Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Прогулки по Карфагену (о современной фантастике)

ModernLib.Net / Лурье Александр / Прогулки по Карфагену (о современной фантастике) - Чтение (стр. 1)
Автор: Лурье Александр
Жанр:

 

 


Лурье Александр
Прогулки по Карфагену (о современной фантастике)

      Александр Лурье
      ПРОГУЛКИ ПО КАРФАГЕНУ
      Читать - читают, а живут - как жили...
      Е.Лукин
      КАРФАГЕН И ЕГО ЛИТЕРАТУРА
      Это во времена до наступления исторического материализма, темные и страшные (или светлые и радостные - нужное подчеркнуть) критик должен был воспитывать читателя, развивать писателя, повышая, таким образом, уровень литературы и общества. Впрочем, это было так давно, что никто уж и не упомнит, как оно там было, да и было ли вообще - где-то и когда-то. При историческом материализме, по многочисленным просьбам трудящихся к штыку приравняли перо, и вот тогда-то и пошла настоящая критика, безотказная как револьвер Нагана, точная как винтовка Мосина и универсальная как пулемет Максима. Ей почти удалось истребить не только предшественницу, но и себя самое. А на безлюдье ведь и неведома зверушка за человека сойдет. Люди, взращенные при историческом материализме неприхотливы и непереборчивы. Смотрел я как-то на своего знакомого московского критика Х., славного своими не запоминаемыми предисловиями и думал: "Вот ведь живет человек, как какая-нибудь гаттерия - континенты распались, динозавры вымерли, Аттила покорил Рим, народы переселялись, классицизм боролся с романтизмом, исторический апрельский пленум прошел - а ему все по барабану; глядит выпуклыми блестящими глазами и лепечет чего-то, и кропает чего-то - всегда одно и то же"; сколько бы он ни прочел - ничего не поймет и ничему не научится. Но сейчас на дворе - постисторический материализм, на дворе -то ли ночь 20-го, то ли утро 21-го; то дождь в лицо, то жар в затылок; одним словом полный беспредел. И тут не опенсненный интеллигент, не литературовед в штатском - нужен крутой шериф, санитар природы, который наведет порядок, усмирит местную шоблу и установит закон и порядок. Потому и приходится быть кровавой собакой и выть по-волчьи на волков. ...И литература, и критика суть необходимые инструменты - близнецы-братья - для исследования жизни человека и осознания ее смысла. Литература являет собой синтез, а критика - анализ. Но и критика, и литература не произрастают на пустом месте. Из сора - сколько угодно, но никак не в пустыне; они лишь видимая верхушка айсберга по имени "Россия". По этой сверкающей в лучах Северного сияния вершине опознать таящиеся во мраке глубины не просто сложно, а, скорее всего, невозможно, что подтверждается личным опытом бесчисленных славистов и советологов. Не очень помогают и современные афоризмы: "Счастье - это жизнь минус Россия" (А. Невзоров). Или вот еще цитата: "На Западе люди рождаются, чтобы жить, в России чтобы мечтать". Ясный пень, "попробуйте, сравнитесь с нами!" Наша ведь духовность самая духовная в мире - как шибанет, так и заколдобишься. С этой точки зрения все и решается: из прыщавого и не прыщавого немедленно выбираем первого, прилизанный герой нам отвратителен, нам подавай в дерьме и шрамах, тогда сразу видно, что герой или же - человек духовно совершенствующийся. А не прыщавому, понятное дело, куда уж совершенствоваться - ему бы приодеться красиво, прогуляться приятно и потрахаться сладко, что нам, опять же, в целом несвойственно и где-то даже омерзительно. Выбираем вонючку, ибо в нем духовные силы так бурлят, что и за внешностью уследить не успевает. А всяким там диким американцам этого ни в жисть не понять: у них даже самый наикрутейший гений не смердит как скунс, а уж если и смердит - то точно не гений. Россия всегда была заворожена собственными историей и географией источником самых сладостных и самых беспочвенных грез - ведь не может быть, чтобы ВСЁ это было просто так, должны же быть некие высшие Смысл и Цель? Власть в России относилась к самой стране в лучшем случае как к вотчине, в худшем - как к временно оккупированной вражеской территории, но всегда по-конкистадорски и свысока - мы, мол, лучше знаем, чего и как вам нужно! Британцы несли "бремя белого человека" в