Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Квест империя (№2) - Короли в изгнании

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Мах Макс / Короли в изгнании - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
Автор: Мах Макс
Жанр: Фантастический боевик
Серия: Квест империя

 

 


Теперь, решив для себя главные на данный момент вопросы, он мог действовать не только в тактической плоскости, но и в стратегической. Стратегия же, как он понимал ее сейчас, у него могла быть одна: изматывать ратай, сохраняя при этом все, что еще можно было сохранить из инфраструктуры имперской столицы.

К 15:00, вчерне разобравшись в ситуации, он наметил несколько ключевых пунктов, в которых ратай нельзя было оставить ни единого шанса. Туда Виктор и начал стягивать подкрепления – развертывающиеся на ходу части резервистов, одновременно начав формировать и штурмовые колонны, которые, по его замыслу, должны были ближе к ночи начать решительное контрнаступление с целью блокировать и уничтожить наиболее крупные группировки врага. И все это приходилось делать в условиях ни на секунду не ослабевавшего сражения, кипевшего кровью как минимум в двух десятках наиболее важных районов планеты. Столичная область была лишь одним из таких мест, и практически вся превратилась в поле боя уже несколько часов назад.

Смотреть на Тхолан без содрогания было нельзя. Сейчас, казалось, уже вся столица была охвачена огнем, и небо над ней стало черным от плотных клубов дыма. Бой шел везде – на земле и в воздухе, в подземных коммуникациях и в верхних слоях атмосферы. Тут и там вспухали шапки колоссальных разрывов. Рушились здания, стены пламени поглощали великолепные парки и священные рощи, боевые машины кружили над корчащимся в агонии городом, как духи мести, нанося ракетные удары и погибая в безумных атаках. И где-то в этой огненной купели сражались живые, во всяком случае, пока еще живые люди: аханки и ратай.

В довершение всех бед с северо-востока на город надвигалось радиоактивное облако, возникшее после падения сбитого ракетами ПКО ратайского крейсера. Какой ад случился на месте падения – на океанском побережье в районе города Же – можно было только догадываться. А смотреть на это безобразие Виктор решительно не желал, хотя и имел возможность. Там, в непосредственной близости от апокалипсиса местного значения, оперировала спецгруппа Тылового Командования, проводившая радиационную и прочую разведку.

В общем, с трех часов дня Виктор снова стал диспетчером конца света. По крайней мере, со стороны аханков главным в этой дикой бойне, охватившей оба полушария столичной планеты Тхолан, был именно он, черный бригадир, адмирал, князь Яагш, Абель Вараба.

В 18:53 к Виктору подошел барон Счёо, лично, и тихим невыразительным голосом спросил, не сможет ли князь уделить ему полчаса «своего драгоценного времени». Князь, естественно, мог, потому что было понятно, барон не стал бы отрывать его по пустякам. Вдобавок к этому времени Виктор уже в целом реализовал свои планы, и в сражении наметился очевидный перелом. Наступление ратай захлебнулось на всех направлениях, и они уже не навязывали аханкам свою игру, а играли, нравилось им это или нет, в чужую. Они лишь злобно огрызались, не имея сил для чего-нибудь более существенного. Приближался финал. Конец десанта из вероятности постепенно становился медицинским фактом, а часа через два – максимум три, по прикидкам Виктора, можно было бы приступить и к завершающей фазе операции. Во всяком случае, в условиях ощутимо снизившейся активности противника в верхних слоях атмосферы формирование ударных группировок аханской армии проходило гораздо быстрее, чем он планировал днем, и у Виктора появилась уверенность, что в своих прогнозах он не ошибся. Все-таки в Сочи родился именно он, хотя запись о его рождении и была…

«А нету уже ни той книги, ни той церкви, – подумал он вдруг с грустью. – И имения того тоже нет».

– Я в вашем распоряжении, барон, – сказал Виктор, передавая управление войсками новому начальнику штаба и вставая из-за пульта.

