Околдованная целительным сном, Ариана была сама воплощенная страсть. Но чары рассеялись, и Саймон боялся, что теперь он сможет добиться от Арианы только холодного исполнения супружеских обязанностей, сопровождаемого еще более холодным презрением.

И он не был уверен, что сможет это вынести.

Он знал лишь то, что сделает все, чтобы этого не случилось.

Пронзительный крик сокола оторвал Саймона от его мрачных раздумий. В то же мгновение Винтер камнем упал с неба и спланировал на протянутую руку Эрика. Острые когти птицы вонзились в кожаную рукавицу. Сокол взмахнул широкими серо-стальными крыльями, с хрустом сложил их и что-то просвистел своему хозяину.

— Винтер не заметил ни одного вооруженного всадника по дороге к Каменному Кольцу, — произнес Эрик.

Ариана взглянула на него и не смогла удержаться от удивленного восклицания.

Саймон же недоверчиво усмехнулся, но ничего не сказал.

И не без оснований — он не знал ни одного рыцаря, который бы не утверждал, что понимает своего сокола. Но вот Эрику, кажется, и вправду был понятен загадочный птичий язык. Как Посвященный и его сокол переговаривались друг с другом, Саймон не понимал, но он был достаточно наблюдателен, чтобы заметить, что это на самом деле происходило.

— Слава Богу, — облегченно произнесла Ариаиа.

Саймон промолчал.

— Ты в чем-то сомневаешься, не правда ли? — вежливо обратился к нему Эрик. — Тогда можешь сам побеседовать с Винтером.

— Я не Посвященный.

— Это только отговорка.

— Нет, я в этом уверен, — отрезал Саймон.

— Странный же ты, однако, Непосвященный, — насмешливо пробормотал Эрик.

— О чем ты?

Эрик взглядом указал вниз.

Саймон опустил глаза и с удивлением увидел, что платье Арианы опять обвилось вокруг его ног.

— Черт возьми! — буркнул Саймон. — Липнет, точно кошачья шерсть.

— Только к тебе! — значительно заметил Эрик.

Саймон вскинул голову и пристально посмотрел в смеющиеся золотистые глаза Посвященного. Ариана тоже недоуменно обернулась к нему, продолжая осторожно дергать за полу платья, стараясь высвободить ткань и в то же время не порвать ее о кольчугу.

— Почему это только ко мне? — подозрительно осведомился Саймон.

Эрик пересадил сокола на плечо, снял рукавицу и потянулся к платью.

То ли от легкого ветерка, то ли сама по себе, но ткань уклонилась от его прикосновения. Эрик усмехнулся краешком рта.

— Видишь? — промолвил он. — Оно меня избегает.

— Не говори чепухи — это же просто ветер, — проворчал Саймон, тщетно пытаясь отцепить ткань.

Но не успел он освободить наконец один край платья, как другой тут же прильнул к нему. Эрик смотрел на все его бесплодные усилия, прикрыв рот рукой и изо всех сил стараясь не расхохотаться.

Ариана склонилась к Саймону, пытаясь ему помочь. Руки их случайно встретились, и Ариана вдруг почувствовала, как по телу ее пробежала волна удовольствия. Ощущение было настолько сильным и неожиданным, что она чуть не задохнулась от испуга и быстро отдернула пальцы, словно дотронулась до раскаленных углей.

Саймон мельком взглянул на нее и упрямо сжал губы — вне всякого сомнения, его жене были глубоко противны даже его случайные прикосновения. Но внешне он ничем не выдал себя — его руки все так же терпеливо распутывали строптивую ткань.

— О, мне так неловко, — сказала Ариана. — Должно быть, ткань так прилипает из-за сильного ветра. Я пойду переменю платье.

— Не стоит, — пробормотал Саймон, не поднимая головы. — Мы должны тронуться в путь сразу же после утренней мессы. Если мы будем ждать, пока ты переоденешься, то не уедем отсюда и до вечера.

Ариана хотела возразить, что переодеть платье займет совсем немного времени, но тут вперед выступил Эрик и остановился перед ней.

Саймон заметил его движение, но ничего не сказал, хотя ему это совсем не понравилось.

— Миледи, не будете ли вы столь любезны и не согласитесь ли показать нам, на что способно волшебное платье Серены? — вежливо обратился Эрик к Ариане.

Саймон подозрительно покосился на него: по бесстрастному лицу Эрика никак нельзя было угадать, что он задумал, только в золотистых глазах Посвященного читалось любопытство.

— С удовольствием, сэр, — произнесла Ариана. — Но что я должна делать?