Индию, германцы культуртрегерство - славянам, русские же правители делали вид, что просвещают свой собственный, да и мимоходом все окрестные народы. Русские любят упиваться своей ролью жертвы, но проглядывает прозрачный намек, что жертва может отомстить, да еще как; погибай моя душа с филистимлянами - то есть для погибели ворогов поганых и собственную душу не жалко. Русские думают, что несут в мир любовь, тогда, как на самом деле, они несут один лишь ужас - 400 лет Европа небеспричинно боится Ивана Грозного, Петра Первого и Иосифа Сталина. Да чего уж там, если даже просвещеннейший (по русским меркам) Александр I насадил ультрареакционный Священный Союз, а либеральнейший (по меркам уже советским) Никита собирался хоронить и показывать "кузькину мать". Те, кто сегодня ненавидят "новый мировой порядок" на самом деле боятся, что им теперь не дадут самостийно и безнаказанно "мочить в сортире" кого заблагорассудится, да еще начнут втирать о правах человека и прочей всякой мерихлюндии. В которой они сами с усами. С Теми еще Усами. Вслушайтесь: "Мочить в сортире!" - каков лозунг! Какова национальная идея!! - внятная, всеобъемлющая и всеми приемлемая, какой возвышенный полет мысли и интеллектуальный пир духа!!! Вот чего, видимо, дожидались многие мои знакомые -уж эта-то идея как никогда раньше сплотит россиян в очередной пластилин для властной лепки - с этой идеей России не стыдно входить в ХХI век!!! Момент рождения новой национальной идеологии прекрасен, как возникновение Афродиты из пены и величественен, как явление Афины из головы Зевса. Рейтинг - на самом деле - вырос не у премьера-президента, а именно у этой фразы. Вырос после взрывов; значит, эти взрывы должны были случиться (лишь в Рязани что-то досадно сорвалось). В целом, этот терроризм сильно смахивает на интриги Курляндского Герцога Бирона в добром старом стиле. Россия убеждает всех, что, выздоровев, станет белой и пушистой. Если превращение Гадкого Утенка в Прекрасного Лебедя еще возможно - в сказках,то для трансформации жабы в горностая необходим лишь такой выдающийся ученый-марксист как Т.Д. Лысенко. Из жабы, в лучшем случае, вырастают лишь ящеры. Еще Екатерина Вторая была убеждена, что для России лучше всего авторитарная форма правления. Не заметно, что хоть что-нибудь изменилось Россия страна метафизики, а не диалектики, как бы последнюю не внедряли последние 70 лет. Россия - была и остается империей не столько Зла, сколько Лжи. А после внешнего крушения, империя в одночасье становится сворой маргиналов тут-то и происходит долгожданное стирание граней между городом и селом, между элитой и подонками, между интеллектуалами и уголовниками. Герой - в древности - борется с судьбой, в советской - и литературе, и жизни - с властями и головотяпством. Бог = Судьбе = Власти, следовательно, если вообще ничего нет, то позволено абсолютно все; такой внезапный вакуум равносилен беспределу. Попробуйте-ка современных российских "государственников" а la Леонтьев-Доренко - коктейль "Триколор" из псевдоинтеллектуальных шулерства, стриптиза и эквилибристики - одновременно. Употреблять внутрь, не морщась. Тиражируемый ими злокачественный бред о непостижимом и неповеряемом духовном превосходстве России оправдывает любые явные и очевидные преступления и неурядицы и отменяет безусловную необходимость всеобщего покаяния. Вольно им "забывать", что последнее десятилетие - это не новая русская смута, а продолжение брожения, начавшегося более 100 лет тому назад и достигшего апогея в 1917 г. - адекватная расплата за потворство, прикрывающееся именем долготерпения. "В своем терпении русская душа не менее отвратительна, чем в своем буйстве, а никакого другого пути никогда и не пробовала" И. Туманян Уважение к власти и понимание ее полезности и необходимости не спускается директивами сверху, а воспроизводится самим народом снизу. Зачем конституционный порядок восстанавливать именно в Чечне, если нарушается он повсеместно и ежечасно?! Зачем платить налоги государству, которое всё всё равно - разворует?!! Основным правом и обязанностью русского государства были, есть и продолжает оставаться - последовательное и неуклонное нарушение прав максимально-доступного количества людей.