Они прошли в кабинет Счёо, дверь закрылась, отсекая их от деловитого гомона командного центра, и барон тут же вызвал проекцию. Над круглым столом для штабных разборов появилась трехмерная многоцветная схема сражения. Виктор без пояснений понял, что модель отображает в динамике события утра, вернее, первых часов ратайского вторжения.

– Обратите внимание, князь, – сказал Счёо, – на пункты высадки и направления главных ударов.

– Они знали, что делают, – без удивления констатировал Виктор. Это он уже понял и сам.

– Совершенно верно, – кивнул глава Бюро, запуская обе руки внутрь схемы. – А это обобщение их усилий на протяжении следующих десяти часов.

Он вытянул из проекции и повесил рядом с главной схемой схему меньших размеров.

И снова Виктор не был удивлен тем, что, если отбросить тактическую мишуру, главными целями ратай были Черная Гора и три императорские ставки.

– Чего же они добивались, по вашему мнению? – спросил он, беря без спроса сигару из инкрустированного яшмой серебряного сигарного ящичка барона. – У вас есть какое-то объяснение?

– И да и нет, – ответил Счёо. – По Черной Горе у меня, естественно, никаких данных нет.

Он остановился, видимо, взвешивая степень искренности, на которую мог и желал пойти в разговоре с Виктором.

– Скажем так, у меня недостаточно информации по Ордену, но по косвенным данным, монастырь нечто большее, чем просто религиозный центр или храм. Нечто гораздо большее, вы понимаете? – Счёо не смотрел на Виктора, он, казалось, сосредоточенно изучал сейчас им же самим и построенную модель. – Контакты с Горой всегда были личной прерогативой императора. Что и откуда знают об Ордене ратай, мне неизвестно, но сам факт их интереса многозначителен, не правда ли?

– Пожалуй, – сказал Виктор, закуривая и вспоминая свой разговор с герцогом Рекешей. – Пожалуй, вы правы. Ну а со ставками императора ясно и так.

– Совершенно верно, – согласился Счёо, в свою очередь выбирая сигару. У него были тонкие нервные пальцы скрипача, впрочем, он и в самом деле недурно играл на гамбе.[19] – Теперь главное. Вот.

Барон вытащил из проекции новую схему и расположил ее прямо перед Виктором, сдвинув в сторону модель действий ратай.

– Они знали много, слишком много, чтобы полагать это результатом их собственной разведывательной активности, но при этом – обратите внимание, князь, – их информированность была странным образом однобока. Они много чего знали про армию, гвардию и Флот Метрополии, но…

Барон был прав. Что-то в этом роде уже вертелось в голове Виктора, но у него не нашлось ни времени, ни возможности проанализировать ситуацию с этой точки зрения. А вот у шефа Бюро были и информация, и аналитики, и, главное, время, чтобы увидеть очевидное: кто-то сдал противнику оборону Тхолана, но не полностью, а только, и почти исключительно, в той части, которая касалась триады: флот – гвардия – армия. А вот ПКО, тыловое командование с его резервами и наземные службы флота остались как бы за кадром, и это определило в конечном счете провал ратайской операции. Кто-то умело и жестко вел свою игру, желая уничтожить руками ратай императора и наиболее тесно связанные с императором силовые структуры, но при этом не дать ратай победить.

– Ну и кто же это у нас такой умный? – спросил Виктор, предполагая, впрочем, что ответ барона его не удивит.

– Еще минута, – остановил его Счёо. – Вот смотрите, мы проанализировали данные, которые вы передали нам через полковника Скиршакса. Информация к ратай уходила со станции Топографической службы флота и из… Адмиралтейства.

– Даже так? – Виктор был неприятно поражен. Дело было гнусное, и он с сожалением должен был признать, что недооценил противника. Не он один, конечно, но от этого ему было не легче.

– Значит, тот, кто придет на помощь… – сказал он.

– И есть главное заинтересованное лицо, – закончил за него Счёо. – Думаю, что могу назвать вам и имя нашего благодетеля.