— Прошу вас, возьмите в руку подол вашего платья и попытайтесь накинуть его мне на кольчугу или на ноги.

— Нет уж, позволь, это сделаю я, — коротко обронил Саймон.

Тон, каким это было сказано, не оставлял ни малейшего сомнения в том, что Саймону совсем не хотелось, чтобы его супруга даже полой платья прикасалась к золотоволосому красавцу колдуну.

Саймон наклонился и поймал одну из складок платья, затем небрежным движением набросил ее на кольчугу Эрика. Ткань скользнула вниз, как если бы ничто ее не удерживало.

— Что ж, искусству твоего оружейника можно только позавидовать, — сказал Саймон.

— Да никакой оружейник не смог бы сгладить все царапины и зазубрины, которые твой меч оставил на моей броне за прошедшую неделю, — сухо заметил Эрик.

Саймон прищурил глаза. С пугающей быстротой он вновь наклонился и накинул подол платья Эрику на ноги. Ткань, как солнечный луч, легко пробежала по стальной броне, ни секунды на ней не задержавшись.

— Боже всемогущий! — выпрямившись, произнес Саймон.

Он пристально посмотрел сначала на складку платья, которую сжимал в кулаке, затем на Эрика и, не говоря ни слова, выпустил ткань. Она скользнула на его бедро.

И там и осталась.

Саймон стремительно отступил назад. Аметистовая ткань потянулась вслед за ним, пока Ариана не одернула полу — только после этого платье угомонилось, и его складки спокойно улеглись вокруг бедер девушки.

— Видишь? — подмигнул Эрик Саймону.

Муж и жена взглянули друг на друга почти со страхом.

— Вот почему тебе удалось тогда оторвать лоскут от платья и сделать своей жене перевязку, — объяснил Эрик. — Любому другому пришлось бы сначала сразиться с непокорным платьем, а потом побороть свою собственную неприязнь к странной ткани. И даже после этого ее удалось бы разрезать только острым ножом.

— Как же такое может быть? — недоуменно спросила Ариана.

Саймон хмуро посмотрел на Эрика, но не выказал никакого желания услышать от него ответ на этот вопрос. Тем не менее Эрик продолжал:

— Одеяния, вытканные мастерицами из Сильверфелла, могут служить защитой своему владельцу. И только тот, кому он доверяет, может беспрепятственно прикоснуться к ткани и даже разорвать ее. Теперь ты можешь убедиться, что Ариана доверяет только тебе.

Саймон метнул взгляд темных глаз на жену, но ничего не ответил.

— Ведь тебе нравится ткань? — небрежно произнес Эрик.

Это не было похоже на вопрос, но Саймон все-таки кивнул в ответ на эти слова — так настойчив был голос Посвященного.

— Да, ткань мне нравится, — нехотя ответил Саймон. — Прямо наваждение какое-то, — внезапно добавил он. — Колдовство!

Но произнес он эти слова спокойно, почти мягко — платье спасло Ариане жизнь, и Саймон этого не забыл.

— Не колдовство, а Знание Посвященных. — поправил его Эрик. — Сколько бы ты ни упирался и ни отрицал, а я все равно скажу, что ты способен достичь вершин этого Знания. И Ариана тоже. Если бы она не была норманнкой, я мог бы поклясться, что в ее жилах течет кровь друидов.

— Вы правы, — кивнула Ариана.

Ее голос был так тих, что оба рыцаря не сразу разобрали ее слова.

— Что вы сказали? — переспросил Эрик, пристально уставившись па нее зорким соколиным взглядом.

— Поговаривали, что у моей матери в роду были ведьмы, — пояснила Ариана. — Но это, конечно, только досужие домыслы. Какая же колдунья будет истекать кровью, подобно простой смертной, если в сердце ей вонзить кинжал? Нет, предки моей матери никого не смогли бы заколдовать. Никогда они не были связаны с Князем тьмы — носили крест на груди как истинные христиане и знали наизусть все святые молитвы.

— И все же они были необычными людьми, раз о них ходили такие легенды, — заметил Эрик.

— Быть непохожим на других еще не значит нести людям зло, — отчетливо произнесла Ариана.

— О да, конечно, — согласился Эрик. — Но немногим дано это понять.

Саймон хранил ледяное молчание.

— Не бойся, Саймон, — сказала Ариана, оборачиваясь к нему. — Мой дар отыскивать пропавшие вещи уже больше не вернется ко мне после моей… болезни.

— Ты имеешь в виду свою рану? — мягко спросил он.

— Нет, эта болезнь настигла меня еще в Нормандии.

Эрик холодно разглядывал Ариану, лихорадочно перебирая в уме все, что он знал о норманнской деве, пытаясь собрать воедино ускользающие нити. Внезапно догадка молнией мелькнула в его голове.