      "Россия должна править бесстыдно!" /К. Леонтьев /
      Что мы слышим в этом паскудном и
      пророческом возгласе? Дух века?
      Дух нации? Или дух места?"
      И. Бродский
      Харизма - идея, овладевающая массами, - является материальной силой. Враждуют лишь харизматические народы - когда идея, породившая харизму, становится навязчивой. Противостояние национальных идеологий Америки и России обусловлено тем, что американцы убеждены в своей правоте, так как видят, что тот, кто идет их путем - преуспевает. Русские же, внешне восхищаясь этим преуспеянием, внутренне к нему не готовы. Для правильного восприятия американского образа жизни необходимо находиться на соответствующем уровне потребления. Представление об этом образе иногда вызывает желание стремиться к нему через производство и потребление, а иногда - ненавидеть его, в первую очередь подсознательно подразумевая, конечно, производство, и находя тысячу поводов для этой ненависти. "Единственная веками неизменная русская черта - это страстная борьба за право оставаться в нищете... Мы должны оставаться перед всем миром бедными, но гордыми, сочетая, таким образом, столь необходимую нам гордость с не менее необходимой западной помощью" И. Туманян Более того, так как русские предлагали миру свою модель нравственного преуспеяния и катарсиса, которая не была (и не могла быть) принята, они чувствуют себя обманутыми и непризнанными, униженными и оскорбленными. "Загадка русской души состоит в том, что с одной стороны она - да, конечно!, а с другой - да, к сожалению... Главная национальная гордость союз святости с проституцией." И. Туманян Все это прекрасный повод для поиска, в основном, эмоционально, а не логически аргументированных недостатков американской модели. Не любить американское стало такой же модой, как преклоняться перед ними 30-40 лет тому. В этом неистребимое совковое дурновкусие, когда механическое подражание вытесняет воспитание. Американцы, в силу присущего им щенячьего идеализма, действительно хотят помочь, и этого-то им никто и никогда простить не сможет. Русские, со своей стороны, не простят Америке того, что владение "Windows" важнее, чем знание наизусть"Как нам реорганизовать Рабкрин" и что не русские визионеры определяют развитие мира, а чикагские экономисты.
