10

– Черт возьми, не скажу, что городское руководство так уж неправо! – прошипел Аксель, едва не провалившись в неглубокую яму, внезапно распахнувшуюся перед ним посередине сбегавшей вниз старинной мощеной улочки, на самой крутизне. – Впрочем, тут, пожалуй, другое. Старая история…

Он осторожно спустился ниже, с интересом оглядывая края ямы. У него на глазах несколько камней скатились с верхнего края образовавшегося обрыва на нижний, и яма заметно увеличилась в размере, словно улица распахнула пошире голодную пасть, вооруженную неровными каменными зубами.

– Очередной оползень, – резюмировал Аксель. – И как, интересно, они собираются здесь строить?

Отклонившись назад, чтобы удержать равновесие, он сделал еще несколько шагов по улице вниз и остановился в нерешительности. Постепенно сгущались сумерки, и, очерчивая крутой изгиб улицы, уже зажигались редкие фонари. Нужно было пройти всего несколько десятков метров и свернуть за угол, чтобы оказаться на Лютагассе. Ему уже видна была идеально круглая вершина стоявшего в знакомом саду старого дуба и темная крыша, но Аксель не мог сдвинуться с места.

– Да что за чертовщина! – пробормотал он, снова испытывая то необъяснимое ощущение, которое то и дело нападало на него в последнее время. В глазах потемнело, по всему телу выступил холодный липкий пот, грохот пульса в висках участился до барабанной дроби, а мир мгновенно наполнился неясными и незнакомыми видениями и звуками.

В чувство его привело урчание автомобильного мотора за спиной, и Аксель не без удивления обнаружил, что так и стоит на узкой улице, хотя, казалось бы, он должен был потерять сознание, и он не удивился бы, если бы лежал на мостовой. Машина ехала сверху прямо на него.

– Эй, постойте! – Сообразив, что автомобиль сейчас въедет в ту самую яму на крутизне, и неизвестно, куда его после этого занесет, Аксель бросился наперерез, подняв руки: – Постойте!

Он увидел испуганное женское лицо за лобовым стеклом, потом бампер ударил его в бедро, и Аксель отлетел в сторону, где поджидала низкая деревянная ограда и кусты. Он почувствовал сильный удар в грудь, и, увидев ветки куста, летящие в лицо, успел зажмурить глаза, прежде чем острый сучок впился ему в щеку.

– Боже! – вскрикнула Хайди, резко затормозив, и выскочила из автомобиля. – Вы живы?

– К-кажется, пока жив, – Аксель отодвинулся от ограды, выпутываясь из куста, и глубоко вздохнул.

– Что же вы под колеса кидаетесь? – вопросила Хайди, подбегая к нему.

– А разве можно ехать на такой скорости по здешним улицам?

– На какой скорости? Если бы я не ползла, как зимняя муха, мы бы с вами уже не разговаривали! – Хайди внезапно прижала руку ко рту, потрясенно глядя на Акселя: – Боже! Это… вы?

Аксель снова глубоко вздохнул, держась за грудь. Глубоко вздыхать было больно.

Хайди подошла к нему.

– Акс Эдлигер?

– Фактически… да, – Аксель не без удивления посмотрел на нее. – Очень рад. Вы знаете, я уже привык, что меня перестали узнавать на улицах. Тем более – в Янстале. – Он дотронулся кончиками пальцев до скулы – на пальцах осталась кровь. – А вот это совсем некстати! Вы всегда так носитесь по крутизне?

– Я каждый день тут езжу, и никогда…

Аксель полным драматизма и достоинства жестом указал на яму.

– Что за?.. – Хайди шагнула к яме, наклонилась над ней. – Вчера еще ничего здесь не было!

– Очевидно, оползень. Обычное дело в этих местах.

– Вероника была права, – пробормотала Хайди. – Но это значит, что и я была права, и те предания… – Она снова повернулась к Акселю. – Спасибо!

– Не за что, – проворчал он, еще раз глубоко вздохнул и с внезапным интересом взглянул на Хайди. – Может быть, зайдем куда-нибудь отметить знакомство?

– Вы… – Хайди нервно рассмеялась. – Вы всегда так знакомитесь с девушками?

Аксель пожал плечами.

– Вы мне как будто должны. Если вы не против, конечно.

– У вас кровь течет, – заметила Хайди. – Давайте лучше зайдем в один дом, тут рядом. Мне кажется, вам следует беречь лицо.

– Мне следует беречь лицо, – вздохнул Аксель.

Хайди осторожно обошла яму и решительно направилась вниз, то и дело оглядываясь на Акселя. Струйка крови сбежала с его скулы на шею и расплылась пятном на воротнике рубашки.

Свернув за угол, Хайди снова оглянулась. Аксель споткнулся на повороте и, чтобы не упасть, схватился за чугунную решетку ограды: он шел, не глядя под ноги, широко раскрытыми глазами осматривая стены старых домов на улице, укрытые за буйными кронами матерых дубов, едва освещенные тусклым светом одинокого фонаря.