– Стаййс, – предположил Виктор.

– Да, Стаййс и, вероятно, Тчуёш, – кивнул Счёо. – Мои аналитики сошлись во мнении, что операцию такого уровня могли спланировать только они. К тому же оба так или иначе связаны со «Становым Хребтом», а это и многое объясняет, и дает им в руки немалый организационный ресурс.

– Но не сразу, – уточнил Виктор.

– Разумеется, – согласился с ним глава Бюро. – Сейчас Позвонки или задействованы вслепую, или вообще вне игры, иначе им было бы не избежать утечки. Но позже… позже они, конечно, будут играть первую скрипку.

«О да! – подумал с неприязнью Виктор. – Эти будут».

Тут ведь и гадать не надо, они свое кредо вполне ясно озвучивали, и не раз. За долгие века своего существования – две тысячи лет, это вам не абы как! – «Становой Хребет» успел многократно сменить форму организационного устройства, побывав и союзом, и партией, и чуть ли не местным аналогом опричников. Но суть его при этом практически не менялась. Это был союз национально ориентированных, как они изволили изящно выражаться, аханских патриотов. А попросту говоря, союз родовитых, но не титулованных аханских националистов, одинаково презиравших как собственный аханский плебс, так и всех прочих граждан империи, не имевших счастья родиться аханками. Впрочем, до сих пор они всегда были лояльны, если не преданы, императорам, а врагами своими считали аристократов, которые, по мнению Позвонков – прозвище прилипло к ним много веков тому назад и сразу навсегда, – недостаточно любили императора, родину и народ. Вот аристократов Позвонки действительно и боялись и ненавидели.

– Логично, но на что все-таки купились ратай? – Этот вопрос не давал Виктору покоя, хотя, казалось бы, до таких ли мелочей, когда в империи война и переворот в одном флаконе?

– Не знаю, – пожал плечами Счёо. – Но случившееся им на руку.

– Да, на руку, а эти жадные идиоты… – Виктор не мог скрыть раздражения.

– Между нами, князь, – барон тоже не был спокоен, а теперь спокойным перестал и казаться, – мы сами показали им дорогу. У императора были резоны, вы понимаете? Но однажды нарушив традицию, ты попадаешь в бурные воды неопределенности.

«Это ты мне говоришь, барон? – мысленно покачал головой Виктор. – Дорогу вы им показали? Нет, милый, вы открыли ворота ада. Убив старого императора, вы отменили табу, а теперь что ж? Снявши голову, по волосам не плачут!»

– Увы, – согласился с ним Виктор, которому было что сказать о покойнике и помимо сказанного. Но говорить этого он, естественно, не стал.

– Давайте выпьем, – предложил он.

– Давайте, – согласился Счёо.

Он не стал звать вестового, а сам достал из бара кувшинчик чеканного серебра и разлил бренди по таким же серебряным чеканным чашечкам.

– Это все или есть и другие новости? – спросил Виктор, сделав первый глоток.

– Есть – барон вдохнул аромат напитка и прищурил глаза от удовольствия. – Восемнадцать минут назад мы приняли сигнал с орбиты. Вернее, не мы, а Служба Дальней Связи, но мы негласно сняли информацию с их антенны. Бой в системе продолжается, но сместился к дальним орбитам. Такое впечатление, что ратай пытаются уйти. На орбите Тхолана – игра в кошки-мышки. Ратай, у которых здесь уже почти ничего не осталось, пытаются время от времени прорваться в атмосферу, а наши их туда не пускают. Два часа назад в системе появились семнадцать новых кораблей. Наших кораблей, князь. И пришли они, скорее всего, из сектора А7 или А11.

– Значит, все-таки Стаййс. – Виктор допил бренди и не раздумывая – порция была смешная, ей-богу! – налил себе еще. – Когда они доберутся до Тхолана?

– Часа в три ночи. – Барон отпил из чашечки. – Я правильно понимаю, что нам нечего им противопоставить?