      "Новый образованный слой, будучи не в состоянии - по крайней мере, быстро, - достичь материального уровня старого, брал свое в утверждении духовного превосходства. Заметно и знакомо это...в наше время по отношению России к Западу"
      П. Вайль
      Залог американского преуспевания - учеба на чужих ошибках; бывает, что отсутствие развитых традиций отечественного дуроломства - на пользу. Американская культура, из-за необходимости переварить разные потоки, создала некий усредненный образец понятный и близкий для всех, подобный "Макдональдсу": может быть и не самая полезная пища, но голод утоляет. В силу своей усредненности американское искусство, так же как и "Биг-Мак", завоевывает земной шар. Оно, конечно же, плохое и кассовое, и миллионные его сборы от дьявола, и слезы, и смех им вызываемые тоже от нечистого, все ради чистогана. А вот у нас все от Бога; ихняя культура примитивна и груба и пропагандирует секс и насилие, а наша (русская ли, германская - одним словом, европейская) - возвышенная и утонченная. Вот только удалось ей ненароком завалить континенты горами трупов из, разумеется, самых благих побуждений. Есть языки, в которых синтаксис не играет особой роли. Например, для иврита конструкция типа "казнить нельзя помиловать" не заключает в себе никакой судьбоносности или фатального выбора a la' "пан или пропал" - при том, что иврит вполне конкретен, агрессивен и динамичен. Впрочем, лишь русские язык и сознание, и уже упоминавшиеся история с географией специализируются на изначально и по определению не имеющих взвешенного и умеренного решения задачах - или любить, или ненавидеть. Tertium non datur! Россия -это не столько вечный бой, сколько вечная война: разума с совестью, личности творца с его телом. В некоторых странах установились вполне нейтральные отношения как между властью и интеллектуалами, так и между интеллектуалами и бюргерами. В России же это вечный истерический роман - власть пытается заигрывать с интеллектуалами, но те из них, кто решается ее удовлетворить, подвержены скоротечной импотенции. Тем более, что своей прерогативой пасти народы, власть не намерена делиться ни с какими умниками. Сами же интеллектуалы пытаются обольстить неизменно презирающий их народ. Нынешняя невероятная популярность бандитов обусловлена тем, что они - идеальная квинтэссенция "небесного жениха" интеллигенции: Власть и Народ в одном флаконе. Как и любой другой, этот культ возникает на руинах личности; сначала - объекта, а потом и всех остальных. Культ уничтожает то единственное, что отличает человека от животного сострадание и раскаяние. А запахом трупа врага может наслаждаться только маньяк или идеалист; впрочем, это довольно близкие понятия. "Смерть - самое наглядное доказательство превосходства. Перед разницей между живым и неживым другие различия как-то затушевываются" П. Вайль Великая надежда русской литературы, что за 3-4 тысячи лет относительной цивилизованности человек изменился, не оправдалась; то ли срок маловат (животное прошлое куда весомее), то ли часть Зверя в нас куда фундаментальнее, чем хочется верить. Создать шедевр способны единицы, понять его - тысячи, а доступное миллионам примитивное эстетическое наслаждение абсолютно не обуславливает этических последствий. Те, кто могли услышать - услышали, а у остальных и уши-то не прорезались, потому как им без надобности. То, что 70 лет советской власти перелопатили Россию, возможно, не случайная катастрофа, а вынужденная, по мнению большевиков, необходимость, вызванная засоренностью и запутанностью культурного поля. Может быть, большевики хотели - прямо по Достоевскому - упростить русского человека в русской же манере? Русская литература создавалась только для узкого класса, не имеющего ничего общего с остальным народом. Она пыталась к этому народу пробиться, но вполне безуспешно. Советская литература уже осознанно проектировалась по тому же принципу - не почвенного произрастания (а то повылезают всякие там платоновы, в то время когда нам михалковы позарез нужны!), но идеологической интервенции, а затем и оккупации - в попытке объять необъятные народные массы. Она была изначально ориентирована на производство нового человека в промышленных масштабах и потому представляла собой организованное промывание мозгов. Как и при любом массовом производстве, производственный брак ее не смущал. Приравнивание литературы и культуры вообще к рядовому производственному процессу позволило сначала вспомнить, что "лес рубят - щепки летят", а затем и распространить этот принцип далее. "...