дала ей один простой совет — аспирин. Две пачки на кишку и одну в дупло.

Вообще удивляюсь я, как такие умные девушки могли пойти на такую глупость. Видать медицина и прикладная математика вещи из разных измерений, без пересечения в нашем трехмерном пространстве. Жана выпила две упаковки аспирина, а одну упаковку запихала к себе в место оное. Без бумажки-конвалютки, конечно, одни таблетки. Для простоты решения мы задачку упростим, слишком уж необычная фармакокинетика «переваривания» во влагалище, поэтому посчитаем просто: аспирин идет по 0,5 г «на колесо», двенадцать таблеток в упаковке, итого 18 грамм ацетилсалицилата на шестьдесят килограммов женского тела. Скрутил живот и появилась страшная изжога, а потом развилось салициловое опьянение, весьма прикольное и эйфорийное состояние. Токсикоманы, с которыми мне доводилось беседовать, описывали аспириновую интоксикацию, как куда более приятную, чем алкогольную или барбитуратную. Жанке не было плохо, Жане было хорошо. Рвотный рефлекс слегка подавлен, болевой порог заметно понижен. Когда у нее ацетилсалициловая кислота разъедала желудок, она особых неприятных ощущений не испытывала. А вот когда сломалась тонкая биохимическая машина регуляции агрегатного состояния крови, то есть кровь стала сочиться через стенки сосудов, было уже поздно. Блок простагландин-простациклинового комплекса «запустил» матку, и та стала «работать на выкидыш», что быстро добавило темпа кровопотере, ведь кровь уже вовсю хлестала из слизистой желудка. Жана похихикала, немного потащилась и умерла.

Кстати зря она так. Срок ее беременности оказался всего чуть больше месяца. Соответственно Дима был папой. И ведь в тот день они практически не пили. Да, хорошая пара могла бы получиться, а какие были бы дети с такой наследственностью! Эх, замечтаешься…


— Пастинор идругие стероидные контрацептивы


Уж коли мы затронули крайнюю проницаемость сосудов, ведущую к массивному кровотечению при медикаментозном криминальном аборте, то пожалуй следует рассмотреть диаметральную противоположность — «патологическую непроницаемость», да простят меня медики за столь фривольную терминологию. А ведь смерти от подобных осложнений очень частая штука при попытках провести криминальный медикаментозный аборт обычными женскими гормонами или похожими на них синтетическими стероидами. Наиболее доступны «с улицы» противозачаточные таблетки, а вот бесспорный лидер среди них — пастинор. Лидер не только по контрацепции, но и по нецелевому использованию. Вообще-то удобная таблеточка для женщины, никаких тебе специальных курсов и согласований с собственным циклом, принимаешь только когда «надо», хочешь «до», а хочешь «после». Сильный гормональный препарат и относительно безопасный. Если инструкции следовать. А если не следовать, то можно и в морг от него попасть.

Очень коротко коснемся, что такое гормональная контрацепция, и как женские гормоны работают. Женский организм два типа стероидов делает — одни матку готовят к беременности, другие ее в «готовом» состоянии поддерживают. Физиологически смысл простой — женщина должна быть готовой забеременеть, но если забеременела, то доносить плод до родов. В разный период женского цикла концентрации этих гормонов разные. Вначале больше «подготавливающих», потом «сохраняющих». Ну а при падении концентрации последних — вай-вай-вай какое фиаско, менструация. Типа мы так ждали, так готовились, а вы нам плодика не послали — вычищай все и давай по новой. Мать-природа умно устроила, ну а человек ее чуть перехитрил — достаточно добавить противоположных гормонов, чтобы сбить всю систему с толку — матка «не готова», да и «не знает» об этом. А раз концентрации гормонов меняются (они-то, собственно, и составляют сам женский цикл, остальное лишь их следствия), то и противоположные фармакологические добавки к ним надо согласовывать. Поэтому большинство противозачаточных таблеток расписаны по дням. Но не пастинор. Этот препарат одновременно оба типа гормонов напоминает, а еще в организме претерпевает кучу биохимических изменений, на определенных этапах которых его продукты остаются все еще активными. Но у любых стероидных гормонов есть кое какие неспецифические действия — например от них набирают вес, и они понижают проницаемость сосудистой стенки. А если сильнейшие из них передозировать, то возможны пристеночные тромбозы — кровь на поверхности выстилки сосуда начинает свертываться.