– Абсолютно, – сказал Виктор. – Да и что мы могли бы сделать, даже имей мы силы? Объявить их мятежниками?

– Да, – согласился Счёо. – Они все рассчитали верно. Безукоризненный план и элегантное исполнение.

– Стаййс не дурак. – Виктор чуть улыбнулся, признание очевидного и согласие с миром. – Самый молодой из самых талантливых адмиралов.

– Его брат второй человек в «Становом Хребте», – добавил Счёо.

– Вот как? – Этого Виктор не знал. – Тем более. А виноватыми назначат нас.

Виктор представил себе, как будут разворачиваться события, и на душе стало еще более скверно, хотя куда, казалось бы, больше. Не то чтобы он так уж любил аханскую аристократию, но с другой стороны… С другой стороны, и сам он, и главное, близкие ему люди – самые близкие и самые дорогие – принадлежали именно к аристократии, и резня, которая начнется сразу после высадки Стаййса, не могла оставить его равнодушным. Он уже проходил все это один раз – в тридцатых, в СССР, – но тогда он был «молод» и находился как бы под наркозом – декондиционирование, реабилитация, омоложение. И даже так ему было очень нелегко видеть, как уходит в небытие круг людей, с которыми он был связан самим фактом своего рождения. Как бы он поступил тогда, будь он хоть вполовину настолько адекватен, как сейчас, Виктор не знал. Но догадывался, что если бы он" вспомнил тогда, в двадцать девятом, кто он и что он на самом деле, события могли бы начать развиваться в совсем другом направлении. Он ведь и в России принадлежал к самой что ни на есть родовитой знати. Голубая кровь! Гедиминовичи, это не кот насрал! И вот снова. Но и он другой, и места не те, и не комиссары в пыльных шлемах с горящими от исторического нетерпения глазами, а холодноглазые ублюдки, сами желающие стать новой аристократией, занесли не меч революционной необходимости, а кривой бандитский нож над старой элитой, чтобы стать элитой новой. Это многое меняло, и многое виделось ему теперь по-другому.

– У вас ведь есть семья… – осторожно сказал Виктор.

– Как и у вас, – усмехнулся Счёо. Ни веселья, ни иронии, ни даже намека на цинизм в этой улыбке не было. Он тоже «пробовал ногой лед».

«По тонкому льду». Так назывался старый советский фильм. Вот именно, по тонкому льду.

– В принципе можно найти пару мест… – сказал Виктор, как бы раздумывая над такой возможностью.

– Да, – согласился Счёо. – Например, здесь, в Колонне. Здесь нас никто искать не будет.

Он вопросительно посмотрел Виктору в глаза.

– Да, – повторил за бароном Виктор. – Как временное убежище на первый случай неплохо. Но согласитесь, барон, это паллиатив. Вероятно, следует искать более эффективное решение. Я бы сказал, кардинальное.

– Вы не собираетесь отказываться от обеда, – озвучил свое понимание Счёо. – Я правильно понял?

– Допустим, – пошел ему навстречу Виктор. – А вы?

– Если мне предлагают мясо, я его ем, – твердо сказал Счёо, глядя прямо в глаза Виктора.

– Иногда приходится долго охотиться, – оскалился Виктор, переходя к своему фирменному гарретскому стилю. – Чтобы добыть кусок мяса на обед. Особенно если у мяса есть клыки и когти.

– Вы приглашаете меня на охоту? – Глава Бюро был безукоризненно вежлив. Его интонации были выверены, тембр голоса соответствовал светской беседе, глаза выражали вежливый интерес.

«Ничто не ново под луной, – усмехнулся в душе Виктор, вспомнив, как десять лет назад Макс и Лика вербовали герцога Йёю. – И ведь что характерно, похоже, что наш подельник Йёю дождался-таки торжества справедливости. Его главный враг мертв, а остальные умрут в ближайшее время».