Советское искусство есть торжество искусства...силой искусства была создана подлинно существующая параллельная реальность. В ней жили люди, мы знаем их, мы любим их, мы сами во многом такие..." П. Вайль. Особый упор делался на детскую литературу. "Для детей надо писать еще лучше, чем для взрослых", - т.е., оболванивать и растлевать их еще раньше, глубже и бесповоротнее. Детской литературе удалось провести тотальную инфантилизацию сознания - "Коммунизм это молодость мира и его возводить молодым". Все мы родом из детства, а некоторые в нем так и остались. Фантастике было положено живописать светлое будущее. Фантастика при советской власти находилась в тени Большого Брата социалистического реализма. Тот ставил целью не столько изобретение велосипеда, сколько представление изобретенного последним словом техники, порожденной освобожденным творчеством трудящихся масс в порыве энтузиазма, вызванного строительством светлого будущего под мудрым руководством. Расхождения с общепринятым являлось теми самыми пресловутыми "шагом вправо, шагом влево" и вознаграждалось соответственно. Подразделение литературы на классы, группы и виды на деле преследовало цель закрепления за каждым сверчком соответствующего шестка. Но и теперь не может совковое сознание без табели о рангах: была бы она, а уж вакансии будут захвачены в миг! Крыша поехала, сознание бредит, но иерархия, по-нынешнему - тусовка, непоколебима. Что достаточно явно сближает ее с вечной мафией. Практикум для наблюдательных: найдите хотя бы одно отличие между тусовкой и воровским слетом. На наиболее любознательных немедленно оформляется "контракт". Так же как мафия вполне способна подменить правительство в одной отдельно взятой стране (каждый народ, как известно, имеет ту форму правления, которую не только заслуживает, но и которая ему максимально соответствует), то и тусовка вначале замещает лишь светскую жизнь. А там незаметно, исподволь пожирает она и литературу, и культуру, и все, чего ей только не позволят сожрать. И вот развалилась она на просторах Родины чудесной, и рыгает трубно, и пучит тупые гляделки. Еще одна - и не случайная! - ипостась времени, предназначенного для жизни в России. Но, при всей смертоносности поразившей пули - отливали ее все же, за неимением иного, - из дерьма. При попадании в вентилятор перемен она равномерным слоем покрыла как 1/6 часть бывшего света (а сейчас черт знает чего), так и отражающее эту часть зеркало культуры. В вакханалии литературного самоопределения вплоть до полного отделения от здравого смысла, борзописцы поименовали свое творчество постмодернизмом. Название литературного стиля - вид и способ инструмента отображения реальности. Постмодернизм - использование всех известных методов и приемов, свидетельствующее о неприятии и непонимании настоящего и неумении его отобразить иначе, чем через набор стертых штампов. Современное творческое бессилие скрывается за декларацией Конца истории и цивилизации. Перепуганные критики докладывают о конце литературы. И правда: современная российская словесность влачит более чем жалкое существование - как воздаяние за годы полного коллаборационизма отцов и частичного конформизма детей. Даже если переименовать и тех, и других в собственных внуков - внутренняя суть нисколько не изменится. Полным-полно властителей дум и гигантов мысли, боровшихся за свободу ношением "дудочек" и "клешей", фланированием по "Бродвею" и неограниченной демонстрацией фиги в кармане. Все эти урюпинские вольтерьянцы и мухосранские плейбои, как сейчас выяснилось, на самом-то деле и сокрушили Режим. Не то плохо, что они представляют себя в виде Георгия-Победоносца, главное, что дракон начинает выглядеть забавным головастиком. ...