Ольгин труп мы не вскрывали — его нам из городской больницы уже вскрытым доставили. Мозг, сердце и селезенку, так вообще отдельно, как их обычный патологоанатом из органокомплекса извлек, так назад вкладывать не стал. Честно сказать, это мы его так попросили, после того, как тот или ООИ, или «токсу» заподозрил. Особо опасную инфекцию или отравление, в смысле. А было вот что:

Ольга работала кассиром в кинотеатре, простая симпатичная молодая женщина двадцати-шести лет, мать двоих маленьких детей. Муж шофер-дальнобойщик, не курит и не пьет, зарплата хорошая, семья крепкая. Дома тоже забот никаких — с ними жила бабушка, которая и за детьми присмотрит, и обед сделает. Короче самая обычная счастливая тихая семейная жизнь, не только предел мечтаний, но и удел многих миллионов советских людей. Ольга была очень хорошей женой и человеком строжайшей морали — никаких походов на сторону. Даже за муж она выходила, сохранив свое девичество, что в конце советского периода факт был безусловно редкий. О том, что такое аборт Ольга не знала. Понятно, что на личном опыте она этого не знала, а так вполне была осведомлена от подруг. Уж наслушалась их рассказов о старых гинекологшах-садистках, жмущих зеркалами самые интимные места несчастных женщин, о пьяных небритых мужиках-гинекологах с трясущимися руками, однако умудряющихся выполнить подобную процедуру намного быстрее, чем парикмахеры делают стрижку, об страшном ожидании в коридоре, о боли, о слезах… Аборта Ольга боялась и поэтому предохранялась — пила таблетки. Была она женщиной худенькой, и возможность набрать несколько лишних килограммов ее нисколько не пугала. Однако есть у таблеток одно свойство — если их долго пить, то они начинают действовать все хуже и хуже. Вот Ольга за годы и привыкла к препарату. А значит и залетела.

В маленьком коллективе кинотеатра такие «радости» обычно скрывали только от их единственного мужика — киномеханика. Девчонки, включая Зинаиду Михайловну, их заведующую, только посочувствовали, а Евгения, кассирша что сидела напротив, злорадно пошутила, ну вот теперь добро пожаловать на процедуру-пытку, только после почувствуешь себя настоящей женщиной, роды мол не в счет. Ольга рожала дважды, но оба раза через кесарево сечение. Воспоминания остались самые драматические, но не ужасные. А тут Женька подлила масла в огонь — ты же была под наркозом, а значит ничего не помнишь, а вот теперь тоже самое придется испытать, но уже без наркоза! Но, ты подруга, не дрефь — участь женская такая. Подобное ободрение не помогло и Ольге стало страшно. Дома она уже обговорила предстоящий аборт с мужем, но сама идея, что можно иметь третьего ребенка даже не затрагивалась. Как можно обсуждать такое — они же современные городские люди уже имеющие двоих детей, дикари, что ли третьего заводить? Да и рожать опять через кесарево придется. Нет, аборт и только. Что же, логически верно.

И пошла Ольга к Зинаиде Михайловноне договариваться о том, в какие дни она работу пропустит. Зинаида тетка была что надо, хоть и начальница, а девочек своих никогда не обижала. Говорит, или бери номерок — на какой день дадут, на тот и иди. Три дня тебе больничный положен, ну а если захочется еще денек-другой после дома побыть, позвони лишь, я тебе без потери зарплаты отгулы устрою, потом воскресеньями досидишь. А какая задержка то? Что-оо? Такая пустяковая, а она уже скрестись идет! Да не будь ты дурой — сожри несколько таблеток пастинора, но не так, как там написано, а три таблетки сразу, а потом по одной три раза в день, дня три-четыре. Даже выкидыша как такового не будет — пройдет как сильная менструация, ну разве что здоровыми сгустками. Нет, сама я так не пробовала, это мне моя подруга, медсестра, рассказывала. А чего тебе терять, рубля что ли жалко? Не поможет — пойдешь на обычный аборт.