– Я приглашаю вас на охоту, барон, – сказал он вслух, с приличествующей случаю интонацией дружеского доверия. – Поохотимся?

– Поохотимся, – согласился Счёо. – У вас есть какой-то план?

– Только общие соображения.

– Например?

– Ваши люди? – ответил вопросом на вопрос Виктор.

– Абсолютно надежны, – заверил его Счёо. – Чего нельзя сказать о ваших, не правда ли?

– Да, – согласился Виктор. – Кроме двух офицеров штаба и Гарретских Стрелков из охраны.

– Значит, ближе к утру с остальными придется расстаться, – спокойно констатировал глава Бюро.

Это был, без преувеличения, самый неприятный пункт их выстраивающегося на ходу плана, и Виктор был благодарен Счёо за то, что тот использовал эвфемизм, а не сказал по-солдатски прямо, что именно он предлагает сделать с остальными товарищами по оружию. Но он был прав, и Виктор знал это не хуже барона. Люди из его штаба – его люди только до того момента, как им крикнут: «Ату!» Возможно, среди них есть и порядочные люди, но проверить это, не рискуя жизнями близких ему людей, Виктор не мог. Приходилось не только согласиться с бароном Счёо, но и поблагодарить его за то, что он брал на себя – на себя и своих людей – задачу перевести свой эвфемизм на грубый и кровавый язык физических действий.

– Да, – согласился Виктор вслух. – Я полагаю, ваши люди?..

– Не беспокойтесь, князь.

– Благодарю вас, – кивнул Виктор. – А ваша семья?

– Они здесь. – Барон указал большим пальцем вверх. – Этажом выше. Их семеро. А ваши?

– Мои в горах Западного Ахана, – ответил Виктор. – Десять человек.

Он не стал вдаваться в подробности, включив в члены своей семьи и Макса и Йёю. Счёо кивнул.

– Нам надо будет уходить с планеты, – сказал он после секундной паузы.

– Непременно, – подтвердил Виктор. – У вас что-нибудь есть?

– Нет, но я думаю, мы сможем что-нибудь найти. – Счёо выпустил изо рта сигарный дым вместе с произнесенными им словами. Это было нарушением этикета, но Виктор понимал, что вызвано оно не желанием обидеть его, или, не допустите боги, оскорбить, а тем, что барон думал о чем-то другом. О чем-то очень серьезном.

– Вас что-то тревожит? – спросил он.

– Да, – подтвердил Счёо. – Что потом?

– Ах это! – Широко улыбнулся Виктор. – Об этом не волнуйтесь. У меня имеется в запасе ударный крейсер и уютная планета вне границ империи. Отдохнем, наберемся сил и вернемся.

– Кажется, боги даровали нам эту встречу не зря. – Счёо был явным образом удовлетворен состоявшимся обменом мнениями, но лишних вопросов не задавал, проявляя должный такт.

Они расстались довольные друг другом и вернулись к исполнению своих обязанностей. Дела между тем шли, как и предполагал Виктор, совсем не плохо. С 22:03 поддержка ратай с орбиты прекратилась полностью, но зато восстановилась связь с Флотом Метрополии – никудышная связь, но все-таки связь. Из сообщения, полученного с линкора «Князь Вья», который в связи с серьезными повреждениями не мог более участвовать в битве, стало ясно, что помощь пришла вовремя, и ратай уже практически разбиты. Это была хорошая новость. Остальные новости были много хуже.

Во-первых, Флот Метрополии, по большому счету, перестал существовать. В строю оставалось от 12 до 15 кораблей, – более точных данных на линкоре не было, – имеющих, все, как один, повреждения различной тяжести. Командующий погиб («Светлая тебе память, Чук!»), и добивает ратай адмирал Саййяс, который ввел в систему уже 67 кораблей своего флота. При этом адмирал передавал командованию планетарных сил обороны, что реальную помощь он сможет оказать не ранее шести часов утра по тхоланскому времени.