Еще 15 лет тому, я на полном серьезе спорил с одним известным литератором, кто из современных писателей мощнее - Айтматов или Олесь Гончар. Горизонт был туманен и трудно было разобрать, что там колышется , земля или мираж. С легкой грустью и безо всякого сожаления признаюсь, что всё было ложно. То есть конечно, если не читать Набокова и Бродского, то вполне сойдут Битов, Аксенов, Евтушенко, Вознесенский. Они и сходили, пока не сошли на нет; карманные революции порождают карманных гениев и карманных борцов. Художественный прорыв "оттепели" на самом деле был наверстыванием упущенного. Можно лишь пожалеть, о том, что чья-то жизнь прошла в безрезультатных попытках догнать Америку. Впрочем, попытки ловить свой собственный хвост однозначно характеризуют исполнителя. Наиболее преуспевшим на ниве соцреализма и выхлебавшим (а иногда и создавшим свое ведро дерьма) дозволялось геройски фрондировать и создавать свой собственный новый сладостный стиль - по меткому замечанию, одного из родоначальников направления - мовизм. То есть выстраданное и заслуженное право писать плохо, нечто вроде "назло кондуктору куплю билет и пойду пешком". Сейчас право писать плохо, завоевывать не надо демократия щедро оделила им любого желающего публиковаться графомана, а их, в заводе оказалось предостаточно. Самое забавное, что многие, если не все застойные и ранне-перестроечные властители дум вроде Аксенова, Веллера, Вик. Ерофеева, Кабакова и прочих, "имя им легион", хоть на поверку и оказались оглушительно бездарны, а и по сей день премило существуют, состригая купоны с ностальгического бумагомарания. Искусство требует жертв, но жертв кровавых и всерьез, а писание в стол и недопуск к публикациям, все же не есть самые страшные из наказаний. Природа, как известно, не терпит пустоты. Но нет ни Набокова, ни Бродского, да и они, собственно говоря, уже не к русской литературе имеют отношение, они в лиге повыше этого нынешнего театра теней. Поэтому и представляет современная русская словесность ярмарку тщеславия, где в чести надутые шарики и гробы повапленные, и отвлекаться на ее шебуршание и мельтешение, на бурную имитацию творческой жизнедеятельности вообще бы не стоило, если б эта нежить не хватала за полы дедовского лапсердака в надежде привлечь внимание и кошелек. Впрочем, тени исчезают в полдень и горе им, если они пытаются выдать за него полночь. Критик, в свою очередь, конечно может провозгласить со своего балкона с видом на Мертвое море: "Ex oriente lux!", а там хоть и не рассветай - не ему ведь солнышко катать. Но кто-то ведь должен и кукарекать - просто информируя, который час.
      ЦИВИЛИЗАЦИЯ РУИН: АПОЛОГЕТЫ И ЭНЦИКЛОПЕДИСТЫ
      Что же происходит с российской фантастикой? По мнению некоторых обозревателей, и цитируя упоминаемую ниже Е. Хаецкую: " Все вы на одно лицо, и противное это лицо". С их точки зрения, такой вывод очевиден. Мне всегда импонировали американские боевики, где сокрушают партнеру зубы, приговаривая: "It's not personal!", что в вольном переводе означает: "Ничего личного!". Работа, мол, такая, так что уж извини, дружба-дружбой, а служба-службой! На что только не приходится идти в интересах Общего Дела (так, кажется, переводится Cosa Nostra). Увы, еще не всегда и не везде доброе слово и конструктивная критика доходят до адресата сами по себе - без пинка и затрещины. Писатель пописывает, читатель почитывает и такая благодать и благорастворение воздусей, что куда там. Но за этим слышным миру бредом и гоготом, скрываются невидимые и потому не леченые сопли. Проанализируем их, определим, где находимся: в выгребной яме или тоннеле, и ежели это тоннель - то есть ли свет в его конце. Незабвенные классики утверждали, что существуют два мира большой и малый. Фэнская литература относится к фантастической так же, как малый мир к большому. Не надо только путать их и выдавать малый за большой: Перумова за Андерсена (который Ганс Христиан), "Странника" за Нобелевку, ролевую игру за реальную жизнь. Мне уже доводилось писать о родословной фэнской литературы, из которой проистекает и ее основной скрытый рефрен: тварь я дрожащая или право имею? Ответ очевиден, и, следовательно, в пику ему, утверждается: имею право, да еще какое. Такая литература нуждается не в анализе, а в анамнезе. Есть два случая, когда автор не заметен - или когда все очень хорошо и он растворился в своем произведении и когда все ужасно и произведение растворилось в нем. Так, например, происходит с творчеством В. Васильева. Когда-то я, по молодости лет, считал, что трудно быть бездарнее Головачева. Ан, оказалось, есть еще скрытые резервы - навалом. На пороховницу, правда, при всех объемах выработки не хватит, горючего материала не достаточно даже для спички. В тоннах словесной руды нет ни грамма - ни радия, ни золота - ничего. Абсолютный вакуум, - идей, сюжета, характеров - структурированный в некотором, впрочем, не слишком настойчивом, соответствии русской грамматике. При