Саммерс подержал паузу.
– Я подложил ему свинью, – с любезной улыбкой сказал он. – Буквально. Настоящая, живая свинья. Здоровенный боров.
Он изобразил борова художественным хрюканьем. В этом искусстве Д.Э. Саммерсу не было равных – факт, не признать который было бы преступлением.
– И не просто боров, – продолжал Саммерс. – Это был object d’art. Мы с партнером лично расписывали ее чернилами – вот этими руками.
– Расписная свинья! Object d’art! – мисс Дэрроу смеялась скрипучим, как пружины старого матраса, смехом. – Ах, доктор, они так любят пошутить! Так интересно!
Доктор Бэнкс тоже поставила чашку и поднялась.
– Мне, к сожалению, пора, – сказала она без всякого сожаления.
Коммерсант с преувеличенной вежливостью дал ей пройти. Затем оба вышли из дома и направились к автомобилям.
Саммерс оперся о борт машины и с усмешкой рассматривал визитершу.
– Ирен Адлер из вас, – протянул он, – как…
– …как из вас – Шерлок Холмс.
– Что, – коммерсант наблюдал, как доктор накручивает стартер, – были в школе ябедой?
Это занятие требовало от доктора немалых усилий, она запыхалась, но даже так весь ее вид сообщал об абсолютной невозмутимости. Наконец, она села в машину. Опустила на лицо очки.
– А вы – лжецом. Лжецом и хулиганом.
С этими словами доктор дернула рычаг и уехала.
Тем вечером компаньоны пересчитали жалкие остатки денег и пришли к выводу, что не хватает только одного: персонала.
Мистер Халло
Снежным декабрьским вечером, когда даже стекла потрескивали от холода, а М.Р. Маллоу пробовал играть на пианино рэгтайм, и громко сетовал на расстроенный инструмент, во дворе послышались шаги. Через минуту в дверь постучали.
– Здравствуйте, – сказал, входя в гостиную, человек в вязаной шапке, с лицом, на котором торчали грязные худые скулы, и тощим мешком в руках, – меня прислали с биржи труда. Тут в самом деле открывается станция обслуживания автомобилей?
– Да, – лаконично ответил Д.Э.
– И вам в самом деле нужен механик? – спросил человек.
– В самом деле, – подтвердил М.Р. – Вы – он?
– Я – он, – ответил человек и пригладил жидкие, черные, несмотря на преклонный возраст, волосы.
Вязаные перчатки, которые он держал скрюченными от холода пальцами, зачерствели от холода и грязи. Брезентовые никербокеры и высокие коричневые ботинки были слишком тонкими для зимы. Куртка носила следы ночевки на улице. Глаза человека горели огнем. Так мог бы смотреть архангел Михаил, ниспровергающий Люцифера.
– Ведите меня к своему начальнику, – сказал человек.
Д.Э. Саммерс немедленно закашлялся в кулак. М.Р. Маллоу сунул руки в карманы брюк.
– Видите ли, любезнейший, – несколько высокомерно заметил он, – дело в том, что…
Д.Э. кашлять прекратил и теперь очень старался не смеяться. Не поднимаясь с дивана, он вытянул свои длинные ноги и сообщил:
– Начальство перед вами.
Человек погрустнел еще более. Он смял в кулаке шапку и сделал шаг вперед.
– Как же? – спросил он. – Мне сказали, что вы работаете на Форда.
– Ах, да? – слегка удивился Джейк, который подавал заявку в бюро по трудоустройству, и упомянул Форда для солидности. – Мы, милейший, работаем не на Форда. Мы работаем с Фордом. Точнее, это Форд работает с нами.
– А, простите, где вы работали раньше? – спросил М.Р. Маллоу.
– В "Олдсмобиль", – ответил механик и скрипнул зубами.
– И почему перестали? – поинтересовался Дюк.
Лицо механика, и без того печальное, отразило прямо-таки отчаяние. Глаза архангела метнули молнии.
– Эти стервятники, – выговорил он, – эти акулы капитала делают все, чтобы автомобиль оставался средством роскоши! Только богатые правят миром! С этим нельзя мириться! Уничтожить роскошь! Аннулировать деньги во всех формах – бумажной, медной, акции, ассигнации! И вот, когда это случится – покажите, что у вас есть? Чем собираетесь меняться?