Оля пастинор ни разу не пила. На обеденном перерыве сбегала в аптеку, что в соседнем здании. Пастинор не был редкостью, но особо на прилавках не залеживался в силу своей явной популярности, особенно у незамужних женщин. Но для Ольги нашелся — конечно кассирша в кинотеатре невелика птица, но тоже кое-какой блат. Из всех советских развлечений кино на первом месте было, а как фильм хороший, то очереди у касс, ноги отвалятся, вот и знали Ольгу соседи-аптекари. Им всегда без очереди билетики на лучшие места, а теперь вот Ольге таблетки без проблем. На этом же перерыве за обедом и приняла сразу три штуки. Никакого эффекта. Вечером еще одну. Опять ничего. Потом пару дней по одной каждые восемь часов — каких-либо ощущений ноль. Вроде как кальций или витамины пьет. А потом у Ольги в ночь заболело сердце. Заболело внезапно, боль была острейшая, как будто какой-то неведомый изверг раскалил до красна кинжал и воткнул его под левую грудь. Это случилось, когда она собралась своего младшего ужином кормить — так неожиданно, что тарелка с кашей вывалилась из ее рук и вдребезги разлетелась на полу. Однако сил даже как-то среагировать на это не было. Ольга судорожно схватилась за край стола и замерла, надеясь переждать приступ этой острейшей боли. Но боль не прошла, лишь чуть потупела и стала разливаться по шее, отдавая куда-то в челюсть, а потом по плечам и под лопатку. Казалось сердце взорвалось, а теперь на его месте сердца горит пожар. Ольга бессильно опустилась на стул и тихо позвала на помощь.

Прибежали муж и мать, застыли испуганные дети. Ольгу перенесли на кровать и тут же позвонили в «Скорую». «Неотложка» приезжать не торопилась. Да нет, не дура и не бездушная убийца сидела в диспетчерской — умная и опытная диспетчерша сразу поняла, что жалобы на инфарктные похожи, но извините, возраст то двадцать шесть лет! Какой инфаркт?! Ну радикулит какой, продуло там… От такого не умирают, а ведь в это время кто-то реально загибается. Вот и направила она по адресу не специализированную, а обычную бригаду, да и не «по-горячему», а так следующим вызовом тому, кто был поблизости. Работайте врач спокойненько, а как освободитесь, так заскочите на этот адресок.

Наконец долгожданный звонок в дверь, входите доктор сюда, пожалуйста, и быстрее сделайте что-нибудь. С Ольгой действительно было плохо — губы синие, дыхание неглубокое, глаза полуприкрыты. Но самое интересное началось с ее сознанием — классический бред! Какие-то галлюцинации, полная дезориентировка, кого-то зовет, говорит обрывки фраз. Контакт с больной установить не удалось, а расспросы родственников ничего не дали — двадцать минут назад была здорова и абсолютно нормальна, а сейчас вот, сами видите… Не долго думая снесли больную в машину и под синим фонарем и сиренным воем быстренько эвакуировали в ближайшую больницу. Там в приемном отделении моментально сняли кардиограмму — на ней картина острейшего и обширного инфаркта миокарда. Только вот с локализацией инфаркта возникли некоторые проблемы — точно сказать, где сердечная стенка омертвела, невозможно. Вроде как… Да чушь какая-то. Вроде как везде. Вся сердечная мышца, в смысле, а так не бывает. Направили сразу в кардиологию, начали классические лечебные мероприятия, что при инфарктах положены. Да только без толку. Угасло сознание, а вскоре и само сердце встало. Сразу реанимация, шарахнули током несколько раз — тело в дугу, а сердце «не заводится». К утру «перевели» в патанатомию с тем же дежурным диагнозом — острый инфаркт миокарда.

Патологоанатом от такого сочетания молодого возраста и картины молниеносного инфаркта со спутанным сознанием тоже призадумался. Вскрыл аккуратно и заподозрил какую-то неведомую вирусную инфекцию, вроде геморрагической лихорадки с энцефалитом. Дело в том, что мозги, сердце и селезенка были «забиты» маленькими фокусами множественных инфарктов — как будто нашпигованы мелкой дробью микротромбозов, вызвавших омертвения тканей. Ну а молниеносные вирусные инфекции, да еще неясные и со смертельным исходом, извините, это к нам. Вот он и позвонил. Правда, тут же и извинился, товарищи военные, там может просто криминал. Тетку то и травануть могли. Поэтому вы с карантином города Ленинграда особо не спешите. А мы и не спешили — у нас на этот счет спецподразделение есть. Знаем мы и как тело перевезти, и как что закрыть, куда пускать, куда не пускать, что мыть, что не мыть, и что другое делать, пока настоящую причину не установим. Молниеносная вспышка неясной лихорадки в пятимиллионном городе к шуткам не располагает, а отравления тоже по нашей части, поэтому спасибо за звонок, ну а Ольге добро пожаловать к нам.