И наполнила его душу страхом за будущее Спорных Земель.

— Вы там заболели? — мягко спросил он девушку. — Когда это случилось?

Саймон мгновенно напрягся, как тетива лука перед боем, — обманчивая ласка в голосе Эрика была опаснее смертоносного меча, вынутого из ножен.

Ариана тоже заметила эту перемену — Посвященный, как никогда, напоминал теперь своего отца, Роберта Северного, который по богатству и могуществу мог сравниться даже с королем Шотландии.

— Я заболела прямо перед отъездом из Нормандии, — еле слышно ответила девушка.

— Скажите мне, что это была за болезнь.

Это был уже не вопрос, но жесткий приказ.

Ариана вспыхнула до корней волос, потом вдруг побледнела — тысячу раз она уже пожалела, что затеяла весь этот разговор. И как она расскажет Эрику, из-за чего потеряла свой волшебный дар?

— Моя жена, — отчетливо прозвучал вдруг голос Саймона, — отвечает только перед своим мужем, королем и Богом.

Какое-то мгновение казалось, что Эрик не обратил внимания на грозный вызов в словах Саймона. Потом его черты вновь смягчились — и вот он уже снова выглядел как любезный кавалер и приятный собеседник на охоте или у домашнего очага.

— Прошу простить меня, леди Ариана, — пробормотал он смущенно. — У меня и в мыслях не было вас обидеть.

Девушка с облегчением кивнула.

— Но если вам когда-нибудь захочется вновь обрести свой чудесный дар, — ласково продолжал Эрик, — обратитесь за этим к Кассандре. Или ко мне.

Прежде чем Саймон успел возразить ему, Ариана холодно произнесла:

— Мой дар никогда больше ко мне не вернется.

Голос ее прозвучал ровно и бесстрастно — и неумолимо, как захлопнувшаяся дверь.

— Вот и хорошо, — спокойно промолвил Саймон, нарушив наступившее неуютное молчание. — Меня колдовство никогда особенно не привлекало.

— А Знание Посвященных? — осторожно спросил его Эрик. — Что ты об этом скажешь?

— Пусть хоть все обитатели Спорных Земель кинутся добывать это Знание — я буду верить только в силу своего оружия.

С этими словами Саймон стремительно вытащил из ножен боевой меч. Темное длинное лезвие мрачно блестело при свете осеннего дня.

— А, твой черный меч, — пробормотал Эрик.

Он разглядывал оружие Саймона с откровенным любопытством. Впервые он видел черный меч так близко — во время тренировочных поединков Саймон сражался другим, затупленным, оружием.

Что-то в этом мече заинтересовало Посвященного, но он тщетно силился вспомнить какое-нибудь событие, связанное с этим клинком.

Протянув руку, он наконец произнес:

— Позволь мне рассмотреть его.

Хотя Посвященный колдун порой изрядно раздражал его, Саймон все же доверял ему безоговорочно. Ловко перевернув меч, он протянул его Эрику рукоятью вперед.

На черной, как и сам клинок, рукояти не было никаких украшений. Эрик осторожно принял из рук Саймона тяжелый меч и повернул его к свету. Солнечный луч пробежал по темной гладкой поверхности металла — рукоять была заново отшлифована.

— Я полагаю, прежде рукоять украшали драгоценные камни, — произнес Эрик. — И она была инкрустирована золотом.

— Да, ты не ошибся, — кивнул Саймон.

Эрик резко поднял голову и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Наверное, это память о сражениях с сарацинами? — мягко спросил он.

— Можно сказать и так.

— Жаль. Теперь рукоять испорчена безвозвратно.

— Ты так думаешь? — отрывисто засмеялся Саймон. — Могу тебя уверить — от этого меч не стал хуже. Да и к тому же жизнь Доминика несравненно дороже, чем все бесценные самоцветы, которые я вынул из рукояти клинка.

— Выкуп? — коротко спросил Эрик.

— Да, выкуп.

— Древний сарацинский обычай!

— Такой же древний, как и предательство, — зло возразил Саймон.

Улыбка Посвященного стала жесткой, как хищный изгиб соколиного клюва.

— Предавать могут не только неверные, — резко заметил он. — Как и первородный грех, предательство свойственно всем.

Саймон недобро усмехнулся в ответ.

— Как бы там ни было, Доминика мы в конце концов освободили силой, — произнес он. — А потом сровняли дворец султана с землей.

Быстрым и точным движением Саймон вложил меч обратно в ножны.

— А вот и они, — сказал Эрик, оборачиваясь.