«Не глупо, – констатировал Виктор со злой усмешкой, появившейся, как он знал, на его губах. – И даже где-то благородно. Адмирал оставляет нам возможность умереть в бою. Ну-ну, голубь! Тут ведь тоже не дети собрались».

Умирать Виктор не собирался. Он вообще не собирался играть в предложенную ему Саййясом игру да конца. Тем не менее и оставлять ратай шанс напакостить на планете еще больше он не мог и не хотел и, предоставив своим войскам еще два часа на подготовку, назначил начало операции на 00:30. Связаться с Максом, Йёю и остальными Виктор решил сразу после начала атаки, но Йёю объявился первым.

«Ну что ж, – решил Виктор, закончив разговор с Лауреатом. – Так, значит, так. Оно и к лучшему. Пусть Йёю займется делом. Один из них – или Йёю, или Счёо – найдет нам корабль. А потом? Потом домой, на Землю».

В следующие 6–8 часов ему предстояло, реализовав созданное с таким трудом преимущество, разгромить семь группировок противника, в которых сосредотачивались основные силы ратай на Тхолане. Дело не простое, но вполне реальное. А там можно было и в бега удариться.

Таковы были его планы, но жизнь быстро и решительно их изменила.

В 02:03 он услышал сигнал высшего приоритета – три первые ноты «Черного Ворона», повторенные трижды со скачкообразным повышением высоты звука. Это был позывной личной связи, которым могли воспользоваться только те, кто был для него дороже всего остального и всех остальных. Виктор бросил все дела и обратился в слух. В следующее мгновение он получил пакет, содержащий краткое послание.

– Сообщение, – сказал ровный, механический голос. – Жезл. В империи заговор. Вероятно, Позвонки. Замешан флот. Мы атакованы. Уходи. Удачи. 02:02. Конец сообщения.

У Виктора пересохло во рту, и холодные пальцы ужаса сжали сердце, но времени на ужас у него не было. У него не оставалось времени ни на что вообще.

– Чу, – сказал он, вызвав «группу Е». – Срочно, секретно.

– Я здесь, – ответил Скиршакс.

– Взвод разведчиков в топографическую точку «Трезубец 27/94 Бис». Спасти сенатора Ё и его гостей. Любой ценой!

– Будет исполнено.

Скиршакс отключился, а Виктор посидел секунду, глядя невидящими глазами на проекцию, затем встряхнулся и вызвал Йёю.

– Будьте осторожны, Рыбак, – сказал он. – Они начали.

– Значит, вот в чем дело! – сказал Йёю.

– Вы что-то знаете? – быстро спросил Виктор.

– Я говорил со Смарагдом сорок минут назад. Коротко. Семь минут назад связался снова, но связи не было. Похоже на глушение.

– Спасибо, Рыбак. Держите меня в курсе событий. Отбой.

Итак, они начали. Как? Какая разница! Возможно, втихую высадили звенья тактической разведки. А может быть, опергруппы были уже здесь и только ждали сигнала. Или это Позвонки активизировали своих боевиков, которые еще вчера не подозревали, что «их время пришло»? В любом случае они начали действовать и опять опередили его на полшага. Это было неприятно. Виктор терпеть не мог таких ситуаций, но умел принимать объективную реальность такой, какая она есть, и не жалеть о том, что она не соответствует его желаниям. Как говорят местные аристократы, есть только то, что есть. Но в Тигровой пади Яна, и Ци Ё, и Ди, и Макс, и…

1100 километров по прямой.

«Я буду убивать Позвонков одного за другим, пока они не кончатся!» – сказал он себе, поднимаясь из-за пульта.

Барона он нашел в студии аналитического моделирования. Счёо и несколько его сотрудников строили какую-то замысловатую схему, занимавшую уже треть объема немаленького размерами зала.

– Барон!

– К вашим услугам, князь.

– Мне надо уйти, – тихо сказал Виктор.

– Что-то случилось. – Счёо не спрашивал.