Оказалось просто. Нашли мы и беременность с гипертрофией эндометрия — точно пошли бы месячки скоро, вымыли бы малюсенький плодик из матки. Вот с этой находки и начали круть. Никаких ядов и вирусов в крови нет, а вот концентрация стероидов чумовая. Сделали анализы подетальней, послали одному профессору гинекологии, попросили дать консультативное заключение. Ну тот и дал — такого у здоровой женщины быть не может. Посмотрите ее яичники, там сверхактивная опухоль должна быть, только такая столько гормонов может в кровь накидать. Посмотрели — яичники здоровые, и микроскопически никакой гиперплазии. В норме они гормоны выделяли. Значит она гормонами траванулась. Проконсультировались у патфизиологов и биохимиков. Что? Женские стероиды — да запросто! При передозе они запросто вызывают пристеночное тромбообразование. Ну теперь понятно, откуда инфаркты посыпались. А уж саму историю с пастинором следак за полчаса беседы в ее родном кинотеатре узнал. Зинаиде Михайловне ничего не сделали — за дурацкие советы в СССР не сажали.

На последок любительницам «раскачивать» собственный гормональный фон с целью выкидыша остается только напомнить — вы таким образом много чем еще рискуете, гормоны, они же в матке не сидят, они по всему телу «бегают».


— Фикус


Из этой матки мы тоже учебное пособие сделали. Сама по себе матка была вполне интересна — острый гангренозный миометрит при полуторамесячной беременности, а еще какой у нее был необычный аксессуар! Из зева матки торчал непонятный красно-зеленый рог. Штука явно женскому организму чуждая. Мы его аккуратно извлекли, а вот когда поняли, что это такое, то обратно на место запихали и этот натюрморт увековечили в банке с формалином, как пример безжалостного преступления и женской глупости.

Красно-зеленый рог оказался почкой фикуса. Помните в советское время это здоровое комнатное растение было очень популярно? Фикус любили держать из-за его неприхотливости, быстрого роста и способности терпеть низкое освещение. Этакое красивое деревце в кадке, раскинувшее свои темные кожистые лапти-листья где-нибудь в казенном помещении, типа почты, кафедры, аптеки, гостиничного фойе или отдела кадров. Если посмотреть на самый кончик фикусовой ветки, то там вы обнаружите совершенно гигантскую почку размером с авторучку, только в основании толще. Если обломить этот росточек, то тот час же закапает белое, горькое и очень липкое «молочко» — фикусовый сок. В тропиках фикусы большие, там их режут и собирают этот сок, называемый латексом. Из него делают, например, медицинские тонкие перчатки. Сокодвижение в фикусе тоже уникально. Это дерево может захватывать из почвы любые бактерии и разносить их по своим листьям. При этом само дерево не болеет, а бактерии сохраняются живыми. Впрочем тогда я всего этого о фикусах не знал — пришлось почитать литературу, когда писал окончательное судмедэкспернтное заключение в уголовное дело об этом криминальном аборте.

Не видеть бы нашим курсантам интересного препарата и не читать бы судмедэксперту ботанику, если бы Леночкин труп нам сама Гебуха не подкинула. Дело в том, что Лена была чрезвычайно перспективна — учитывая ее юный возраст и уровень ее выступлений, в Спорткомитете СССР законно посчитали ее достойной кандидаткой в советскую сборную по фигурному катанию. Более того, с ее данными и потенциалом, многие заслуженные тренера считали ее в недалеком будущем очень вероятной претенденткой даже на мировое и олимпийское золото в одиночном катании среди женщин. А знаете, тогда у советской рекордно-штамповочной спортивной машины поиск таких девочек был поставлен на поток, и в своих заключениях профессионалы редко ошибались.