Эмбер и Дункан спешили к ним через каменный двор замка, чтобы пожелать доброго пути своим гостям.

Как только Дункан появился во дворе, молодой конюший вывел из-под навеса двух лошадей. Первая из них была та самая крепкая гнедая кобылка, на которой Ариана ездила во время ее пребывания в Стоунринге. Вторая, совсем молодая лошадка, обнаруживала такое же крепкое сложение и косилась на конюха живым черным глазом.

— У этой темной кобылки шаг, конечно, не быстрый, — заметил Дункан, подходя к Саймону, — но зато у нее бесстрашное сердце, которое унаследовала и ее дочь. Прими же их обеих от меня в подарок, и пусть их потомки будут твоим сыновьям верными товарищами в битвах и сражениях.

— Лорд Дункан… — начал было Саймон, но голос его внезапно пресекся. — Ты очень щедр и великодушен. Твоих подарков хватило бы, чтоб обставить целый замок, хотя у меня нет даже земли, на которой я мог бы его построить.

— Даже если бы я отдал тебе все, что имею, я бы и тогда оставался у тебя в долгу, — с жаром возразил Дункан. — Если бы ты не женился на Ариане, нас всех поглотил бы кровавый хаос и смертоносный вихрь пронесся бы по нашим землям.

Дункан крепко обнял Саймона, в то время как их жены обменялись прощальными пожеланиями.

— Мне будет не хватать тебя, Саймон Верный, — тихо сказал Дункан.

— А мне — тебя, Шотландский Молот, — ответил Саймон, похлопав его по плечу. Потом вдруг, лукаво усмехнувшись, добавил: — Подумать только, даже не верится, что наше знакомство произошло при таких драматических обстоятельствах на свадьбе моего брата. Помнишь? Я еще тогда грозил тебе кинжалом, чтобы ты вел себя как подобает брату невесты и ненароком не расстроил свадебный обряд.

Дункан расхохотался.

— Да, мне повезло, что у тебя твердая рука, — заметил он.

— И мне тоже, — сухо добавила Эмбер.

Улыбаясь, Саймон повернулся к Ариане и протянул ей руку.

— Позволь, я подсажу тебя в седло, — сказал он. — Мы должны выехать до того, как небо затянется облаками.

Ариана даже не успела ничего ответить, как Саймон легко, словно перышко, приподнял ее на руках и посадил на спину длинноногой верховой лошади. Конь всхрапнул и сделал шаг в сторону, звякнув подковами о камни.

Ариана крепко натянула поводья и осадила лошадь с легкостью, которая заставила Саймона одобрительно усмехнуться. Он подошел к своему жеребцу и тоже вскочил в седло.

Под напутственные крики обитателей замка, цоканье подков по камням и усердный лай огромных псов Саймон, Ариана, Эрик и сопровождавшие их стражники выехали из ворот Стоунринга. Очень скоро окрестные поля остались далеко позади и путников обступил лес. Лишь изредка в просветах между деревьями были видны небольшие поселения и поляны, на которых кругами возвышались древние шероховатые каменные глыбы, поднявшие к небу свои морщинистые лики.

Холодные дожди и ветры обтрепали золотую и огненную листву деревьев, и теперь они печально протягивали длинные голые ветви к ярко-голубому осеннему небу, которое уже начали понемногу заволакивать серые низкие тучи. Легкий ветерок взметнул опавшую листву, и она вихрем закружилась у подножия валунов и священных камней.

Чем ближе подъезжали всадники к Каменному Кольцу, тем беспокойнее становился Саймон — ему вдруг стало казаться, что он видит больше каменных столбов, чем прежде. Впрочем, возможно, он раньше не замечал их из-за густой листвы деревьев.

Ариана тоже внимательно всматривалась в неровные зубчатые силуэты, отчетливо чернеющие на фоне яркого неба. Что-то неуловимо изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз. Но что?

Когда они подъехали совсем близко к Каменному Кольцу, беспокойство Саймона переросло в откровенную тревогу. Он изо всех сил старался не смотреть на загадочные каменные глыбы.

И тем не менее не мог отвести от них взгляд.

— Как ты думаешь, не подстерегает ли нас здесь засада? — спросил он Эрика.

— Я не чувствую пока никакой опасности. Но, может быть, Винтер и Стагкиллер принесут нам другие вести?

Эрик пришпорил лошадь и поскакал к развилке дорог, к югу от которой лежал путь на Блэкторн, а к западу — на Сихоум.

Стагкиллер выбежал из леса и огромными скачками понесся вверх по склону холма к своему хозяину. Мгновение спустя и Винтер вынырнул из-за облака и плавно опустился прямо на крестообразный шест на седле у Эрика.