– Да, – кивнул Виктор. – Они напали на мою семью.

– Понимаю. – Барон не раздумывал. Когда это требовалось, он умел быть быстрым. – Идите.

Он вопросительно посмотрел на Виктора.

– Да, – ответил Виктор на незаданный вопрос. – Наше соглашение остается в силе. Ждите меня здесь. Своих людей я сейчас предупрежу, они переходят под вашу команду. Управление я передаю начштаба, а в шесть утра бросьте сообщение, что Тень передает управление флоту, и ждите.

Он помолчал секунду и добавил:

– Два дня.

– Хорошо, – согласился Счёо. – Дать вам людей?

– Не надо. Я возьму только одного. И еще мне нужна машина, если у вас есть, конечно. – Он вопросительно взглянул на Счёо.

– Представьте себе, есть, – усмехнулся барон. – Знаете Мемориальные Конюшни?

– Знаю.

– Старый каретный двор переделан в депо. Берите, что понравится. Там много чего есть.

– Спасибо, а как я туда попаду?

– Туда ведет тоннель из-под самой перемычки. Я пошлю провожатого. Успеха!

– Взаимно!

На этом они расстались, надеясь на то, что расставание не будет долгим, что встреча состоится и что она, встреча, не будет омрачена печальными известиями.

<p>Глава 5</p> <p>И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН</p>

Седьмой день второй декады месяца птиц

Трансвааль, Трансвааль, страна моя,

Ты вся горишь в огне!

Да, что-то в этом роде, но в данном случае более уместными Виктору показались слова из «Последнего батальона» – старой аханской военной песни, которую традиционно любили петь и старики ветераны и юные новобранцы:

Нас выкосил напрочь прошедший бой,

Но есть командиры и здесь.

Грозно командует Смерть: «Отбой!»

«В атаку!» – командует Честь.

И в строй тогда встал каждый из нас.

И каждый непобедим.

Ведь «Выстоять!» – такой был приказ,

И мы до сих пор стоим…[20]

Полчаса назад «Сапсан», совсем такой же, как и тот, на котором Виктор улетал на войну, тенью выскользнул через замаскированный под декоративную стену портал официально не существующего Депо – слева от главного входа в Мемориальные Конюшни – и устремился к своей далекой цели. И «за рулем» был все тот же чудом выживший в мясорубке вчерашнего дня капрал Даэйн. На капрале была новая, со складов «Клоповника», флотская броня, но свою «фирменную» налобную повязку чижик-пыжик Даэйн сохранил. «Чижик-пыжик, где ты был? Где ты голову сложил? – хмуро пошутил Виктор. – Не аутентично, зато верно по смыслу». Все жью[21] были сумасшедшими сукиными детьми, отморозками и психопатами, но, возможно, именно поэтому они бестрепетно шли на самые отчаянные авантюры, сражались до конца в самых безвыходных ситуациях и были – чего уж там! – первоклассными мастерами пилотирования. При этом побеждали они намного чаще, чем проигрывали, но ценой поражения многократно превосходящего противника чаще всего была их собственная жизнь. Впрочем, умирая, они успевали обычно – пусть и в самое последнее мгновение своей безумной жизни – «вырвать венок из руки Эйя[22]». И действительно, желто-зеленые памятные столбики над пустыми могилами жью на военных кладбищах всегда были усыпаны лепестками алых роз, точно так же, как ложились они сплошным ковром под ноги пилотов, когда те были еще живы. «Миллион, миллион, миллион алых роз…»

Веселая жизнь, достойная смерть. Но умирать, тем более сейчас, Виктор не собирался. Более того, умирать он просто не имел права.