– Простите, что? – переспросил Джейк.
Механик вскипел, как молоко в кастрюльке.
– Второе правило – посадить всех чиновников в тюрьму! – жесткая, как фанера, ладно рассекла воздух. – Каждое последнее воскресенье месяца – публичная казнь десяти человек из прошлых чиновников!
Его хотели остановить, но он отскочил к дверям, и, держась за дверную ручку, торопливо продолжал:
– Институт брака запрещен.
– Как? – ахнула мисс Дэрроу.
– Окончательно, – подтвердил механик.
– Но что же будет?
– Министерство Социального Благосостояния, – гость задыхался. – Каждому гражданину, который достиг половозрелого (мисс Дэрроу едва не упала в обморок) возраста, комиссия выделяет полового партнера. Для (он смутился) размножения. Одному гражданину не более двух партнеров – во имя сохранения нравственности, и не чаще, чем два раза в месяц – во имя сохранения здоровья граждан!
М.Р. Маллоу вцепился в галстук, делая вид, что поправляет его небрежным движением.
– Пора посылать за доктором, – подумал он.
– А дети? – допытывалась мисс Дэрроу. – Как же дети?
– Дети живут на попечении государства и направляются либо в школу, либо сразу на заводы и фабрики – как сами захотят!
– Дальше? – не без интереса спросил Джейк.
– Сбалансировать, – механик опять отрубил воздух ребром ладони, – производство и сельское хозяйство! Произвел, к примеру, тонну зерна – получи благоустроенное жилье!
– Уволили-то вас за что? – поинтересовался Джейк.
Механик задрал морщинистую шею.
– Кто-то выдал меня, сказал, что это я организовал забастовку.
Мисс Дэрроу посмотрела на Д.Э., на М.Р., и ушла в кухню. Компаньоны посмотрели друг на друга.
– Вы думаете, Форду понравится, если вы сделаете нечто подобное у нас? – поинтересовался Дюк.
– Форд, – охрипшим голосом ответил механик, – другое дело. Он борется за рационализацию. Он наш. Я готов работать на Форда.
* * *
Час спустя мистер Халло, бывший механик "Олдсмобиль" отправился в сарай. Там он почти до основания разобрал "Модель-Т", принадлежавший компаньонам, собрал снова (после чего авто завелся не с фокусами, как всегда, а мгновенно), и был взят с испытательным сроком. До первой забастовки.
В чулане "Мигли" нашлись керосинка и продавленный матрас. Спиртовка, железная кружка и банка консервированной ветчины у механика обнаружились свои. Кроме того, у него было одеяло.
– Пока в мире не отменили денег, – сказал М.Р. Маллоу, – этого должно хватить.
О том, куда делся мистер Мацумага, секретарь страхового общества
Морозы держались несколько дней. Среди вещей механика находилось еще одно: завязанная в тряпку распухшая тетрадь в коленкоровой обложке. Эту тетрадь он показал двоим джентльменам пока мисс Дэрроу готовила вечерний чай. Тетрадь была полна газетными вырезками: английский, немецкий, французский – и даже, как он похвастался, русский – все об автомобилях, автомобильных гонках и гонщиках, реклама масла "Поларин", шин "Гудиер" и газолина "Ред Краун".
– Пройдет сто пятьдесят лет, – говорил механик, держа тетрадь своими пальцами с потрескавшейся кожей, – и никто не вспомнит о том, что были когда-то все эти "Митчелл" и "Хайнц","Нокс" и" Рамблер". Люди забудут, что такое локомобиль."Форд","Мерседес","Кадиллак" – вот эти марки, возможно останутся… в памяти специалистов, а все остальное – нет. Прогресс несется семимильными шагами. Он сметет эти машины, которые мы считает такими сильными, с лица земли. Вы будете рассказывать своим внукам о том, что было время, когда автомобили были электрическими, и что сами вы тогда гадили в пеленки. И тогда ваши внуки спросят вас: дедушка, а что такое автомобиль?