– Удивительное место, правда? – понимающе улыбнулась Хайди. – Стоит зайти на эту улицу, и мне каждый раз кажется, что я переношусь куда-то в прошлое. Идемте.

Пройдя еще несколько десятков метров по улице, она остановилась у столба с латунной табличкой, на которой были выгравированы женский профиль и имя, и толкнула чугунную калитку.

– В этот дом? – потрясенно спросил Аксель.

Хайди с удивлением посмотрела на него.

– Да. А что?

– Мне казалось, что тут раньше было что-то вроде музея?

– Это обычный жилой дом, только заброшенный. Но – да – одно время тут был музей. И именно поэтому аптечка здесь найдется.

Под ногами захрустел гравий: они шли по дорожке через лужайку к тяжелым, украшенным круглыми металлическими шляпками гвоздей дверям.

Аксель хмыкнул.

– Не думал, что мне придется зайти в дом Лауры Таннен в поисках аптечки. Странно…

– А вы знаете Лауру Таннен? – блеснула глазами Хайди. – Вы читали ее рассказы?

– Я, можно сказать, вырос на них, – улыбнулся Аксель.

– Но это же чудесно! Я хочу сказать, она ведь так мало известна за пределами родного города. Ну, может быть, в Лаузице ее еще читают, но в остальной Германии… А мне ее истории безумно нравятся. Особенно – про золотых пчел, – Хайди отворила двери, первой прошла в темный вестибюль и включила свет.

– Мне тоже нравилась эта история, – согласился Аксель, входя следом за ней. – И еще – помните? – что-то такое в духе Индианы Джонса про подземелье, в котором искали сокровище, и скелет сторожил вход…

– Но никакого сокровища не было, а герои обрели нечто гораздо более ценное. Да. Этим и хороши ее сказки. Проходите, пожалуйста.

Аксель повернулся, чтобы закрыть дверь, и замер на мгновенье – ему показалось, что в полумраке у ворот мелькнул крохотный огонек – может быть, сигарета. Впрочем, это мог быть и просто светлячок. Аксель закрыл тяжелую дверь, поморщился – слабое усилие снова вызвало приступ боли в груди – и стал подниматься следом за женщиной по широкой дубовой лестница.

Карл Йорген загасил сигарету, задумчиво посматривая на окна дома сквозь прутья решетки – свет в нижнем окне погас, потом зажегся где-то в глубине второго этажа. Сквозь незашторенное окно был виден тускло-желтый квадрат среди погруженных во мрак стен внутри дома. Йорген задумчиво покачал головой и медленно пошел прочь по узкой извилистой улице.

11

– Да все нормально! Если бы там было что-то серьезное, я бы это ощутил, – Аксель нажал ладонями на нижние ребра, несколько раз глубоко вдохнул. – Сильной боли нет, все в порядке.

Хайди окинула критическим взглядом его рельефную грудь.

– Да, торчащих наружу обломков костей явно не наличествует. Но ушиб тоже может быть опасен, тем более при твоей работе. Лучше бы обратиться к врачу.

– Я и так знаю, что он мне скажет: поменьше двигаться, чего доброго не петь, и уж конечно, не поднимать тяжести! – усмехнулся Аксель. – А Тон да меня убьет. Нет уж, завтра выходной, успею отлежаться.

– Как знаешь, – Хайди подняла брошенную на спинку дивана клетчатую рубашку с отмытым от крови, еще непросохшим воротом и протянула Акселю. – В конце концов, это твоя диафрагма.

– Вот именно, – поморщившись от боли, Аксель застегнул нижние пуговицы, поддернул, отодвигая от шеи, влажный край воротника и с удовлетворенным вздохом опустился на диван. – Не впервой. Поверь, я знаю свое тело и знаю, чего от него ждать. А вот за это – спасибо, – Он коснулся кончиками пальцев заклеенной пластырем щеки. – Шрам на физиономии мне совершенно ни к чему. А то придется играть только Призрака Оперы…

Хайди неуверенно потопталась на месте, стоя перед ним. Аксель молча смотрел на нее снизу вверх, откинувшись на спинку дивана и улыбаясь с доброй насмешкой.

– Я отвезу вас домой? – предложила Хайди. – Наверно, вам надо скорее лечь.

– Я никогда не сплю по ночам, – пожал плечами Аксель. – Просто не могу. И ненавижу быть один в ночное время. Составишь компанию – буду очень признателен. Я имею в виду… Есть у меня такой заскок, – Он постучал себя пальцем по виску, но тут же опустил руку, снова поморщившись.

– Странный вы, – рассмеялась Хайди и вышла из комнаты.

– Имею право, – пробормотал Аксель ей вслед, поерзал на диване, удобнее прижимая спину к мягкой обивке, и с интересом оглядел комнату, скупо освещенную старинным торшером на ножке красного дерева.