этом Васильев честно пытается воспеть своих коллег-фэнов, людей без страха и упрека, любителей выпить пивка. Но вместо галереи образов получается галерея практически неразличимых штампов в стиле монументального комсомольского искусства, а герои - те же совки, только идеализированные. Благодаря цветастой обложке и звучному названию удается не спутать это творчество с телефонным справочником или расписанием поездов. Последние, правда, содержат информацию. В. Васильев не грешит и этим. И ведь это, с позволения (с чьего только?) сказать, "крепкий середняк" среди орды пишущих в пересчете на погонные километры. Что ж, фэны-издатели с легкостью доказали, что из любого писучего графомана из тусовки можно вылепить "письменника" - конфетка хоть и не получится, но публика-дура схавает и еще попросит. Расчет психологически точен: и хавает, и добавку клянчит. Такая литература, видимо, соответствует "мыльно-оперному" новому мышлению части читателей и точно укладывается в нишу их менталитета. Что ж, если такое укладывается, значит, крыша поехала всерьез. Замечу лишь, что за подобное производство макулатуры в особо крупных размерах я лично судил бы как за преступление против экологии: графомана - за хулиганство, издателя - за пособничество. Интересно, что если бы хлеб (а поточное производство В. Васильева напоминает именно этот технологический процесс) выпекался бы такого же качества, то клиенты бы или передохли от авитаминоза, или давным-давно прикрыли бы лавочку - см. выше о русском долготерпении. Но довольно создавать рекламу заурядной серятине. Другой фаворит фэнства - Е. Хаецкая. Тут, конечно, уровень повыше. Во всяком случае, приятно иметь дело с писателем, читавшим что-то еще, кроме фэнзинов и Толкиена. Но и тут интеллекта хватает на производство тусовочной литературы улучшенной планировки. То есть присутствует некий зачаточный профессионализм, коего начисто лишен предыдущий фигурант. Объединяет же их представление о произведении как о тексте, то есть более-менее произвольном наборе буквочек. Васильев даже не осознает, что пребывает в амплуа "твари трепещущей" (его книги в целом не обезображены присутствием мыслей) и потому бессознательно изливает на бумагу апологию Пустоты. В его понимании - это Гимн фэнам. Хаецкая прозревает правду и, разрушая душевное равновесие автора, выстраивается целостная и непротиворечивая картина мира. Все, ей написанное - чистый и беспримесный постмодернизм: ничего нового придумать невозможно, да и, по большому счету, не нужно. Герои, способные совершать "бессмысленно-героические деяния" уже - слава Б-гу! - вымерли, даже души их расщепились и поселились в ничтожных персонажах современности, более подобных кафкианским насекомым, а старинные пророчества о воссоединении душ и рождении нового века выглядят, в лучшем случае, красивой легендой. История была сделана задолго до рождения этих персонажей и тоже стала легендой; и ничего не остается, как влачить жалкое по определению и лишенное всякого смысла существование - по инерции, утрачивая интерес даже к самим себе. Возродить мир они не в состоянии и даже счастливы от этого. Персонажи Хаецкой, как набор потертых марионеток, переходят из книги в книгу - не столько маски "комедии дель арте", сколько гомункулусы, неряшливо собранные из "лего". Хаецкая концентрирует внимание читателя не столько на ностальгии по Империи времен упадка и разброда, сколько на апологии помойке, в которую, по ее мнению, в одночасье превратилась Империя. Это нечто принципиально отличное от горьковского "На дне" - гимн идейным бомжам, являющимся единственными и естественными героями этого смутного времени. Вялотекущие и довольно-таки однообразные сюжеты заселены человеческим мусором, впрочем, даже и не очень-то верится, что некто нормальный и жизнеспособный смог бы обитать в этих прогнивших и шатких декорациях, густо заляпанных кровью и грязью. Отсутствие жизни Хаецкая подменяет удачным, на ее взгляд, оживляжем: матом и живописанием мерзостей. При этом Е. Хаецкая не оглушающе бездарна в духе Васильева - ей присуща афористическая меткость фразы, точность и зримость описаний; вот, например: " Бежать от судьбы - это бежать ей навстречу... Между "уже нет" и "никогда не было" разница невелика... Снят запрет на слово, ибо когда мы говорим: "обедать, спать", думаем: "смерть, смерть"." Впрочем, это скорее приятные исключения, нежели нечто присущее всем текстам.