Ответ на этот вопрос заключался в тетради с коленкоровой обложкой. Более никаких вещей у механика не оказалось. Закончив свою речь, он выпил шесть чашек чаю, много съел, прокурил гостиную своими вонючими сигаретами, не обращая внимания на возмущение мисс Дэрроу, а когда мистер Халло впервые снял свои высокие ботинки, чтобы, по его словам" отдохнули ноги", двое джентльменов не выдержали и сбежали в свою комнату.
– Так о чем это мы? – сказал Д.Э., сжимая в зубах карандаш. – Ах да: механику придется довольствоваться пока половинным жалованьем. Вычеркиваем еще тридцать баксов, пишем: "Две печи "Стенли Браун"". Значит, прекрасно: пускай установят печи – и можем открывать станцию.
Но для того, чтобы открыть станцию, требовалось перевезти туда резервуары для топлива. Которых было на самом деле не два, а три. Третий резервуар никуда не влезал, и его спрятали в комнате мистера Мацумага. Который, как мы помним, отсутствовал. И который совершенно неожиданно приехал сегодня рано утром, вошел в свою комнату, не выразив никакого возмущения при виде цилиндрического железного бака емкостью двести пятьдесят галлонов, и так же благополучно исчез опять, заперев на этот раз дверь.
– Ну, все, – сказал Д.Э. Саммерс, слушая звуки за дверью в надежде, что японец вернется. – Дождались.
– Я тебе говорил, что это риск, – ответил на это М.Р. Маллоу. – Ну, сэр, что будем делать? Мы же не можем пойти к мисс Дэрроу и попросить у нее ключ.
– Тем более, что она и так запретила загромождать дом.
– Вот же мы и не загромоздили. Ну, что будем делать?
Дюк заботливо пригладил свои черные кудри. От усилий они встали дыбом. Привезти резервуар, пока мисс Дэрроу на рынке, и поставить в комнату мистера Мацумаги была его идея. Которую компаньон поддержал с восторгом, и которая теперь уже не казалась М.Р. Маллоу такой удачной. – Однако, у нас нет времени, – сказал он. – Но есть два выхода: или взлом, или ключ от буфета. Несите, сэр, ключ.
Ключ от буфета к двери мистера Мацумаги не подошел. Матросский нож Д.Э. Саммерса оказался более подходящим для этого, не такого уж сложного, дела. – Ничего не понимаю! – сказала вечером мисс Дэрроу. – Семь лет прожить у меня в доме, и оставить после себя только записку с уведомлением, что решил съехать? Никогда бы не подумала, что мистер Мацумага способен на такой некрасивый поступок! – И все? – поинтересовался Д.Э. Саммерс. – Ни слова объяснений! – мисс Дэрроу поправила очки. – Только записка – вот, она совсем короткая, и деньги.
– Правда, деньги не за один, а за два месяца, – продолжала она, – чтобы, возместить, как он выразился, неудобства. Но…
Мистер Мацумага недаром пользовался таким уважением в "Мигли". Вполне вероятно, что и страховое, и тайное общества также ценили его весьма высоко, потому что нельзя не уважать человека, который, проснувшись и обнаружив, что дверь в его комнату взломали два проходимца, не поднимает никакого скандала, молча наблюдает за тем, как грабители выносят двухсотпятидесятигаллоновый резервуар, и затем всего лишь съезжает, оставив вежливую записку и деньги за причиненные неудобства.
Так двое джентльменов сделались единственными жильцами виллы Мигли", все финансовое равновесие которой теперь целиком легло на их плечи.
О том, как женился мистер Х.Х. Харви
Вся надежда была на заведение. Ремонт закончили. Столяры и плотники разошлись и разъехались. Бывший дровяной склад превратился в строение с мансардой. От первого этажа тянулся вертикальный навес, под которым должны были обслуживать автомобили. Справа пристроили гараж. На деньги Форда провели в офис телефон. Потом возились с водопроводом. Приехала комиссия из Пожарного Управления. Комиссия потребовала приобрести страховку от возгорания, пятнадцать огнетушителей Смита и поставить на видном месте ящик с песком. Приехала и уехала комиссия c "Форд Мотор". Комиссия потребовала страховки от наводнений, землетрясений и проч. Приехал и долго не хотел уезжать Роблин, инспектор здоровья, чтобы освидетельствовать, что новое заведение не причинит горожанам или служащим никакого вреда. Наконец, разобрались и с этим. Написали шесть бумаг, предъявили себя в качестве начальства, затем в качестве служащих, обязались соблюдать гигиену, повесить плакат о необходимости соблюдать внимание за рулем (завтра) и провести в помещение водопровод (в ближайшем будущем). В комнате, которую двое джентльменов называли офисом, поставили два хороших письменных стола компании "Стерлинг Фурничар", расположив их тет-а-тет, два кресла, одну пишущую машинку. Но все-таки кое-чего не хватало. Когда компаньоны спохватились, на станции страшно запахло рыбьим клеем. Пахло сутки, двое и трое. Потрясающий воображение аромат не смог перебить даже запах краски, которую нанесли на длинный лист фанеры после того, как клей высох.