На востоке уже светлело небо, но увидеть это было не просто. Почти весь восточный горизонт был затянут плотными клубами дыма, сквозь который здесь и там пробивались языки пламени, иногда просто ужасающих размеров, и всполохи перестрелок. Впрочем, такая же точно картина имела место практически на всех направлениях, потому что путь «Сапсана», во всяком случае, в первой трети маршрута, лежал через столичный округ, превратившийся в одно огромное поле битвы. Аханские и ратайские части были перемешаны здесь, как нигде более, и весь этот слоеный пирог из атакующих, атакуемых и контратакующих кипел кровью и огнем, запекаясь на раскаленных углях тотальной войны. Итак, Даэйн, как новый Вергилий, тащил Виктора через круги новосозданного Ада, и последнему оставалось только надеяться на мастерство и удачу капрала.

Они шли на максимально возможной скорости, до предела прижавшись к земле, и, несмотря на то, что задействовали все возможные системы маскировки, уже дважды подвергались обстрелу с земли. И еще их обстрелял из лазера какой-то сумасшедший пилот – свой или ратайский, имевший дерзость оперировать на километровых высотах. К счастью, во всех случаях у стрелявших, кем бы они ни были, не хватило времени и класса, чтобы приложить их по-настоящему, но Виктор знал, что статистика иногда сильнее мастерства, и закон больших чисел никто пока не отменял.

«Сапсан» сделал скачок, перемахивая через какие-то невнятные руины, и камнем упал вниз к самой поверхности воды. Серебряная. Теперь, развернув машину вправо, Даэйн гнал ее над самой рекой, едва не касаясь брюхом черной воды, в которой отражались мрачные огни войны. Две высокие волны поднялись по обоим бортам штурмовика, и было уже неясно, то ли они летят над водой, то ли несутся по водной глади как какой-нибудь взбесившийся глиссер. Несколько секунд Виктор искренне наслаждался этим феерическим полетом, тем более что не он вел «Сапсан» и не ему выпало сейчас жечь нервы за штурвалом рвущегося к цели штурмовика. Но, увы, на игровом поле они были не одни.

Тряхнуло. И еще раз. И еще. Истошно завопил температурный датчик, но, слава богам и добрым духам, экраны и броня корпуса выдержали. А между тем были на краю, иначе не скажешь. Какая-то сволочь стреляла по ним с левого берега, считай, в упор, и спасло их только то, что водяная волна погасила удар.

Даэйн прибавил скорость – хотя, казалось бы, куда уж больше? – и разбавленная злыми огнями ночь превратилась для Виктора в лишенный даже намека на смысл абстрактный образ.

«Ничего! – повторял он, как заклинание, как краткую молитву семейному божеству. – Ничего! Живы будем, не помрем. Вы у меня все, срань болотная, в распыл пойдете! Поперек хребта вашего вонючего – в трех местах – ломом!»

Он даже начал прикидывать, как именно он будет их убивать. Их. Всех. Без жалости, но зато с чувством огромного морального удовлетворения. Однако на самом деле это он просто заговаривал себе зубы. Тут ведь вот какое дело. Он все про себя знал. Ну почти все. И цену себе знал, и возможности свои представлял трезво, не переоценивая, но и не стесняясь. И он знал доподлинно, что по большому счету вывести его из себя было трудно и напугать тоже, кто бы и чем бы не вздумал его пугать. И быть он мог кем угодно, хоть маршалом, хоть рядовым. Потому что когда он говорил быть, он имел в виду именно БЫТЬ, то есть органично существовать в этой роли, в этом образе и действовать максимально эффективно. Два дня он фактически пробыл главкомом, а теперь летит в «Сапсане», рассчитывая, конечно, и на Скиршакса с его головорезами, и на других прочих, но, прежде всего, на себя. Сейчас он – так вышло – один, но он и так умел. И так тоже. Ведь он был такой ОДИН, который не просто в поле воин, а сам по себе и главнокомандующий, и ставка с Генштабом и все вообще вооруженные силы. В одном лице, что называется. Но все это было неважно. Неважно. Не имело значения, кто он или что. Потому что страшный… то есть устрашенный, Виктор летел сейчас сквозь огонь ночного сражения. Его снедал страх. Дикий, животный страх. Вот ведь какое дело.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7