Саймон подъехал к развилке, продолжая с отсутствующим видом вглядываться вдаль — его не покидало странное ощущение, что за ними пристально следят.

— Все пути из Спорных Земель свободны, — сказал ему Эрик. — Вам нечего опасаться нападения изменников.

Саймон недоверчиво хмыкнул.

— Что-то не так? — тревожно спросил Эрик.

Саймон вскинул голову и беспокойно оглянулся вокруг. Но увидел лишь древние, покрытые мхом и лишайником камни да голые безжизненные ветви деревьев и редкую зелень кустов омелы.

Кольцо из камней было только одно. Только одно — он был в этом уверен. В ярком солнечном свете камни отбрасывали резкие тени, а он принял их за второй круг — только и всего. И все равно ему казалось, будто внутри кольца сгустился плотный туман.

Саймон резко повернулся к Эрику.

— Нет, все спокойно, — сказал он. — Во всяком случае, на первый взгляд.

— Но ты что-то чувствуешь? — спросил Эрик.

— Только холодный ветер.

Эрик метнул на него острый взгляд и повернулся к Ариане.

— А вы что на это скажете, миледи?

— Мне почудилось… — Ариана помедлила в нерешительности, — что камней стало больше, чем раньше.

Эрик смерил ее пронзительным взглядом.

— Как так?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Просто так кажется. Я помню, в тот день, когда я в последний раз здесь проезжала, их было меньше.

— Ничего ты не можешь помнить — ты тогда была без чувств, — отрезал Саймон.

Он опять оглянулся вокруг, слегка прищурив глаза на солнце, выглянувшее из-за туч, но не увидел ничего необычного — ничего, что могло бы подтвердить его подозрения.

— Что ты чувствуешь? — тихо спросил его Эрик.

— Ледяной…

— Ветер, — нетерпеливо закончил за него Эрик. — И я тоже. Что еще?

Саймон взглянул в золотистые, ясные и бездонные, как чебо, глаза Посвященного.

— У меня неспокойно на душе.

— Ты чувствуешь опасность?

— Не совсем. Но мне тревожно и неуютно.

— Леди Ариана, а вы? — произнес Эрик, оборачиваясь к девушке.

— Да, мне тоже… неуютно. А почему — не могу объяснить.

— Ну что же, это замечательно, — удовлетворенно отметил Эрик.

— А мне это совсем не нравится, — резко сказал Саймон. — По-моему, это малоприятное ощущение — когда за тобой тайком наблюдают.

— Но большинство людей этого не замечает.

Саймон стремительно выхватил меч из ножен.

— Я знал, что эти подлые убийцы рыскают поблизости, — бросил он сквозь зубы.

— Успокойся, нам ничто не грозит, — улыбаясь возразил Эрик. — Это же просто рябина.

— Что?

Эрик кивнул головой в сторону Каменного Кольца.

— Священная рябина ждет, — коротко пояснил он.

— Ждет чего? — спросила Ариана.

— Этого не знают даже друиды, — ответил Эрик. — Они знают только то, что она ждет — ждет постоянно, и летом, и зимой.

— Тысяча чертей, — прохрипел Саймон, — что за чепуха!

Он раздраженно сунул меч обратно в ножны.

Эрик загадочно рассмеялся и повернул коня в сторону Си-хоума. Жеребец заупрямился и поднялся на дыбы — ему совсем не хотелось покидать остальных всадников. Но Посвященный усмирил его нрав с легкостью солнечного луча, бегущего по воде.

— Храни вас Бог, — сказал он, обращаясь к Ариане и Саймону. — Если вам что-нибудь понадобится, пошлите за мной в Сихоум. Я клянусь исполнить все, что в моих силах, если это во власти Посвященных.

Саймон удивленно посмотрел на него.

— Почему именно Посвященных? — резко спросил он.

— Кассандра гадала на серебряных рунах.

Саймон застыл. Он уже чувствовал — то, что он услышит в следующий момент, ему совсем не понравится.

И он не ошибся.

— Ей открылось, что твоя судьба связана с судьбами Посвященных, — веско произнес Эрик. — Хотим мы того или нет, но мы, словно нити, вплетены в полотно, узора которого нам не дано угадать.

— Возможно, — холодно согласился Саймон.

По его тону было ясно, что он ни капельки в это не верит.

Глаза Эрика полыхнули золотистым огнем.

— Не будь так слеп в своем упорстве, — мягко произнес Посвященный. — Цена, которую мы платим за наше незнание, может оказаться непомерно высока. Особенно для тебя, Саймон. Запомни это.