А вот с концовкой получился облом — дело каким-то макаром затрагивало интересы неких знаменитостей из Спорткомитета, и хотя мы его полностью раскрутили и раскрыли в деталях яснее ясного (смешно сказать судмедэксперты, а не следователи!) завершать его никто не собирался. Типа, вам ребята за работу, за экспертизу и протокол спасибо, но обсуждать мы это с вами не будем. Похоже, в верхах дело решено было замять. Что же касается самой беременности, то тут для нас простенькая история открылось, и все благодаря тому же фикусу. Правда нам потом слегка настучали за излишнюю прозорливость по шапке, пришлось оправдываться, что копнули глубже, чем надо, не раскрытия преступления ради, а так, из чисто научного интереса. И протокол пришлось переписать, ограничившись только медициной и стенами морга. Два дополнительных листка дернули даже из архива и уничтожили. Вот и осталась истинная причина Леночкиной смерти только в устных преданиях нашей судебки.

После выступления на первенстве Союза среди юниоров Лену заметили по серьезному. Пригласили в специальную школу-интернат, дали нового, известного тренера. Началась интенсивная тренировочная жизнь с очень серьезными ставками, если все пойдет хорошо, то через год-два Лену ждет мировая известность. Тренер был властной и очень требовательной личностью. Ленкина свобода, как понятие, просто отсутствовала, все было подчинено цели государственной важности — выйти в мировые чемпионки. Регламент дня полный, режим строже чем у космонавтов, секунды расписаны. А девочка реально могла сделать рекорд и вписать свое имя в историю фигурного катания — я слабо в этом спорте разбираюсь, но как-то особо у Лены на льду прыгать-крутиться получалось, так что не до, не после нее такую фигуру никто до сих пор сделать не может. Тренер заменил ей все — семью и школу, друзей и… любовников.

Перед очередным чемпионатом Союза, который и считался для советских спортсменов отборочными выступлениями и экзаменом в сборную на чемпионат Мира, тренер понял, что Лена беременна. Тренера такое открытие просто убило — это было полным срывом всех планов, назревали крупные неприятности с очень нехорошими для него последствиями. Его подопечная куда меньше беспокоила — то что девочка сможет полностью восстановиться после аборта, он не сомневался. Проблема была в другом — аборт у спортсменки государственного уровня не скроешь. Это вам не Маша с Уралмаша, ее медицинская карта полностью во власти врачей от спортивной медицины. Признайся им, и все — конечно будет высокопрофессиональный аборт в одной из самых лучших клиник, потом плохое выступление на Союзе, а там разбор его работы, причина сбоя тренировок… Ну и причины-следствия. Ладно бы просто вздули, типа не досмотрел, не уберег, плохо работаешь, дисциплины никакой… Так ведь хуже. Отцом то был он! А как притащить девочку в нормальный городской абортарий, и сделать это тихо, без лишних записей и учетной карточки, он не знал. Зато знал один метод, который во всю практиковали его старые подруги-спортсменки в то далекое время первой вспышки советского ледового спорта. Ледовых арен было мало, не то что сейчас, жили и тренировались вместе, ну и залетали. А где залетали, там и избавлялись — фикусом!

Метод был чрезвычайно прост. Требовалась одна столовая ложка с плоской металлической ручкой и один росток фикуса. Ручкой ложки поднимался свод влагалища, чтобы увидеть зев матки, а потом в этот зев и вводилась острый кончик фикусовой почки. Оставляли так на ночь, а утром вынимали. Если на следующий день не происходило выкидыша, то вечером процедура повторялась снова. Вообще такое дело и неделю могло длиться, но это не страшно — у фикуса веточек много и каждая заканчивается такой вот сосулькой. Ломай, не хочу, — на лечение точно хватит. Вот тренер-наставник так и поступил. О том, чтобы его ослушаться, или там какое свое мнение высказать у Лены и мысли не возникло — за годы на ледовой арене он привыкла к беспрекословному подчинению. Зашла к нему в кабинет, улеглась на тот же массажный топчан, где он ее периодически пользовал, мотивируя абсолютной необходимостью снятия стрессов и каким-то чудодейственным эффектом мужской спермы. Вроде без этого рекорда просто не бывает.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10