      ...С С. Лукьяненко я познакомился, впрочем, заочно, после нашего совместного пребывания на "Фанконе-95". Трудно сказать, что это было приятное знакомство: из его открытого письма мне стало очевидно, что написано оно человеком с необоснованно-гипертрофированным себялюбием и немалой долей склочности и претенциозности. Вполне типический набор для представителя пишущего фэнства. Слухи о триумфальном шествии книг Лукьяненко по книжным прилавкам СНГ заставили меня в прошлом году взяться всерьез за его тексты не без задней мысли опровергнуть свое первое впечатление. Не все ведь писатели одномерны: можно бить унитазы и писать превосходные стихи, "грызть стаканы и Шиллера читать без словаря", "быть дельным человеком и думать о красе ногтей". Лукьяненко, увы, судя по всему, что в жизни, что в творчестве - всегда на одно лицо (см. вышеприведенную цитату из Хаецкой). Проводить формально-литературоведческий анализ его книг скучно и бессмысленно. Нет тут ни стилистических изысков - посконно-сермяжная ткань повествования редко когда оживляется блесткой явного ляпа. Нет и хорошо выделанных сюжетов - их роль исполняет привычная мексиканско-бразильская мелодрамка, плохо загримированная под "тр-рагедию". Высосанные из пальца мотивировки, вымученные призраки второстепенных героев, мыслишек дефицит, ну это не беда - "было ваше, стало наше" - трудно ли понадергать у коллег. Я, грешным делом, и свою там обнаружил, ну это к слову - не жалко, пусть пользуется, коль своих маловато. Опять же по-хулигански мелко-мстительно обрызгать дерьмом неугодных - тоже ведь молодецкая забава. "Мечта совкового интеллигента - ... харкнуть во врага, и чтобы помер" "Фальшивые зеркала" Но в чем все же секрет успеха, чем именно Лукьяненко пронял сердца своих многочисленных поклонников? Творец, как известно, лучше всего раскрывается в творчестве - книги Лукьяненко дают более, чем ясный портрет его мировоззрения и обильный материал для толкования хоть по Фрейду, хоть по формальной логике. " Мне приходится опираться в основном на методы психологии, а не литературной критики... Что поделаешь, так гораздо интереснее" - "Осенние визиты" Заранее прошу прощения за пространные, но необходимые цитаты. Посмотрим, как автор постулирует личность: "Личность - это не только уникальный генотип, набор знаний и система речевой коммуникации. Главное - отношение к окружающему, набор реакций, который формируется на протяжении всей жизни. И тут, наверное, наиболее важна последовательность, с которой оцениваются явления окружающего мира. Что-то должно закладываться в некритичном, бессознательном детском возрасте, становиться аксиомой, не требующей доказательств и не вызывающей сомнений. Иначе - беда" - "Звезды - холодные игрушки" Возражений эта банальность не вызывает и вызвать не может.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4