На резном сундуке у стены напротив и нескольких изящных подставках располагалось около десятка горшков с марантами, утопленных в пухлые слои мха. Пестрые темно-зеленые с алыми прожилками листья тихо шуршали, распрямляясь на тонких стеблях.

Аксель покачал головой и ухмыльнулся:

– Вот где не изменилось ничего.

Вернулась Хайди с бутылкой красного вина и двумя бокалами. Аксель приподнял густые брови. Хайди улыбнулась и протянула ему бокал.

– Герр Эдлигер…

– Аксо. Так меня называет всего пара человек… Но после того, как ты меня чуть не убила, какие могут быть между нами формальности? Что ты хотела спросить?

– Есть хоти… хочешь?

– Нет, благодарю. Ты что, живешь здесь?

– Я здесь работаю.

Хайди придвинула кресло поближе к дивану. Аксель дернулся помочь, но молодая женщина жестом приказала ему оставаться на месте и беречь ушибленную грудь и села перед ним, поставив бутылку на пол между креслом и диваном.

– Я пишу книгу о фрау Таннен.

– Пишешь книгу о… – Аксель вздрогнул, не договорив, когда маранта на подставке рядом с диваном с шелестом вытянула лист.

– Они не кусаются! – рассмеялась Хайди. – Наверно, ты ей нравишься.

– Я знаю эти цветы, – Аксель протянул руку и погладил полосатый лист.

– Кстати, говорят, они помогают от бессонницы.

– Возможно, – Аксель нахмурился, словно бы вспоминая что-то. – Возможно.

– Так что можешь взять отсюда пару штук, думаю, никто не будет против.

– Поливать цветы входит в твои обязанности?

– Нет, за домом следит одна милая старушка. Она когда-то продавала билеты в музей и даже знала Лауру Таннен лично. В какой-то момент после смерти писательницы ее имущество пробовали распродать с аукциона, но многое осталось. Потом, после очередного переиздания книги, она снова стала популярна, и здесь устроили музей, вернули кое-какую мебель или достали предметы времени ее молодости – конца XIX века. Но сейчас тут не то что музей не действует – весь Штадтранд рассыпается на куски. Вы сами видели, – Она вздохнула. – Поэтому я спокойно сижу здесь целыми днями, перебираю письма, пытаюсь понять, что она была за человек. Та старушка мне очень помогла… Герр Эдлигер! – встрепенулась Хайди и, увидев, как блеснули его темные глаза из-под прямых бровей, поправилась: – Аксо. Может быть, ты мне расскажешь, как ты вышел на ее сказки? Ведь действительно не так много людей…

– Читал их в детстве, как же еще? – улыбнулся Аксель. – Я всегда любил мрачные сказки. Гауфа, Гофмана… Ну и Лауры…

– Я тоже! – загорелась Хайди. – Мой любимый мультфильм в детстве был «Крабат». И книга тоже… А вот сказки фрау Таннен я прочитала уже взрослой, но они произвели на меня сильнейшее впечатление. Я хотела узнать о ней больше, а потом мне в руки попал один экземпляр ее книги… Вот он все и решил. Первое издание, 1891 года, с рисунками и пометками автора прямо в тексте. Это было такое удивительное ощущение, будто соприкасаешься с ее сознанием, с ее личностью… Вы… ты в порядке?

1

«Битва при Равенне» (нем.)

2

Дитрих Бернский (Dietrich von Bern) – один из самых популярных персонажей немецких преданий позднего Средневековья.

3

Сюрко (фр. surcot) – средневековая верхняя одежда. Рыцари носили сюрко поверх доспехов и часто украшали гербами.

4

Gebirge (нем.) – горы, горная цепь.

5

Schattenglanz (нем.) – сочетание слов «тень» и «блеск».

6

Schlusston (нем.) – завершающий звук, заключительная нота в песне.

7

«Quest» или «Impossible dream» – главный номер дон Кихота из мюзикла «Человек из Ламанчи».

8

Robert Heindel (1938–2005) – американский художник, «Дега нашего времени», специализировавшийся на полотнах, посвященных театру, в том числе мюзикловому.

9

«Krabat» – роман лаузицкого (лужицкого) писателя Отфрида Пройслера, основанный на местных преданиях.

10

Фрактура (нем. Fraktur) – разновидность готического шрифта.

11

Нахзац (нем. Nachsatz) – задний форзац в книге.

12

«Bild» – немецкий иллюстрированный журнал, бульварная пресса.

13

Wendisch (нем.) – язык лужицких сербов, славянского населения Восточной Германии, проживающего в Нидерлаузице.

14

Актерский профсоюз США, как правило, не допускает иностранных актеров работать на Бродвее, если они не являются признанными в Соединенных Штатах звездами.

15

Lord Ruthven – персонаж романа Джона Полидори «The Vampyre», одного из первых вампирских романов. Прототипом лорда Рутвена послужил Байрон. На основе этого произведения Томом Холлендом был написан роман «Вампир: История лорда Байрона» (Vampyre: The Secret History of Lord Byron).