"Автомобильный сервис Саммерса и Маллоу" – значилось на вывеске.
Вывеска была черной с желтыми буквами. Художественное исполнение принадлежало М.Р. Маллоу, убежденному, что черный изображает ночную дорогу, а желтый – свет фар. Механик возненавидел вывеску всеми фибрами души. Он добавил еще один пункт в свой революционный план: повсеместная отмена рекламы в любом виде. Кроме того, имелся такой же дорожный указатель. Несчастный указатель частенько приходилось искать сначала в снегу, потом в грязи, затем в траве, и водворять на место. Но ловить местных мальчишек, чтобы надрать им уши было решительно некогда. Это обстоятельство приводило двоих джентльменов в ярость до тех пор, пока в диверсии не был уличен младший внук владельца закусочной, десятилетний Мики Фрейшнер. Мальчишка был пойман буквально за руку, и немедленно заголосил, призывая на помощь деда. Переговоры заняли у двоих джентльменов десять минут. На следующей неделе горожане обнаружили еще кое-какие нововведения.
«К автомобильному сервису», – гласила стрелка возле дверей закусочной Фрейшнера.
«К закусочной», – сообщала такая же на стене автомобильного сервиса.
«К автомобильному сервису», – информировали перекрестки.
Деньги Форда кончились. Дела у двоих джентльменов не то, чтобы совсем не шли, и Д.Э. Саммерс не раз говорил, что количество машин, останавливающихся у "Автомобильного сервиса" увеличивается с каждым днем, но, черт возьми, они могли идти побыстрее. Однажды, в один из особенно слякотных мартовских дней, когда вы, обманувшись выглянувшим солнышком, по глупости надеваете под автомобильное пальто только костюм, а на ноги – свои лучшие туфли, вместо высоких ботинок, к "Сервису" подошел молодой человек, из местных, и сделал заказ.
– Отлично! – сказал Д.Э. Саммерс, когда заказчик ушел.
– Подумай, какая идея: авто напрокат! Этот…
– Ну да, – сказал М.Р. Маллоу.
– Этот станет первой ласточкой, – решительно сказал Джейк, не слушая компаньона. – Этого следовало ждать. Сэр, я не понимаю, чего вдруг мы впали в панику!
– Кто это впал в панику?
– Вот я и говорю, никакой паники! Короче говоря, то, что он сказал – наша золотая жила. М.Р. Маллоу усмехнулся.
– Поэзия, говоришь? – сказал он, хотя никто не говорил о поэзии. – Ты говоришь, поэзия? Вот, сэр, поэзия: "У меня туговато с деньгами, так что вы постарайтесь, чтобы выглядело, как следует! "Тут тебе и драма, и комедия – р-реализм, леди и джентльмены! Вот это я понимаю, это настоящая жизнь.
Он полюбовался пишущей машинкой, сиявшей в солнечном свете.
– Романтика нашего времени! То, что невозможно – в любое другое время, кроме нашего. Жаль, конечно, всю эту средневековую роскошь, но факт: времена изменились. Роскошь уходит в прошлое. Еще немного – и дорогих вещей вообще не останется. Дешевые автомобили, которые можно менять, как костюм. Готовая одежда, которую вы покупаете в магазине и надеваете немедленно после покупки. Ты, кстати, заметил, что это уже не спасение для бедных, а почти что мода? Russki ossetr из палтуса вообще скоро будет выпускаться с указанием состава на упаковке, а профессор станет им гордиться, потому что ни одна собака по вкусу не отличит этот ossetr от настоящего. А еще…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.